Примечание для читателей 5 глава




— Ну, нам действительно пора идти, — говорит Люси, ухватившись за руку тупорылого мудака и таща его к двери.

— Эй, Стэнли-мальчик, ты можешь оставить нас на минутку?

Он смотрит на Люси вопросительно приподняв брови. Люси опять поправляет волосы, а затем кивает.

— Все в порядке, подожди меня на улице. Я приду через минуту, — говорит она ему.

Я поднимаю свой бокал в его сторону в безмолвном тосте и с ухмылкой. Он наклоняется и целует ее в щеку, не отводя глаз от меня, затем разворачивается и идет к выходу.

— Это действительно было необходимо? — раздраженно спрашивает Люси, переводя глаза от двери, за которую только что вышел Стоячий-Воротник-на-Мудацкой-Заднице, ко мне.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Она складывает руки на груди, из-за чего ее грудь приподнимается и становится более обозрима в глубоком V-образном вырезе, и я вижу сливочную кожу, мой рот наполняется слюной. Я быстро допиваю остатки напитка, и со звоном ставлю бокал на столик рядом с нами.

— Прекрати называть его Стэнли и перестать пытаться спутывать мои планы, словно я твоя собственность!

Мой член моментально возвращается к жизни внутри джинс, с этим я ничего не могу поделать. Когда Люси начинает разгораться, я возбуждаюсь, это как рефлекс у собаки Павлова.

— Ты серьезно собираешься выбрать какого-то ублюдка по имени Стэнфорд после меня? — возмущенно спрашиваю я.

Она делает шаг вперед, и теперь стоит слишком близко, я даже могу почувствовать тепло ее тела и запах кокосового масла для загара, исходящий от кожи. И неважно, как сильно она старается смыть его, но запах всегда задерживается на ней, и это черт подери, самый лучший запах в мире. Она всегда пахнет летом, пляжем и свежий океанским бризом.

— Я не выбираю никого. Ты ушел, Фишер. Ты именно тот, кто первый сделал выбор, я просто должна была согласиться с ним.

Мои пальцы движутся сами по себе, убирая ее длинную челку, которая свисает на один глаз. Я убираю их в сторону и слышу ее вдох, медленно приближаясь еще ближе, заполняя ее личное пространство и прижимая свое тело к ее. Я чувствую, как ее бедра прижимаются к моим, и ее грудь упирается в мою. С каждым ее вздохом ее груди впиваются в меня, и мои руки начинают подрагивать от искушения взять их в ладони, почувствовать их вес и пробежаться пальцами по ее соскам. Я чувствую себя ужасно, словно с жуткого похмелья. Даже хуже, чем просыпаясь от холодного пота и судорог, сжимающий живот, еще хуже, чем выблевывать свои кишки и испытывать ослепляющие головные боли, при которых хочется воткнуть нож между глаз. Я хочу эту женщину больше всего, больше любого наркотика или бутылки спиртного, и существовать без нее — почти убивает меня.

— Я выбрал неправильно, Люси. Тебе следует знать это. Ты можешь почувствовать это, — шепчу я, смотря в ее голубые глаза, как океан.

Ее полуприкрытые веки трепещут, и она опирается на меня.

— Скажи мне, что ты до сих пор чувствуешь это, — тихо прошу я, приближая свое лицо к ней, не отводя взгляда от ее губ, и желая ощутить их сладость, влажность и теплоту.

— ФИШЕР! ТАЩИ СЮДА СВОЮ ЗАДНИЦУ! ТВОЯ ОЧЕРЕДЬ! — кричит Бобби через весь бар, Люси отпрыгивает от меня с виноватым видом, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться не смотрит ли на нас кто.

Конечно, все глаза в заведении устремлены на нас двоих, стоящих по середине чертова бара. Мне наплевать на них, меня только беспокоит, чтобы это не затрагивало мою девушку, поэтому я приближаюсь к Люси, напоминая, что все еще здесь.

— Я... я должна идти... я должна..., — мямля и на середине обрывая себя, говорит Люси, и быстро выходит из бара, даже не оглядываясь.

Проведя рукой по лицу, я скрываю разочарованный вздох, поворачиваюсь и подхожу к Бобби и парням.

— Вовремя, говнюк, — замечаю я ему, стукнув его по руке.

— Эй, я тебе помог. Ты действительно хочешь, чтобы весь остров Фишера наблюдал за твоим первым поцелуем за год? Это не утешительно. И здесь я думаю, ты продвинулся, — говорит он мне с грустью качая головой.

Он прав, мне не нравится, что наше первая встреча произошла в общественном месте, но это, наверное, и к лучшему, что я не смог ее поцеловать. Если бы мы были где-нибудь одни, я сам не знаю, какого черта я бы сделал. Я ушел от нее больше года, но я уходил еще несколько раз, которые можно пересчитать по пальцам, пока мы были вместе, но всегда она была там, в доме, ожидая, когда я вернусь, и всегда я мог погрузиться в нее и забыть, что я совершал, пока был в дали. Чувство собственного достоинства кровоточит и болит сердце, потому что она не ждет меня в этот раз, но я заслужил ее отставку и даже больше. Я хочу, чтобы она накричала и ругала меня, обозвала меня всеми мыслимыми словами. Я хочу, чтобы она вспомнила все дерьвомые вещи, которые я сказал или сделал, тогда я смогу все исправить и вернуть все назад. Я все еще больной ублюдок, но только когда дело касается ее. На этот раз мне нужно сделать все правильно. Я не могу позволить своим желаниям и своему члену, указывать мне дорогу и затмевать мне мозги, я не могу идти у него на поводу. Я собираюсь напомнить ей, почему мы подходим друг к другу. Я собираюсь показать ей, что больше никого нет на этой земле, кто может любить ее так, как я.

— Я скажу тебе кое-что. Стэнфорд наверняка не получит никакого секса сегодня. Приятно заблокировать поползновения самца, мой друг, — говорит Бобби со смехом, поднимая свою руку, чтобы я ударил его по ладони. — Давай вернемся к дротикам, и ты можешь мне рассказать, что планируешь сделать, чтобы вернуть ее. Я всерьез надеюсь, что это будет нечто лучшее, чем то дерьмовое шоу, которое вы устроили перед нами.

Прежде чем направиться к дартсу, я бросаю последний взгляд на дверь, через которую вышла Люси. Насколько бы далеко я не заглядывал вперед, возвращаясь на этот остров и анализируя все выводы, которые я сделал, я ехал сюда только лишь из-за одной вещи, это лучшее место для меня, где бы я хотел быть, потому что здесь есть Люси и только из-за этого я вернулся, и будь я проклят, если это место станет тем, где мы закончим.

 

 

Глава 9

Люси

30 апреля 2014 года

 

Он уехал с острова уже как три недели и один день. Я знаю, что он уехал только потому, что все на острове заняли места в первом ряду для разборки его крушений, после того, как я ушла от Барни, увидев его с Мелани, и именно об этом все говорили с тех пор. Они наблюдали, как он крушил магазины на главной улице, ввязывался в драку с людьми, которых знал всю свою жизнь, а затем они наблюдали, как Бобби перетащил его на паром и увез с острова. С тех пор он не возвращался.

Бобби заходил несколько раз, чтобы проверить меня, и каждый раз я хотела спросить, где он и что с ним, но я не разрешала себе этого делать. И так было достаточно скверно, потому что каждую секунду перебираю наши последние слова, сказанные друг другу, задаваясь вопросом смогла бы я сказать или сделать что-то по-другому, чтобы был лучший результат, но уже на данный момент это все не важно. Я увидела всю правду своими собственными глазами. Поэтому я не хочу знать, где он находится. Если бы я узнала, у меня может возникнуть соблазн, разыскать его и спросить, как он мог проделывать все это на глаза у меня с Мелани Сандерс, и набрасываться на всех тех людей, причиняя им боль, как он причинил боль мне. Я не такой человек. Я не такая женщина, которая будет кричать и ругаться, устраивая сцены. Он дал мне пинок под зад, когда я ослабела, и теперь я не собираюсь пытаться опять, просто попытаюсь встать распрямить плечи прямо сейчас. Я не знаю, где он и мне плевать.

Бесконечно ходили разные слухи, что он был уволен со службы с хорошей аттестацией и награжден «Пурпурным сердцем» за травму, которую получил на своем последнем боевом задании, что морпехи звали его назад на постоянную службу, что он встретил кого-то другого и уехал жить на материк, и что на самом деле у него давно была другая семья в другом городе, и он, наконец-то, решил быть с ними, или что он лег в реабилитационную клинику. Каждый день появляются все новые странные слухи, я стараюсь не слушать, но это тяжело, когда куда бы ты не шел, все везде только и говорят о том, что произошло той ночью. Он пил все утро перед тем, как мы столкнулись тогда в спальне, и он выставил меня за дверь, только Господь знает, сколько еще он выпил после того, как ушел из дома. Я не могу представить, что он способен сделать что-то настолько разрушительное и неуправляемое, но доказательства его действий находятся везде. След разрушения от неуправляемого Фишера можно увидеть по всем улицам, по которым он прошелся, от заколоченных фронтальных окон «Lobster Bucket», до подбитого глаза Рэнди Миллера, охранника Фишер Банка и трастового фонда, который не сходил у него больше недели.

Я так старалась ненавидеть его настолько сильно, на сколько могла, я постоянно прокручивала все эти ужасные вещи, которые он сказал мне и то, что я увидела его с Мелани, но мой мозг и мое сердце вступили в войну интересов. Я знаю, что должна ненавидеть его. Он разбил мое сердце и озвучил то, что разрывает меня напополам, но как вычеркнуть все годы любви, когда ты взрослела вместе с ним и строила совместную жизнь? Ведь тогда все было не так уж плохо. На самом деле, было совсем не плохо, все началось, когда он вернулся со своего задания, тогда стали появляться несколько странные вещи. Мне приходилось ходить на цыпочках первые несколько месяцев, когда он был дома, но я была готова пойти на это и даже большее, лишь бы убедиться, что Фишер счастлив.

Взяв перерыв от вытирания пыли в зоне стойки регистрации, я кричу наверх Элли, которая меняет белье в номерах, чтобы иду на улицу за почтой.

Как только я открываю дверь, мой нос наполняется соленым воздухом с океана и нежно согревает кожу. Хотя океан находится сзади здания, но, когда я иду по тротуару к почтовому ящику, то слышу шум волн, разбивающихся о берег, крик чаек, ныряющих и скользящих по воде в поисках рыбы. Не однократно я думала переехать с этого острова, продать гостиницу и заняться чем-то новым, захватывающим. Эти мысли особенно преследуют меня почти каждый день последние три недели, потому что все время я задаюсь вопросом, как я собираюсь выстоять и остаться жить на месте, где куда бы я не кинула взгляд всюду вспоминаю что-то связанное с нашей совместной жизнью.

Пахнущий океаном воздух, чириканье птиц, ощущение песка между пальцами ног, когда меня будит каждое утро восходящее солнце над океаном, нет ничего похожего на это. Я жила на материке в течение шестнадцати лет, окруженная высокими зданиями и бесконечным оживленным движением, все несутся мимо и толкают тебя в сторону, потому что они вечно спешат. Я приезжаю туда каждый раз, когда иду на встречу или ужин со старыми друзьями, и не вижу там абсолютно ничего, по чему бы я скучала. Жизнь на острове — это как жизнь в своем собственном кусочке рая. Здесь все становится медленным, тихим, здесь все так красиво. В течение летних месяцев главная улица заполнена, потому что полно туристов. Единственным способом передвижения является велосипед или гольф-кары, которых у каждого постоянно проживающего на острове по меньшей мере несколько. Я машу рукой нескольким людям, которые катят на велосипеде и на карах с клюшками, пока иду вниз по длинной, выложенной кирпичом дорожке к почтовому ящику.

Этот остров может быть наполнен призраками и воспоминаниями, которые я предпочла бы забыть, но это мой дом. Я так перемешалась со всеми людьми, которые мне не безразличны, и мой бизнес, которым я люблю руководить, даже если он и истощает меня.

Я открываю дверцу почтового ящика и достаю бумаги, и пользуясь моментом дышу глубоко, закрыв глаза, чтобы понежиться в лучах солнца, которое ласкает мое лицо. Все будет хорошо. Моя гордость пострадала, и мое сердце разбито, но я живу в одном из самых красивых мест в мире. У меня есть поддержка со стороны близких и любящих друзей, и они помогут мне пройти через все это. Может быть, Фишер найдет то, что ищет, вдалеке от острова, а, может быть, он поправится и вернется ко мне. Причиненные разрушения не могут быть постоянными. Он надеялся, наверное, сделать меня слабой и жалкой, в чем и обвинил меня, но я думаю имею большое сердце, которое умеет прощать. В последние несколько месяцев Фишер был не тем парнем, которого я полюбила, и не тем мужчиной, за которого я вышла замуж, и я знаю, что этот человек находится где-то там очень глубоко внутри него. Он просто должен очень сильно захотеть освободиться из тюрьмы, в которой находится его сознание.

Делая один последний глубокий вдох, я открываю глаза и направляюсь обратно в гостиницу, просматривая бумаги, купоны и счета, которые пришли по почте. Я поднимаюсь вверх по лестнице, толкаю входную дверь, и бросаю всю корреспонденцию, кроме одного большого белого конверта на столе регистрации. Мое сердце урывками бьется в груди, потому что я узнаю почерк в середине конверта. Я провожу пальцами по своему имени и адресу, написанным Фишером маленькими, аккуратными печатными буквами, и стараюсь не обращать внимание на мысли, которые проносятся в моей голове. Вспоминая его холодной, пустой взгляд, и слова, сказанные мне, что он никогда не писал мне, потому что просто не хотел, мои глаза наполняются слезами, и я улыбаюсь про себя, переворачивая конверт и быстро разрывая его. Он наконец-то написал мне письмо. Я почти не могу в это поверить. Я же чувствовала, что не стоит отказываться от него, я же знала, что несмотря ни на что, он сможет вернуть ту личность, которой был, и что он любит меня и вернется ко мне опять.

Я достаю кипу бумаг, сшитых вместе. Моя улыбка исчезает и у меня начинают трястись руки, когда я вижу распечатанные страницы на компьютере со словами Грейсон & Смит, юридическая фирма.

Пробегая по страницам, я останавливаюсь на словах развод по взаимному согласию и непримиримые противоречия. На самой последней странице темно-синими чернилами стоит подпись Фишера.

Страницы разлетаются, падая на пол, и я хватаюсь руками за стойку передо мной, удерживая себя в таком положении, чтобы не упасть на пол.

— Ладно, все кровати готовы. Ты хочешь…

Элли замолкает, когда входит в комнату. Она бросается ко мне, берет документы, разбросанные у моих ног, пролистывает их, я пытаюсь сделать глубокий вдох и сдержать слезы.

— Никчемный кусок дерьма! Я собираюсь пнуть его чертову задницу, — проклинает она, держа бумагами в одной руке и обхватывая меня второй.

Отказываясь впасть в истерику, я глотаю слезы, которые готовы задушить меня. Я испытываю такой гнев на то, как быстро он выбросил меня из своей жизни, который поднимается во мне, и на этот раз я дам ему выход, пусть вырвется из меня. Я высвобождаюсь из рук Элли и захожу за стойку регистрации, раскидывая папки, счета-фактуры, скрепки и степлер, и нахожу наконец.

Я держу ручку перед собой, и протягиваю руку к бумагам.

— Дай мне бумаги, — говорю я Элли низким, взбешенным голосом, который сама едва узнаю.

— Милая, выдохни. Ты не должна подписывать их прямо сейчас. Давай пройдемся, выпьем чуть-чуть и разберемся с этим позже, — пытается она образумить меня.

— Дай мне эти гребаные бумаги, — рычу я на нее.

Она быстро протягивает их мне, уставившись широко раскрытыми глазами, и стоя с открытым ртом. Я вырываю их из ее рук, нахожу последнюю страницу и подписываюсь рядом с Фишером, затем сую их ей обратно.

— Отправь их назад FedEx. Завтра.

Бросаю ручку на стол, пальцами моей правой руки пытаюсь снять обручальное кольцо на левой руке. Это занимает немного времени, потому что оно очень крепко сидит на пальце, но через несколько секунд мне удается стащить его, я кладу его на деревянную поверхность стойки.

— Брось его в конверт вместе с бумагами.

Выхожу из-за стойки регистрации, и направляюсь на выход.

— Куда ты идешь? — кричит Элли мне вслед, несясь за мной к двери, а потом на крыльцо.

— Я собираюсь к Барни. Я собираюсь купить целую бутылку водки и сидеть там до тех пор, пока я полностью черт побери не осушу ее, — информирую я ее, топая вниз по лестнице.

— Господи! По крайней мере, дай мне несколько минут, чтобы я могла взять свою сумочку! — кричит она в ответ.

 

 

Глава 10

Люси

Сегодняшний день

 

Мягкие руки Стэнфорда скользят в V-образный вырез моего платья и двигаются с уверенностью, пока он прикладывает свою руку к кружеву, прикрывающему мою грудь. Его язык дразнит мои губы, и я открываюсь для него, впуская его кружащий язык и позволяя ему двигаться вокруг моего. Когда мы вернулись в гостиницу, огонь в камине уже горел и потрескивал в нескольких футах от нас, согревая прохладную комнату. Возможно, бриз с океана, когда садится солнце, и температура значительно опускается, и из-за открытых окон, огонь в камине создает приятный комфорт в помещении. Я хотела бы сказать Стэнфорду, что моя кожа горит от его прикосновений, но это было бы полной ложью. Уверена, что ему вполне комфортно, дотрагиваясь до меня и прижимаясь, целуя, но вот проблема – ему просто комфортно, просто хорошо. Я чувствую его лицо, но оно мне кажется слишком гладким на моих щеках, его руки слишком мягкими. Закрыв глаза, я легко представляю себе грубые с волдырями и мозолями от многолетней работы по дереву руки, которые умеют держать огнестрельное оружие, дотрагивающиеся до моей груди. Я чувствую щетину, которая кусает мое кожу щеки, когда она скользит вниз по моей шее.

Мои руки запутываются в волосах Стэнфорда, и я сжимаю их пальцами, он отрывается от моего рта, продолжая прокладывать дорожку из поцелуев по моей щеке и ниже к шее. Я сижу у него на коленях полу боком, и чувствую его эрекцию, которая давит мне в задницу. Я чуть-чуть двигаю бедрами, и слышу его тихий стон, когда он покусывает мою кожу в области шеи, переходя к плечу. Его палец проводит по моему соску, и я зажмуриваю глаза с такой силой, представляя еще один палец во рту, и как совершенно другой голос шепчет, насколько хороша на вкус моя кожа.

Я откидываю голову назад, и желаю его открытого рта, почувствовать его зубы на своей коже, чтобы его руки сжали мою грудь сильнее, чтобы было сказано что-то лишнее и грубое вместо приторно сладкого. Прикосновение рук и губ Стэнфорда, такие не похожие, и совсем не то, что мне нужно, чтобы опустошить мой разум и увидеть разницу между прошлым и настоящим, пока я так погрязла в прошлых воспоминаниях и чувствах, что я легко могу себе представить кого-то еще... кого-то совсем другого, который творит все эти вещи со мной.

Вдруг гладкое, чисто выбритое лицо становится грубым, и я чувствую щетину, от чего у меня вырывается громкий стон, скользящую вверх по моей шее к моему ожидающему рту. Нежный язычок, который моментально проскальзывает сквозь мои губы, становится властным и наказывающим, готовый проглотить меня целиком. Ухоженные руки, никогда не знавшие молотка, превращаются в грубое прикосновение, пощипывая мои соски мозолистыми пальцами. Я настолько потеряна между фантазией и реальностью, что мне даже не приходит в голову, что ничего не происходит. Мое тело уже на десять шагов впереди, покалывание между ног становится настолько сильным, что мне кажется, что я могу достичь кульминации вообще без чьей-либо помощи. Я даже не осознаю, как далеко зашла в своих ведениях, быстро повернувшись и оседлав стройные бедра, а не мускулистые, которые грезятся мне в мечтах. Все еще держа его за волосы, я с силой грубо дергаю его голову назад, пока он во все глаза смотрит на меня. Его ясные голубые глаза смотрят на меня в полном шоке, а не те коричневые, которые я представляю в своем воображении, но это все равно меня не останавливает от наваждения похоти и моей потребности, поглотивших меня.

С молниеносной быстротой я хватаюсь за перед его рубашки на пуговицах и дергаю за края, открывая, пуговицы разлетаются и падают с глухим стуком по всему полу. Мне необходимо, я хочу. Мне необходимо почувствовать, насколько сильно он меня хочет, как сильно нуждается во мне. Мне необходимо его взять, и предъявить на него права, пусть на мне останутся синяки, и испытать его голод по мне.

— Вау! Господи, Люси, снизь скорость! — кричит удивленно Стэнфорд.

Его ровный, культурный голос возвращает меня к настоящему, возвращает меня к себе самой. Это не хриплый южный, растягивающий слова голос, который сидит у меня в голове. Я чувствую на своих губах, что его губы не полные, а тонкие, и на груди у него гладкая кожа на руках, а не грубая. Мое лицо начинает полыхать от досады и стыда, я быстро слезаю с его коленей и отхожу на несколько шагов от дивана.

Стэнфорд поднимается, удерживая свою испорченную рубашку двумя руками, и смотрит на меня, как на сумасшедшую. Скорее всего я такой и являюсь. Черта с два, я такой являюсь. Моя полная потеря контроля прямой результат, что сегодня вечером я увидела Фишера. Увидев его снова, хотя я и знала, что он вернулся, слишком запутало меня, вызвав чувства в моем теле, которые давно уже находились в состоянии покоя. Он не должен был выглядеть даже лучше, чем я его видела в последний раз. У него была щетина, так-то вот. Эта чертова щетина, и эти чертовы ямочки, которые внезапно появлялись, когда он глупо улыбался мне. Лицо его было покрыто несколько дневной щетиной, и это напомнило мне тот день на нашей кухне, когда он вернулся домой со своего последнего задания. Наверное, это всколыхнуло во мне все, о чем я мечтала, фантазировала и думала, что держала так давно в себе. Я стала изголодавшаяся по сексу, с ненормальными всплесками гормонов, и возможно, я бы напала на Стэнфорда, словно у него была волшебная палочка, которая была бы в состоянии вылечить то, что со мной случилось.

— Это было...неожиданно, — говорит Стэнфорд неловко смеясь.

Приложив руки к щекам, я стараюсь скрыть свой румянец, потому что точно знаю, что я пунцовая.

— Я сожалею. Я не...я не.

Запинаюсь я, чувствуя себя полностью униженной и не имея понятия, как выйти из этой ситуации.

— Все нормально, Люс. Я просто не ожидал. Мне казалось, что ты предпочитаешь делать такие вещи медленно, ты просто застала меня врасплох. Ты не производишь впечатление тех девушек, которые предпочитают делать что-то... сумасшедшее, — говорит он и проводит ладонью по волосам, чтобы убрать тот беспорядок, который я наделала, когда практически пыталась чуть ли не вырвать их с корнем.

Он так занят собой, пытаясь вернуть волосы в нормальную прическу, и удерживая свою рубашку вместе, что практически не замечает мой раздраженный взгляд. Почему, черт возьми, если женщина жаждет мужчину, и не боится этого показать, то считается сумасшедшей? При условии, что это не Стэнфорд, которого я горячо желаю, но это к делу не относится. Если мой слух, полностью отключил мой ум сегодня вечером, то парень, с которым я встречаюсь, только что назвал меня сумасшедшей.

— Мне кажется, что тебе следует уйти, — сообщаю я ему, скрещивая руки на груди и стараясь остаться устойчиво стоять на ногах.

— Да, наверное, это хорошая идея.

Он сокращает расстояние между нами и целует меня в щеку, проведя рукой вниз по моим волосам, и я удерживаюсь, чтобы не дернуться от его прикосновения. Да, я превратилась в настоящую стерву, и я знаю это. Стэнфорд прав, я действительно сегодня вечером веду себя, полностью не соответствуя самой себе, и я не могу винить его за то, что он пребывает немного в шоке от моего поведения. Мы делали маленький легкий петтинг поверх нашей одежды, и я всегда его останавливала, когда он пытался пойти дальше. И вдруг сегодня, после встречи со своим бывшем мужем, я практически разорвала его одежду прямо на диване посреди гостиной в переполненной гостинице, куда любой из пятнадцати клиентов мог войти в любую минуту.

Да, я определенно схожу с ума.

Я заталкиваю подальше свое отношение и гнев, и водворяю улыбку на лицо, провожая его до входной двери.

— Как насчет сходить завтра на ланч? — спрашивает Стэнфорд. — У меня встреча в банке в одиннадцать, но думаю, она не займет много времени. Может быть, нам устроить пикник на пляже или что-нибудь еще.

Я улыбаюсь и киваю.

— Звучит замечательно. Я думаю, что Элли сможет заменить меня, встретимся в банке. Скажем, около полудня?

— Превосходно, — соглашается Стэнфорд. — Спи крепко, Люс, и не беспокойся о сегодняшнем вечере.

Я сохраняю приклеенную улыбку на лице, он еще раз быстро целует меня в щеку, и выходит за дверь. Я убеждаюсь, что он не захлопнул ее за собой, и делаю глубокий вдох с тревогой расхаживая по гостиной.

Черт тебя побери, Джефферсон Фишер. Почему, черт возьми, ты вернулся именно сейчас, когда все наконец в моей жизни начинает казаться более или менее пришедшим в норму? Стэнфорд — добрый, уравновешенный мужчина, который относится ко мне не плохо. Мне нет никакого дела, как фантазировать о мужчине, который оттолкнул меня и не захотел. Единственная причина, по которой он выдал все это дерьмо сегодня вечером в баре, потому что увидел меня со Стэнфордом и не смог справиться с этим. Какого черта он думает, что имеет основания для ревности по поводу меня. Его эго, наверное, не смогло смириться с мыслью, что кто-то еще на самом деле может захотеть меня, после того, как он разрушил меня на части. В следующий раз, когда я увижу его, я собираюсь совершенно ясно дать ему понять, что ему следует держаться от меня подальше. Я уверена, что Мелани будет более чем счастлива, продолжить с ним дальше с того места, где они остановились в прошлом году.

 

 

Глава 11

Журнал терапии Фишера

Памятная дата: Январь 25, 2014

 

Я монстр.

Если есть более сильное слово, чтобы описать то, кем я стал, я бы использовал его, но пока оставим это, потому что я не могу придумать ничего лучше.

Я не стал зажигать свет, лучше оставаться в темноте, пытаясь убедить себя, что произошедшее неправда, но находясь здесь при мягком свете от ночника, стоящего на прикроватной тумбочке и освещающего комнату, я не могу закрыть глаза на подтверждение моего отвратительного поведения.

Даже импровизированное купание в океане, после того, как Люси пошла наверх готовиться ко сну, не в состоянии очистить те ужасные образы, которые засели в моем мозгу. Как только она ушла из кухни, я вышел через заднюю дверь, спустился вниз по ступенькам на пляж к океану, по-прежнему одетый в свои военные походные ботинки и камуфляжные штаны. Я упал в воду, всем сердцем желая, чтобы вода смыла то дерьмо, которое я быстро проделал со своей женой.

Впервые за все время, моя голова наполнена ужасом того, что я совершил с Люси, а не моими действиями за океаном, я хочу закричать, и кричать до тех пор, пока мое горло не начнет саднить.

Люси мирно спит рядом со мной на животе, и я нежно прохожусь пальцами вниз по ее обнаженной спине, останавливаясь у ее бедер.

Бедра, покрыты синяками точно соответствующие размеру и форме моих пальцев.

Господи, я оставил на ней следы, на моей красивой, прекрасной девушке, я оставил отметины своей злости и потребности, которая полностью захватила меня, стоило мне только войти в дверь и увидеть ее там, что я даже не был способен себя контролировать. На протяжении всей дороги домой, единственное, о чем я мог думать — обернуть вокруг нее руки и заключить ее в свои объятия, почувствовать мягкое прикосновение ее кожи, и смыть с себя все те темные и ужасные вещи, которые я видел весь год. Я даже не стал останавливаться в отеле, как обычно делал, чтобы переодеться в гражданскую одежду. Я не принимал душ, не брился, потому что я хотел единственного, как можно быстрее вернуться к ней, прежде чем мой мозг разорвется пополам.

Как только я вошел через эту чертову дверь, и увидел ее в обтягивающих брюках, которые идеально сидели на ее бедрах, и в обтягивающей майке без бюстгальтера, у меня возникла единственная мысль, как можно скорее очутиться внутри нее. Тогда я мог только сосредоточиться на единственной вещи — зарыться в нее, как можно глубже, и в моей голове не было больше не одной ужасной мысли, только эта. Я набросился на нее, как животное, и взял у стены, словно бешеный зверь. Я хотел наказать ее за то, что она была такой мягкой, сладкой и красивой, хотя при этом я точно знал, что за прошедший год не было ничего красивого, а только слишком тяжело и ужасно. Я не заслуживаю ее. Я не заслуживаю, чтобы она сидела здесь и ждала меня день за днем, месяц за месяцем. Я не заслуживаю возвращаться домой к кому-то, похожему на нее, кто любит меня до такой степени, полностью, всего, несмотря на то, что мое тело и разум пытаются увести меня отсюда, заставляя забыть, как хорошо мне с ней.

Я стараюсь проглотить застрявший комок в горле, когда осторожно провожу пальцами по синякам, оставленным на ее бедрах, но ничего не могу поделать. Слезы наполняют глаза и стекают вниз. Я очень ее люблю, но все время причиняю боль. Единственный человек в моей жизни, который никогда не подвел меня, а я продолжаю разрывать ее на части. Я подвожу ее каждый раз, когда ухожу, подвожу, когда ей приходится все делать одной, подвожу, когда возвращаюсь домой и мне становится не по себе, потому что я все еще застрял в том месте на полпути, и я подвожу, прикасаясь к ней с другими намерениями, кроме любящих рук и боготворящих поцелуев.

Я не называл ее по имени, не говорил ей, как ее люблю и как сильно скучал по ней. Я не произнес ни слова за ночь, потому что боялся, что начну кричать и рыдать и сломаюсь прямо у нее на глазах, если хотя бы открою рот. Она и так вытерпела от меня слишком многое, я не могу добавить еще и это. Она бы хотела вылечить, починить меня, пожертвовав своей жизнью, готовая помочь в любую минуту, но я не смогу позволить ей этого сделать. Она уже стольким пожертвовала. Как я могу продолжать так мучить ее? Как могу я продолжать подталкивать ко всему этому, когда у меня у самого нет уверенности, что дерьмо, которое засело в моей голове когда-нибудь уйдет? За последние несколько месяцев между моей зоной боевых действий и Люси шла непрерывная битва против моих демонов, которые ползали у меня в голове, и эта карусель ночных кошмаров становится только с каждым разом все хуже, а не лучше с каждой милей, которая отделяет меня от войны. Я не пойду на следующее боевое задания, из-за осколков снаряда, которые попали в мое плечо и вызвали повреждение нерва, но это совершенно не значит, что я начну забывать, через что мне пришлось пройти. Это совершенно не значит, что все те ужасы, которые я видел все эти годы, вдруг внезапно исчезнут из моей головы.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2020-10-21 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: