Латиноамериканская литература – это литература 24 испаноязычных стран Центральной и Южной Америки (кроме португалоязычной Бразилии и франкоязычной Гвианы). Ее принято делить на два периода (соответствующие историческим) – колониальный и национальный, однако не сразу после освобождения Латинской Америки ее литература приобрела новые качества. Долгое время она была почти неизвестна за пределами своего континента, была для европейцев лишь экзотическим чтением. С 60-х годов XX в. о новом латиноамериканском романе заговорили как о феномене современной мировой литературы, так как его создатели обратились к мифологическому мышлению народов континента, притчевости, связали миф и реальность, показали, что чудесное/обыденное зависит от мировоззрения народа, природных условий. В этой связи литературоведами был предложен термин «магический реализм». Но расшифровка термина связана не только с мифами, христианскими, вудуистскими и т.д. верованиями, обрядами, но и с историей возникновения латиноамериканских наций. В свое время на территории Латинской Америки существовала одна культура – индейская, культура местного населения. В результате колонизации на континент была внесена культура европейская, в том числе португальская. В остальных колониях местная культура уничтожалась, здесь же они с европейской начали сосуществовать на равных. Затем из Африки в качестве рабов на эту территорию стали ввозить афроамериканцев, которые везли с собой свою культуру. Сосуществование и взаимодействие 3-х культур и создало феномен латиноамериканской культуры.
Еще одной особенностью культуры региона является сосуществование во второй половине XX века разных эпох - от самых древних до современных (черты их всех объединил в себе город Макондо в романе Маркеса). Там до сих пор можно встретить родовые формы жизни и супергорода.
Таким образом, исторический и социальный компоненты составили суть и особенность литературы Латинской Америки. Такой всеобъемлющий взгляд на мир стал обозначаться термином «космовидение». Этот взгляд является «внутреннем стержнем» и нового латиноамериканского романа. Наиболее известными его представителями являются кубинец Алехо Карпентьер, мексиканец Карлос Фуэнтес, аргентинец Хулио Кортасар, колумбиец Габриэль Гарсиа Маркес.
Во всей латиноамериканской литературе не найдется произведения, замысел которого вынашивался бы так долго и мучительно, как замысел романа «Сто лет одиночества» (1967). Автор задумал написать егов 17 лет, а создал в 39 лет.
Смех выступает связующим звеном сюжетных линий романа. С первых страниц в разных сценах смех звучит от усмешки до от хохота на площади, автор иронизирует над поступками, увлечениями героев, их страстями. Но по мере развития повествования смешное перерастает в драматическое, забавные чудачества влекут за собой одиночество, безумие, смерть. Один за другим погибают герои романа. Жизнь жестока и трагична – Маркес и показывает ее такой, а смех помогает автору вывернуть действительность наизнанку, показать ее суть.
Композиционный стержень романа – история семи поколений семьи Буэндиа и города Макондо, который основан первыми из Буэндиа и гибнет вместе с последними. Эта история развертывается как бы в нескольких измерениях одновременно. Каждое из них шире раздвигает границы романа во времени и пространстве. Семейная хроника - это измерение, которое лежит на поверхности, Второе измерение – описание истории Колумбии, которая пыталась выйти из забвения и заявить о себе в рамках континента. 3-е измерение - судьба всей Латинской Америки, долгое время находившейся как бы вне границ цивилизованного мира. Наконец, 4-е измерение (самое глубокое, философское) – история человеческого сознания, которая проходит путь от предприимчивости и пытливости человека 16 века до отчужденного индивидуалиста середины 20 в. Именно в 4-м измерении таится «двигатель» повествования – многовековая эволюция обособленной личности, сжатая, точно пружина, в историю рода Буэндиа.
К отправной точке этой эволюции сознания читателей возвращает рассказ Маркеса о походах Хосе Аркадио Буэндиа и его спутников, основавших Макондо в тропической глуши. Сквозь реальное время действия романа – 30-е годы 19 века – проступает иное, более раннее: эпоха завоевания Америки, позднее Возрождение (упоминание бабки Урсулы и Френсиса Дрейка, рассказ о походе Хосе Аркадио). В новорожденной общине все трудятся, все равноправны, и даже дома расположены так, чтобы на каждый попадало равное количество солнечных лучей. Но углубиться в эту идиллию нам не дает начальная фраза романа, предрекающая трагическое будущее города и семьи: «Пройдет много лет, и полковник Аурелиано Буэндиа, стоя у стены в ожидании расстрела, вспомнит…». Маркес доказывает, что насилие и смерть ждет Макондо в будущем, потому что город начался с несчастья, с преступления. Ведь на поиски новых земель Хосе Аркадио отправился потому, что его мучила совесть – он убил своего односельчанина, который публично оскорбил его.
Макондо был абсолютно изолирован от внешнего мира. Здесь у Маркеса возникает тема робинзонады. Но робинзонада XVIII-XIX вв. и XX в. понимаются противоположно. В прошлом человек уходил от мира, чтобы сохранить свою цельность, спастись от пороков, и изолированность от общества считалась благородным делом. В XX веке, по Маркесу, стремление к одиночеству – это тяжелая болезнь, извращающая природу человека. Основатель Макондо осознает гибельность изолированного существования и пытается проложить дорогу во внешний мир. Эту дорогу находит его жена Урсула, которая в романе является олицетворением жизненной силы. Макондо превращается в оживленный городок на бойком торговом пути. Но вскоре после выхода из тупика среди макондовцев возникает эпидемия потери памяти. Люди вынуждены на все вещи вешать ярлыки.
Эпидемия забывчивости опять загоняет жителей в узкий круг: отрезает Макондо не только от внешнего мира, но и от привычного быта. Маркес использует множество подобных приемов, чтобы показать, насколько глубоко проникла в сознание людей стремление к одиночеству и насколько это стремление отравляет их разум, отношение к жизни.
Макондовцы излечиваются от болезни, и в городе появляются новые люди, новые вещи. Но это новое приобщение к внешнему миру не приносит им ни великих открытий, ни духовного прогресса. Блага цивилизации в городе - это дом свиданий, азартные игры, магазин заводных игрушек и пианола, выписанная из Европы, то есть границы замкнутого мира не рухнули, а просто раздвинулись до пределов страны, отсталой и провинциальной.
Время от времени Маркес замечает, что существование в Макондо было идиллическим – там, например, никто не умирал. Но ведь там, где не существует смерти, нет развития, движения жизни. В итоге происходит напластование времен. Но постепенно «макондовское время» оттаивает, приходит в движение: цыган Мелькиадес, который о многом рассказывает жителям, спасает их от беспамятства, своей смертью открывает череду смертей, и начинается смена поколений.
Подрастают молодые члены семьи Буэндиа: дети (родные и приемные), внуки. Опасения Урсулы оказались напрасными – они родились нормальными, без свиных хвостиков. Характеры и судьбы их непохожи, но все они страдают семейным хроническим недугом - стремлением к одиночеству, к которому они идут разными путями: через власть, безумие, гордыню, чувство своей неполноценности, неразделенную и даже разделенную любовь (э то всегда страсть к самоутверждению через попрание близких людей). От одиночества не спасает даже сильное ощущение кровной, биологической связи, которая объединяет всех Буэндиа, духовно же члены семьи чужды друг другу. Именно поэтому ощущение кровной связи часто перерастает в инцест. Сама история семьи Буэндиа началась с кровосмесительного брака. Мотив инцеста – это еще один художественный прием, который помогает автору показать силу стремления Буэндиа к одиночеству, отъединяющего их от большого мира. Со временем в тюрьму одиночества людей загоняет и внешний мир, который несет макондовцам лишь насилие, ложь, корысть, пробуждает в них дурные наклонности (гражданская война, банановая компания). Важной является в романе и тема народа и тирана, диктатора, воплощенная в образах ювелира и провидца Аурелиано Буэндиа и его племянника Аркадио, бывшего учителя.
Прогресс, наметившийся было в жизни Макондо, замедляется. Время идет по кругу. Повторяются имена мужчин и женщин в роду Буэндиа, повторяются судьбы людей, ситуации, снова и снова звучат сказанные однажды слова.
Ливень, который длился над Макондо 4 года 11 месяцев и 2 дня, – второй после болезни забывчивости переломный этап в жизни города. Опять утрачивается связь с внешним миром, но если на заре существования Макондо здесь никто не умирал, то сейчас здесь никто не рождается. Даже «животных одолело бесплодие». Зато смерти следуют одна за другой.
Третья катастрофа – чудовищный вихрь, сметающий город с лица земли. Маркес на всём протяжении романа готовит эту финальную ситуацию, указывая на то, что гибель Макондо закономерна. Можно назвать три сюжетные линии, подготавливающие неизбежный финал.
Первая линия – это борьба между людьми и природой. Основатели Макондо покорили природу, а потом природа начинает теснить людей. Жизненная сила макондовцев убывает с каждым поколением, а натиск природных сил становится все яростнее – это натиск извне (опустошительный ливень) и изнутри (разрушающие дом муравьи). Вихрь, разрушающий город – окончательная победа природы над Макондо.
Другая линия – социальная. Общество, живущее в замкнутости, обречено на гибель.
Третья линия связана со специфическим макондовским временем – оно часто останавливается, движется по сжимающиейся спирали, то есть возвращается назад, к своему началу. Мы видим, как после ливня Макондо пытается возродиться, вернуться к райской жизни, но все происходит уже на гораздо более примитивном уровне, чем в начале романа. Время сворачивается, уплотняется и, достигнув предельной степени концентрации, взрывается. Этот взрыв и находит выражение в катастрофе, постигшей Макондо.
Таким образом, все три линии сходятся в заключительной точке романа.
Сам Маркес главной идеей романа считает идею солидарности, которая является единственной альтернативой одиночеству. Латинская Америка выстрадала эту идею всей своей долгой драматической историей. Роман «Сто лет одиночества» завершает собой становление нового романа Латинской Америки. Выдающийся чилийский поэт 20 века Пабло Неруда назвал эту книгу лучшим романом после «Дон Кихота», созданным на испанском языке.