ШКОЛА.
(Музыкальная отбивка. Выбегают дети с цветами. Плакат появился «Ребята, поздравляем вас с началом нового года. Добро пожаловать! Будем учиться отлично». Или может сказать педагог.)
ДЕВОЧКА: Их бин, ду бист, эр ист! (прокричала она по-немецки и показала ей язык.)
СОБАКА: Какие тонкие, проворные ноги у этой крошечной девочки! Не прежняя ли это Таня, маленькая Таня, показала себе самой язык?
Этот первый день в школе, радостный для всех других детей, был тяжелым днем для Тани. Она вошла одна на школьный двор, вытоптанный детскими ногами. Сторож уже отзвонил.
ТАНЯ: Неужели опоздала?
СОБАКА: Нет, беги скорей. Учителя еще не расходились по классам.
(Она распахнула дверь. Громкий крик встретил ее на пороге.)
РЕБЯТА: Таня, к нам! Таня, с нами садись!
УЧИТЕЛЬНИЦА: Ребята! Сегодня праздник – мы начинаем учиться, и я рада, что снова с вами, снова буду вашим классным руководителем – вот уже который год. Все вы выросли за это время, а я немного постарела. Но все же учились мы всегда отлично…. Что ты вздыхаешь, Филька?
ФИЛЬКА: (Филька поднялся со скамьи.) Я встал на рассвете сегодня, чтобы написать своему другу письмо, и отложил его в сторону, потому что забыл, какие знаки нужно поставить в таком предложении: «Куда ты утром так рано уходила, дружок?»
УЧИТЕЛЬНИЦА: Плохо, если ты забыл. Таня Сабанеева, не забыла ли ты, какие знаки препинания нужны в этом предложении? Скажи нам правильно.
ТАНЯ: В предложении, где есть обращение, требуется запятая или восклицательный знак.
УЧИТЕЛЬНИЦА: (Фильке) Вот видишь, Таня отлично помнит правило. Ну-ка иди к доске, напиши какой-нибудь пример, в котором было бы обращение.
ФИЛЬКА: (написал на доске): «Эй, товарищь, больше жизни!»
УЧИТЕЛЬНИЦА: Филька, Филька, все ты забыл, решительно все! Какие уж там запятые! Почему ты слово «товарищ» пишешь с мягким знаком?
ФИЛЬКА: Это глагол второго лица.
УЧИТЕЛЬНИЦА: Какой глагол, почему глагол?
ФИЛЬКА: Конечно, глагол второго лица. «Товарищ! Ты, товарищ, что делаешь?» Отвечает на вопрос «что делаешь?».
(Громкий хохот прошелся по всем скамьям, Филька был доволен.)
КАРТИНА ОТЕЦ.
ТАНЯ: Если он добрый человек, так почему же он оставил нас?.. (Таня, мгновенно почувствовав жестокость своих слов) Мама, я больше не буду. Не надо. Как хорошо, что они не приехали к нам! Как это хорошо! Разве нам плохо вдвоем? А что цветы! Я посажу другие. Я соберу семена – я знаю в лесу болото, я все сделаю, и во дворе у нас будет снова красиво – красивее во много раз.
(стук в дверь)
МАТЬ: Да открой же, Таня! Кто-то не может открыть. Наверно, из больницы прислали.
ТАНЯ: Вам кого нужно? К доктору? Вы больной?
(И вдруг за спиной услышала она слабый крик матери. Таня чуть прикрыла глаза и прижалась к воротам.)
СОБАКА: «Отец!»
ОТЕЦ: Ты такая большая. Тебе бы следовало принести цветы. А я принес конфеты.
Он засунул руку в карман, чтобы вытащить из него коробку. Но карман был тесен, а коробка большая – ее не пускала подкладка. Он рвал ее пальцами, он мял коробку, он трудился. Лицо его стало красным. Он даже потихоньку стонал. А Таня ждала, все больше бледнея. И, глядя на его лицо, как у ребенка покрывшееся испариной, она думала: добрый он человек или нет.
И вот он вынул коробку, протянул ее Тане. И Таня взяла, не зная, что с нею делать, – она ей тоже мешала.
ОТЕЦ: Как жаль, что тебя не было на пристани! Мы с тетей Надей ждали тебя. Правда, мы немного задержались на пароходе. Коля заболел малярией. Пришлось ждать санитаров, которые отнесли бы его. И представь себе, какая-то девочка дала ему на пристани цветы. Это были саранки, которых я не видел уже много лет. Да, представь себе, она положила цветы на носилки. Ему так хотелось, чтобы это была ты! Но тебя не было…. Ты что, Таня?...
ТАНЯ: Папа, не говори так громко…. Я очень хорошо тебя слышу….
ОТЕЦ: Я знаю, что ты на меня сердишься, Таня…. Но ведь мы будем большими друзьями, правда?
ТАНЯ: Пойдемте пить чай…. Вы хотите чаю?
ОТЕЦ: Ого! Вот ты у меня какая!....
ТАНЯ: Пойдем к нам пить чай, папа…. Ведь я еще не привыкла, папа….
ОТЕЦ: Да, ты права, Танюша…. Трудно это все в пятнадцать лет, трудно, брат. А все-таки мы будем друзьями…. Пойдем пить чай.
СОБАКА: И впервые на деревянном низеньком крылечке Таниного дома зазвучали иные шаги, чем она привыкла слышать, – тяжелые шаги мужчины, ее отца.
КАРТИНА У ОТЦА.
ФИЛЬКА: (предложил Коле жевачку) Хочешь?
КОЛЯ: Что это?
ФИЛЬКА: Это пихтовая смола. Ты можешь достать ее у китайца, который торгует на углу липучками. За полтинник он даст тебе целый кубик серы.
КОЛЯ: А что такое липучки?
ФИЛЬКА: Э, брат! Все ты хочешь сразу узнать.
КОЛЯ: (обиженно) Хорошо, я узнаю после. Но странный этот обычай в вашей школе. Я нигде не видел, чтобы жевали пихтовую смолу. Не благодаря ли этому обстоятельству, у вас всех здесь такие белые зубы? Эта сера хорошо очищает их…..
ТАНЯ: Ах, благодаря этому обстоятельству…..
КОЛЯ: Да, благодаря этому обстоятельству…..
СОБАКА: Была ли это настоящая ссора, Таня не могла решить, но именно с этих пор началась их вражда, и этот болезненный мальчик стал занимать ее ум более, чем в первые дни. По выходным дням Таня обедала у отца. Надежда Петровна первая встречала Таню на пороге.
НАДЕЖДА ПЕТРОВНА: Ага, вот и Таня пришла!
ТАНЯ: (собаке) «Зачем она смотрит на отца, когда целует меня?
СОБАКА: Чтобы показать ему: „Вот видишь, я ласкаю твою дочь, и ты теперь ничего не можешь сказать мне, и она тоже ничего не может сказать“.
ТАНЯ: (подойдя к отцу) Здравствуй!
ОТЕЦ: Здравствуй, Таня!
СОБАКА: (оглядывая стол) Обедали весело. Ели картошку с олениной, которую покупали сами у проезжих тунгусов. Ссорились из-за лучших кусков, смеялись над Колей, который засовывал целую картошку в рот, и ругали его за это, а иногда отец даже ударял его пальцами по носу так больно, что нос немного припухал.
КОЛЯ: Папка, перестань так глупо шутить! Я уже не маленький!
ОТЕЦ: Это верно, шалопай ты не маленький. Все вы уже большие очень. Просто так не перескочишь через вас. Поглядим только, что вы запоете, когда подадут пирожки с черемухой.
СОБАКА: Пирожки с черёмухой!
ТАНЯ: Что пирожки с черемухой, если я знаю, что он никогда не будет меня любить, как Колю, никогда не назовет меня шалопаем, не ударит по носу, не отнимет лишнего куска! Да и я сама никогда не назову его „глупым папкой“, как этот жалкий подлиза. Неужели пирожками с черемухой можно меня обмануть!
СОБАКА: А в то же время все привлекало ее тут. И голос женщины, повсюду раздававшийся в доме, ее стройный стан и доброе лицо, всегда обращенное к Тане с лаской, и большая фигура отца, его ремень из толстой коровьей кожи, постоянно валявшийся на диване, и маленький китайский бильярд, на котором они все играли, позванивая железным шариком по гвоздям. И даже Коля, всегда спокойный мальчик, с упрямым взглядом совершенно чистых глаз, привлекал ее к себе. Он никогда не забывал оставить кость для ее собаки.
ТАНЯ: Но обо мне самой он никогда не помнил. И даже не давал себе труда думать обо мне хотя бы только для того, чтобы ненавидеть меня так же, как я ненавижу его.
СОБАКА: Так почему же ты согласилась пойти с ним на рыбную ловлю и показать место, где клюют лещи?.....
КАРТИНА НА РЫБАЛКЕ.
(Филька выносит удочки.)
ТАНЯ: Ты что же так поздно? С вечера червей не накопал?
ФИЛЬКА: А ты попробуй накопай их в городе! Еще не поздно, как раз придем.
ТАНЯ: Да, это правда, с червями у нас плохо дело. Удочку мою взял?
ФИЛЬКА: Взял.
ТАНЯ: Ну что, пойдем? Чего ждать!
ФИЛЬКА: А Коля?
ТАНЯ: Ах да, Коля!.... Мы подождем его в переулке на набережной. (свистнула собаке.)
СОБАКА: Хватит! Разве мало ходила я с тобой на реку летом за рыбой, зимой на каток и разве не я так часто таскала в зубах твои стальные коньки! А теперь уж хватит. Ты подумай только, куда я пойду в такую слепую рань!
ФИЛЬКА: Зачем она тебе?
ТАНЯ: Молчи, молчи, Филька. Она не хуже нас с тобой знает, зачем мы идем на реку.
КОЛЯ: Простите, пожалуйста, я запоздал. Вчера меня затащила к себе Женя. Она тоже показывала мне разных рыб. Только она их держит в аквариуме. А есть красивые рыбки. Одна совсем золотая, с длинным черным хвостом, похожим на платье. Я загляделся на нее… Так что простите уж меня, пожалуйста.
ТАНЯ: «Простите, пожалуйста!» (повторила она несколько раз.) Какая вежливость! Ты бы лучше не задерживал нас. Из-за тебя мы прозевали клев.
ФИЛЬКА: Мы еще не прозевали клев, время есть. Это наверху светло, а на воде еще не видно поплавка. Зачем же ты сердишься?
ТАНЯ: Я потому сержусь, что не люблю очень вежливых. Мне всегда кажется, что они меня хотят обмануть.
ФИЛЬКА: Почему вы ругаетесь всегда – и тут и в классе? А я вам вот что скажу: перед охотой ссориться – так лучше остаться дома. Так говорит мой отец. А он знает, что говорит.
КОЛЯ: Я не знаю… Я никогда не ссорюсь с ней. Но всегда она. А между тем отец говорит, что мы должны быть друзьями.
ТАНЯ: Это необязательно, что говорит отец.
ФИЛЬКА: Нет, я не согласен. Мой отец охотник, он говорит со мной мало. Но все, что скажет, – правда.
КОЛЯ: Вот видишь, даже Филька, твой верный Санчо Панса, не согласен с тобой.
ТАНЯ: Почему же он Санчо Панса? Уж не потому ли, что ты недавно прочел «Дон-Кихота»?
КОЛЯ: Нет, «Дон-Кихота» я прочел давно…. но потому хотя бы, что он всегда носит твои удочки и копает для тебя червей.
ТАНЯ: Потому что он в тысячу раз лучше тебя! Филька, не давай ему червей!
ФИЛЬКА: Черт возьми, вы говорите обо мне, как об убитом медведе, а ведь я еще живой!
КОЛЯ: И не надо, я сам накопаю на берегу и место найду для себя. Не надо мне твоих червей! (И он исчез под берегом, где кусты и камни скрыли его мгновенно из глаз).
ФИЛЬКА: Что тебе нужно от него? Зачем ты к нему пристаешь? Я сижу с ним на одной скамейке рядом и знаю: никто тебе про него ничего дурного не скажет. И я не скажу. Я не видел в нем гордости, хотя он учится лучше других, даже лучше тебя. Я сам слышал, как он говорил по-немецки с учительницей немецкого языка и говорил по-французски. А ведь в классе об этом никто не знает. Так что же ты хочешь от него?
(Пришел Коля и сел рыбачить. Долгая пауза.)
КОЛЯ: Я так и знал, что ничего не выйдет. Несносно это гляденье в воду, хочется от этого спать. Уж лучше, как Женя, держать этих глупых рыб в аквариуме.
ТАНЯ: Уж конечно, они глупые, если принимают за воду обыкновенное стекло….. Я больше не буду ловить! Я пойду домой!
КОЛЯ: Тогда и я пойду.
ТАНЯ: Не ходи за мной!
КОЛЯ: Но ты придешь к нам обедать? Сегодня выходной. Папа будет ждать тебя. Он скажет – я тебя обидел.
ТАНЯ: Вот ты чего боишься!
КОЛЯ: Нет, ты не так поняла меня. Я ведь папу люблю, а он будет огорчен. Я не хочу его огорчать, не хочу, чтобы и ты его огорчала. Вот что ты должна понять.
ТАНЯ: Молчи, я отлично тебя поняла. Я не приду сегодня обедать. Я больше никогда к вам не приду…..
СЦЕНА У ОТЦА.
СОБАКА: Все же Таня пришла обедать. Таня громко хлопнула дверью.
ТАНЯ: В конце концов, это моё право приходить, когда хочется, в этот дом. Тут живет мой отец. Я хожу к нему. И пусть никто не думает, что я прихожу сюда ради кого-нибудь другого или ради чего-нибудь другого, например ради пирожков с черемухой.
СОБАКА: И Таня еще раз хлопнула дверью, более громко, чем когда-либо раньше.
ОТЕЦ: Таня! Ты пришла? А Коля сказал, что ты не придешь сегодня. Вот так славно. Ешь хорошенько. Тетя Надя сделала сегодня для тебя пельмени. Посмотри, как Коля их ловко слепил.
ТАНЯ: Вот как, он и это умеет делать!
КОЛЯ: Папа, зачем ты рассказал Тане, что я слепил эти пельмени? Теперь она и вовсе не будет есть.
ОТЕЦ: Вы разве ссоритесь?
КОЛЯ: Что ты, папа! Мы никогда не ссоримся. Ты же сам говорил, что мы должны быть друзьями.
ОТЕЦ: Ну то-то!
ТАНЯ: Я вовсе не пришла обедать. Я не хочу есть. Нет, нет, я нисколько не хочу есть!
ОТЕЦ: Как же ты не хочешь есть? А пельмени?
ТАНЯ: Нет, спасибо, я уже пообедала с мамой.
КОЛЯ: Не предлагай ей, папа, в третий раз, она все равно не будет есть.
ОТЕЦ: Что же, не хочет – не будет. А напрасно: пельмени такие вкусные!
СОБАКА: О, конечно, они чертовски вкусны, эти кусочки вареного теста, набитые розовым мясом, которые эти глупцы поливают уксусом. Разве поливают их уксусом, безумные люди! Их едят с молоком и посыпают сверху перцем и глотают, точно волшебный огонь, мгновенно оживляющий кровь.
ТАНЯ: Папа, а верно, что селедки в море соленые? Так говорил мне Коля. Он вовсе не признает зоологии.
ОТЕЦ: Что такое? Не понимаю…..
КОЛЯ: Да, не признаю. Что это за наука: у кошки четыре ноги и хвост.
ТАНЯ: А что же ты любишь?
КОЛЯ: Математику люблю… Если две окружности имеют общую точку, то… Литературу люблю, это наука нежная.
ТАНЯ: Нежная. Что это за наука: «Осел увидел соловья»?
ОТЕЦ: Дети, не говорите глупостей, я вас перестаю понимать.
Убрали миску с пельменями, убрали хлеб и в стеклянной солонке соль. Только ее тарелка еще стояла на месте. Но и за ней уже потянулась Надежда Петровна. Таня невольно придержала тарелку рукой и тотчас прокляла свою руку.
НАДЕЖДА ПЕТРОВНА: Ты что? Может быть, пельмени оставить тебе?
ТАНЯ: Нет, нет, я только хотела дать собаке несколько штук. Можно?
ОТЕЦ: Сделай милость, отдай хоть всю тарелку, ведь это все твое.
СОБАКА: Таня, нацепив на вилку несколько штук уже холодных пельменей, вышла на крыльцо. И здесь, присев на корточки, она съела их один за другим, омывая слезами каждый.
ОТЕЦ: Я видел все сквозь эту стеклянную дверь. Что с тобой, Таня? Какое у тебя горе? Скажи мне, что с тобой, Таня, может быть, я помогу. Расскажи, чему ты бываешь рада, о чем грустишь и о чем ты думаешь теперь…
(Все герои, кроме Тани размываются. Она остаётся одна на сцене.)
ТАНЯ: И дерево можно считать существом вполне разумным, если оно улыбается тебе весной, когда одето листьями, если оно говорит тебе: «Здравствуй», когда ты по утрам приходишь в свой класс и садишься на свое место у окна. И ты тоже невольно говоришь ему: «Здравствуй», хотя оно стоит за окном на заднем дворе, где сваливают для школы дрова. Но через стекло его отлично видно.
СОБАКА: Оно сейчас без листьев. Но и без листьев оно было прекрасно. Живые ветви его уходили прямо в небо, а кора была темна…
КОЛЯ: А я видел Горького…
УЧИТЕЛЬНИЦА: Вот как! Это очень интересно! Где ты видел его? Ты, может быть, разговаривал с ним
КОЛЯ: Нет, я видел его только сквозь деревья сада. Это было в Крыму. Но я плохо помню. Мне было десять лет, когда мы с папой приехали туда.
УЧИТЕЛЬНИЦА: Что же делал Алексей Максимович в саду?
КОЛЯ: Он разжигал близ дорожки костер.
УЧИТЕЛЬНИЦА: Расскажи нам о том, что ты помнишь.
ТАНЯ: Он помнил немного.
СОБАКА: И все же дети слушали его не шевелясь.
УЧИТЕЛЬНИЦА: Таня Сабанеева, ты не слушаешь на уроках. Что же ты молчишь?
ТАНЯ: Он рассказывает неинтересно.
УЧИТЕЛЬНИЦА: Это неправда. Он рассказывает хорошо. Мы все слушаем его с удовольствием. Разве ты была когда-нибудь в Крыму и видела Алексея Максимовича Горького? Подумай только – живого Горького!
ТАНЯ: Мой отец меня туда не возил!
УЧИТЕЛЬНИЦА: Тем более тебе следует слушать.
ТАНЯ: Я не буду его слушать.
УЧИТЕЛЬНИЦА: Почему же?
ТАНЯ: Потому что это не относится к уроку русского языка…..
УЧИТЕЛЬНИЦА: Передашь после уроков отцу, чтобы он пришел ко мне завтра.
ТАНЯ: Я передам матери, она придет.
УЧИТЕЛЬНИЦА: Ты не обманешь меня своей дерзостью. Пусть никто не приходит. Я прощаю тебя на этот раз…. Ты думаешь не то, что говоришь. А ведь ты всегда была справедлива. И что с тобой, мне непонятно….
ЖЕНЯ: (Фильке) Таня просто в него влюблена.
Он толкнул ее ногой.
УЧИТЕЛЬНИЦА: Чего ж ты стоишь? Садись.
ТАНЯ: Разрешите мне сесть на другую парту.
УЧИТЕЛЬНИЦА: Зачем? Разве с Женей тебе неудобно сидеть?
ТАНЯ: Нет, удобно, но это дерево в окне всегда отвлекает меня.
УЧИТЕЛЬНИЦА: Садись… Какая ты, однако, странная! Садись и ты, Коля.
Я тебе ставлю «отлично».
КОЛЯ: Разрешите мне сесть на место Сабанеевой Тани?...
УЧИТЕЛЬНИЦА: Да что это с вами сегодня?.....
(Игра с ведром, где была вода. Там теперь снег.)
КАРТИНА ПИСАТЕЛЬ.
СОБАКА: Снег падал почти до самых каникул; переставал и падал, переставал и снова падал и засыпал весь городок. В домах стало трудно открывать ставни. На тротуарах прорывали траншеи. Дорога поднялась высоко. А снег все падал, овладевая и рекой и горами……
ФИЛЬКА: Кто-то приехал сюда, не здешний.
ДЕТИ: Не здешний…..
ПИСАТЕЛЬ: Скажите мне, ребята, как попасть к директору? Почему же вы молчите? (Тане) Проводи меня ты, девочка. (Таня оглянулась) Нет, ты, девочка, ты….
КОЛЯ: Кто это?
ДЕВОЧКА: Это, наверное, инспектор из Владивостока.
ФИЛЬКА: Это герой, честное слово! Я видел на груди его орден.
СОБАКА: Меж тем это был писатель. Говорили, будто он родился в этом городе и даже учился в этой самой школе, куда сегодня пришел.
ТАНЯ: Пусть это не Горький, пусть это другой, но зато он приехал сюда, к ней домой, в ее далекий край, чтобы и она могла посмотреть на него своими глазами….
СОБАКА: Она только боялась, как бы он не спросил ее вдруг, любит ли она Пушкина и нравятся ли ей его собственные книги.
ТАНЯ: Но, он ни о чем не спросил.
ПИСАТЕЛЬ: Спасибо тебе, девочка…. (уходит)
УЧИТЕЛЬНИЦА: Где достать цветы, чтобы поднести их вечером писателю? Где их взять зимой, под снегом…
ЖЕНЯ: У нас дома, в горшках, распустились царские кудри.
ДЕТИ: И у нас, зацвели на окнах китайские розы и фуксии. У нас то же…
УЧИТЕЛЬНИЦА: Но, кто же отдаст их ему? От имени всех пионеров…
ФИЛЬКА: Пусть это сделает Таня!
ДЕТИ: Пусть это сделает Женя. Ведь она придумала, каким образом собрать эти цветы.
(И хотя они были правы, но все же мальчики спорили с ними. Только Коля молчал. И когда все-таки выбрали Таню, а не Женю, он прикрыл глаза рукой. И никто не понял, чего же он хотел.)
УЧИТЕЛЬНИЦА: Итак, ты взойдешь на трибуну, Таня, подойдешь к гостю, пожмешь ему руку и потом отдашь цветы. Ты скажешь ему то, что мы тут решили. Память у тебя хорошая, больше я тебя учить не буду. До начала осталось немного. Возьми цветы.
ТАНЯ: Вот настоящая награда за все мои обиды. Я пожму знаменитому писателю руку, и отдам цветы, и буду смотреть на него, сколько мне захочется. И когда-нибудь потом, много-много времени спустя – лет так через пять, – и я смогу сказать друзьям, что видела кое-что на свете.
ЖЕНЯ: Это удивительно, почему все же выбрали Таню Сабанееву? Я не говорю о себе – я не тщеславна, и мне этого вовсе не нужно, – но лучше было бы выбрать Колю. Он куда умней ее. Впрочем, этих мальчишек очень легко понять. Они выбрали ее потому, что у нее красивые глаза. Даже писатель что-то сказал о них.
КОЛЯ: Он назвал их только серыми. – Но ты, Женя, всегда права. Они красивые. И ты бы, наверно, хотела, чтоб у тебя были такие глаза?
ЖЕНЯ: Вот уж чего не хотела бы, право!
ТАНЯ: Нет, какие уж это глаза! (Она сбежала по лестнице и в пустой сумрачной раздевалке остановилась) Нет, все, все неправда! Все это вздор!
СОБАКА: А все же ей захотелось увидеть свои глаза. Большое старое зеркало стояло у белой стены. Вся подставка была уставлена чернильницами. Чернила стояли тут же, в бутылке.
ТАНЯ: Как много чернил! Неужели их нужно так много, чтобы зачерпнуть каплю на кончик своего пера?
(Так стояла она несколько секунд изумленная, точно лесной зверек, впервые увидевший свое отражение.С чувством сожаления Таня отодвинулась назад, распрямилась. И тотчас же, словно повторяя ее движение, качнулось на подставке зеркало, вновь возвращая Тане ее глаза. А бутылка с чернилами вдруг наклонилась вперед и покатилась, звеня о пустые чернильницы.
Таня быстро протянула руку. Но, точно живое существо, бутылка увернулась, продолжая свой путь. Таня хотела поймать ее на лету, даже прикоснулась к ней пальцами. Но бутылка скользила, боролась, точно спрут, извергая черную жидкость. Она упала на пол, даже не очень звонко, скорее со звуком глины, оборвавшейся с берега в воду. С Таней случилось то, что хоть раз случается в жизни с каждой девочкой, – она проливает чернила.)
ТАНЯ: Вот несчастье!
КОЛЯ: Любопытно! Любопытно, как ты теперь пожмешь руку писателю. Кстати, он уже пришел, и сидит сейчас в учительской. Все собрались. Александра Ивановна послала меня за тобой.
СОБАКА: Удивительно, как ей не везет!
(Игра с ведром В умывалке она нашла воду. Она вылила ее всю, до последней капли. Она терла руку песком, и все же рука ее осталась черной Собака помогает ей мыть руки.)
Все равно он скажет! Он скажет Александре Ивановне. Он скажет Жене и всем.
Она сегодня не выйдет на сцену, не отдаст цветов и не пожмет руку писателю…
ТАНЯ: Товарищ писатель! Товарищ писатель, скажите, вы добрый?.... Нет, скажите, вы добрый?... Товарищ писатель, скажите, вы добрый?
СОБАКА: Что мог он ответить на это девочке?
ПИСАТЕЛЬ: Но что тебе нужно, дружок?
ТАНЯ: Если вы добрый, то прошу вас, не подавайте мне руки.
ПИСАТЕЛЬ: Ты разве сделала что-нибудь плохое?
ТАНЯ: Ах нет, не то! Я хотела сказать другое. Я должна поднести вам цветы, когда вы кончите читать, и сказать спасибо. Вы подадите мне руку. А как я вам подам? Со мной случилось несчастье. Посмотрите.
И она показала ему свою руку – худую, с длинными пальцами, всю измазанную чернилами. Он сел на подоконник и захохотал, притянув Таню к себе.
ПИСАТЕЛЬ: Я сделаю так, как ты просишь…
Возможно вставить фрагмент, который читает писатель. Из Гайдара например
(И вот все уже смолкли, и он отошел от стола, закрыл свою книгу, Таня стоит напротив писателя с цветами. Между ними Собака.)
СОБАКА: Он забыл….. Что будет теперь?
ТАНЯ: От имени всех пионеров и школьников…
СОБАКА: Нет, он не забыл.
(Он не дал ей кончить; широко раскинув руки, подбежал к ней, заслонил от всех и, вынув цветы из ее крепкой сжатой ладони, положил их на стол. Потом обнял ее, и вместе они сошли со сцены в зал. Он никому не давал к ней прикоснуться, пока со всех сторон не окружили их дети.)
ДЕВОЧКА: Дядя, вы живой писатель, настоящий или нет?
ПИСАТЕЛЬ: Живой, живой.
ДЕВОЧКА: Я никогда не видала живого. Я думала, он совсем не такой.
ПИСАТЕЛЬ: А какой же?
ДЕВОЧКА: Я думала, толстый…
(Все уходят со сцены. Остаются Коля и Таня. Пауза.)
КОЛЯ: Таня, я так боялся за тебя! Я думал, что будут над тобой смеяться. Но ты молодец! Не сердись на меня, не сердись, я прошу!...
ФИЛЬКА: (обнял их) Помирились, значит.
ТАНЯ: Что ты глупости говоришь, Филька! Он просто просил меня, чтобы я пригласила его к себе завтра на праздник. Но я не приглашаю…. А впрочем, пусть приходит, если ему уж так хочется.
ФИЛЬКА: Да, да, завтра Новый год, я помню – это твой праздник. Я приду к тебе с отцом, он просил меня. Можно?
ТАНЯ: Приходи… Может быть, у меня будет нескучно. Приходи… (сказала она и Коле, прикоснувшись к его рукаву.)
(Филька с силой протиснулся между ними, а за ним толпа, стремящаяся вперед, широкой рекой разъединила их. И сразу сцена подготовки к празднику. Мать стоит посреди комнаты, и руки у нее в тесте.)
СЦЕНА ПРАЗДНИКА.
ТАНЯ: Стоп, без меня пирожков не делайте!
МАТЬ: С праздником тебя, Таня, с каникулами. А мы еще ничего не начинали делать, ждем тебя. (Таня, не боясь запачкаться в тесте, хватала ее сзади за руки и, подняв невысоко от земли, проносила через всю комнату.)
Большая, большая… Ты надорвешься!
НЯНЬКА: Ополоумели обе, забыли про тесто!
СОБАКА: И тогда наступали самые приятные часы. Все, что вечером Таня пила и ела и чем угощала друзей, – все она делала сама. Она ставила мясо на огонь. И мясо становилось мягким, источало крепкий сок….. Как хорошо бывало в этот счастливый день! Приходили гости, и Таня была рада друзьям. А мать заводила для них патефон, который приносила с собою из больницы. И сегодня должно быть нисколько не хуже…..
ТАНЯ: Придет отец, придет Коля… Придет ли он?
СОБАКА: Ты, кажется, обидела его снова… Зачем? Какое удивительное существо человек, если два слова, сказанные глупым мальчиком Филькой, могут замутить его радость, убить добрые слова, готовые вырваться из сердца, остановить протянутую для дружбы руку!...
Тане захотелось посмотреть на свое плечо, где недавно несколько секунд лежала рука Коли.
Никаких следов не было на плече Тани.
Но зато, повернув голову, видела она мать, пристально глядевшую на нее.
Мать держала дневник – школьную ведомость Тани. Не все было в этой тетрадке так отлично, как прежде, но мать на этот раз молчала. И взгляд ее, обращенный на дочь, был задумчив и жалостлив, точно разглядывала она не Таню, а крошечное существо, когда-то качавшееся на ее коленях.
Мать была уже одета в свое выходное платье, сшитое из черного шелка. И как стройно держалась сегодня ее голова, как тяжелы и блестящи были волосы на затылке!
«?» – подумала Таня.
Несколько пушинок от ваты пристало к платью матери. Таня сдунула их своим дыханием.
ТАНЯ: Разве есть на свете человек красивей и милей, чем ты? (СОБАКЕ) Как не может он понять этого?... (Матери) Скоро придет отец.
МАТЬ: Да, я жду…. и Надежда Петровна придет. Я просила ее прийти.
ТАНЯ: Ах, лучше бы она не приходила!
МАТЬ: Почему же, Таня?
ТАНЯ: Не надо.
МАТЬ: Почему же все-таки, глупое ты дитя? (Скрип шагов и топот на крыльце прервал их кружение.) Папа пришел. Перестань.
ТАНЯ: Коля пришел…. (пришли другие.)
ДЕВОЧКИ: А танцевать у тебя можно?
ТАНЯ: Можно. Сегодня все можно! Я сейчас заведу патефон.
Громкая музыка заполнила весь дом, как солнцем залила его звуками, набила до самой крыши. Потом пришел отец с Надеждой Петровной. Он несколько раз обнял Таню и поздравил ее с праздником, а Надежда Петровна подарила ей торбаса и дошку, всю расшитую бисером.
МАТЬ: Где же Коля?
ОТЕЦ: Вот упрямый мальчишка! Ни за что не хотел идти с нами вместе. У меня, говорит, есть свой собственный подарок для Тани, я принесу его сам.
Вслед за ними пришел Филька с отцом, с матерью и с тремя маленькими братьями, на собаках приехавшими к нему в город. Все они были смуглы и стали в ряд перед Таней, поклонившись ей, как хозяйке, низко. Потом все, как один, вынули из карманов платки, сложенные вчетверо, и вытерли ими носы. И охотник гордился их поведением, а мать спокойно курила трубочку, обитую медными гвоздями. И гвоздики эти блестели при свечах.
ОТЕЦ: У меня есть еще для вас подарок. (принёс ведро.)
ДЕТИ: Что это? Тут снег, и больше ничего не видно.
ОТЕЦ: А вот сейчас, ребята. (И, запустив руку в ведро, он вытащил из-под снега большой апельсин, потом еще два и еще. Дети криками встретили эти плоды. Они брали их в руки и тотчас же клали назад, потому что апельсины были тверды и холодны. Держать их было трудно, как железо, долго лежавшее на морозе.) Погодите, ребята. Их надо сначала разморозить. И тогда – даю слово – они понравятся вам.
Он опустил апельсин в холодную воду, и на поверхности его через мгновение выступил лед. Он покрывал его тонкой коркой, и апельсин блестел, как шар, висевший на маленькой пихте. Отец ударил по корке ножом, она раскололась на части, и из осколков льда, тающих быстро на ладони, вышел круглый и свежий плод.
Все замирают. Мимо Тани проплывает рыба.
ТАНЯ: Что это? Ах, это аквариум Жени, который стоит на окне…. Что со мной?.... Что со мной?.... Откуда это все, скажите мне кто-нибудь!...
ОТЕЦ: Таня, где ты была?
ТАНЯ: Я выходила на улицу подышать. У меня закружилась голова.
МАТЬ: Так иди же приляг….
КОЛЯ: Подожди, я хочу показать тебе свой подарок. Я ходил за ним далеко к знакомому китайцу. (он показал ей маленький аквариум, в котором плавала золотая рыба.)
ТАНЯ: Ты ходил за ней к китайцу? Это совершенно напрасно. Я не держу, как Женя, рыбок за стеклом на окне. Придется ее зажарить.
КОЛЯ: Няня, зажарьте эту рыбу с картошкой, Таня просит.
ТАНЯ: Да, да, зажарьте ее, няня. Она очень вкусна. Она из породы карасевых.
Папа, мы будем с тобой сегодня много танцевать. Ты хорошо танцуешь.
(Музыкальная отбивка.)
ФИЛЬКА: А завтра кто-то с Колей пойдет на каток.
ТАНЯ: Ты, что ли? (Филька покачал головой.) Так кто же?
ФИЛЬКА: Женя.
ТАНЯ: А-а… (серебряный шарик упал и разбился о пол) Что еще просил тебя сказать мне Коля?.....
ФИЛЬКА: А я могу свечку съесть. (Таня молча смотрела на него. А Филька на самом деле снял с пихты горящую свечку, задул ее и начал жевать.)
ТАНЯ: Что ты делаешь, Филька? Может быть, это вредно!
ФИЛЬКА: Что ты, Таня, это вовсе не вредно. Это немного невкусно, но зато смешно. Правда, смешно?
(Таня не могла удержаться от смеха.А на глазах у Фильки загорелись слезы. Они, точно огоньки, светились из-под его толстых век. Он все жевал и жевал.)
ТАНЯ: Ты заболеешь, Филька. (Она силой отняла у него свечу.)
А ведь утром я хотела пойти с тобой в школу на спектакль…..
СЦЕНА БУРАН.
Музыкальная отбивка.
(На сцене Таня и Коля. Они разговаривают на расстоянии. Таня впереди. Коля глубоко по сцене сзади. Собака выносит коньки и отдаёт их Тане. Таня, увидев Колю сбрасывает коньки. Коля хромает.)
КОЛЯ: Ты была уже на катке, так рано? А я думал, ты с Филькой пошла на спектакль в школу.
ТАНЯ: Я вовсе не была на катке, ты же видишь, что коньков у меня нет. Филька сказал тебе правду. Мы идем с ним в школу на спектакль….
Музыка нарастает. Тема становится тревожней.
ТАНЯ: Скоро начнется буран, Александра Ивановна велела, чтобы все шли по домам. Что случилось?...
ЖЕНЯ: Это все Коля устроил. Ему хотелось покататься со мной на коньках. Но мне страшно, здесь ветер.
КОЛЯ: Зачем ты врешь? Разве не тебе хотелось покататься утром?
ЖЕНЯ: А разве не ты просил Фильку сказать Тане, что мы утром придем сюда?
КОЛЯ: (Жене) Уходи ты, глупая. Уходите вы обе, я останусь один.
ЖЕНЯ: Я пойду домой.
ТАНЯ: Уходи…. Только зайди к Фильке и скажи, что мы здесь.
ЖЕНЯ: Нет, нет, я пойду прямо домой. Я боюсь – скоро начнется буран.
ТАНЯ: Ты ушибся? Тебе больно? Ты сломал себе ногу?
КОЛЯ: Нет, я только слегка растянул. Эта глупая Женя совсем не умеет кататься. (Собака приносит коньки) Посмотри, твои коньки. Я так и думал, что ты их спрятала.
Собака положила коньки у ее ног и присела рядом, ожидая от нее благодарности.
ТАНЯ: Зачем ты их притащила?.... Что же мне делать?.... Если ты не можешь ходить, я на руках отнесу тебя до рыбацких домов. А здесь оставаться нельзя. Ты не знаешь наших буранов.
КОЛЯ: Я не боюсь ваших буранов. А если ты думаешь, что я испугался… Думай как хочешь…. Уходи, если ты боишься.
ТАНЯ: Нет, я не бурана боюсь, я боюсь за тебя. Я знаю, что это опасно, и останусь здесь с тобой.
КОЛЯ: Я должен быть дома. Я дал слово отцу. Ведь он не знает, где я.
ТАНЯ: Что же мне делать?... У Фильки собаки…. Я пригоню их сюда…. Подожди меня тут, и я отвезу тебя домой к отцу. Только не бойся. С тобою останется собака. Она не уйдет.
СОБАКА: Собаки лежали у ворот на дворе, запряженные в нарту, – их еще не успели распрячь. И каюр – длинная палка из ясеня – был воткнут в снег рядом с ними. Таня схватила каюр и упала на нарту.
ФИЛЬКА: Что ты делаешь, Таня! Берегись, они злые.
ТАНЯ: Молчи, молчи, милый Филька! Мне надо скорее отвезти к отцу Колю. Он вывихнул себе ногу на катке. Я сейчас пригоню твою нарту. По реке это близко.
СОБАКА: Она взмахнула каюром, крикнула на собак….
ТАНЯ: Пошли!
СОБАКА: По-нанайски…..
ТАНЯ: Энэури….
СОБАКА: И собаки вынесли ее из ворот.
ФИЛЬКА: Буран, буран! Куда ты? Подожди меня!
СОБАКА: Но Таня уже не слышала его криков.
ФИЛЬКА: Она сидела на нарте верхом, как настоящий охотник. Она правила отлично, держа наготове каюр.
СОБАКА: И странно, собаки слушались Таню, хотя голос ее был им незнаком…
КОЛЯ: Право, это неплохо придумано…
ТАНЯ: Тебе не очень больно? Потерпи, скоро приедем. Только бы успеть до бурана!
СОБАКА: А метель уже занимала дорогу. Она шла стеной, как ливень, поглощая свет и звеня, как гром меж скал.
ТАНЯ: Держись покрепче за нарту!...
СОБАКА: Таня схватилась за полоз. Точно молния ударила ее по глазам. Она на секунду ослепла. Бечева от саней, захлестнувшись об острый торос, лопнула со змеиным свистом. И свободная стая умчалась в глухую метель…..
КОЛЯ: Мы погибнем. Что я наделал, Таня!
ТАНЯ: Коля, ты слышишь, мы никогда не погибнем! Только нельзя стоять на месте – занесет. Ты слышишь меня. Коля, милый? Двигаться надо!
КОЛЯ: Нет, нет! Я не позволю тебе везти меня!
ТАНЯ: Мы спасемся. Тут близко. Скорее! Нельзя ждать…..
СОБАКИ: Ухватившись за обрывок веревки, Таня потащила нарту за собой. Высокие волны снега катились ей навстречу – преграждали путь. Она взбиралась на них и снова опускалась и все шла и шла вперед, плечами расталкивая густой, непрерывно движущийся воздух, при каждом шаге отчаянно цеплявшийся за одежду, подобно колючкам ползучих трав. Он был темен, полон снега, и ничего