ХРАМ Святителя Николая Чудотворца на Неве.
ПРИХОДСКОЙ ВЕСТНИК № 65 (декабрь 2018г.)
СТРАНИЦЫИСТОРИИ НАШЕГО КРАЯ.
Дневник блокадных дней Ивановой Оли (Мироновой Ольги Яковлевны).
(Окончание. Начало в №64)
2 декабря 1941г. Сегодня я встретилась с некоторыми товарищами по школе, ходили за Пороги на поле собрать капустной хряпы. Там жили финны, и с появлением фашистов на том берегу, они побросали всё и убежали. Домики их фашисты давно смешали с землёй, но мы шли, шли с надеждой достать хотя бы немного из-под снега мороженой картошки или листьев. Мы оделись, закрутились в белое, кто во что мог, потому что сегодня много снегу, и чтобы нас не заметили фашисты с другого берега, мы ползком переползали с места на место. Мы до крови ободрали руки, ноги, разгребали лёжа снег, достали несколько листиков и кочерыжек. Фашисты, видимо, заметили, начали страшный обстрел. Снаряды сыпались как дождь. Раздались вопли. Из одиннадцати человек троих убило, пять человек ранило. Мы, трое, ползком по лесу долго добирались домой, теряя последние силы. В лесу встретили своих военных. Старший лейтенант нам приказал как можно быстрее убираться домой и больше сюда не показывать носа. Мы, оказывается, попали в запретную зону. О раненых и убитых обещал срочно позаботиться.
Добравшись домой, перешагнув порог своей комнаты, я упала и долго лежала на холодном полу. Очнувшись, я увидела заплаканную мать и острые, не по-детски умные глазёнки сестрёнки и братишки. На столе стоит коптилка, на времянке щи из таенного снега и из двух моих кочерыжек и трёх листиков, без соли. Соли не было в запасе, так и нет до сих пор.
В нашей комнате сейчас девять человек. Нас с мамой четверо и к нам пришли из Порогов ещё четверо Смирновых. Тётя Марфуша, она папина сестра и у неё трое детей. И ещё мама взяла сироту из Ленинграда. Она жила домработницей, хозяева уехали, её не взяли. Ей тоже ё14 лет. Сегодня она ушла в Ленинград пешком на рынок, понесла мамину последнюю шаль и валенки, может, сменяет на соль и дуранду (жмыху). В ожидании её я пишу. И вообще, дала себе слово: писать, мне как будто легче становится.
Кроме страшного голода, ежедневно страшные обстрелы, поэтому, возможно, мы все погибнем, но кто-то когда-нибудь найдёт мои записи. И будущее поколение через много лет узнает об этой войне, о блокаде города Ленинграда. Я почему-то верю, что победа будет наша, потому что сколько было войн, которые я знаю по истории, и всё побеждали русские.
Вот и сейчас, уже люди начинают умирать от голода, немцы-фашисты засыпают нас листовками. «Русь сдавайтесь, или все умрёте от голода». Но мы, все! Шлём фашистам проклятье! И лучше умрём! Не сдадимся!
Я сегодня совсем устала, руки и ноги совсем трясутся, всё тело начинает опухать, это хуже всего. Пойду лягу. Нади из Ленинграда всё ещё нет, ушла в 6 часов утра, сейчас уже 21.30 вечера.
3 декабря 1941г. Надя вернулась в 22.00 вечера вчера. Её задержали в Саратовке наши патрули. Принесла 10 маленьких лепёшечек из жмыха, это нам все по одной лепёшечке.
6 декабря. 1941г. Вчера опять ходили в Пороги за капустной хряпой, пробирались по берегу. Принесли совсем мало. Фрицы бьют почти без передышки, обстреливают наш берег.
10 декабря 1941г. Сегодня я слегла, в отчаянье всего, ноги как колоды, встать не могу. Вчера Аня Никифорова, моя одноклассница, утром приходила за мной, чтобы пойти опять в Пороги. Но меня мама умолила не ходить. Ходили 5 человек. Троих ранило, Аню убило осколком снаряда в голову. С каждым днём всё труднее, всё страшнее.
11 декабря 1941г. Я встала, пойду за хлебом в Ижору. К нам давно хлеб не привозят. Ходим на Понтонную и в Ижору. Лёд и наст весь разбит. Ходить страшно, на Неве много пробоин от снарядов, их замело снегом. Да и фрицы продолжают их бросать. Да и появилась шпана, отбирают дорогой хлеб и карточки.
14 декабря 1941г. Страшный голод и холод. Люди слабнут с каждым днём. Началась полная дистрофия и цинга.
15 декабря. 1941г. Сегодня я узнала ужасное: умерли Рудаковы Вася и Валя, ивановы Аня и Вася, Суворовы Нина и Вова. Это все мои одноклассники, им по13-14 лет.
18 декабря 1941г. Это ужасно! В наш дом тоже пришла смерть. Сегодня умер Будников Толя, ему 3 годика, они живут у нас за стенкой. Наш домик стоит на отшибе от посёлка, совсем к лесу.
19 декабря 1941г. От брата Николая ничего не получаем, не знаем, жив или нет. Почта давно не работает, да и вообще ничего не работает. Дома разбиты. Люди умирают. По домам только ходит комендант т. Шура, проверяет, кто жив, кто умер. Всех умерших собирают вместе и зарывают в братскую могилу.
20 декабря 1941г. Умерла Будникова Валя, ей 1 годик.
21 декабря 1941г. К нам забежал брат Николай на 2 минуты. Их взвод проходил мимо в лес. Он неузнаваем и нас не узнал. У него всё отморожено: руки, ноги, нос и очень худой. А мы вообще все дистрофики.
22 декабря 1941г. Пропала Надя, мамина приёмная дочь. Вчера ушла в Ижору за хлебом, взяла талоны и у Смирновых на 2 дня. Теперь хлеб дают на 2 дня, чтобы не ходить каждый день.
23 декабря 1941г. Надя не пришла. Теперь смерть перешла на нашу половину дома. Сегодня утром умерла Смирнова Моня(6лет).
25 декабря 1941г. Умер Смирнов Василий (17 лет). Вчера он меня просил: «Оля, я теперь не встану, я умру. Мне так не хочется умирать… Только ты не ложись, ходи, броди, пиши, пиши о нас, обо всём. Кто-нибудь когда-нибудь найдёт твои записи. Эта война, эта блокада должна войти в историю, об этом должны знать будущие люди».
Васина смерть меня потрясла ещё больше. Его не взяли в армию из-за плохого зрения. Он такой был честный, умный, хороший парень.
26 декабря 1941г. Мы, остальные, продолжаем жить, вернее, существовать, бороться со смертью, насколько хватит сил, за жизнь. Я начинаю себя успокаивать в своей писанине. Все новости узнаю только тогда, когда хожу в магазин. Стараюсь успокоить маму и всех остальных. Ведь не одни же мы страдаем, страдает весь Ленинград в кольце! Да и все советские люди, в оккупации и на фронте.
Продолжаю писать всё, что чувствую, всё то, что испытываю. По дороге встретила везли полные санки трупов без гробов. Без всего зарывают в общую могилу.
27 декабря 1941г. На улице злая пурга!
Мороз по стёклам и стенкам рисует.
В доме ни хлеба, ни соли,
Ни спичек, ни дров.
Запасённая в вёдрах
Замёрзла вода,
В каждом доме тоскливо и скудно,
В каждый дом ворвалася беда.
Смотрю на исхудавшие
Мрачные лица
Закаменевших в горе людей,
На истощённых, не по-детски умных
Пригорюнивших малых детей.
Бреду по сугробной дороге,
Пухлые ноги с трудом волоку.
Раздаются раскаты снарядов
То ли слева, то ль справа,
Никак не пойму.
Встречаю скрипучие сани.
В упряжке два человека
Вместо коней.
Везут спотыкаясь
Ни в чём не повинных,
Погибших от голода
Мирных людей.
На миг приковалась, застыла.
Вот-вот я сейчас упаду,
Но при мысли, что ждут меня дома,
За хлебным пайком я бреду и бреду.
Тринадцатилетней девчонкой
Я взрослой считаю себя.
Я знаю, что если погибну,
Погибнет вся семья без меня.
В ожидании остались
Безвинные младшие сестры и братья,
К постели прикована мать.
Они будут, тревожно вздыхая,
Смотреть на часы и всё ждать.
О как долго мне добираться
До Ижоры походкой такой,
Отоварить по норме талоны 
И опять возвратиться домой.
Возвращаюсь всё этой дороге,
Боюсь, что погибну в пути,
И хлеба кусочки со жмыхом
В слезах прижимаю к груди.
Открываю замёрзшие двери,
В доме мрак, тишина,
Только слышу знакомые вздохи.
О Боже, какая тоска!
Коптилка давно догорела,
И голод, и холод, и мрак,
Но мы русские люди,
Выносим всё это и страх!
Фашисты закутались в женские тряпки,
Новый год в Ленинграде
Собрались встречать,
Русской водки мечтают напиться,
С самоваров чаи распивать.
Не знают они, что мы шлём им проклятье,
Ленинграда им никогда не видать!
За наглость, за муки, за зверство
Перед всеми будут они отвечать!
Пишу, чтобы помнил об этом
Оставшийся кто-то живой
И рассказывал будущим детям
Не о сказке, а были такой.
30 декабря 1941г. Не встают совсем дети, хлеба теперь не просят, плачут молча и без конца просят пить.
31 декабря 1941г. Новый год! Какой-то мрачный. В 6 часов утра умер Геня, мой дорогой маленький братик. Я зашиваю его в простынь, из груди вырываются до боли рыдания. Мама заговаривается, она не плачет, она кричит непонятные слова.
3 января 1942г. Умерла сестрёнка Женя. Эта умная девочка, она всегда молчала, только кусала до крови ногти и губы. Теперь нас осталось четверо: я с мамой и ещё двое Смирновых, тётя Марфуша и дочь её Шура. Как жаль, что мне мало лет. Как я хочу на фронт! Хотя бы одного фрица где встретить: я из последних сил кусала бы его и рвала на куски.
Да, но у меня ещё больная мама. Я должна заботиться о ней. С тех пор, как она попала под сильный обстрел, она напугалась, что дома одни дети. И потом её отбросило в сторону, зарыв землёй. Теперь она часто заговаривается, мучается с головной болью.
10 января 1942 года. Тётя Марфуша опухла и слегла. Нас осталось трое на нашей половине дома. На второй половине нет никого. Там оставалась одна т. Аня, она куда-то ушла и не вернулась.
15 января 1942г. Слегла совсем мама, не встаёт. Делю строго поровну хлеб: из 125г. делаю суп, т.е. разбавляю с водой, а 125 г. делю пополам, пою её горячей водой. Жгу школьные книги, тетради, 2 стула давно сожгла, стол сожгла вместо дров.
17 января 1942г. Ушла куда-то Шура и не приходит. Я не могу встать. Не могу наступить на ноги. Теперь пришла наша очередь умирать. Никто не придёт, теперь всё!
18 января 1942г. Утро. У своей кровати я увидела военного в погонах стр. лейтенанта, топится времянка. Боже, что это? Сон? Сон?
18 января 1942г. Вечер. Пришла девушка в военной форме, дала мне и маме полстакана жиденького супа.
Т. Марфуша глотает плохо и всё молчит. Вернулась Шура, делим всё, что есть.
19 января 1942г. Девушка Аня снова пришла. Дала по сухарику и согрела кипяток. Она объяснила, что у этого лейтенанта погибла вся семья в Ленинграде от голода. Зовут его Василий Фёдорович Петров. 18-го он зашёл к нам случайно. Проходил из леса мимо, думал раздобыть папирос. А потом прислал её, видя, в каком мы положении. Сама Аня из Пскова, её 22 года.
21 января 1942г. Аня забежала на минутку, принесла полкотелка жиденького супа, попрощалась и ушла. Уходя сказала на ходу, что они отсюда уходят и чтобы мы теперь их пока не ждали.
22 января 1942г. Морозы страшные, зато на Ладожском озере укрепилась дорога, по которой нам и доставляют хлеб. Я опять брожу, хожу за хлебом. Мама ходит по комнате и говорит без конца: «Какой же Бог прислал нам этих военных?» Она бредит и всё повторяет: «Теперь и Женю с Геней мы возьмём домой». Откуда? Хочу спросить, но молчу.
24 января 1942г. Сегодня большая радость! Прибавили хлеба, теперь мы будем получать по 200г. Других продуктов нет никаких, в м-н нет доставки, страшные бои, обстрелы и потери продолжаются.
30 января 1940г. Сегодня я впервые за всю зиму посмотрела на себя в зеркало, и я очень испугалась за себя. До этого мне казалось, что я не такая страшная, как все, а теперь я увидела худую, опухшую, похожую на скелета. Я дистрофик, как и все, а раньше просто себя успокаивала.
А вот вечером, выходя из дома в поисках дров, я попала под обстрел. Меня швырнуло в сторону и по коленям ударило каким-то острым железом.
5 февраля 1942г. Сегодня мы с мамой решили покинуть этот дом, перейти ближе в посёлок, увидеть оставшихся живых людей. Так как в этом доме остались мы двое и больные, кроме голода убиваемся морально.
6 февраля 1942г. Наконец нашли свободную комнату, где нет никаких остатков и напоминаний о гибели людей, но снаряды падают почти рядом. Правда говорят, голод не тётка, а к снарядам и обстрелу уже привыкли. Но нас попросили освободить эту комнату для военных.Пришлось вернуться обратно, да и т. Марфушу нам не перенести, санок нет.
20 февраля 1942г. Совсем мало осталось живых людей, и ещё всё умирают. У меня по-страшному болят ноги, коленки пухнут, но я терплю, терплю, прикладываю кусок овечьей шкурки, делаю массаж.
6 марта 1942г. Живём день за днём одной и той же жизнью, всё по-прежнему. Обстрелы, снаряды, голод. Только солнце сегодня светит по-особенному, напоминает о том, что нужно бороться, нужно жить! С 1-го марта работаю в заводской столовой, которую открыли для поддержки людей. Варим щи из зелёной хряпы и кашу из отрубей. Болят ноги, все перевязаны, трудно ходить.
11 апреля 1942г. Давно не писала. Сегодня мы с мамой набрали побольше палок, натопили печь, нагрели воды, вымыли пол и вымылись впервые за всю зиму сами.
12 апреля 1942г. Умерла т. Марфуша. Теперь совсем страшно.
19 апреля 1942г. Когда затихают обстрелы, хожу за кочерыжками за конный парк и стараюсь вообще больше ходить, чтобы не слечь.
30 апреля 1942г. Продолжается смертность, свирепствует дизентерия.
10 мая 1942г. Всех оставшихся живых попросили собраться у боя часов, где до войны били часы, отбивая каждый час. Нас попросили выйти на работу - организовать подсобное хозяйство. Начинать нужно с грядок.
11 мая 1942г. Мы ушли в другую комнату. Шура на «Самарке».
12 мая 1942г. Я очень рада, что мы теперь приносим хотя маленькую пользу. Правда, в течение всего дня падаем, валимся с лопатами, но всё же по грядке за день делаем.
18 мая 1942г. Сеем турнепс, репу, кормовую свёклу. За каждую семенинку должны отчитаться, должны беречь.
30 мая 1942г. Закончили свои посевы. Теперь отправляют на «Самарку» на торфопредприятие.
2 июня 1942г. Работаем на «Самарке». Носим в корзинах торф, складываем в штабеля. Работать очень тяжело, падаем, болит живот по-страшному. Но зато дают 300г. хлеба и 1 раз в день суп из бобов, правда, очень жидкий, но всё же суп. Собираем крапиву, варим щи, а щавель на вес золота. Печём из травы лепёшки.
30 июня 1942г. Возвращаемся на завод. Занимаемся прополкой грядок и поливкой. Семена все вышли, теперь мы их должны выходить, чтобы был хороший урожай. Возимся с каждой грядкой, боремся за каждый плодик.
10 июля 1942г. Писать некогда, очень много работы: и производственной, трудовой, и общественной – комсомольской. На нашем заводе Свердлова нас осталось в живых очень мало, но много возвращаются из эвакуации и направляют молодёжь из Ленинграда для развития – установления «Подсобного хозяйства».
30 сентября 1942г. С 1-го сентября по 30 сентября занимались уборкой урожая – овощей (капусты, свёклы, репы, турнепса), отправляем в Ленинград.
18 января 1943г. Давно не писала. Сегодня большая радость! Войска 2-х фронтов – Ленинградского и Волховского, двинулись на соединение друг с другом и после ожесточённых боев с фашистами прорвали кольцо вражеской блокады нашего родного Ленинграда.
А теперь мы, комсомольцы, вперёд!!! Нам предстоит много работы, помогать, нужно готовить наш разбитый кирпичный завод к полной эксплуатации. Война продолжается, кругом разруха, жить негде, дома стоят сиротливо без окон, без дверей, без крыш, другие вообще в кучке свалки. Стране нужен кирпич!
27 января 1944г. Год не писала, абсолютно нет времени, но сегодня такой День! Нет предела наших радостей. Наши доблестные войска полностью сняли блокаду Ленинграда, отогнали фашистов. Но война не кончилась. Бои продолжаются. И прибавляется проблем, столько работы! Везде хлам, разруха, кругом всё разбито, поломано, нет школ, нет магазина, бани, вода ведром с Невы. Предстоит много работать! Нам, комсомольцам, отдыхать некогда. Субботники, воскресники, кроме производства, и на нашу ответственность легла ещё самодеятельность.
9 мая 1945г. Как будто сон! Радость и слёзы. Наконец окончилась эта кошмарная война! Но много не вернулось наших дорогих родных людей! Боль и тоска остаётся на всю жизнь. Но нужно жить! Нужно много работать. Комсомольцы, вперёд! Не знаю, будет ли время писать о будущей жизни?!