Интервью с музыкантом «Кирена»

Я очень сожалею, что астральная музыка ещё не дошла до массового слушателя. Любая астральная музыка, особенно в живом исполнении, может иметь даже больший эффект, чем про­сто изучение Учения. То есть это то, что в словах невозможно сказать. Это из области образов, из области высо­чайших эмоций. При слушании этой музыки задействованы очень высокие чакры. Когда человек погружается в эту музыку, например, исполняет её, прикладывая невероятные усилия, то сразу настраивается на высокие миры, перескакивая Три Скверных Мира и Мир Людей и словно перестаёт жить в материальном мире. То есть деньги уже не имеют такого значения, его жизнь начинают двигать Заслуги, и можно не иметь много денег, вот я много денег не имею, и быть счастли­вым. Понимаете, в чём отличие чело­века, который приобщен к музыке, тем более к астральной? В том, что он мо­жет жить в этом мире просто за счёт того, что он исполняет эту музыку. А материальные блага сами собой идут.

Когда люди слушают астральную музыку, то порой испытывают серьёз­ные опыты. Во время гастролей в Япо­нии я была потрясена - у кого Дардри-сидди, другие входили в экстаз, сидя в зале. Люди поднимали руки, плакали. Во время практики, таких ко­лоссальных эмоций я не видела. То есть музыка очень сильно влияет на людей, как энергия Достигшего.

Сейчас я занимаюсь с детьми, и они запоминают астральную музыку гораз­до быстрее, чем обычную. Конечно, вначале очень тяжело - вследствие на­копленной плохой кармы, но когда они преодолевают её, преодолевают свои загрязнения, то происходит качествен­ный скачок, и потом всё как по маслу. Гуру помогает им преодолеть себя, и потом у них всё начинает получаться.

– А было ли у вас противоречие внут­реннего мира с астральной музыкой?

Нет, с музыкой противоречий не было. Было другое.

Мы приходили в оркестр, уже зная всю музыку, которая существует - и классическую, и очень древнюю, и современную, джазовую - мы же с се­милетнего возраста учимся в течение 17 лет. Надо сказать, что современная музыка - очень грязная. И когда мы начали исполнять музыку астральную, то мне и многим другим казалось, что она слишком простая. Но после того как оркестр поиграл месяц-два аст­ральную музыку, некоторая грязь с нашего сознания, видимо, сошла, и мы поняли, что эта музыка - чистая, про­стая, доходчивая, и её исполнять не­трудно, потому что она естественна. Когда играешь её руками, она есте­ственно кладётся, видимо, так просчи­тал Гуру. Есть, конечно, технически трудные места, но они не требовали каких-то особых затрат, потому что всё это - естественно. Когда прошёл год, и музыкантов спрашивали об этой му­зыке, они уже говорили, что это про­сто непревзойдённые произведения. Что-то сверхгениальное есть в этой музыке, это точно, и даже музыканты это говорили. Сейчас все они мечтают только об астральной музыке, потому что уже наигрались грязной музыки. А астральную - сидишь, в блаженстве играешь и всё.

– А возможно ли будет снова органи­зовать какой-то костяк оркестра?

Все прибегут сразу же, с любого конца Земли. Только и ждут: ну когда Учитель выйдет из тюрьмы? Вчера, пожалуйста, один бывший киреновец у меня это спрашивал. Я говорю: толь­ко когда мы очень сильно захотим, и будем стараться. Он говорит - ну, от нас ничего не зависит, я говорю: и от нас тоже зависит. То есть они сейчас очень сильно мучаются, не играя в этом оркестре.

– А были ли моменты, когда люди входили в подсознание и не могли играть эту музыку?

Во время игры – нет, потому что при этом только думаешь, чтобы играть как можно лучше; в процессе ис­полнения невозможно, например, вой­ти в Самади. А так, конечно, опыты были.

Я, например, вто время была безум­но счастлива. Это единственное счас­тье в моей жизни, и другого я вообще ничего не представляю. Видимо, я уже была готова, созрела, я ждала этого и пришла. А другие музыканты это сча­стье поняли сейчас, понимаете?

Потому, что эта музыка очень кра­сивая. Мало того, что красивая, она сверхгениальная. Есть такие вещи, что я могу сказать - это выше гениально­го. Опыты, которые я слышала в аст­рале, убедили меня, что все эти произ­ведения не сочинены Учителем, а звучат в астральном мире, услышаны и принесены им на Землю.

Лично у меня был такой опыт. Когда я сыграю какой-нибудь концерт, потом иду домой, распахнув пальто, и думаю: «Боже мой, где я нахожусь, ка­кой кошмар в этом мире!» И един­ственное, что мне хотелось - это орать на всю улицу: «Люди, ну что вы вооб­ще ходите здесь, что вы здесь делаете! Вы посмотрите – ведь у нас есть Спаситель, а вы его не видите!» Но я по­нимала, что если сейчас закричу, то меня заберут в милицию. И каждый раз мне хотелось заорать во всё горло: «Люди опомнитесь,оглянитесь, что вы делаете!» Я зажимала себе рот. Мне даже жить не хотелось здесь – ведь сразу видишь всю грязь. Это такой контраст – очень тяжело потом, после концерта начинать жить, на следующий день жить – тяжело! Потому что, во время игры очистишься, как в Небесах побываешь, а потом опять опускаешься сюда. Сейчас я уже сжилась с этим – прошло столько времени. Я представляю, как Достигшим было тяжело всё вдалбливать людям, всё рассказывать в такой спокойной форме, я понимаю, что внутри у них всё кипит и клокочет – доказать, показать людям, кто такой Гуру! Ну, не всем, видимо, уготовано в мире понять, кто такой Гуру, как и Христос в своё время. Фактически также ему все и гово­рили: «тебя [надо] убить», понимаете? И сейчас ситуация фактически повто­ряется...

Ну, что ещё про музыку вам расска­зать? Как я занималась? Я, например, иногда играла дома, встану перед пор­третом, играю сама, вспоминаю кусоч­ки из оркестра, что мы играли – были такие сильные порывы.

– Вы чувствовали, что от исполнения растёт интеллект?

Конечно, я вообще Небо и Земля стала. Очень, очень интеллект растёт. Например, я впитала Учение сразу же. То есть когда я все книги начинала читать, то упивалась ими с утра до ночи, не переставая. Это оказалось то, к чему я всю жизнь стремилась - 40 лет. Вдруг я увидела, что всё это напи­сано. Я эти книги просто глотала, Уче­ние - как кровь моя. Когда получаешь инициации лично от Учителя, когда играешь эту музыку, то я, например, считаю, что во мне уже кровь Учите­ля! Ты становишься как бы частью Гуру - это на самом деле так, реально. Ведь во время исполнения было дано столько инициации!

– А сейчас вы ездите за границу с га­стролями?

Да, ездим, всё время. То во Фран­ции были, сейчас из Германии верну­лись. Мы играем классику - Бетховен, Чайковский, хорошие произведения. Нормально жизнь идёт. Но без аст­ральной музыки - это не жизнь, а про­зябание.

– А вы не пробовали собраться ста­рым составом и поиграть, хотя бы для себя^?

Я – с удовольствием, но все заняты добыванием денег, им не до этого.

– Они все сейчас в оркестрах играют?

Все. Я со многими вместе в оркест­ре играю, со многими в театре рабо­таю. Музыкантский круг- это один большой симфонический оркестр на Москву, который разделён на малень­кие оркестры внутри Москвы, и музы­канты по всем оркестрам ходят и там работают. Они 2-3 работы имеют. И все музыканты, что играли в Кирене, от первого до последнего, задают воп­рос - когда выйдет Сонши из тюрьмы. У них приверженность выражается в том, что они мечтают снова играть как прежде. Когда мы играли музыку, боги в тот момент её слушали. Но музыкан­ты получали удовольствие не только от исполнения. Ведь Учитель очень силь­но любил оркестр, это было видно. И эту Любовь каждый из музыкантов испытывает до сих пор. Им есть с чем сравнить: сейчас все работают в дру­гих коллективах, а там управляют жад­ные. Везде правят мирские желания, и начальство везде жадное, всё себе. А киреновцы испытали на себе щедрость Сонши - и материальную, и его Лю­бовь. И когда лучшее сравнивается с худшим, то лучшее ещё больший име­ет вес. Поэтому они всегда спрашива­ют - когда же Учитель выйдет из тюрь­мы. Тогда, когда работали, особо не ценили, а сейчас - оценили, ещё как оценили! Мы получали денег - кучу. Учитель нам сам зарплату в руки да­вал, из собственных рук. Представля­ете, сколько инициации было? Музы­канты материально устроили свои жизни. Сонши давал каждому благо­словение. Это невозможно сравнить ни с чем. Однажды я почувствовала от Гуру мощнейшую вибрацию Состра­дания. Вокруг всё заколебалось, и я чувствую Состраданиеко мне. Состра­дание! Не просто, вот как я тебе гово­рю: «Я тебе сострадаю», и вы ниче­го не чувствуете, да? А от него – волны, волны Сострадания!

– А какой был средний возраст музыкантов в Кирене?

Всякий – были и молодые, и старые. Там вообще возраст не имел значения, когда проводили конкурс в оркестр.

– А подбирали, по какому признаку?

По профессиональному. И, может быть, на карму немного смотрели. Был конкурс, сидел Урувера Кассапа, и каж­дый выходил и играл.

– А все были практикующими в Ки­рене, да?

Практика входила в контракт – 4 часа работы и 3 часа практики.

– А сейчас практикуют?

Не знаю. Я знаю, что некоторые Тренинг Ветра делают дома, кто-то ещё что. Ведь всё равно что-то оста­лось. Но то, что заповеди стараются соблюдать, это точно. Мы заповеди каждый день повторяли, они их все прекрасно знают! Они ведь миряне, а для мирян - что главное? Соблюдение Заповедей. То есть часть практики уже есть. Я думаю, что они не убивают насекомых, стараются не убивать. На счёт пожертвований – я думаю, что они делают пожертвования, играя музыку. Они же отдают людям лучшее, что у них есть, на пределе возможного. Во­обще, играя на сцене, музыкант фак­тически всегда находится в предын­фарктном состоянии. То есть выход на сцену - это состояние стресса. Поэто­му музыканты все в основном умира­ют от инфаркта. И после каждого кон­церта, когда мы на следующее утро приходим на репетицию, то все гово­рят, что словно полночи тебя лупили палкой - всё тело болит!

– У меня однажды был такой опыт: слушая «Любовь Ума-Парвати», мне неодолимо захотелось превратиться в звук скрипки в этой музыке и так существовать дальше. Потом я поду­мала: как же музыканты могли так исполнить это произведение, и не уме­реть там же, с инструментом в ру­ках? Расскажите, пожалуйста, как же вы исполняли эту музыку?

Музыкантская гордость - это ис­полнить ещё лучше, чем ты можешь. Поэтому мы играли астральную музы­ку всегда на пределе, отдавая всё, до последнего. Что это значит? За 17 лет учёбы и последующие годы работы мы научились такое из себя выкладывать! И каждый раз, и каждый день. И эти пределы - они бесконечны. И даже когда сил нет, мы всё равно на концер­те выкладываем то, что, как говорит­ся, уже заимствуем откуда-то! Ну и, конечно, нервы должны быть железо­бетонными - мы на сцене не имеем права ошибаться! Конечно, в Кирене такое исполнение на пределе было воз­можно из-за энергии Гуру, которую он передавал музыкантам через астрал. Вы знаете, что у нас был случай, когда мы в Кирене играли вообще без репе­тиции?

– Нет.

Мы в Японию, когда приехали на гастроли, нам Учитель потрясающую Махамудру дал. Он всегда присутство­вал на концертах - сидел на сцене с краю, метрах в шести от меня. Однаж­ды мы прекрасно отыграли два отде­ления, и вдруг нам говорят будет тре­тье отделение, вот это будете играть. И нам дали, часть, по-моему, из «По­слания Святых Небес».

– Вы её не слышали никогда?
Никогда не слышали и ноты в глаза не видели! И должны были сразу же играть на концерте, представляете? Зал - наверное, тысяч пять народу си­дит. У нас такая практика есть - читка с листа называется - когда поступаешь в оркестр, дают незнакомое произве­дение, и ты должен сразу его сыграть. Но там просто конкурс, и ты можешь ошибиться, а здесь - надо сразу выхо­дить на сцену играть! И дирижёр, и музыканты - все схватились за ноты. Я смотрю - а там даже штрихов нет, думаю - боже мой, мы же будем в раз­ные стороны все играть.

– А штрихи — это для дирижёра?

Нет, штрихи - это знаки, которые расставляет в нотах концертмейстер, первый музыкант-скрипач, и потом все у него их переписывают, чтобы все играли в одну сторону. А тут даже не было этого! То есть мы бы играли, и внешне это было - кто в лес, кто по дрова. У нас, было, минут 15 посмот­реть ноты, а у меня - так всего мину­ты две. Была невероятная концентра­ция, и мы все всё сыграли без ошибки! Я была потрясена. Просто Гуру такую мощную, видимо, дал нам энергию! Потом Учитель вышел на сцену и ска­зал в зал: вы знаете, что это произве­дение музыканты не репетировали, не слышали, но всё сыграли. Я такого ещё не слышала в истории исполнения му­зыки. Только Паганини мог сыграть всё произведение на одной струне, ког­да у него перед концертом три из че­тырёх перерезали. Но здесь - целый оркестр! Эта часть произведения была записана прямо с концерта. А однаж­ды дирижёру партитуру не положили перед концертом, и он всё продирижи­ровал. Музыка заставляла нас концен­трироваться. Она как минимум краси­вая, эта музыка! Там же чего только нет - если образно всё рассказывать, то и года не хватит. Например, в чет­вёртой части «Святой Любви Кирена» я вижу Гору Меру, боги по всем сту­пенькам, и все они прыгают от радос­ти! Это божественная радость, незем­ная, воздушная, и всё сверкает, сияет, переливается, и они там прыгают.

У нас был валторнист - лучший в Москве - когда он играл соло в сим­фонии «Христос», то видел Небеса, где вибрации Святой Любви, видел в об­разах. Он так и играл. Я-то слышала это всё, войдя в астрал, как Учитель слышит, то есть реально, а не просто в образе. И когда я ему рассказала свой опыт, он сказал, что видит в образах то же самое.

– А «Песнь Победы»?

Я иногда её даже не могу включать, потому что, когда я её слушаю, у меня внутри вообще всё разрывается - мне ничего больше не нужно, только слу­шать её, погрузиться в неё.

– А Любовь Ума-Парвати?

Я прямо так её и вижу, Ума-Парвати. Это великое произведение! Не слу­чайно у нас в филиалах в конце прак­тики включали «Любовь Ума-Парвати» всегда. Потому что это произведение - как результат объеди­нения всех, апофеоз Любви между людьми...

Ямогу вот что рассказать. У Учи­теля в музыке - беспрерывность, все выше и выше, звуки и вся мелодия построена - вверх и ещё выше! У него нет схода вниз. Он не опускает мело­дию, а последний звук произведения - самый высокий. Если Учитель хочет поднять энергию, то он эту волну Кундалини берёт, и поднимает её вверх, и ещё выше! В четвёртой части «Святой Любви Кирена» на последней страни­це звук улетает, и последний удар та­релок, их звон улетает ввысь. Я гово­рю, что если не играть в тот момент, то можно было со стулом улететь куда-нибудь. За счет такой музыки огром­ный сгусток Кундалини проходит че­рез все чакры, устремляясь вверх, и, как бомба, посылается в Нирвану. Эта энергия не имеет предела, она может пробить всё, что хочешь. У меня был такой опыт: после того, как я съездила первый раз на гастроли в Японию и выразила желание сделать большое пожертвование, Кундалини пробила Сахасрару - словно мощный столб энергии прошёл через всё тело! Это было не что иное, как переход боль­шого количества Заслуг в другое каче­ство.

– А какие опыты были у других музы­кантов?

У других было просто на уровне сознания. Понимаете, наше государ­ство из музыкантов сделало рабов. У нас же страна Голодных Духов, ну кому нужны музыканты? Но мы-то всю жизнь посвящаем этому, мы это лю­бим, мы эту карму заслужили прошлы­ми жизнями, а вроде как какие-то из­гои. Ну, карма такая, что в России родились, а не в другой стране, где музыкантов на руках носят. И внутрен­ний протест музыкантов против тако­го положения стал распространяться на всё. И его трудно было сломить - они не могли никак поверить, что в Кирене к ним хорошо относятся, что их любят. Представьте - вдруг из Ада ты попадаешь сразу в Небеса. Только сейчас они осознали всё это в полной мере. Но Сонши, они, в то время всё равно любили, по-своему. А я их все­гда всей душой жалела за то, что они не понимают того, что понимаю я, не могут испытать этого, что они не лю­бят Сонши так, как я. Я хотела, чтобы они Заслуг ещё больше накопили, Бакти делали, и мы организовали несколь­ко составов, они ходили по филиалам и играли. Вроде не особо осознают, что им энергию -Гуру посылает, а идут, иг­рают, и в результате - им хорошо. А потом уже сознательно стали ходить, им нравилось. Мы в Кирене сами пе­ред собой концерты устраивали - вы­ходили на сцену и песни Учителя пели, и по-японски, и по-русски, так весело было! Я их всех очень люблю за то, что они Сонши любят.

– Расскажитепро Сонши.

Ну, про Сонши... Когда он улыба­ется - это что-то невероятное! Улыба­ются все чакры, всё цветёт и благоуха­ет. Когда он мне деньги вручал, я так тихо, скромно: «Спасибо большое», а Сонши расцветает как лотос, такая энергия, такое благо от него идёт!

– То есть, общаясь, вы сразу чувство­вали его необыкновенность?

Да, конечно. Когда с ним общаешься, то чувствуешь, что он разговарива­ет просто, наравне с тобой. Если же он хочет послать энергию - то ощуща­ешь это как чудо, потому что, своё соб­ственное сознание при этом переска­кивает вверх. Однажды во время репетиции в Олимпийском, он сидел метрах в четырёх от меня. На нём был большой шлем. И он два раза повер­нул ко мне голову, и я оба раза почув­ствовала сильный блаженный толчок в голову и грудь, от которого я словно опьянела, даже инструмент не могла держать. А потом в течение несколь­ких дней из меня через нос банка гноя вышла - я поверить не могла, что со всей этой грязью жила и ходила.

– Что вы можете сказать о других композиторах?

Великие композиторы - Бетховен и Моцарт. Органная музыка очищает, но это не Освобождение, даваемое аст­ральной музыкой. Штраус - его музы­ка может вывести человека из депрес­сивного состояния. Рахманинов - это душа России, это страдания русского народа, русских женщин. В других странах музыка не связана со страда­ниями. Единственная страна, где очень много страданий - это Россия, и Рах­манинов выражает их в музыке. Чай­ковский - в его произведениях личная трагедия, у него есть красивые мело­дии... Астральная музыка - она дру­гая, она энергетическая, это музыка Кундалини. Она ещё выше, чем всё, что создано в этом мире. Гуру всё это превзошёл.

– А симфония «Генезис»?

Когда мы играли в первый раз, то были не готовы к такой музыке. А по­том, когда пять, десять раз сыграли - мы же всё время репетируем - я стала видеть, играя начало, как чистое сия­ющее полотно движется, какое-то кра­сивое полотно, светлое, чистое, без страданий. Учитель попросил каждо­го музыканта, сказать своё мнение, об этом произведении. Я по­нимаю сейчас, что он хотел опреде­лить, кто на каком уровне находится. Мне хотелось видеть оркестровку бо­лее прозрачной, чтобы в ней было меньше инструментов. Понятно, что я ещё не готова была к оркестровке, рас­считанной на Маха Нирвану. Потом-то я поняла, что была не права.

– У вас перед концертом была какая-то особая практика?

Да нет. У нас была просто ежеднев­ная практика, которая входила в кон­тракт. У нас был такой рабочий день - начинали в десять, до двух мы репети­ровали, и с трёх до шести была прак­тика.

– А как вы общались с японцами, на каком языке?

Я даже сейчас не могу вспомнить, это не передаваемо. Дело в том, что когда общаешься с Достигшими - язы­кового барьера нет: он мне по-японс­ки, я ему по-русски, - и всё понятно. Между собой в оркестре мы, музыкан­ты, общались как одна семья. Сонши я видела разным. В Японии он был весь сверкающий, такое впечатле­ние, что свет проходил через одежду, и освещал даже воздух. Такой свет, что всё вокруг сверкает, и кругом покой и блаженство! А в Москве у него лицо было темное, от кармы других людей, жёлто-коричневое, как при болезни.

Когда мы были в Японии в филиа­ле на Фудзи, нам сказали: Сонши бу­дет принимать пожертвование в виде игры. Какие мы были счастливые тог­да! Так вот, мы стали играть, Учитель стал дирижировать. Холодно было, мы в одеяла все завернулись. Учитель ди­рижировал иначе, чем Урувера, в дру­гом темпе, и мы все как один по его руке: медленно - пожалуйста, медлен­но, быстро - пожалуйста, быстро, мы все сделаем! Где-то минут сорок или час играли, впившись глазами в Гуру, это было невероятное блаженство! Обычно дирижёр - это эгоист, который что-то хочет получить от оркестра, и во время игры вытягивает «это» из му­зыкантов. А когда Сонши дирижиро­вал - то это была сплошная передача энергии музыкантам. И когда Урувера дирижировал - тоже, он служил про­водником энергии Гуру.

– Скажите, а почему музыканты были из России? Разве в Японии нет своих?

В России у музыкантов большой потенциал и высокий уровень профес­сионализма.

– А как вы отнеслись к информации из Японии на счёт событий в метро?

А у нас до сих пор никто в это и не верит, честно говоря.

– Какие у вас творческие планы?

Создать оркестр и играть астраль­ную музыку. Я сейчас обучаю детей, но если взрослые проявят интерес, я готова учить и их.