Отечественная война 1812 г.
Центральный архив
Военная историческая библиотека
Книга памяти
Военный энциклопедический словарь
Геральдика
< Главная < Энциклопедия < История войн < Подробнее
Милютинские военные реформы 1860–1870-х гг. как последствия Крымской войны
Поражение России в Крымской войне 1853–1856 гг., продемонстрировавшее миру ее политическую, экономическую и военную слабость, явилось следствием кризиса всей существующей общественно-политической системы государства и послужило своеобразным мощным толчком к осуществлению в стране ряда преобразований, в том числе и в области военного строительства.
Международный престиж страны был подорван, а после заключения Парижского мирного договора она не только перестала играть доминирующую роль в европейских делах, но и оказалась фактически в полной политической изоляции.
Запрещение России иметь военный флот и базы на Черном море делало практически беззащитными ее южные рубежи перед лицом продолжавшей расширяться экспансии западноевропейских держав, и в первую очередь Великобритании, на Ближнем и Среднем Востоке. Немалую опасность для России представляла и Пруссия, стремившаяся в тот период к созданию у ее западных границ мощного милитаристского государства — Германской империи. Все это, а также отчетливо наметившаяся уже к этому времени в Европе тенденция к созданию относительно устойчивых военных коалиций, с неизбежностью ведущая к нарастанию угрозы возникновения новой войны, а вместе с тем, что закономерно, и к дальнейшему росту численности армий, увеличению вооружений крупнейших европейских государств, всемерному развитию ими военной техники, требовало от российского правительства незамедлительного укрепления вооруженных сил, организация ибоеспособность которых обнаружили в ходе Крымской войны свою, мягко говоря, несостоятельность.
Эта война безжалостно обнажила все пороки сложившейся в России в царствование Николая I военной системы, и прежде всего в устройстве ее вооруженных сил. Обнаружилось явное несоответствие существовавшей еще с петровских времен рекрутской системы их комплектования с необходимостью иметь в случае войны массовую армию, что обусловливалось отсутствием в стране достаточного количества обученных в военном отношении резервов. Устаревшими оказались организационная структура армии, система управления ею и, особенно, ручное стрелковое и артиллерийское вооружение, которое далеко не соответствовало уровню военно-технического прогресса не только в Европе, но и в самой России. Что касается флота, то он состоял в основном из устаревших парусных кораблей.
Военные действия выявили отсталость тактики русских войск, которую они применяли на полях сражений, от требований времени, их низкую боевую подготовку, что, в свою очередь, свидетельствовало о царившей в официальных взглядах рутине и непригодности всей системы обучения частей и соединений. Солдата, по словам Е.В. Тарле, «учили совсем ненужным и нелепым приемам и готовили к парадам и смотрам, а не к войне. Кроме того, армию систематически обворовывали, и это обстоятельство стояло в теснейшей связи с общим для всех ведомств в России неслыханным разгулом хищничества, принимавшего постепенно совсем уж сказочные размеры». И, наконец, одним из наиболее слабых мест Российской армии, губившим ее, как показал опыт войны, являлся низкий профессионализм, неподготовленность значительной части командного состава, особенно высшего. И в этом нет ничего удивительного, поскольку по свидетельству все того же академика Тарле наука в армии, даже чисто военная, была почти официально объявлена предметом решительно «сверхкомплектным», ненужным. Основанная в Петербурге в 1832 г. по инициативе генерала А.А. Жомини Императорская военная академия влачила к концу царствования Николая I поистине жалкое существование.
В целом ход и исход войны наглядно показали, что за пышным фасадом и громадным военным престижем Российской империи ничего по сути дела не стояло, она оказалась значительно слабее, чем тогда представлялось даже недоброжелательным взорам соперников и врагов. Разумеется, такое состояние вооруженных сил не могло удовлетворять царское самодержавие, которому нужна была сильная армия, способная обеспечивать и успешное проведение самостоятельной внешней политики, и надежное подавление нараставшего революционного движения в стране.
Необходимо отметить, что существовавшая в России военная система и в период Крымской войны, и первые послевоенные годы подвергалась достаточно суровой критике, причем как со стороны военных и некоторых государственных деятелей, так и со стороны общественности. Форма критики была различной: от подачи докладных записок на «высочайшее имя» с анализом состояния дел в армии и предложениями по их улучшению до публикаций, порой уничижительного для вооруженных сил и их руководителей характера, в открытой печати. В результате правительство вынуждено было предпринимать определенные меры по устранению выявленных в военном ведомстве недостатков, однако все они, как правило, отличались нерешительностью, носили ограниченный, паллиативный характер и не могли сколько-нибудь ощутимо повлиять на давно назревшее укрепление вооруженных сил в целом.
Положение усугублялось еще и тем, что всякого рода кардинальные «новшества» в области военного переустройства не находили должного понимания и поддержки со стороны официальных военных кругов, и прежде всего военных министров генерала от кавалерии и генерал-адъютанта князя В.А. Долгорукова, а затем и генерала от артиллерии Н.О. Сухозанета 2-го — сторонников сохранения в армии старых «николаевских» порядков.
Задача — разработать план реорганизации всех элементов сухопутной армии и системы управления ею и претворить его в жизнь.
В ноябре 1861 г. на пост военного министра был назначен Милютин Дмитрий Алексеевич — высокообразованный генерал, человек с большими административными способностями, либерал по убеждениям, последовательный противник существовавших в стране военных порядков и активный сторонник таких преобразований в армии, объективный смысл которых способствовал бы приспособлению ее к новым историческим условиям. В своем известном дневнике он, в частности писал: «Говоря совершенно откровенно, и я, как большая часть современного молодого поколения, не сочувствовал тогдашнему режиму, в основании которого лежали административный произвол, полицейский гнет, строгий формализм… Даже в деле военном, которым император занимался с таким страстным увлечением, …гонялись за существенным благоустройством войска, не за приспособлением его к боевому назначению, а за внешней только стройностью, за блестящим видом на парадах, педантичным соблюдением бесчисленных мелочных формальностей, притупляющих человеческий рассудок и убивающих истинный воинский дух».
Д.А. Милютин внес большой вклад в укрепление военно-сухопутных сил и боевой мощи Российского государства. Проведенная под его руководством в 1860–1870-х гг. военная реформа, вошедшая в историю под названием милютинской, явилась крупнейшим после реформ Петра I преобразованием всей военной системы страны.
Назначая Д.А. Милютина на должность военного министра, Александр II поставил перед ним задачу разработать план реорганизации всех элементов как собственно сухопутной армии, так и системы управления ею и претворить его в жизнь. При этом целью военной реформы ставилось: превратить русскую армию в массовую с большим обученным резервом, оснащенную современными средствами вооруженной борьбы силу, сделав ее надежной опорой и защитой государства.
Главная сложность при решении этой задачи вытекала из необходимости руководствоваться, с одной стороны, стремлением повысить боеспособность армии, а с другой — максимально сократить военные расходы государства. Разрешить это противоречие было возможно лишь при условии создания такой военной системы, которая позволяла бы содержать в мирное время относительно небольшую, но хорошо технически оснащенную армию и вместе с тем иметь наготове (в запасе и резерве) обученные и обеспеченные всем необходимым силы для резкого увеличения ее численности в случае войны.
15 января 1862 г. Д.А. Милютин представил Александру IIсвой знаменитый «Всеподданнейший доклад», который императором был одобрен и послужил основой для всех будущих преобразований по военному ведомству, явившись, по сути, общей программой военной реформы 1860–1870 гг.
Коренные преобразования, намеченные программой, затрагивали практически все стороны жизни и деятельности сухопутных вооруженных сил: их численность, организационную структуру, комплектование и порядок прохождения службы, центральное, местное, строевое и полевое управление, вооружение, материальное обеспечение, подготовку офицерского корпуса, обучение и воспитание войск, военно-судную, санитарную части и пр. При этом все мероприятия увязывались между собой, а их всесторонняя проработка и реализация предусматривали многолетнюю, поэтапную и, что немаловажно, постепенную и осмотрительную, по мере роста экономических возможностей деятельность Военного министерства. Деятельность эта, при множестве поставленных для разрешения проблем, потребовала основательного пересмотра общего военного законодательства, в чем приняли участие все департаменты и управления Военного министерства, других ведомств в лице своих представителей. Для детальной разработки преобразований в министерстве был образован специальный орган – «Особое совещание» под председательством военного министра, собиравшееся почти ежедневно. Обсуждение отдельных, наиболее важных вопросов реформирования осуществлялось в создаваемых по мере надобности особых комиссиях, в состав которых включались генералы, офицеры и чиновники, «специально знакомые с делом».
Подготовленные в ходе работы комиссий и «Особого совещания» материалы рассылались на рассмотрение войсковым начальникам, другим компетентным лицам и учреждениям. Окончательная обработка всех новых проектов, штатов, инструкций и т.п. осуществлялась Военно-кодификационной комиссией, преобразованной в 1867 г. в Главный военно-кодификационный комитет.
Отдельные документы, касавшиеся военной реформы, публиковались в военной периодической печати того времени и активно обсуждались на страницах всей российской прессы.
Одной из первоочередных задач было переустройство системы военного управления в целях устранения ее основного недостатка — чрезмерной централизации. Важнейшими мероприятиями в этой области явились: создание местных органов в виде военно-окружных управлений (в 1864 г. территория России была разделена на 10 военных округов, а в 1867 г. их число возросло до 15); реорганизация центральных военно-управленческих органов, и прежде всего Военного министерства; упрощение делопроизводства.
Процесс реорганизации Военного министерства длился с 1862 по 1868 г., причем наиболее значимые его преобразования осуществлялись в полной зависимости от результатов проведения военно-окружной реформы, с учетом как позитивного, так и негативного опыта практического внедрения и применения этой новой системы местного военного управления на территории империи (полное введение в действие этой системы было завешено к началу 1866 г.).
1 января 1869 г. было издано высочайше утвержденное Положение о Военном министерстве, определившее его новую структуру, а также права и обязанности, как в целом министерства, так и его организационно-штатных подразделений. В соответствии с ним Военное министерство стало состоять не из департаментов, а из семи главных управлений и ряда других военно-управленческих структур, как то Императорская Главная квартира, Военный совет, Главный военный суд, канцелярия и т.д.
Права военного министра были значительно расширены, сокращены штат офицеров и чиновников, а также бюрократическая переписка. В ведении Военного министерства остались определение общего направления и главный контроль действий всех нижестоящих административных органов, а военно-окружных управлений — вся исполнительная часть.
В общем русле преобразований в военном ведомстве претерпел в 1860-е гг. реорганизацию и вспомогательный орган центрального военного управления и высшего командования — Генеральный штаб. В 1863 г. департамент Генерального штаба был преобразован в Главное управление Генерального штаба, которое в конце 1865 г. сливается с Инспекторским департаментом в одно учреждение под названием Главный штаб (в составе Военного министерства). На этот штаб в соответствии с Положением о Военном министерстве (1869 г.) было возложено решение всех вопросов, связанных с руководством военно-сухопутными силами империи в мирное время, подготовкой их к войне.
Изменения были внесены и в строевое, а также в полевое управление. В мирное время упразднено деление сухопутных войск на армии и корпуса, и высшей организационно-тактической единицей в пехоте и кавалерии стала дивизия, в артиллерии и инженерных войсках – бригада, произведен существенный пересмотр их штатов, введены новые.
В 1868 г. было издано новое Положение о полевом управлении войск в военное время, устранившее многие недостатки, содержавшиеся в прежнем Уставе для управления армиями… 1846 г. Им, в частности, предусматривалось с началом военных действий создавать из войск, предназначенных для развертывания на театре войны, одну или несколько армий во главе с главнокомандующими. Новое Положение уточняло функции главкома, освобождало его от второстепенных административных обязанностей, предоставляло главнокомандующему право вести военные действия по своему усмотрению, сообразуясь лишь с утвержденным общим планом, упрощало структуру полевого управления армии, расширяло его функции и т.д.
В 1867 г. была проведена реформа в военно-правовой сфере, нашедшая отражение во вновь введенных Дисциплинарном уставе, Уставе внутренней службы. Уставы провозглашали охрану чести и достоинства солдата. Основы военно-судебного дела излагались в Военно-судебном уставе и «воинском уставе о наказаниях», вводивших буржуазные принципы военного судоустройства и судопроизводства. Отменялись телесные наказания.
С середины 1860-х гг. осуществлялось реформирование военно-учебных заведений России в целях не только улучшения качества подготовки офицерских кадров, но и увеличения их количества. В ходе преобразований кадетские корпуса преобразовывались в военные гимназии, расширялась сеть военных училищ с двух- или трехгодичным сроком обучения. Для подготовки офицеров из лиц, не имевших среднего образования, с 1864 г. стали создаваться юнкерские училища. В военных академиях большое внимание начали уделять практической подготовке военных специалистов.
Реформировалась боевая подготовка войск, в которой также особое внимание уделялось практической стороне, т.е. тому, что необходимо на войне, особенно стрельбе. Введена физическая подготовка. Разработан ряд новых уставов и наставлений, учебных пособий, учитывавших опыт прошедшей войны, изменения, произошедшие как в тактике, так и в средствах вооруженной борьбы. В ходе реформ было осуществлено перевооружение войск: с 1867 г. артиллерийский парк заменялся новыми нарезными, заряжающимися с казны орудиями, в 1868 и 1870 гг. приняты на вооружение более совершенные винтовки Бердана № 1 и № 2 для пехоты, кавалерии и казачьих войск.
В целях централизации руководства флотом в июне 1867 г. введено Положение об управлении Морским ведомством, создан корабельностроительный технический комитет. Реформировалась система подготовки кадров для флота, его комплектования и боевого обучения. В 1876 г. была принята принципиально новая кораблестроительная программа, предусматривавшая создание броненосного парового флота. На вооружение принимались новые образцы артиллерийского, минного и торпедного оружия.
Существенной реорганизации в 1870–1871 гг. подверглись санитарно-госпитальные части, получившие четкую структуру: постоянные военные госпитали и санитарные части, военно-врачебные заведения военного времени. Преобразовались и хозяйственные службы, находившиеся в частях, другие органы снабжения. Улучшались питание и обмундирование солдат, в целом их быт и условия службы, в т.ч. и положение офицерского состава.
И наконец, актом, завершающим в основном, как считается, милютинские реформы, является принятие 1 января 1870 г. Устава о всесословной воинской повинности, отменившего рекрутские наборы. В нем говорилось, что защита престола и Отечества есть священная обязанность каждого русского подданного, и что все мужское население, достигшее 21 года, без различия сословий, подлежит воинской повинности. Часть призывников зачислялись на действительную службу с переводом затем в запас армии и в ополчение, другая – сразу в ополчение. Это решалось жеребьевкой. Лица, по жребию не попавшие в постоянные войска, зачислялись в ополчение (до 40-летнего возраста) и призывались лишь в военное время.
Для сухопутных войск устанавливался 6-летний срок пребывания на действительной службе и до 9 лет в запасе, на флоте – соответственно 7 лет и 3 года. Отслужившие эти сроки зачислялись в ополчение. Это давало возможность обеспечить планомерное пополнение вооруженных сил в мирное и военное время, позволяло развернуть массовую армию в случае войны.
Таким образом, военная реформа 1860–1870 гг. в той или иной мере затронула все стороны военной системы России, обновив во многом весь армейский организм. В результате ее проведения русская армия превратилась в отвечавшую требованиям своего времени армию буржуазного типа, по боеспособности, мало в чем уступавшую армиям других европейских держав.
Из воспоминаний Д.А. Милютина.
Дела Военного министерства в 1863 году
Обстоятельства 1863 года требовали от Военного министерства наибольшего напряжения деятельности. Вспыхнувший в самом начале года польский мятеж и последовавшие за ним политические усложнения не только не остановили хода начатых в военном ведомстве обширных преобразований и улучшений, но, напротив того, ускорили осуществление многих предположений. С одной стороны, необходимо было принять решительные меры к развитию наших боевых сил, что дало возможность неотлагательно применить предположенные изменения в устройстве и организации войск; с другой стороны — та же польская смута доставила положительное, фактическое подтверждение целесообразности и даже необходимости вновь вводимой военно-окружной системы военного управления; наконец, и в отношении материальных нужд армии усовершенствование технических специальностей, удовлетворение которых откладывалось с года на год ради финансовых затруднений, удалось нам исполнить многое, что при обыкновенном ходе дел отсрочивалось бы еще на многие годы.
Постараюсь, сколь можно в кратком очерке обозреть, что было сделано Военным министерством в течение года. Начну с главной из представших многочисленных и крупных задач: развития наших вооруженных сил и перемен в их организации.<…>
По военно-судной части в 1863 году сделан значительный шаг вперед. Объявленная 17 апреля отмена телесных наказаний, хотя и не полная, обставленная разными ограничениями, произвела общий переворот во всей системе нашего военно-уголовного и дисциплинарного законодательства. Вследствие этого капитального акта необходимо было переделать существовавший воинский устав о наказаниях и Положение о дисциплинарных взысканиях. Первый труд, подготовленный секретарем Капгером и внесенный уже в соединенное присутствие Военного и Морского генерал-аудиториатов, требовал нового пересмотра. Разработка Положения о дисциплинарных взысканиях, возложенная на особую комиссию под председательством предместника моего генерала Сухозанета, также затормозилась возникшим в комиссии разногласием по существеннейшим, основным пунктам, так что оказалось необходимым предварительно представить означенные спорные вопросы непосредственно на Высочайшее разрешение. Только по получении в марте 1863 года Высочайших указаний, комиссия докончила работу, которая и получила затем обычный ход законодательным порядком, т.е. в соединенное присутствие Военного и Морского генерал-аудиториатов, a 6 июля последовало Высочайшее утверждение нового Положения.
Кроме отмены телесных наказаний для нижних чинов 1-го разряда (не штрафованных), 1863 году принадлежит другая еще знаменательная мера — учреждение «суда общества офицеров». Учреждение это, принятое не очень сочувственно известной частью старых служак, сжившихся с суровыми порядками и нравами прежних времен, имело, однако же, благотворное влияние на нравственный быт наших офицеров. Если при низком еще уровне армейского офицерского общества и могли быть на первое время опасения каких-либо неправильностей в пользовании предоставленным правом, то подобные случаи, по всем вероятиям, очень редкие, должны были вознаградиться в общей сложности очищением армии от значительного числа попавших в нее личностей, хотя и не преступных перед формальным законом, но недостойных офицерского звания.
Новые идеи, которые я старался проводить как в устройстве военно-судной части, так и вообще во всем, что имеет прямое влияние на нравственную сторону офицерского общества и солдат, встречали много противников и создавали мне немало врагов. Меня упрекали в либеральном направлении и даже пробовали заподозрить меня в глазах Государя в затаенных революционных замыслах. Старые командиры, привыкшие с молодых лет к грубому обращению с офицерами, к употреблению ругательных слов даже перед фронтом, к собственноручной расправе с солдатами, к палкам и розгам, — не могли понять, как можно без всего этого поддержать в войсках дисциплину. Даже люди образованные, благовоспитанные полагали, что отмена телесных наказаний в войсках должна неизбежно уронить дисциплину и повести к распущенности. Так, например, граф Берг, в письме от 27 декабря 1863 года, писал мне, что замечая большое число пьяных солдат, он получал от полковых командиров оправдание, что пьянство увеличилось со времени отмены телесных наказаний. Граф Берг высказывал и свое опасение: не преждевременно ли сделано это распоряжение. «Пьяницы не боятся телесных наказаний и склонны быть особенно наглыми в своих ответах. Не слишком ли мы торопимся отменить телесные кары и наказания? Что вы слышите по этому поводу из других армий и армейских корпусов? Я не скрываю от вас затруднений, в которых находятся командиры полков...» (фр.). В ответ на это замечание я писал графу Бергу 2 января 1864 года: «Министерство отовсюду получает довольно разные мнения по этому вопросу; но большинство командиров и особенно те из них, кто является наиболее разумным и заботливым, не испытывает никаких трудностей при поддержании дисциплины и хорошего управления солдатами; совсем наоборот, следуя фактам, они отмечают колоссальный подъем солдатского духа главным образом тогда, когда с ними больше не обращаются, как с животными».<…>
По моему убеждению, одной из главных задач, предстоявших Военному министерству, было поднятие нравственного уровня нашей армии, как относительно нижних чинов, так и офицеров. К достижению этой цели следовало идти неуклонно, не обращая внимания на ворчание и злобные нападки наших, так называемых, консерваторов. С упразднением крепостного права и отменой (хотя и неполной) телесных наказаний для народа, не было уже прежних препятствий к тому, чтобы облагородить и звание солдата, внушить ему известное чувство достоинства и сознательное отношение к своему долгу. Немыслимо было оставить розги и палки для солдата, когда он был освобожден от них в первобытном своем крестьянском состоянии. Притом же можно было уже в это время предусматривать, что рано или поздно солдатское звание не будет исключительным уделом «черного» народа, «податного». Рекрутские наборы 1863 года дали армии, сравнительно с прежними (до 1856 года), людей, заметно более развитых, понятливых и способных к тому роду образования, который требуется от солдата при современном состоянии военного дела.
Немалых трудов стоило внушить строевому начальству необходимость индивидуального развития солдата. Обучение его грамоте и некоторым знаниям, нужным в его быту, принялось не вдруг, а вследствие многолетних настояний. Военные действия в 1863 году против мятежных шаек выказали на опыте результаты принятой новой системы обучения солдат. Сметливость их, лучшая стрельба, развитие телесное — дали нашим малым отрядам сильный перевес над повстанцами в действиях малой войны. Самые упорные противники всяких нововведений должны были признать этот наглядный результат. <…>
Тогдашняя служба в армии была так непривлекательна, что несмотря на легкий доступ к офицерскому званию, число желающих поступать в военную службу с каждым годом уменьшалось, так что во всех почти войсках был большой недостаток в офицерах. Насколько в прежние времена военный мундир пользовался в обществе почетом и казался для молодежи привлекательным, настолько теперь выказывалось какое-то пренебрежение ко всему военному. Молодые офицеры чуть не стыдились своего мундира; они как будто старались очистить себя в глазах общества, либеральничая и относясь презрительно к своей службе.
Польский мятеж и толки о готовящейся войне произвели благоприятный переворот в духе нашего офицерства. Возбужденное в самом обществе чувство патриотизма вытеснило ребяческие бредни политические. Оставалось только рядом последовательных мер улучшить по возможности материальный быт офицеров и дать полезное направление их занятиям. В последнем этом отношении чувствовалась крайняя необходимость восполнить хотя сколько-нибудь отсутствие в них специального военного образования, а для этого и положено было ввести практические занятия по тактике: в зимнее время — посредством письменных задач, а в летнее — в виде полевых поездок и решения задач в поле. Занятия этого рода могли привиться в войсках не вдруг, в особенности потому, что сами командиры и штаб-офицеры были еще слабее в познаниях, чем молодые офицеры. <…>
Приказом 16 сентября объявлены Положение, Штаты и табели вновь учреждавшихся военных училищ. Из них одно, получившее название «Первого, Павловского» (вследствие желания Государя сохранить наименование прежнего Павловского кадетского корпуса), помещено в обширном здании 1-го кадетского корпуса. Прежнее Константиновское училище, получившее прибавочное название «второго», осталось в своем помещении у Обухова моста, где в прежнее время помещался Павловский кадетский корпус (перемещенный на Петербургскую сторону, в прежнее здание Дворянского полка). Наконец, в Москве учреждено вновь Третье Александровское военное училище, в здании у Арбатских ворот, где до того помещался Александровский сиротский кадетский корпус (некогда дом графа Апраксина). Все три военных училища открыты с началом учебного 1863-1864 года, на основании нового Положения и Штатов. В учебных программах училищ преобладали военные науки; вся обстановка получила строго военный, строевой характер.
Напротив того, кадетские корпуса должны были постепенно преобразоваться в «военные гимназии» с характером заведений общеобразовательных и воспитательных.
Военные училища были поставлены на такой уровень, что поступление в них обусловливалось предварительным образованием в размерах полного гимназического курса. Поэтому заведения эти не могли давать достаточно офицеров для пополнения всей армии; необходимо было устроить другого рода рассадники для массы офицеров, довольствуясь гораздо низшим уровнем образования, как приготовительного, общего, так и специально-военного. С этой целью выработан был особой комиссией при Инспекторском департаменте особый тип заведений под названием «юнкерских училищ»: пехотных, кавалерийских и казачьих. Училища эти должны были постепенно открываться во всех военных округах и пополняться полковыми юнкерами. С учреждением этих училищ открывалась возможность постановить общим правилом — производить в офицеры не иначе, как по выдержании выпускного экзамена этих училищ. Такой мерой установилась на будущее время низшая норма общего и военного образования всей массы офицеров нашей армии.
Милютин Д.А. Воспоминания. 1863 – 1864. - М., 2003. С. 357, 376 – 385.
Материал подготовлен Научно-исследовательским институтом (военной истории) Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации