Для начала — немного истории
Сохранились (полу)легендарные известия в «Хронике Козьмы Пражского» о том, что после установления власти Пржемысла над чехами, женщины, возмутившись сложившимися порядками (в частности, мужчины нередко позволяли себе в их сторону насмешки: «Довольно вы пановали, а мы кланялись — вот и остались вы ни с чем»), объявили войну мужчинам, организовали своё общество и выстроили себе замок, который так и называется — Девин. Они, как водится, потерпели поражение, «должный порядок», по мнению хрониста, был восстановлен.
Следует сделать небольшую ремарку: в современной науке уже довольно давно отказались от концепции матриархата как формы власти, существовавшей когда-либо на земле. Мифы же, описывающие переход от матриархата к патриархату, описывают, таким образом, становление порядка вещей, который существует сейчас. Соответственно, этот самый порядок — и есть то, что должно быть (ссылка). Именно поэтому женщины в этой легенде терпят поражение. Именно поэтому в германо-скандинавском эпосе женщины терпят поражение, если вступают в противостояние с мужчиной (Матюшина И.Г. «Перебранка в древнегерманской словесности»).
Первой крупной женской сепаратистской организацией стала испанская MujeresLibres (1930-ые годы), объединившая женщин-участниц рабочего движения, которые столкнулись с тем, что женскому вопросу в движении либо уделялось недостаточно внимания, либо не уделялось его вовсе, и необходимость в этом ставилась под сомнение (ссылка).
Участницы, считая, что мужчины борются только за свободу во внешнем мире против тех, кто отрицает желание пролетариев свободы, равенства и социальной справедливости, тогда как женщины вынуждены воевать на двух уровнях: за свободу во внешнем мире и за свободу в мире внутреннем, которую мужчины веками ограничивали, — вместе с тем, не прекращали взаимодействовать с рабочим движением, а потому не подвергались остракизму и отказу в солидарности (ссылка).
Активистки из отделения MujeresLibres в Барселоне — GrupoCulturalFemenino — создали guarderíasvolantes («летающие детские сады»), выражающиеся в том, что женщины приходили домой к другим женщинам и следили за их детьми, пока те посещают профсоюзные собрания. И когда матери возвращались домой, их часто встречали неформальной беседой о либертарном коммунизме и революционном движении (ссылка).
Однако с движениями 60-70-х гг. XX века всё было по-другому.
Сепаратистские объединения 1960-1970-х годов
К. Сарачайлд в своей статье «Рост самосознания: радикальное оружие» пишет:
«Решение сосредоточиться на наших собственных чувствах и опыте в качестве женщин и протестировать все обобщения и литературу нашим собственным опытом, на самом деле, было научным методом исследования. В каком-то смысле мы повторяли научный вызов XVII века: «Изучай природу, а не книги», — и мы заставили все теории пройти проверку практикой и действием. Это также был метод, который использовали радикальные организации в других революциях. Мы просто перенесли на женщин и на нас как организаторов женского движения практику, которая широко использовалась движением за гражданские права на Юге в начале 1960-х годов» (ссылка).
Однако активистки столкнулись с достаточно резкой реакцией на их собрания:
«Объявлялось, что целые сферы жизни женщин не подлежат обсуждению. Те темы, о которых мы говорили во время групп, называли «мелкими» и «не имеющими отношения к политике». Очень часто это были те самые сферы, в которых женщины угнетаются как группа: работа по дому, уход за детьми и секс. Все, от республиканцев до коммунистов, говорили, что они считают равную плату за равный труд важной проблемой. Однако когда женщины пытались понять, почему же мы в реальности не получаем равную плату за равный труд, тогда говорили, что это не политика, не экономика и даже не наука, что это «психотерапия», то, с чем женщины должны справляться индивидуально» (ссылка).
Таким образом, проблемы, с которыми сталкивалась, по меньшей мере, половина населения страны (а то и Земли), объявлялись «частными», методы их решения — «психотерапией», а всё вместе — чем-то, что не стоило внимания активистов левого движения.
В предисловии к статье «Личное — это политическое» К. Ханиш пишет:
«Иногда они могли признать, что женщины угнетены (но только «системой» в целом), и говорили, что мы должны получать равную плату за равный труд, а также иметь некоторые другие «права». Однако они постоянно ворчали на нас за то, что мы всё время пытаемся вытащить так называемые «личные проблемы» на общественную арену, особенно «все эти телесные вопросы», такие как секс, внешность и аборты. Наши требования, чтобы мужчины честно разделяли работу по дому и уходу за детьми, также клеймили как личные проблемы в отношениях между женщиной и её отдельным мужчиной. Оппозиция утверждала, что если женщины просто «будут стоять на своём» и возьмут ответственность за собственную жизнь, то им не понадобиться независимое движение для женского освобождения. Если же личная инициатива не могла изменить ситуацию, то они говорили, что «революция» об этом позаботиться, и мы должны просто заткнуться и работать на её благо. Упаси Боже, если мы хотя бы заикнёмся о том, что мужчинам выгодно угнетение женщин» (ссылка).
Активистки сделали несколько очень важных вещей: во-первых, объявили, что «с женщинами всё в порядке — не в порядке то, что с ними делают», противопоставив себя тем, кто обвинял женщин в их же собственном угнетении. Или призывал ждать Второго Пришествия Революции, которая всё расставит по местам, и на благо которой необходимо было работать, не поднимая головы.
Во-вторых, они отметили, что «мы все можем вспомнить примеры того, чему нас когда-то научили, и от чего мы благополучно отказались, как только силы, которые заставляли нас действовать или думать определённым образом, исчезли». Следовательно, «угнетающие нас ситуации — это не наша вина; что они не находятся, как тогда утверждали, «только в нашей голове» (ссылка).
Значительный вклад в концепцию сепаратистского феминизма и практики сепарирования внёс SCUM Manifesto («Манифест ОПУМ») Валери Соланас. Именно этот труд, в конечном счёте, подтолкнул РоксаннуДанбар к созданию первой феминистской сепаратистской организации в США в 1969 году — «Ячейки 16» (ссылка).
Эта организация выступила с идеей целибата как революционной тактики, что, как вы понимаете, в годы сексуальной революции в США выглядело и звучало соответствующе, тем более, что представительницы «Ячейки» вышли из левого движения, как и те, кого они агитировали. «Ячейка 16» выпускала периодическое издание NoMoreFunandGames и действовала, исходя из четырёх принципов:
1. Приоритет женского освободительного движения над любым другим, или принцип несводимости проблематики угнетённого положения женщин к классовым и/или расовым противоречиям.
2. Женская автономия/самоопределение. Семантический разрыв с гегемонным гендерным порядком. «Ячейка 16» отвергала любое нормативное описание того, как должна выглядеть и как должна вести себя настоящая женщина.
3. Revolutionfirst! Сепаратизм и целибат как революционное оружие. «Ячейка 16» противостояла, не более, не менее, чем этосу шестидесятых годов ХХ века, критикуя и отвергая идеологию секса как необходимости. «Секс как необходимость», по мнению «Ячейки 16», был ничем иным, как мужским мифом, сконструированным и используемым мужчинами для своих целей. Полного понимания роли «сексуальной революции» в смене патриархатной парадигмы у «Ячейки 16», конечно, быть не могло (мало у кого оно есть и сейчас) — теоретики «Ячейки» скорее видели в сексе и материнстве помеху, непозволительные затраты сил, которые должны быть брошены на революционную деятельность. С одной стороны, этот подход был результатом наивной веры в то, что женщины «поднимутся на борьбу» и что революция будет быстрой и случится очень скоро. С другой стороны, это было следование «Манифесту ОПУМ», идее Соланас о том, что всеобщее «оставление» женщин мужчинами способно обрушить национальные экономики и правительства.
4. Упреждающее насилие (изучение боевых искусств). Это был наиболее «скандальный» аспект теоретической и практической деятельности «Ячейки 16». Следовало, по мнению «Ячейки» и В. Соланас, покончить с «карманным феминизмом» (ссылка).
В документе «Социалистический феминизм — стратегия для женского движения» (1972 г.) Чикагского союза освобождения женщин (CWLU) сепаратизм характеризовался с двух сторон:
· как идеологическая позиция, ратующая за наиболее полное раздельное развитие мужчин и женщин;
· как тактическая позиция, представляющая сепаратизм как инициативу отдельных организаций или как альтернативную жизненную практику.
CWLU выступали за преимущество тактики перед идеологией, аргументируя это тем, что взаимодействие исключительно женщин очень ценно и может принести им много пользы, но сепаратизм, по сути, не имеет социальной базы для объединения большого числа женщин и отделяет их от потенциальных союзников.
В первых феминистских сепаратистских группах родилось утверждение, которое заключается в том, что женщины, находясь в свободном от мужчин пространстве, не станут причинять вред друг другу и смогут выстроить общество без иерархических отношений. Однако довольно скоро выяснилось, что это не так. В феминистских сообществах, в том числе сепаратистских, появились свои дискриминируемые группы — в частности, лесбиянки.
Например, Бетти Фридан в «Национальной организации женщин» (NOW) назвала лесбиянок «лавандовой угрозой», считая, что ассоциация феминистского движения с лесбийским способно испортить ему репутацию и помешать достижению масштабных политических изменений.
На втором конгрессе NOW двадцать женщин в футболках с надписью «Лавандовая угроза», сформировавшие позже коллектив Radicalesbians, зачитывали и раздавали первое крупное заявление феминисток-лесбиянок «TheWoman-IdentifiedWoman» («Женщина, солидаризирующаяся с женщиной»), в котором бросали вызов гетеросексизму гетеросексуальных феминисток и предлагали по-новому взглянуть на определение гомосексуальности, анализировали уничижительный взгляд общества на лесбийство, его место в феминизме, зависимость женщин от мужчин и призывали всех женщин пересмотреть представления о том, что значит быть женщиной. В этом документе также содержался ответ на вопрос об их взаимодействиях с мужчинами. Этот вопрос подразумевает, что основной проблемой являются отношения между мужчинами и женщинами. Такая андроцентричная постановка не предполагает, что сепаратизм может быть не об отношениях между мужчинами и женщинами, а между женщинами в целом, на чём акцентировали внимание Radicalesbians. Как следствие, на следующем конгрессе в 1971 году NOW приняли резолюцию, в которой признавали права лесбиянок непосредственной целью феминистского движения.
Общественно выработанный дискурс лесбийского феминизма, который появился в таких эссе, как у коллектива Radicalesbians, внёс некоторые изменения в феминистское понятие сепаратизма и женских сообществ. Во-первых, он обеспечил анализ сексуальной политики, в которую эффективно прописал целый сегмент женщин-лесбиянок, в определениях радикального феминизма по поводу женских сообществ. Во-вторых, он сильно подорвал самодовольство, с которым гетеросексуальные феминистки преподносили свою сексуальность и, как следствие, свою приверженность феминизму. В-третьих, лесбийский феминизм привязал подавленную сексуальность к феминистским идеалам женских отношений друг с другом; в то же время он переопределил эту сексуальность для того, чтобы придать ей большее общественно-политическое значение. Лесбийское сообщество, прежде всего определившись с сексуальностью, стало сообществом «естественных» антимизогинных активисток. И выступая с дальнейшим требованием отделения от мужчин в целях следующего укрепления связей женщин между собой, лесбийские феминистки искали решение для преодоления границ между разными группами женщин, которые коренились в различиях социальной идентичности (ссылка).
В частности, «Фурии» — одно из движений сепаратистского феминизма — рекомендуют лесбийским сепаратисткам контактировать только с теми женщинами, которые порвали все связи с миром мужских привилегий и советовали:
«До тех пор, пока женщины продолжают получать выгоду от гетеросексуальных отношений, привилегии и безопасность, они неизбежно предают своих сестёр, в особенности сестёр-лесбиянок, у которых нет этих выгод».
Тогда же в Северной и Южной Америке начали создаваться многочисленные лесбийские деревни, куда не допускались мужчины. Цель создания этих деревень — конструирование матриархального общества без какой бы то ни было иерархии. Вот как описывает свои впечатления от проживания в лесбийской общине Алапайн одна из её жительниц:
«Здесь мне не нужны занавески. Здесь мне не нужно думать о том, что кто-то будет подглядывать, как я переодеваюсь. Здесь также есть чувство сообщества, чувство, что мы поддерживаем друг друга» (доклад Софико Арифджановой, зачитанный 2 октября 2016 года в рамках феминистского киноклуба РФО «ОНА»).
Следующей сепаратистской группой, оказавшей влияние на феминистское движение в целом и сепаратизм в частности, стала CombaheeRiverCollective. Это была организация небелых феминисток-лесбиянок, просуществовавшая с 1974 по 1980 г. в Бостоне, США. В своём базовом документе «TheCombaheeRiverCollectiveStatement» они заявляли, что, хотя и являются феминистками и лесбиянками, всё же не поддерживают идеи сепаратизма в силу того, что их цвет кожи — первая линия атаки на них, и, вследствие этого, их идентичности существуют нераздельно. Кроме того, небелые феминистки обратили внимание феминистского сообщества на проблему отчуждения последнего от проблем, с которыми сталкиваются цветные женщины (WoC, WomenofColor).
Лесбийский коллектив GutterDykeCollective заявлял, что сексизм является базой всех других «-измов», которые продолжают самовоспроизводиться (капитализм, национал-социализм, империализм, расизм, классизм); базой для сексизма является так называемая мужественность. Участницы считали, что избавить мир от сексизма можно только путём избавления от мужчин. Но для начала нужно справиться с расовыми, национальными и классовыми различиями, которые мужчины создали между женщинами (ссылка).
К данному аргументу относились с недоверием, поскольку его эссенциалистский характер не прошёл сепаратистскую критику. Однако многие его приняли, т.к. считали, что GutterDykeCollective единственные среди феминисток осмелились назвать угнетателя, и поэтому смогли избежать лицемерия, присутствующего у женщин, которые отказались от такого разграничения — например, феминистка-теологиня М. Дэйли (ссылка).
Заключение
Феминистский сепаратизм — направление радикального феминизма, а также стратегии и практики, целью которых является освобождение женщин от мужчин как класса угнетателей, институтов и видов деятельности, в которых они доминируют — с одной стороны, и достижения женщинами власти (над личной и общественной сферой) — с другой.
В эпиграф статьи вынесена цитата философини Мэрилин Фрай из статьи «Некоторые мысли о сепаратизме и власти». И действительно: практика феминистской сепарации имеет прямое отношение к власти. Власти, прежде всего, над собой. Власти что-то делать или не делать ничего. Власти себя превозмочь или не выходить за пределы «зоны комфорта» (не зря ведь она «зона комфорта », не так ли?). Власти говорить, и говорить уверенно, не прячась за «мне кажется», «я не уверена, но я думаю что…», если чувствуешь, что знаешь точно. Власти собраться вместе и поговорить о своих проблемах (ссылка).
К теме власти обращается и полулегендарный мотив о Девичьей войне: мысль о том, что мужчины будут «пановать», а женщины — «кланяться», заставила современниц Либуше взяться за оружие.
Проблема власти остро стояла и в XX веке — неважно, говорим ли мы об испанской MujeresLibres или о многочисленных сепаратистских объединениях в США 60-70-х годов — все они появились из-за того, что женщины ощущали себя «вечными подчинёнными», которые, сколько бы ни вкладывались в движение (будь то движение левых и/или аболиционистские движения), постоянно находятся на скамейке запасных, а заикнувшись о своихинтересах, объявляются «мелкими мещанками», которые собираются на свои «кружки для психотерапии», следуя исключительно своим «частным интересам».
Проблема власти остро стоит и для цветных женщин (WoC), у которых просто нет тех ресурсов, которые есть у белых феминисток, для того, чтобы поддержать сепаратистское движение.
Даже приходя в феминизм, женщина по-прежнему чувствует себя обязанной быть полезной кому-либо, даже в ущерб себе (ссылка). Даже в движениях, что именуют себя либеральными и/или прогрессивными, женщины вынуждены отстаивать право просто собраться и обсудить то, что касается их непосредственно (ссылка). И, собравшись, написать манифест и выложить его в Интернет (ссылка). До сих пор.
Итог: борьба ещё не закончена и не будет закончена до тех пор, пока существует целый спектр резких реакций на феминистский сепаратизм и сепаратистские практики: от отвращения и презрения до возмущения в противовес глухому безразличию или даже молчаливому одобрению и поощрению таких практик со стороны мужчин. Пока это есть, будет актуален и феминистский сепаратизм как метод, как цель, как одна из стратегий по улучшению своего положения.