Re: Kleinian Psychoanalysis in Russia(n)
в начало · переводы · ссылки · e-mail
Превратности психоаналитического понимания Эдипова комплекса
(Фрейд - Кляйн - Сирлз)
В «Я и Оно» (Фрейд, 1923) выделен курсивом абзац, в котором Фрейд подчеркивает, что эдипова фаза завершается формированием суперэго; он подчеркивает, что родители находятся в оппозиции к эдиповым желаниям ребенка, а образующееся в результате этого процесса суперэго является прежде всего суровым и запрещающим:
«Самым общим результатом сексуальной фазы, находящейся во власти Эдипова комплекса, является возникновение некого конденсата, осадка в эго… это изменение эго … противостоит другому содержанию эго как идеал-эго или сверх-я... Так как родители, особенно отец, воспринимаются как препятствие для осуществления эдиповых желаний, то инфантильное эго усиливается себя для выполнения вытеснения тем, что воздвигает такое же препятствие внутри себя. Оно в некотором роде заимствует для этого силу от отца, и это заимствование есть акт с исключительно серьезными последствиями. Сверх-я сохраняет характер отца, и чем сильнее был эдипов комплекс и чем быстрее (под влиянием авторитета, религиозного учения, обучения и чтения) произошло его вытеснение, тем строже сверх-я будет позже царить над я как совесть или, возможно, как бессознательное чувство вины»1.
Г.Сирлз, в своей статье «Эдипова любовь к контрпереносе» (1959)2, утверждает, что «приведенное выше фрейдовское описание более применимо к ребенку, который в дальнейшем скорее станет невротиком или психотиком, чем к «нормальному» ребенку. Поскольку мы предполагаем, что не такого взрослого, который был бы полностью свободен по крайней мере от некоторых невротических трудностей, я допускаю, формулировка Фрейда верна в некоторой степени в каждом случае. Но я уверен, что в той степени, в которой отношения ребенка с его родителями являются здоровыми, он обретает силу для принятие нереализуемости своих эдиповых желаний главным образом не через идентификацию с запрещающим родителем-соперником, но скорее через способствующее усилению эго ощущение, что любимый родитель отвечает на его любовь взаимностью – то есть, отвечает ему как достойному любви и привлекательному индивидууму, как желанному партнеру и объекту любви [conceivably desirable love-partner] – и отказывается от него, только испытывая соответственное чувство утраты (со стороны родителя). Этот отказ, я думаю, опять же есть нечто, что является взаимным переживанием родителя и ребенка, и осуществляется в результате почтительного признания более широкой ограничивающей реальности, реальности, которая не только включает в себя табу, утверждаемое родителем-соперником, но также любовь эдипово желаемым родителем к его супруге или супругу – любовь, которая предвосхитила рождения этого ребенка и которой, в определенном смысле, он обязан самим своим существованием».
«Из такой эдиповой ситуации ребенок выходит, независимо от того, насколько глубокое и болезненное чувство утраты из-за необходимости признания, что он никогда не сможет занять место родителя-соперника и не будет обладать любимым родителем в отношении романтического и эротического характера, в состоянии, отличном от того состояния относительного унижения эго и доминирования супер-эго, описанного Фрейдом. Этот ребенок выходит из эдиповой ситуации с эго, усиленным знанием, что его любовь, хотя и нереализуемая, является взаимной, и пониманием, достигнутым благодаря его отношениям с этим родителем, что он живет в мире, в котором стремления любого индивидуума ограничены реальностью, намного большей, чем он сам».
Сирлз подчеркивает: «Я считаю, что мои взгляды, представленные здесь, не являются попыткой противоречия взглядам Фрейда, но смещением акцента в его взглядах; там, где он подчеркивает, что эдипова фаза в норме имеет результатом главным образом формирование запрещающего суперэго, я считаю, что ее результатом является главным образом в усилении способности эго к тестированию как внутренней, так и внешней реальности».
«Мой опыт работы с невротическими и психотическими пациентам свидетельствует, что в каждом отдельном случае, когда они входили в эдипову фазу в ходе их развития в прошлом, это приводило к ослаблению, а не к усилению эго прежде всего потому, что родитель, к которому была обращена его любовь, был вынужден вытеснять свои ответные чувства к ребенку, в основном имел место [through] механизм бессознательного отрицания важности ребенка. В подобных случаях я скорее чаще, чем реже, обнаруживал признаки, что родитель невольно отыгрывал свои вытесненные желания в форме неподобающе соблазняющего поведения в отношении ребенка; но затем, когда родитель приближался к осознанию таких желаний в самом себе, он обычно начинал вдруг реагировать на ребенка как на нелюбимого, нежеланного».
«Во многих случаях с подобными родителями получалось так, что в силу неразрешенности собственного эдипова комплекса родителя, его брак оказывался неудовлетворительным, а его эмоциональная связь с культурой слишком слабой, чтобы он мог осмелиться признать силу своих ответных чувств к ребенку, когда тот проходит эдипову фазу своего развития. Родитель реагирует на ребенка как свою маленькую мать или отца, т.е. на свой объект переноса, на который направлены вытесненные чувства эдиповой любви этого родителя. Если этот родитель достиг внутренней уверенности в глубине и прочности своей любви к своему жене, и если он ощущает глубокую взаимосвязь с культурой, к которой он принадлежит, включая табу на инцест, которого она придерживается, то он способен участвовать в глубоко чувствуемых, но минимально отыгрываемых, отношениях с ребенком таким образом, который способствует здоровому разрешению эдипова комплекса. Вместо этого, я думаю, в таких случаях эдипов комплекс ребенка остается неразрешенным, потому что ребенок упорно – и нельзя сказать что неестественно – отказывается признать поражение в этих особых семейных обстоятельствах, когда признание эдипова поражения граничит с признанием своей непоправимой личной малоценности и неспособности быть любимым».
«Мне кажется достаточно ясным, в таком случае, что этот ребенок, повзрослев и став невротиком или психотиком, требует от нас успешного разрешения неразрешенного эдипова комплекса: не такого вытеснения желания, отыгрываемого соблазнения и отрицания его значимости, которые он встречал в отношениях со своим родителем, но максимально осознания наших ответных чувств, которые возникают у нас в ответ на его эдиповы желания. Нашей главной задачей, конечно, всегда остается продвижение вперед анализа его переноса, но, то что было только что мной описано, на мой взгляд является оптимальным для такой аналитической работы фоном чувств в аналитике».
Итак, как мы видим, незначительное на первый взгляд смещение акцента в теоретических воззрениях на то, что является наиболее важным результатом прохождения эдиповой фазы, в клинической практике оборачивается кардинальным изменением взгляда на аналитическую ситуацию в целом.
Наиболее пространное изложение взглядов Фрейда на ЭК можно найти в разделе «Типические сновидения» его «Толкования сновидений»3: «Эдип, сын Лая, фиванского царя, и Иокасты, подкидывается своими родителями, так как оракул возвестил отцу, что еще нерожденный им сын будет его убийцей. Эдипа спасают, и он воспитывается при дворе другого царя, пока сам, сомневаясь в своем происхождении, не спрашивает оракула и не получает от него совета избегать родины, так как он должен стать убийцей своего отца и супругом своей матери. По дороге с мнимой родины он встречает царя Лая и убивает его в сражении. Потом подходит к Фивам, разрешает загадку преграждающего путь сфинкса и в благодарность за это избирается на фиванский престол и награждается рукою Иокасты. Долгое время он правит в покое и мире и производит от своей жены-матери двух дочерей и двух сыновей, как вдруг разражается чума, заставляющая фиванцев вновь обратиться к оракулу с вопросом. Здесь-то и начинается трагедия Софокла. Гонец приносит ответ оракула, что чума прекратится, когда из города будет изгнан убийца Лайя. Где же он, однако?»
«Действие трагедии состоит не в чем ином, как в постепенно пробуждающемся и искусно замедляемом раскрытии – аналогичном с процессом психоанализа, - того, что сам Эдип – убийца Лайя, а в то же время и сын Иокасты. Потрясенный своим страшным злодеянием, Эдип ослепляет себя и покидает родину…»
««Царь Эдип» - так называемая трагедия рока; ее трагическое действие покоится на противоречии между всеобъемлющей волей богов и тщетным сопротивлением людей, которым грозит страшное бедствие; подчинение воли, бегство и сознание собственного бессилия – вот в чем должен убедиться потрясенный зритель трагедии. Современные писатели старались достичь той же цели, изображая в своих поэтических творениях указанное противоречие, но развивая его на собственной канве. Зритель, однако, оставался холодным и безучастно смотрел, как, несмотря на все свое сопротивление, невинные люди должны были подчиниться осуществлению тяготевшего над ними проклятия; позднейшие трагедии рока не имели почти никакого успеха».
«Если, однако, «Царь Эдип» потрясает современного человека не менее, чем античного грека, то причина этого значения греческой трагедии не в изображении противоречия между роком и человеческой волей, а в особенностях самой темы, на почве которой изображается это противоречие. Есть, очевидно, голос в нашей душе, который готов признать неотразимую волю рока в «Эдипе»… Судьба его захватывает нас потому, что она могла бы стать нашей собственной судьбой… Всем нам, быть может, суждено направить свое первое сексуальное чувство на мать и первую ненависть … на отца… Царь Эдип, убивший своего отца Лайя и женившийся на своей матери Иокасте, представляет собой лишь осуществление желания нашего детства. Но более счастливые, нежели он, мы сумели отторгнуть наше сексуальное чувство от матери и забыть свою ревность по отношению к отцу… Освещая преступление Эдипа, поэт приводит нас к познанию нашего «я», в котором все еще шевелятся те же импульсы, хотя и в подавленном виде…»
Роль Иокасты упоминается Фрейдом в связи с типическим сновидением о половой связи с матерью: «Иокаста утешает Эдипа, … озабоченного изречением оракула; она напоминает ему о сновидении, которое видят многие, но которое, по ее мнению, не имеет особого значения».
ЭК, как и книгу «Толкование сновидений» принято считать результатом героического самоанализа Фрейда, проведенного им после смерти его отца осенью 1896 года4. Однако, следует заметить, что мучительные переживания Фрейд летом-осенью 1896 года вполне могли быть связаны с холодным приемом его доклада «Этиология истерия», прочитанного им 21апреля 1896 года перед собранием венского Общества неврологов и психиатров. В словаре Овчаренко об этом выступлении говорится так: «Фрейд впервые употребил понятие психоанализ… Повергался бойкоту со стороны коллег из-за развиваемой им сексуальной теории». Заметим, что в этом докладе Фрейд выдвинул теорию раннего совращения, от которой сам же вскоре отказался, заменив ее на теорию инфантильной сексуальности и ЭК, что не помешало ему в «Очерках истории психоанализа» описать этот эпизод так: «Я решился поверить, что на мою долю выпало счастье открыть соотношения особенно важного значения»5.
В день 50-летия коллеги подарили Фрейду медальон, на одной стороне которого изображен профиль основателя психоанализ, а на другой – Эдип, разгадывающий загадку сфинкса. «Когда его ученики подарили ему на пятидесятилетие медальон, надпись на его обратной стороне совпала со словами, которые Фрейд много лет назад в своем воображении представлял написанными на его собственном бюсте в Венском университете (Строка из “Царя Эдипа” Софокла: “Кто решил знаменитую загадку и обрел огромную власть”). Согласно отчету Джонса, “когда Фрейд прочитал надпись, он побледнел и в волнении странным голосом спросил, кто это придумал”. Фрейд мог быть явно суеверным»6. Видимо, именно этот медальон Фрейд любил показывать пациентам после успешного окончания анализа7.
«Эдипов комплекс – это тот локомотив, который промчал триуфальный поезд Фрейда вокруг земного шара», - писал Фриц Виттельс, один из первых учеников Фрейда8. Валерий Лейбин, автор книги «Фрейд, психоанализ и современная западная философия» комментирует: «… придав психоанализу орел скандальной известности»9. «Открытие» ЭК Фрейдом принято описывать в очень ярких красках: «Он добрался до конечной правды. Его невроз после смерти Якоба был вызван тем фактом, что его подсознание считало его виновным в желании убить отца и лечь в постель с матерью!... Он понял, почему потребовалось так много лет, чтобы осознать комплекс Эдипа, - из-за сопротивления… Только тогда, когда он увидел, что впадает в глубокий невроз, он заставил себя, пользуясь анализом, расшатать свое сопротивление и добраться до самой сути»10.
По Фрейду, «в Эдиповском комплексе совпадает начало религии, нравственности, общественности и искусства в полном согласии с данными психоанализа, по которым этот комплекс составляет ядро всех неврозов»11. «ЭК составляет комплексное ядро неврозов, представляя собой существенную часть содержания их… Каждому новорожденному предстоит задача одолеть ЭК; кто не в состоянии это сделать, заболевает неврозом. Успех психоаналитической работы все яснее показывает это значение ЭК: признание его стало тем шиболетом (паролем), по которому можно отличить сторонников психоанализа от его противников»12. В книге «Психология бессознательного» приведен такой комментарий переводчика к слову «шиболет»: «По произношению этого слова жители галаадские во время междоусобной войны с ефремлянами … узнавали ефремлян при переправе через Иордан и убивали их. Ефремляне произносли это слово «сиболет», это была особенность их диалекта»13.
В словарь Лапланша и Понталиса мы находим такое описание классического понимания ЭК: «В своей так называемой позитивной форме это комплекс развертывается так же, как история царя Эдипа, и предполагает желание смерти сопернику того же пола и сексуальное желание, направленное на родителя противоположного пола. В негативной форме, напротив, это любовь к родителю того же пола и ревнивая ненависть к родителю противоположного пола. В той или иной степени обе эти формы образуют ЭК в его завершенном виде… У мальчика именно отцовская «угроза кастрации» приводит в итоге к отказу от инцестуозного объекта, так что ЭК устраняется быстро и решительно. У девочки отношение ЭК к КК совершенно иное: «если у мальчика ЭК подрывается комплексом кастрации, то у девочки, наоборот, комплекс кастрации создает саму возможность ЭК и приводит к его возникновению»… Следовательно, в этом случае четко указать момент угасания ЭК гораздо сложнее»14. По определению, данному в том же словаре, КК основан на фантазме кастрации как ответе ребенка на загадку анатомического различия полов15 («Страх за пенис у мальчика, зависть из-за пениса у девочки»16).
С ЭК связано множество ошибок в понимании теории и практики психоанализа. В частности, О.Феничел пишет: «Часто спрашивают, почему теоретическое знание о смысле и механизмах неврозов нельзя применить для уменьшения прискорбно долгого времени, требуемого для психоанализа. Если известно, что основу невроза составляет так называемый Эдипов комплекс, почему не заявить пациенту сразу же, что он любит свою мать и хочет убить своего отца, и вылечить его этой информацией? Существует одна сравнительно большая школа псевдоанализа, которая утверждает, что пациента следует “бомбардировать” “глубокими интерпретациями”; и даже психоаналитическая литература содержит утверждения об эффекте от быстрых, “глубоких интерпретаций”, которые могут преодолеть тревогу пациента. Усилия такого рода неизбежно не достигают успеха. Неподготовленный пациент никак не сможет связать слова аналитика со своими эмоциональными переживаниями. Такая “интерпретация” совсем не интерпретирует»17.
Противоположную ошибку в аналитической практике критикует Ф.Виттельс: «Односторонность некоторых психоаналитиков заключается в том, что они не обращают решительно никакого внимания на актуальные удары, а выкапывают исключительно детские комплексы. Несчастная любовь или какая-нибудь другая жизненная неудача может легко толкнуть нас в невроз… между тем окружающие Фрейда психоаналитики … ищут ЭК … и узнают, что произошло тридцать лет тому назад и раньше. Но они не узнают, что произошло вчера, да и не интересуются этим. В результате их усилия безуспешны. Если кто-то импотентен от того, что он терпеть не может своей жены, ему мало поможет, если ему будет доказано, что он был влюблен в свою мать»18.
С точки зрения теории, немного забавно выглядят намеки на адюльтер в описании разрешения ЭК в словаре Райкрофта: «Разрешение ЭК достигается обычно путем идентификации с родителем своего пола и (частичным) временным отказом от родителя противоположного пола, который «вновь открывается во взрослом сексуальном объекте»19. По поводу такого толкования ЭК хочется привести слова выдающегося английского аналитика Джона Клаубера: «The swearing that nonsense is truth – is a test of social cohesiveness… The individual’s ability to conform in asserting irrational beliefs is supposed to measure the degree to which he will abandon his selfish … for the sake of society»20.
У Ницще мы находим такую характеристику отношения женщин к истине: «Истина? Ах, вы не знаете, что это такое! Это же покушение на всю нашу стыдливость!»21. В древнегреческом эпосе «Сфинкс был ужасным чудовищем с головой женщины, с туловищем громадного льва. с лапами, вооруженными острыми львиными когтями, и с громадными крыльями. Боги решили, что Сфинкс до тех пор останется у Фив, пока кто-нибудь не арзрешит его загадку. Всех путников, проходивших мимо, заставлял Сфинкс отгадывать загадку, но никто не мог этого сделать, и все гибли мучительной смертью в железных объятиях когтистых лап Сфинкса (по другой версии сфинкс съедал жертву). Много доблестных фиванцев пытались спасти Фивы от Сфинкса, но все они погибли. Пришел Эдип к Сфинксу, тот предложил ему свою загадку: «Скажи мне, кто ходит утром на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?» Эдип тотчас ответил: «Это человек!»… Рзрешил Эдип загадку Сфинкса. А Сфинкс, взмахнув крыльями, бросился со скалы в море. Было решено богами, что Сфинкс должен погибнуть, если кто-нибудь разгадает его загадку»22.
Вот отрывок из трагедии Софокла «Царь-Эдип»:
Вестник: Я был твоим спасителем, мой сын.
Эдип: О боги! Кто же преступник? Мать? Отец?23
Чуть позже:
Иокаста: Коль жизнь тебе мила, молю богами, не спрашивай…
Эдип: Не убедишь меня. Я все узнаю.
И.: Тебе добра хочу… Совет – благой…
Э.: Благие мне советы надоели…
И.: Увы, злосчастный! Только это слово скажу тебе – и замолчу навек…
Хор: Куда пошла жена твоя, Эдип?.. Не разразилось бы молчанье бурей.
Э.: Пусть чем угодно разразится...24
И далее:
Пастух: Увы, весь ужас высказать придется…
Э.: А мне услышать… Так отдала тебе она младенца?
П.: Да. царь.
Э.: Зачем?
П.: Велела умертвить.
Э.: Мать - сына?
П.: Злых страшилась предсказаний.
Э.: Каких?
П.: Что он убьет отца.25
Анзье в книге «Самоанализ Фрейда» пишет: «Фрейду с большим трудом удавалось изобразить мать в качестве разрушительницы, злой и несущей смерть. … Потребность защитить идеализированный образ матери является доминирующей чертой Фрейда»26. При таком объяснении более понятной становится следующая фраза Фрейда из его «Тотема и Табу»: «В один прекрасный день изгнанные братья соединились, убили и съели отца и положили таким образом конец отцовской орде… То, что они съели убитого, вполне естественно для каннибалов-дикарей… Тотемистическая трапеза, может быть, первое празднество человечества, была повторением и воспоминанием этого замечательно преступного деяния, от которого многое взяло свое начало; социальные организации, нравственные ограничения и религия»27. «Герой совершает деяние непреднамеренно и по всей видимости без влияния женщины, … и все же он может завоевать царицу-мать только после повторения того же действия в отношении чудовища, символизирующего отца»28.
Статью “Ранние стадии Эдипова конфликта” Мелани Кляйн прочитала на 10 Международном психоаналитическом конгресс в Инсбруке. Опубликована она была годом позже в “International Journal of Psycho-Analysis” (Vol. IX, 1928). К этому моменту в развитии детского анализа Кляйн получила значительную поддержку от своих коллег в Англии. В этой статье она связала вместе свои идеи об очень раннем появлении Эдипова комплекса со своими предыдущими исследованиями детского стремления к знаниям - эпистемофильного импульса. Она рассматривает сходство и различие в развитии мальчиков и девочек. Здесь она, как и многие другие аналитики, подвергает сомнению фаллоцентризм Фрейда - его использование мальчика как модели развития.
«Я неоднократно упоминала о том, что Эдипов комплекс начинает действовать раньше, чем обычно считается. В моей последней статье “Психологические принципы детского анализа”, я рассмотрела этот вопрос детально. Вывод, к которому я пришла, заключался в том, что Эдиповы тенденции появляются в результате фрустрации, которую переживает ребенок, когда его отнимают от груди, и что они становятся явными в конце первого и в начале второго года жизни; они получают дополнительное усиление через анальные фрустрации, которым ребенок подвергается при приучении к чистоте».
«Прегенитальные инстинктивные импульсы приносит с собой чувство вины, и, как сперва думали, что чувство вины есть результат последующего роста и перемещаются на эти стремления, хотя первоначально не связаны с ним».
«Ференци считал, что существует связанный с уретральными и анальными импульсами “вид психологического Супер-эго”, который он назвал “сфинктерной моралью”. По Абрахаму, тревога появляется на стадии каннибализма, тогда как чувство вины возникает в последующей ранней анально-садистической фазе».
«Полученные мной данные ведут еще дальше. Они показывают, что чувство вины, связанное с прегенитальными фиксациями, уже есть прямой результат Эдипова конфликта. И, по-видимому, это дает удовлетворительное объяснение генезиса чувства вины, поскольку мы знаем, что она есть просто результат интроекции (уже завершенной, или, как я бы добавила, находящейся в процессе завершения) Эдиповых объектов любви: т.е., чувство вины есть результат формирования Супер-эго».
«Анализ маленьких детей показал, что структуру Супер-эго составляют идентификации, берущие начало из самых различных периодов и слоев ментальной жизни. Эти идентификации имеют удивительно противоречивый характер, сверхпрощение и избыточная строгость существуют бок о бок. Мы находим в них также объяснение суровости Супер-эго, которая проявляется особенно откровенно при анализе детей. Непонятно, почему, скажем, четырехлетний ребенок устанавливает в своем уме нереальный, фантастический образ родителей, которые пожирают, рвут и кусают. Но ясно, почему у ребенка в возрасте около года тревога, вызванная началом Эдипова конфликта, принимает форму страха быть поглощенным и разрушенным. Ребенок сам хочет разрушить объект своего либидо, кусая, разрывая и пожирая его, что ведет к тревога, т.к. за пробуждением Эдиповых стремлений следует интроекция объекта, который в таком случае становится одним из тех, от кого ожидают наказания. Ребенок тогда боится наказания, соответствующего проступку: Супер-эго становится тем, кто кусает, пожирает и разрывает».
«Мы нашли, что очень важные последствия вытекают из того факта, что Эго еще слишком слабо развито, когда оно сталкивается с возникновением Эдиповых желаний и связанным м ними зарождающимся сексуальным любопытством. Будучи совершенно неразвитым интеллектуально, Эго подвергается натиску проблем и вопросов. Одна из наиболее горьких обид, с которой мы сталкиваемся в бессознательном, есть огромная потребность спрашивать, которая лишь частично осознается и, не высказанная в словах, остается без ответа. Другой упрек следующий за этим по пятам, заключается в том, что ребенок не понимает слова и речь. Таким образом первые вопросы возвращаются обратно до тех пор, пока он не научится понимать речь».
«В анализе обе эти обиды вызывают очень сильную ненависть. По отдельности или вместе они служат причиной многочисленных задержек эпистемофильного импульса: например, неспособность к обучению иностранным языкам, и, далее, ненависть к тем, кто говорит на другом языке. Они также напрямую ответственны за нарушение речи и т.д. Любопытство, которое откровенно проявляет себя позже, преимущественно на четвертом или пятом году жизни, есть не начало, а кульминация и результат определенной фазы развития, что, как я обнаружила, верно для Эдипова конфликта в целом».
«Раннее чувство незнания имеет разнообразные связи. Оно объединяется с чувством неспособности, импотенции, которые вскоре появляются в результате Эдиповой ситуации. Ребенок также переживает эти фрустрации особенно остро, потому что он действительно не знает ничего определенного о сексуальных процессах. У обоих полов кастрационный комплекс усиливается этим чувством невежества».
«Ранняя связь между эпистемофильным импульсом и садизмом очень важна для ментального развития в целом. Этот инстинкт, пробужденный борьбой Эдиповых желаний, первоначально направлен в основном на материнское лоно, которое, как предполагается, является местом действия всех сексуальных событий. Все еще доминирующая анально-садистическая позиция либидо побуждает ребенка желать присвоения содержимого матки. Таким образом, он начинает интересоваться тем, что она содержит, на что она похожи и т.д.»
«Объединение желания ребенка и эпистемофильного импульса позволяет мальчику производить смещение в интеллектуальный план; его чувство невыгодного положения тогда маскируется и сверхкомпенсируется превосходством, которое он выводит из своего обладания пенисом, что признается также и девочками. Это преувеличение маскулинной позиции приводит к избыточной манифестации мужественности. В своей статье под названием “Заметки о любопытстве” Мери Чедвик также прослеживает источник мужской нарциссической переоценки пениса и их интеллектуальное соперничество с женщинами в фрустрации их желания иметь ребенка и перемещения этого желания в интеллектуальную область».
«Итак, эпистемофильный инстинкт и желание овладеть возникают очень рано и находятся в тесной связи друг с другом и в то же время с чувством вины, возникающим в результате зарождающегося Эдипова конфликта. Эта важная взаимосвязь возвещает приход новой фазы развития, которая у обоих полов имеет жизненно важное значение и которая до настоящего времени не достаточно осознавалась».
Так называемая фаза феминности «заключается в очень ранней идентификации с матерью». Кляйн говорит о том, что дети обоих полов первоначально идентифицируются с матерью. Дети, как и мать, хотят рожать детей, давать молоко и содержать в себе пенис отца, но они также боятся того, что их желание разрушить то, чему они завидуют у матери, спровоцирует ее ответные репрессии. Поэтому они интроецируют благодетельный материнский образ - образец щедрости - но также и искаженный, крадущий, неистовый образ, который является основой очень примитивного, очень карающего супер-эго. Детская любознательность относительно материнского тела есть прообраз его любознательности в общем - судьба этой детской любознательности (которая будет отличаться у двух полов) повлияет на отношение ребенка к приобретению знаний. Кляйн, как и Эрнст Джонс, в частности, утверждали, что фаллическая стадия девочки (когда в теории Фрейда она “как маленький мальчик”) есть вторичная защита против ее первичной феминности. Такой взгляд хорошо согласуется с разработанным Кляйн позднее представлением о невротических синдромах, действующих как защита против более ранних позиций.
«Как в КК девочек, так и в комплексе феминности у мужчин, в основе лежит фрустрированное желание определенного органа. Стремления украсть, разрушить направлены на органы оплодотворения, беременности и родов, которые мальчик считает находящимися в матке, и далее, на вагину и грудь как источник молока, которые он жаждет как органы восприятия и как щедрый подарок с тех времен, когда его позиция была чисти оральная».
«Мальчик боится наказания за разрушение им тела матери, но, кроме этого, этот страх имеет более общую природу, и здесь мы имеем аналогию с тревогой, связанной с кастрационными желаниями девочки. Он боится, что его тело будет изуродовано и расчленено, и кроме этого, кастрировано. Здесь мы имеем прямой вклад в кастрационный комплекс. В этот ранний период развития мать, которая убирает детские испражнения, означает также мать, которая расчленяет и кастрирует его. Не только посредством налагаемых ею анальных фрустраций прокладывает мать дорогу кастрационному комплексу: в терминах психической реальности она также уже кастратор».
«Страх матери такой подавляющий потому, что он сочетается с интенсивным страхом кастрации отцом. Деструктивные тенденции, имеющие своим объектом матку, также со всей их орально- и анально-садистической интенсивностью направлены на отцовский пенис, который считается расположенным там. Именно на его пенисе фокусируется в этой фазе страх быть кастрированным отцом. Таким образом фаза феминности характеризуется тревогой, относящейся к матке и отцовскому пенису, и эта тревога подвергает мальчика тирании Супер-эго, которое пожирает, расчленяет и кастрирует и которое формируется из образов отца и матери одновременно. Таким образом, цели зарождающегося генитального либидо перекрещиваются и смешиваются с разнообразными прегенитальными тенденциями. Чем дольше преобладают садистические фиксации, тем больше идентификация мальчика с матерью соответствует позиции соперничества с женщиной, с ее ослепляющей завистью и ненавистью». «Часто встречающаяся склонность к избыточной агрессивности также имеет свои источники в комплексе феминности… Поэтому соперничество мужчины с женщинами будет намного более асоциальным, чем его соперничество с его товарищами-мужчинами, которое в значительной степени объясняется его генитальной позицией».
«Фрейд говорил, что Супер-эго девочки развивается иными путями, чем у мальчика. Мы постоянно находим подтверждение того факта, что ревность играет в жизни женщин большую роль, т.к. она усиливается отклоненной от прямого направления завистью к мужчинам, их пенису. С другой стороны, однако, именно женщины обладают большей способностью, которая не основана просто на сверхкомпенсации, к пренебрежению своими собственными желаниями и посвящением себя этическим и социальным задачам. Мы не можем считать эту способность результатом стирания различий между мужскими и женскими характерными чертами, которые, из-за бисексуальной предрасположенности человека в отдельных случаях оказывают влияние на формирование характера, поскольку эта способность явно материнская по своей природе. Я думаю, для того, чтобы объяснить, как женщины могут иметь такую широкую гамму чувств, от самой мелочной ревности до самозабвенной любящей доброты, мы должны принять во внимание специфические условия формирования феминного Супер-эго. От ранней идентификации с матерью, в которой доминирует влияние анально-садистического уровня, маленькая девочка наследует зависть и ненависть и формирует суровое Супер-эго согласно материнскому образу. Супер-эго, которое развивается в этой стадии из идентификации с отцом, также может быть грозным и вызывать тревогу, но, по-видимому, она не достигает таких размеров, как та, что происходит от идентификации с матерью. Но чем больше идентификация с матерью приобретает генитальную основу, тем более она характеризуется преданной добротой снисходительного материнского идеала. Таким образом, положительное эмоциональное отношение зависит от степени, с которой материнский идеал переносит характерные черты с прегенитального на генитальный период. Но, когда начинается активное преобразование эмоционально отношения в социальную или другую активность, по-видимому, начинает действовать отцовский Эго-идеал. Глубокое восхищение, испытываемое маленькой девочкой по отношению к генитальной активности отца, приводит к образованию отцовского Супер-эго, которое ставит перед ней активную цель, которую она не сможет полностью осуществить. Если, вследствие определенных факторов в ее развитии, побуждение достичь эти цели достаточно сильно, то их невыполнимость, в сочетании со способностью женщины к самопожертвованию, происходящей от материнского Супер-эго, в отдельных случаях дает женщине способность к исключительным достижениям в деятельности, где требуется интуиции, и в других специфических областях».
«Я думаю, что существенной точкой в дополнительных соображениях, которые я представила, является то, что я датировала эти процессы раньше и что различные фазы (особенно в начальных стадиях) сливаются друг с другом более свободно, чем это предполагали до сих пор. На ранних стадиях Эдипова конфликта в значительной степени преобладают прегенитальные фазы развития нежели генитальная фаза, поэтому, когда он начинает действовать, первоначально он сильно завуалирован и только позже, между третьим и пятым годами жизни, становится ясно различимым. В этом возрасте Эдипов комплекс и оформление Супер-эго достигают своего кульминационного пункта. Но факты, что Эдиповы желания появляются намного раньше, чем мы предполагали, что давление чувства вины, приходится на прегенитальные уровни, и что определяющее влияние оказывается столь рано на Эдипово развитие с одной стороны и на развитие Супер-эго с другой, и … на формирование характера, сексуальности и всего остального в развитии человека - все эти вещи кажутся мне имеющими значительную и до сих нераспознанную важность»29.
Клинические открытия Кляйн в конечном счете значительно модифицировали фрейдовскую теорию ЭК. Подчеркивая фантазийное содержание инстинктивных импульсов, Кляйн демонстрировала наличие прегенитальных компонентов (оральных и анальных) в эдиповых фантазиях Она рассматривала их как свидетельство более раннего, прегенитального, возникновения ЭК. Кляйн всегда неловко себя чувствовала в отношении фрейдовсой теории, что суперэго есть «наследник ЭК», потому что такое датирование его возникновения не соответствовала ее клиническим наблюдениям, и она в конце концов вынуждена была выступить против этого положения Фрейда.
Очень ранние пугающие и «психотически» фантазии ребенка имеют место намного раньше, чем возникает классический ЭК, и Кляйн подчеркивала значение ранних стадий ЭК. При этом Кляйн считала, что она подчеркивает значение самого ЭК, показывая интенсивность этих ранних стадий. Кляйн также подчеркивала значение негативного (инвертированного) ЭК, и сложную взаимосвязсь между позитивных и негативных комплексами; позже эти теоретические разработки были абсорбированы в ее теорию амбивалентности ДП. Появление ее собственная теория амбивалентности и ДП привело к неявной переформулировке ЭК в терминах соединения вместе фантазий «хороших» и «плохих» объектов. В ситуации переноса эта теория часто подразумевает внимание к отношению пациента к сведению воедино отдельных фрагментов мышления аналитика.
Хронология работ Кляйн, связанных с модификацией классического ЭК, такова:
1920 Классические ЭК у детей (The development of a child’)
1928 Прегенитальные формы ЭК и инвертированный ЭК (Early stages of the Oedipus complex)
1932 Отсоединение суперэго от ЭК (The psychoanalysis of Children; MK, 1933, The early development of conscience in the child’)
1935 ЭК и ДП (1940, Mourning and its relation to manic-depressive states; 1945, The Oedipus complex in the light of early anxieties).
Ко времени, ког<