Однажды мы получили первые конверты с деньгами. Люди присылали нам письма с приложенными к ним банкнотами и просьбами выслать пластинок и кассет на эту сумму. Многие знали нас по нашим уличным концертам, покупали там записи и хотели еще больше. Сначала таких было немного, но скоро это выросло в настоящий бизнес. На пике своей популярности мы получали по 15 тысяч писем от фанатов в день, из-за чего нам даже присвоили собственный почтовый индекс.
До этого мы собирали на выступлениях адреса людей, чтобы информировать их о наших следующих концертах. За время наших поездок по Германии с 1987 по 1993 год мы сыграли практически на каждой рыночной площади и на каждой пешеходной улице. Люди покупали наши пластинки и кассеты и бросали по несколько монеток в чехол от аккордеона, который мы всегда ставили посередине перед собой. В конце каждого дня мы находили среди денег визитки и листочки с номерами телефонов и предложениями помощи, например: «Если я могу что-то сделать для Вашей семьи, позвоните мне». Нередко это были образованные люди с хорошей работой, например, доктора или адвокаты, которые чувствовали, что должны нам помочь. Наша уличная публика вообще всегда хорошо к нам относилась, и однажды мы решили завести гостевую книгу.
Я купила книгу в черном переплете с красными уголками, прикрепила к ней карандаш и положила рядом с чехлом от аккордеона. Люди активно оставляли там записи. Многие писали целые истории о своей жизни, о том, как наши песни их трогали или даже залечивали их раны. Другие просто оставляли свои адреса или писали приятные вещи, вроде «Спасибо за прекрасную музыку».
Первая книга была быстро исписана и заменена на новую, которая тоже быстро заполнилась, и так далее. Тогда-то нам и пришла в голову идея собирать адреса, чтобы информировать людей о будущих концертах. Для этого один из нас проходил по рядам зрителей и давал им возможность написать свой адрес на маленьком листке бумаги, который мы называли «информационной карточкой». Взамен они могли заранее узнавать о наших следующих концертах в их регионе. Уже скоро у нас скопились тысячи адресов, и, когда концерты набирали оборот, мы нанимали студентов, чтобы они раздавали карточки.
|
|
Когда в середине 90-х пришел большой успех, у нас был целый автобус с 20 сотрудниками, которые ездили с нами и собирали адреса в концертных залах и на стадионах. В 1995 году у нас было уже больше двух миллионов адресов. Ничего подобного в музыкальной отрасли до этого не было.
Вернемся к письмам с деньгами. Сначала мы не очень много об этом думали, но чувствовали себя в долгу и высылали те пластинки или кассеты, о которых просили люди и за которые они внесли предоплату. Но вскоре мне пришлось ездить в ближайшее почтовое отделение на такси, потому что бандероли заполняли весь багажник и все заднее сиденье. Наша гостиная была забита коробками для пересылки, в которые мы упаковывали заказанные альбомы.
Тогда папе в голову пришла идея напечатать перечень всей нашей продукции и вкладывать его в кассеты, чтобы люди могли узнать, что еще мы можем предложить. Это был, так сказать, наш первый каталог, и число заказов выросло.
К тому моменту, как мы оказались на вершине своего успеха, у нас уже много лет функционировала продажа посредством почты. В год мы продавали полмиллиона пластинок и кассет. Их еще нельзя было приобрести в магазинах, поэтому люди заказывали их у нас. Теперь, два десятилетия спустя, это нормальная практика для многих независимых музыкантов – продавать свои песни через собственный Интернет-магазин или известные музыкальные сайты. Но в то время мы были абсолютными первопроходцами. Мы не знали никого в этой отрасли, у кого была бы собственная служба доставки почтой, с собственноручно собранными адресами.
|
|
Насколько я знаю, в конце 80-х мы были также единственными в Германии музыкантами, у которых был свой лейбл. Всемирному союзу звукозаписывающей индустрии пришлось приложить усилия, но в итоге у нас был первый в Германии независимый лейбл, за который отвечали мы сами. Позже такую концепцию подхватили группы вроде Die Toten Hosen и тоже основали собственные лейблы.
В это же время мы перенесли свои концерты с улицы в шатер, который купили. Он вмещал около 500 человек и был оборудован скамейками и маленькой сценой. Сначала она была временно сооружена из сдвинутых столов, позже мы купили современные сценические элементы. По выходным шатер становился концертным залом для всей семьи. В течение недели малыши оставались с папой дома, пока мы играли на улицах и раздавали листовки, приглашающие на наше выступление в шатре. Мужская половина семьи его собрала, а папа разукрасил грузовики и передвижные дома, которые мы, естественно, не могли не купить. В конце концов, они стали очень яркими и напоминали мне радугу.
Люди были очарованы энергичной семьей, которая для них пела, плясала и готовила. Точно, я об этом едва не забыла. Перед концертами мы готовили для посетителей Irish Stew. Сегодня я серьезно спрашиваю себя, как нам это удавалось, ведь санкционировано это точно не было. Вероятно, немецкие стражи порядка смотрели на это сквозь пальцы. К счастью, обошлось без неприятных инцидентов. Однако потом отцу пришла в голову безумная идея приобрести на аукционе бундесвера полевую кухню. Не обошлось без последствий.
|
|
Целую неделю мы были гвоздем программы на городском празднике. Сцена была украшена цветами Ирландии в виде белых и зеленых воздушных шариков. Слева и справа от нее стояли два загруженных прилавка, на которых можно было купить пластинки и кассеты, а также две стойки с напитками и та самая полевая кухня. К тому времени у нас бывало уже по шесть тысяч зрителей, так что готовить было что.
Но утром после первого же использования полевой кухни ко мне подошел один из сотрудников с пугающе бледным лицом и сказал:
- Мне кажется, вчера с Irish Stew было что-то не то. Меня всю ночь тошнило, и еще трое других людей рассказали то же самое.
На этом тема полевой кухни была закрыта. В чем была загвоздка, остается только догадываться. Возможно, дело было в луковицах. Папа всегда говорил: «Секрет хорошего Irish Stew – не в баранине, а в большом количестве лука». Вместо этого мы арендовали чужой киоск с колбасками и этим ограничились. Почему бы и нет? Лучше хорошая немецкая колбаска, чем плохое ирландское рагу.
Уф, я что-то теряю основную нить рассказа. Рассказывала ли я, как мы устанавливали профессиональную сцену посреди улицы? Нет? Тогда сейчас расскажу. Это было в наши первые годы в Германии. Мы играли на пешеходных улицах. Было ужасно холодно, иногда до -10 градусов. Чаще всего мы выступали перед витриной универмага или в той стороне, где поток людей был наиболее интенсивным. Никакого технического оборудования у нас не было – только аккордеон, барабаны и бубен. Альбом под названием “What A Wonderful World” мы продавали на пластинках и кассетах за 15-20 немецких марок. Сами концерты были, естественно, бесплатными.
Какое-то время спустя мы обнаружили, что форма подачи, место и время – важные факторы. Когда у нас было правильное место и хорошая публика, мы легко зарабатывали вдвое больше. Мы начали анализировать эти факторы и стали подходить ко всему со стратегической точки зрения. По четвергам, пятницам и субботам, то есть ближе к уик-эндам, люди были гораздо более открыты для развлечений, поэтому мы сосредоточились на этих днях. Было необходимо придумать и что-нибудь вроде сцены, потому что людей иногда собиралось такое множество, что, начиная с третьего и четвертого ряда, зрителям уже ничего не было видно, поэтому они быстро уходили.
Наши первые уличные сцены были составлены из пустых ящиков из-под пива. Мы просто переворачивали их и сверху накрывали. Каждый Келли стоял на собственной сцене из ящика, отделенной от других. Вскоре этого оказалось недостаточно, и я стала искать альтернативные варианты. В конце концов, я остановилась на немецкой фирме Butec. Это было впечатляюще. «Ух ты, какие классные сцены!» - сказала я себе. К тому же, они легко собирались и были одобрены немецким Союзом работников технического надзора.
Следующим появилось техническое оборудование для хорошего звука. Мы понимали, что на улице иногда бывало слишком шумно, и люди едва могли нас слышать. Так что мы купили колонки, микрофоны, усилитель и генератор, который, правда, нам вскоре не понадобился. Мы едва могли в это поверить, но наши продажи тут же удвоились. Наконец-то люди могли хорошо слышать наши голоса и оставались слушать нас часами. Наконец, мы позаботились и об освещении, чтобы нас хорошо было видно и по вечерам. Сначала это были совершенно простые фонари. И так как свое последнее шоу мы всегда объявляли самым лучшим, большинство людей приходили снова, приводили друзей и родных.
Поначалу у нас не было никакого разрешения на использование всего этого, поэтому везти по улице тележки с техническим оборудованием и все это устанавливать – это щекотало нервы. Владельцы соседних магазинов, вероятно, были уверены, что у нас есть официальное разрешение, раз уж мы возим все это оборудование. Кто бы делал это, если бы было нельзя? Некоторые, правда, вызывали полицию или службу охраны порядка, тогда мы должны были собираться и исчезать.
Самым большим вызовом была знаменитая торговая улица Zeil во Франкфурте по субботам. Золотая жила для нас! Мы приходили туда накануне вечером и проводили там ночь. Это была, конечно, лотерея, потому что в любой момент могла прийти служба охраны порядка и разогнать всех уличных музыкантов. Но было достаточно дней, когда у стражей порядка хватало другой работы.
Мы вставали рано и занимали себе место. Один из моих братьев садился там с аккордеоном и таким образом давал понять другим музыкантам, что им здесь развернуться негде. На улице существовал неписаный закон, который просто гласил: кто первый встал, того и тапки. А место, которое мы себе выбирали, было очень доходным. За шесть часов мы зарабатывали по 30 тысяч марок. Временами мы делали перерыв, во время которого приносили дополнительные стопки кассет из своего жилого автомобиля. Это было необходимо, потому что они продавались, как горячие пирожки. Кстати, не волнуйтесь: с каждого отдельного звуконосителя в соответствии с законом платился налог.
У меня перед глазами стоит очень четкая картина того, как по вечерам мы считали деньги. Потом мы сидели в своем ярко окрашенном папой автомобиле, закрыв занавески, и радовались успешному дню. Мы часами разговаривали о том, что сказали люди, что произошло за день. На улице можно было наблюдать людей без масок. Для нас это была школа жизни. Мы каждый день переживали захватывающие истории. Если бы я тогда все их записала!
Мы знали, что по-настоящему трудные времена уже позади. Всего за несколько лет мы научились зарабатывать хорошие деньги. Мы вкладывали их либо в новое оборудование, либо в производство пластинок и кассет. Остальное мы откладывали, жили скромно и никогда не влезали в ненужные расходы. Мы выросли с осознанием того, что не стоит нуждаться во многом. Все, что нам было нужно, мы покупали как секонд-хэнд. Материализм был нам полностью чужд.