Лишнее удаляйте. Всё должно быть очень лаконично.
Изучение физиологии и нейрохимии страха позволило лучше понять биологические механизмы поведения человека. Но на его жизнедеятельность накладывается множество социальных и культурных установок, в свете которых генетически запрограммированные инстинкты теряют свое приспособительное значение или даже мешают жить. В этом плане страх, запускающий реакции “борьбы или бегства”, которые хорошо проявили себя в период биологической эволюции, оказывается совершенно неадекватным в современной жизни. Поэтому отрицательное значение страха проявляется значительно шире, чем положительное. Он может держать человека в постоянном напряжении, порождать неуверенность в себе и не позволять личности реализоваться в полную силу. Страх сковывает активность человека, в отдельных случаях буквально парализует его, а хроническое состояние тревоги и страха приводит к различным психосоматическим болезням.
Эти болезненные состояния, возникающие из-за нарушений нормальной работы сознания, лучше всего разобрать на примере кардиофобии — навязчивого страха за свое сердце. Как отмечают клиницисты, преувеличенный или совершенно необоснованный страх за сердце встречается не менее, чем у половины больных, которые испытывают неприятные ощущения в левой половине грудной клетки, достаточно часто сопровождаемые еще и страхом смерти. Более того, эти два неприятных чувства взаимно усиливают друг друга. Такие люди осознают, что по объективным медицинским показателям у них нет серьезных отклонений. Однако они продолжают мнительно прислушиваться к своим ощущениям, фиксировать малейший сердечный дискомфорт, многократно усиливая его при помощи воображения.
Такой частично самовнушенный страх за свою жизнь весьма отличается от сильнейшего безотчетного страха, характерного для пациентов с ишемической болезнью сердца. Истинное нарушение кровоснабжения сердца субъективно воспринимается как надвигающаяся неотвратимая катастрофа, которая сопровождается паническим ужасом. Существует целый ряд специальных тестов, позволяющих отличить психогенные боли в сердце от болей, связанных с нарушением его кровоснабжения. Так, при классической стенокардии состояние больного ухудшается после физической нагрузки, а улучшение наступает через две-три минуты после приема нитроглицерина. При невротических сердечных болях умеренная физическая активность не провоцирует приступа, а реакция на нитроглицерин или явно замедленная, или же неправдоподобно быстрая.
Как ни прискорбно это констатировать, достаточно сильно выраженный страх смерти может стать причиной гибели человека. Поразительный по точности описания рассказ А.П.Чехова “Смерть чиновника” вовсе не гипербола — история медицины знает немало подобных случаев. В медицинской литературе отмечены случаи наступления смерти вполне благополучных кардиологических больных после перевода их из отделения реанимации в общую палату, где непрерывное ожидание сердечного приступа провоцирует его.
Среди людских тревог страх смерти занимает особое место. Это один из самых глобальных и вечных страхов человечества, лежащий в основе многих мировых религий. Издавна смерть была окутана покровом тайны. Даже сейчас, когда мы в общих чертах представляем себе физиологию и биохимию этого процесса, все же не любим заглядывать в бездонный колодец, из которого веет холодом безнадежности.
И.И.Мечников в своей работе “Биология и медицина” отмечал, что страх смерти — один из главных признаков, отличающих человека от животных. “Все животные инстинктивно избегают смерти, но не осознают этого. Ребенок, избегающий ее подобным образом, также не имеет никакого представления о неизбежности смерти. Сознание этого приобретается только позднее, благодаря необыкновенному умственному развитию человека”. Мечников утверждал, что во все времена страх смерти “составлял одну из величайших забот человека”, и осознание неизбежности своего конца не дает в полной мере наслаждаться жизнью многим людям. Решение проблемы он искал в науке, которая могла бы, с одной стороны, удлинить срок жизни человека, а с другой — помочь ему осознать естественность и закономерность умирания, тогда этот процесс перестает вызывать ужас и отчаяние. В конце своей жизни он создал учение об ортобиозе — такой жизни человека, когда на смену активной деятельности приходит спокойная старость, страх смерти исчезает, уступая место чувству пресыщения жизнью и желанию смерти. Однако до этого пока далеко. В реальности мало кто стремится добровольно уйти в небытие, а страх смерти остается актуальным для многих людей самого разного возраста — от “зеленых” юношей до седобородых старцев.
Длительное и настойчивое размышление о смерти производит глубокое впечатление на людей, а его влияние на человека с развитым воображением, художественного склада может вообще оказать решающее влияние на творчество. Достаточно вспомнить, какое сильнейшее психологическое воздействие произвел на Ф.М.Достоевского эпизод его чудом не состоявшейся казни, во многом определивший в будущем мрачный эмоциональный настрой писателя. Впоследствии Федор Михайлович писал в “Дневнике писателя” за 1873 г.: “Приговор смертной казнью расстрелянием, прочтенный всем нам предварительно, прочтен был вовсе не в шутку: почти все приговоренные были уверены, что он будет исполнен, и вынесен, по крайней мере. Десять ужасных, безмерно страшных минут ожидания смерти”.
Действительно, к страху перед пугающей пустотой, ожидающей нас в конце жизненного пути, ведут тысячи дорог, и только очень сильные духом люди могут позволить себе спокойно и мудро рассуждать о смерти. Один из таких мудрецов — римский мыслитель I в. н.э. Луций Сенека. “Жизнь дана нам под условием смерти и сама есть путь к ней, поэтому глупо ее бояться: ведь известного мы заранее ждем, а боимся лишь неведомого. Неизбежность же смерти равна для всех и непобедима. Можно ли пенять на свой удел, если он такой же, как у всех? Равенство есть начало справедливости.<...> Мы не сразу, а постепенно, шаг за шагом, попадаем в руки смерти. Каждый день мы умираем, потому что каждый день отнимает у нас частицу жизни, и даже когда мы растем, наша жизнь убывает. Вот мы утратили младенчество, потом детство, потом отрочество. Вплоть до вчерашнего дня все минувшее время погибло, да и нынешний день мы делим со смертью. Как водяные часы делает пустыми не последняя капля, а вся вытекшая вода, так и последний час, в который мы перестаем существовать, не составляет смерти, а лишь завершает ее: в этот час мы пришли к ней — а шли мы долго”.
Впоследствии Луций Сенека на собственном примере доказал, что его стоические взгляды на эту проблему были не просто словами, — достаточно вспомнить, как достойно принял он собственную смерть, на которую обрек его император Нерон.
К счастью, страх смерти, как и другие витальные страхи, основанные на инстинкте самосохранения (страх высоты, грозы, болезней и т.п.), относительно редко беспокоит людей. Зато им досаждают другие опасения, казалось бы не угрожающие непосредственно жизни и здоровью индивидуума. Это так называемые социальные страхи — ответственности, публичных выступлений и т.п. С одной стороны, подобные чувства в той или иной степени имеются почти у каждого человека, составляя некий негативный эмоциональный фон социума, а с другой, при достижении определенной интенсивности, могут перерасти в тяжелые клинические формы — фобии (от греч. фобос — страх). В настоящее время психиатры придают социальным фобиям большое значение, что нашло отражение в последней международной классификации болезней, МКБ-10, где социофобии впервые выделены в отдельную группу (F 40.1). Особая роль среди социальных страхов отводится двум достаточно близким формам, имеющим свою специфику, — страху ответственности и страху экзаменов. Первый из них опасен своим продолжительным действием, второй, хотя и является кратким, порой достигает значительной силы.
Во всем мире влияние страха ответственности на развитие сердечно-сосудистых заболеваний трудно переоценить. Зачастую он служит причиной гипертонии, атеросклероза, язвы желудка, инфаркта и инсульта, унесших больше человеческих жизней, чем все войны на Земле. Этот страх практически не имеет под собой биологических корней, он обусловлен исключительно социальными механизмами. Принимая какое-то важное решение, человек берет на себя ответственность за его последствия. Часто это приводит не только к возникновению тревожных мыслей, но и вполне зримо отражается на обмене веществ и физиологических функциях человека. Телесные изменения могут проявляться как в виде увеличения активности, когда человек становится беспокойным и суетливым, так и в ее уменьшении — гиподинамии, заторможенности. Из-за боязни ответственности многие на полпути бросали карьеру, не достигнув своего потенциального потолка.
Второй широко распространенный страх — страх экзаменов — присущ в основном молодым людям, организм которых обладает значительным запасом прочности и менее подвержен психосоматическим болезням. Тем не менее при частом возникновении это чувство также может приводить к серьезным нарушениям со стороны нервной и сердечно-сосудистой систем. Как показали наши исследования, тревожное ожидание экзамена активизирует симпатическую нервную систему: учащается пульс, повышается артериальное давление, нарушается ритм сердца и т.п. Эти параметры не сразу возвращаются к норме, и, если студент сдает за сессию четыре-пять экзаменов, может возникнуть артериальная гипертензия.
Помимо социальных фобий, изучение которых началось сравнительно недавно, существует бесчисленное множество других навязчивых страхов: клаустрофобия (страх замкнутых пространств), агорафобия (страх открытых пространств), нозофобия (страх заболеть каким-либо заболеванием), лиссофобия (страх сойти с ума), мизофобия (страх загрязнения), танатофобия (навязчивый страх смерти) и пр. Началом систематического изучения фобий принято считать 1871 г., когда К.Ф.Вестфаль описал агорафобию, указав, что фобии всплывают в сознании человека помимо его воли и не могут быть произвольно изгнаны из сознания. Обобщая многочисленные описания фобий, можно определить их как интенсивный навязчивый страх с четкой фабулой, которая вызывается определенным стимулом, возникающим при сохранении критического отношения больного к своему состоянию. По мнению психиатров, фобии чаще всего встречаются у астенических и шизоидных личностей, хотя при определенных условиях они возможны и у психически уравновешенных людей. Согласно данным разных американских авторов, распространенность таких расстройств среди населения составляет от 2 до 9 %. Страдают ими преимущественно люди наиболее работоспособного возраста — от 25 до 44 лет.
Сегодня большинство гипотез, касающихся механизмов возникновения фобий, можно свести к двум основным группам, одна из которых восходит к психоаналитической концепции Фрейда, а другая — к условнорефлекторной теории Павлова. С точки зрения отечественных исследователей подавляющее большинство фобий формируется по механизму патологического закрепления условнорефлекторной связи. При этом навязчивые страхи возникают в результате наложения во времени индифферентных условных или безусловных раздражителей, вызывавших чувство страха. Например, страх, спровоцированный сердечно-сосудистыми нарушениями (сердцебиением, болью в области сердца, одышкой, холодным потом и др.), который возникает во время пребывания на площади, стадионе или другом открытом пространстве, в дальнейшем по механизму условного рефлекса может привести к агорафобии.
Согласно классической рефлекторной теории, условный стимул постепенно теряет способность вызывать реакцию, если не подкрепляется повторением безусловного стимула. Фобический синдром может длиться годами без явного внешнего подкрепления, что, однако, не противоречит условнорефлекторной теории. Дело в том, что скорость угасания условного рефлекса (как и быстрота его формирования) зависит от эмоционального фона, сопровождающего формирование временной связи. Так, условные рефлексы при болевом подкреплении угасают значительно медленнее, чем при пищевом. Поскольку в основе фобического синдрома, как правило, лежат базисные биологические инстинкты или социальные установки, обеспечивающие физическое или психологическое благополучие, угроза их реализации вызывает сильный страх, делающий такую временную связь весьма прочной.
Клиницисты, занимающиеся навязчивыми страхами, заметили, что со временем подобные связи генерализуются. Сначала страх возникает при непосредственном столкновении с психотравмирующей ситуацией, например при поездке в метро, где ранее у больного случился сердечный приступ, сопровождавшийся чувством сильного страха. На второй стадии страх появляется уже при ожидании встречи с психотравмирующей ситуацией. Впоследствии это чувство может возникать при одном только представлении о психотравмирующей ситуации. Нередко эти навязчивые представления доводят больных до состояния крайней аффективной напряженности с сильными вегетативными реакциями.
Содержание навязчивых страхов претерпевает значительные изменения по мере развития общества. Известный советский психиатр С.Н.Давиденков в свое время отмечал, что раньше чаще боялись сумасшествия, рака, собачьего бешенства, сифилиса, а затем стали появляться фобии артериальной гипертонии, инфаркта миокарда, лучевой болезни и лейкозов. Особенно эти изменения затрагивают группу социальных фобий. Так, сегодня характерен рост интереса ко всему необъяснимому и таинственному (колдовству, экстрасенсорике и т.п.), что, вероятно, связано с социально-экономическим кризисом в нашей стране и потерей веры в принципы и идеалы, которые прежде руководили обществом. В клинике стали чаще встречаться с боязнью экстрасенсов, колдунов, инопланетян и т.п. Катастрофический рост заболеваемости венерическими болезнями и СПИДом породил соответствующие фобии. Особое место среди современных страхов занимают радиофобии. Яркий пример тому — Чернобыльский синдром.
Лечение навязчивых страхов — долгое и трудное дело. Наиболее успешным, как правило, оказывается комбинированный подход, включающий в себя как фармакологическое воздействие, так и психотерапию. В последние десятилетия на Западе пытаются лечить страхи методом нейролингвистического программирования (НЛП). Основатели этого метода Д.Гриндер и Р.Бэндер, определившие его как совершенно новую психотехнологию, многие свои приемы взяли из арсенала И.П.Павлова, “позабыв” сослаться на первоисточник. Например, для придания смелости специалисты НЛП просят больного как можно подробнее вспомнить любую ситуацию из жизни, когда он был храбрым. Затем предъявляют ему определенный сигнал (“якорь” — в терминологии НЛП), который “связывается” с состоянием смелости. Теперь, если пациента будет охватывать страх, ему достаточно воспроизвести тот самый “якорь”, который по механизму ассоциации вызывает состояние смелости, и страх уменьшится или исчезнет вовсе. Любой воспитанник русской физиологической школы легко узнает в этой процедуре методику выработки условного рефлекса, причем подскажет, что условный раздражитель нужно предъявлять не “на пике эмоционального переживания”, как советуют американцы, а за некоторое время до него, ибо в противном случае условный раздражитель теряет свое сигнальное значение, а образующаяся временная связь становится менее прочной.
Проверенная нами на практике модификация приемов этого метода в соответствии с основными положениями условнорефлекторной теории позволила в критических ситуациях вызывать у студентов состояния уверенности, смелости, спокойствия и т.д., причем уменьшение чувства страха подтверждалось как субъективными отчетами испытуемых, так и объективными показателями сердечно-сосудистой системы (нормализацией пульса, артериального давления, сердечного ритма).
Итак, страх — одна из наиболее значимых для человека эмоций, оказывающих мощное воздействие на различные аспекты его жизни. Это чувство, формирующееся на самых ранних этапах онтогенеза, сопровождает человека в течение всего жизненного пути. Не существует людей, не испытывающих страха, — речь идет только о степени его выраженности. Один человек боится смерти, другой — боли, третий — потери социального статуса, четвертый — пауков, и, как ни странно, все эти столь не похожие друг на друга чувства вызывают не только удивительно схожие психофизиологические изменения в организме, но и сопровождаются аналогичными субъективными переживаниями.
Современная цивилизация, избавляя человека от многих биологических страхов, привносит в его жизнь множество других, еще более сильных, таких как страх СПИДа или ядерной войны. Некоторые психиатры называют нашу эпоху “веком тревоги”, полагая, что это чувство, вызванное осознанием сегодняшних проблем, отказом от базисных духовных ценностей и быстротой социальных изменений, пронизывает едва ли не все стороны нашей жизни. Иногда страх и тревога достигают “критической массы”, проявляясь на клиническом уровне, но гораздо чаще человек свыкается со своими страхами, формирующими определенный негативный эмоциональный фон, не видя возможности от них избавиться. Наши исследования показали, что у каждого человека имеется определенная иерархическая структура различных по природе и интенсивности страхов, которые определяются особенностями личности, индивидуальным опытом, принятыми в данном социуме установками, а также общими для всех людей возрастными и половыми закономерностями.
Источник:
Павлов И.П. // Вестн. РАН. 1999. Т.69. №1. С.59.
Ноздрачев А.Д. Физиология вегетативной нервной системы. Л., 1983.
Вилюнас В.К. Психологические механизмы мотивации человека. М., 1990.
Пошивалов В.П. // Успехи соврем. биологии. 1989. Т.108. Вып.2 (5). С.289—298.
Кирпотин В. Ф.М.Достоевский. М. 1960.
Сенека Л. Нравственные письма к Луцилию. Кемерово, 1986.
Щербатых Ю.В., Ивлева Е.И. Психофизиологические и клинические аспекты страха, тревоги и фобий. Воронеж, 1998; Щербатых Ю.В. Психология страха. М., 1999.
физиологические признаки страха — учащенное сердцебиение, затрудненное дыхание, бледное лицо, влажные ладони.
Как известно, Фрейд определял страх — как: «…свойственная всем организмам реакция». «Страх возникает, — отмечал Фрейд, — как реакция на положение, составляющее опасность, он (страх) регулярно воспроизводится, когда снова создается такое состояние».
Фрейд находил заметную связь между симптомом и торможением. Предлагая понимать под симптомообразованием следствие вытесневшегося (из Я) неудовлетворенного либидо (сохранившегося в виде бессознательного образования), Фрейд замечает, что торможение может и не означать «нечто безусловно патологическое». Торможение, по Фрейду, — это ограничение функции Я. «Я отказывается от возможной для него функции, чтобы не быть снова вынужденным совершить вытеснение, чтобы избегнуть конфликта с Оно».
Разбирая отличие между вытесненным, душевным движением, заменяющим его симптомом и мотивом вытеснения, Фрейд приходит к заключению, что «влечение, подлежащее вытеснению, представляет собой враждебный импульс против отца». Находя взаимосвязь между подобным желанием и намерением убить отца, содержащемуся в эдиповом комплексе.
В какой-то мере сделанные в дальнейшем выводы пересекаются с замечаниями анализа Фобии маленького Ганса, где Фрейд находит, что «страх соответствует вытесненному желанию. Но он далеко не эквивалентен этому желанию… желание может целиком вылиться в удовлетворение. При страхе это… уже бесполезно. Страх остается даже тогда, когда желание могло бы быть удовлетворенным. Страх уже нельзя обратно превратить в либидо…».
Фрейд находит, что поводом вытеснения является кастрационный страх. Прослеживая взаимосвязь между фобиями животных и кастрационным страхом, он замечает, что содержание страха — бессознательно. От фобии к животным Фрейд переходит к неврозу навязчивости, считая, что, причиной возникновения подобных невротических реакций является страх Я перед сверх-Я. «…мы получаем страх как проекцию на ситуацию опасности, — пишет он далее, — от этого страха можно уберечься тем, что Я что-то совершает, чтобы избежать этой ситуации или увильнуть от нее. …симптомы создаются для того, чтобы избежать ситуации опасности, которая сигнализируется развитием страха…
Если страх является реакцией Я на опасность, то вполне естественно понимать травматический невроз, возникающий так часто вслед за пережитой опасностью для жизни, как прямое следствие страха за жизнь или страха смерти, принимая во внимание кастрацию и зависимость Я от других психических инстанций».
Фрейд также находит, что первым переживанием страха — может быть состояние рождения.
По замечанию Фрейда, некоторые вида страха — сопровождают индивида в течении всей жизни. Например, страх перед сверх-Я. «Невротик, — пишет Фрейд, — отличается в этом плане от нормального тем, что… чрезмерно преувеличивает реакции на эти опасности».
Лейбин, в словаре-справочнике по психоанализу, вносит такое определение страха: «Страх — психическое состояние человека, связанное с мучительными переживаниями и вызывающие действия, направленные на самосохранение». (Лейбин, B, с. 561).
Однако нам представляется необходимым сейчас не только рассмотреть природу страха — в его фобических проявлениях (касаемых жизни индивида в социуме), — но и наметить, — своего рода, — невротические детерминанты возникновения последующих страхов, рассмотрев как причины, так и следствия проявлений подобного.
И уже тогда — попытаемся найти следствия невротических проявлений индивида в его жизни, а также — отыскать причину (возникновения) подобного.
В данном случае, следовало бы заметить, что ряд психических дисфункций сексуального характера, получив основу в детском возрасте (в результате специфического торможения) нашли свое отражение в сексуальных расстройствах уже взрослой жизни индивидов. Другими словами, речь, по всей видимости, идет о неком смещении психических детерминант, в результате чего, такие формы сексуальных заболеваний как импотенция и фригидность — нашли свое отражение в страхах и появлении чувства вины, выступившими в своего рода, проявлении защитных реакций связанных с сексуальным возбуждением и сместившимися от инфантильной сексуальности к взрослой. Вслед — за смещением возбуждения. Например, напоминание об объектах орально-эротических устремлений (связанное с вытеснением оральных побуждений) могло вылиться:
а) к отказу от употребления пищи (от полного игнорирования, и «вызыванию», в следстви этого, спазматических реакций, до нарушения приема пищи);
б) смещением орального торможения — на занятия со скрытым оральным значением (курение, употреблением алкоголя, и т. п.)
К проявления первого (отказа в употреблении пищи) могут быть вовлечены и анальные компоненты (если мы говорим о сопротивлении к приему пищи — как акту: контроля над собой). В подобном случае в качестве дополнительных оральных торможений может выступать и, например, задержка речевого развития ребенка. (В данном вопросе, скорей всего, мы можем говорить об оральной сфере — как области сосредоточения ранних инстинктивных конфликтов).
К невротическим проявлениям орального характера, по всей видимости, можно отнести и какое-либо ограничение приема пищи, исключение из рациона ряда продуктов (в следствии, например, бессознательных ассоциаций части продуктов — с мужскими или женскими половыми органами). Т. е. речь идет о установлении, своего рода, табу, в отдельных случаях — возвращавших нас, быть может, к истокам развития цивилизации (достаточно вспомнить одно из программных произведений по этому вопросу З. Фрейда «Тотем и табу», где он прослеживает развитие и существование табу от первобытнообщинного строя к современной цивилизации).
Кстати, вероятно следует обратить внимание и на существование такой формы проявления вытеснения, — как патологическое влечение к пище. В данном случае, вместо торможения (и, как следствие, отказ от пищи) — имеет место: сверхкомпенсация. Своего рода — пищевая наркомания.
Следует заметить, что такие поведенческие мотивы индивида, как: вежливость (порой излишняя), доброжелательность, нежелание участвовать в каких-либо спорах (т. е. изначальная соглашательская позиция) на самом деле вызвана невротическими тревогами индивида. Своего рода — подавлением агрессивности (агрессивность в данном случае возможна вследствие: бессознательного вытеснения ненависти). Т. е. индивид использует такую форму поведения, в результате которой не должны зарождаться ни страх, ни чувство вины (вызывающее тревожность). А значит — всячески демонстрировать дружелюбие. Вытеснение собственной агрессивности. Что может привести к общей заторможенности, развитию чрезмерной социальной зависимости (блокирование любой деятельности, «избеганию» контактов с внешним миром). Потому как страх утратить любовь — может заставить индивида избегать всего, что усиливает этот страх.
Достаточно любопытен и последующий характер проявления торможения. Например, специальное торможение — вызывает робость (а значит: и страх покраснеть; т. н. эритрофобия — конверсионный невроз покраснения). Торможение в деятельной сфере — может вызывать (проявляться как): неуклюжесть, ненависть, бесполезные движения… Помимо перечисленных соматических торможений, могут наблюдаться и психические. Например, торможение мышления (интеллектуальное торможение). Специфика «применения» достаточно обширна. От синдрома резкого потупления (когда люди становятся глупыми в ответ на нежелание что-либо понимать: понимание может вызвать — кастрационную — тревогу или чувство вины), до торможения речи (заикание, неправильное построение фраз, забывание нужных слов…).
Нерешительность, безволие, склонность к постоянным сомнениям и недоверию — также может быть вызвано торможением. «У индивидов, избегающих любых независимых решений, — пишет Фенихель, — заторможена волевая сфера. Это нарушение может быть составляющей навязчивой склонности во всем сомневаться и постоянно готовится к действиям вместо их осуществления, что в тяжелых случаях приводит к «параличу воли». Причина нарушения нередко состоит в дефекте функций супер-эго: собственные волевые способности отрицаются, и право принятия решений предоставляется другим из страха проявить агрессивность и потребности во внешнем одобрении. В невротической нерешительности находят выражения различные типы конфликтов с объектами».
В какой-то мере подытоживая начатый разговор о торможении и страхах, иной раз формируемыми в следствии него, заметим, что торможение как бы оттягивает на себя часть энергии (индивид затрачивает ее на вытеснение объекта, который может вызвать страх), и тем самым — наш индивид вынужден частично экспрополироваться от жизни. От полноценной жизни. В результате чего, — часть его жизненного опыта — становится безвозвратно потеряна. К тому же, боязнь провокации синдромов страха — еще более способствует образованию у индивида комплексов; а общая (развивающаяся) закомплексованность — способствует к формированию сугубо интровертированной психики. Психики — не ориентированной на общение с внешней средой. И это (еще более усиливающееся с момента детства во взрослую жизнь) погружение индивида вглубь себя, — по всей видимости, — приводит к, если можно так выразиться, — жизненной неустроенности, ограниченности в выборе профессий и, уже как следствие всего вышеперечисленного, — стремления: «не выделяться»; а значит — невротические реакции торможения будут препятствовать и какому-либо карьерному росту индивида. Ведь в большинстве случаев — карьерный рост предполагает жизненную активность, — а значит: и демонстрирование умеренной доли агрессивности (без которой невозможно не только заявить о себе, но и обойти конкурентов — будь то конкуренты в бизнесе, или выступающие в роли конкурентов коллеги по деятельности в той или иной профессиональной структуре); то или иное торможение вынуждает психику индивида вытеснять объекты, которые могут вызвать страх, тревогу, чувство вины; а значит — наш индивид будет стремится к гармонии и «вечной любви» (в плане — любви ко всем, и всех — к нему); боясь потревожить других; вызвать в них какое-либо «недовольство»; а значит: вынужден не только «подстраиваться» под мнение остальных, но и изначально — ставить себя на порядок ниже. Что, конечно же, никак не способствует — карьерному росту. Потому как, несмотря на развитие цивилизации, в психике современного человека (независимо от его уровня образованности, интеллекта, и т. п.), как мы уже замечали раньше, — живет дикарь. Дикарь, ориентированный на значимости для себя первичных инстинктов. И бессознательно, любой современный человек понимает, что для того, чтобы приобрести более высокий профессиональный статус, для того, чтобы перейти на ступеньку выше в собственной социальной карьере — необходимо: подавить волю другого. Т. е. на бессознательном уровне претворяется в жизнь основной закон эволюции: «побеждает тот, кто сильнее». (Допуская дополнительную трансформацию в виде: «кто сильнее — тот прав», «кто победил — тот и прав», «победителей не судят»), и словно заранее допуская использование любых средств для победы).
Вполне можно допустить, что психика индивида, испытывавшего (кастрационные) страхи и вследствие этого включавшиеся невротические реакции торможения — будет неспособна в полной мере адаптировать его к социальной жизни; а существование (вследствие невроза) комплексов — будет, как бы изначально, держать его на шаг позади действительных лидеров. Что, как минимум, весьма огорчительно, учитывая тот потенциал, которым, как правило, наделены подобные субъекты. И этому тоже есть объяснение: подсознательно чувствуя свою изначальную «неполноценность» — такие индивиды вынуждены, порой, затрачивать в несколько раз больше энергии (для достижения поставленных задач: в детстве и юности: школа и институт, в дальнейшей жизни — еще большее повышение образования; можно предположить, что в какой-то мере ряд индивидов обрекает себя на аналогию с «белкой на колесе»: начав учится, — они уже не могут остановиться, опасаясь в какой-то момент оказаться глупее, чем есть).
Также следует обратить внимание, что вытеснение (травматичных для индивида) ситуаций — может оказывать и свои дальнейшие негативные последствия. Происходит это вследствие торможения защитных функций Я. А значит и возможного развития, например, усталости, быстрой утомляемости, нежелании какой-либо деятельности. «Хроническая усталость, — отмечает Фенихель, — несомненно имеет физическую природу и, вероятно, обусловлена изменением мышечной готовности у лиц, переживших психический стресс… существует зависимость усталости от психического напряжения, с которым выполняется мышечная задача. Лица, переживающие конфликт, устают быстрее, чем те, кто внутренне свободен».
Как мы уже заметили раннее, все, что способствует боязни индивида вызвать страх — затрудняет его жизненную адаптацию. Приводит к развитию различных комплексов (вызванных проявлением невротических реакций). И усталость — формируя картину общей психической опустошенности, по всей видимости, то же из этой же «серии». Индивид, испытывающий невротическую тревогу вследствие включения механизмов торможения вынужден, зачастую, ориентироваться исключительно на свой внутренний мир. Замыкаться в самом себе. А значит — –проявлять внешние признаки угрюмости, безразличия, нежелания идти на контакт с кем-либо.
Отсутствие желания коммуникационного контакта может способствовать дальнейшим фобическим проявлениям. Выражаясь, например, в агарофобии (боязни открытых пространств). По всей видимости, подобный страх может быть продиктован также и общей боязнью оказаться под взглядами других людей (что говорит о бессознательном ощущении себя как неполноценной личности, своего рода — психической пассивности; потому как, для такого индивида — появление перед толпой — требует демонстрации акта агрессии, направленной на других индивидов; бессознательное рассматривание их в роли хищников, которым индивид, стремящийся преодолеть подобный страх — должен демонстрировать постоянную готовность к отражению «атак»).
Помимо агарофобии, вполне можно привести пример и клаустрофобии (боязни замкнутых пространств); и страха сумасшествия (имеющего под собой, иной раз, и явную под основу; по мнению Фенихеля, — «постулат, что человек, боящийся сойти с ума, не впадает в безумие, ошибочен. Многие шизофреники в начальной стадии заболевания сознают нарастание отчуждения»); и боязни оказаться уродливым, съеденным, покусанным, фобии инфекции и т. п. Страхи, имеющие под собой действительно реальную основу, и порождаемые, как замечает Фенихель, справедливым существованием формулы: «индивид опасается того, чего он бессознательно желает».
Однако это, по всей видимости, все же касается более простых фобий. Но и в других случаях, по замечанию того же Фенихеля: «…пугающая ситуация репрезентирует не соблазн, а, скорее, угрозу, вынуждающую не поддаваться соблазну, т. е. ситуация потенциально чревата кастрацией или утратой любви».
«Все эти случаи, — продолжает он далее, — характеризуются недостатком смещения. Чаще, однако, при тревожной истерии защитные силы достигают большего эффекта, чем просто порождение тревоги и последующие фобические установки. Связь между пугающей ситуацией и первоначальным инстинктивным конфликтом становится более скрытой. Страх вызывает уже не сексуальные ситуации, а, скорее, сексуализированные ситуации. Пугающая ситуация или некие люди систематически обретают для пациента специфическое бессознательное значение… они символизируют либо соблазн для отвергнутых побуждений, либо наказание за бессознательные побуждения, либо и то и другое, но уже более искаженным образом…».
В заключении хотелось бы отметить, что общий характер, объединяющий различные фобии — это регрессия в детство. Именно в детстве, — как бессознательно понимают индивиды, — они могли найти защиту, покой, умиротворенность, — а значит: и спасение от каких-либо страхов, проецированных миром, окружением, внешней средой.
Быть может потому, многие формы взрослых фобий способны к нивелированию своей отрицательной сущности — в следствии нахождения рядом с субъектом, испытывавшим проявление какой-либо фобии, страхов — другого индивида. Каким-либо образом — близкого (либо по родственным узам, либо по характеру знакомства) нашему невротику.
В подобном случае, вполне можно еще говорить и том, что, чувствуя рядом с собой поддержку — раннее невротически настроенный индивид: ощущает, своего рода, внутренний подъем; вследствие появления уверенности; способности (если то потребуется) бросить вызов обществу. Противостоять акту агрессии со стороны внешней среда; продемонстрировать (если необходимо) — свою агрессию, агрессивность. (Что доказывает, например, что показная агрессивность, нарочито развязное поведение, открытая демонстрация хулиганских побуждений и намерений — не иначе как: бессознательная попытка завуалировать, замаскировать, собственный страх; страх — перед тем же: обществом; социумом).
СТРАХ - внутреннее состояние, обусловленное грозящим реальным или предполагаемым бедствием. С точки зрения психологии считается отрицательно окрашенным эмоциональным процессом.
Протекание эмоции страха в разных ситуациях у разных людей может существенно различаться, как по силе, так и по влиянию на поведение.
Страх может проявляться в виде возбуждённого или подавленного эмоционального состояния. Очень сильный страх (например ужас) часто сопровождается именно подавленным состоянием.
Такие психические расстройства как фобии, могут приводить к частому и сильному переживанию страха человеком.
Некоторые философы, особенн<