ВЕСТНИК
Ты видел? Видел, как от лёгкого дуновения рождается буря, как от тихой поступи содрогается земля. Как море отступает, а горы обращаются в прах по единому слову того, кому дано право? Так смотри! (Дневник странника)
Пролог
Город был погружён во власть ночи. Тонкий серп луны величественно плыл в небе над дымящими заводскими трубами и тёмными окнами многоэтажек. Звёзды сонно мигали, а деревья лениво раскачивались в ритме им одним ведомого танца. Лёгкий порыв ветра подхватил и понёс по перрону брошенный кем-то обрывок газеты, поиграл им и швырнул под скамью, к остальным надоевшим игрушкам.
Старое двухэтажное здание вокзала уже много лет не использовалось по своему назначению. Больше четверти века поезда приходили и уходили от выстроенного неподалёку из стекла и бетона нового терминала. За годы его перевёрнутый цилиндр заметно обветшал. Стёкла бились и темнели, бетон покрылся паутиной трещин и выбоин, а металл основательно проржавел тогда, как его предшественник стоял такой же, как и век назад. Река времени текла мимо, изредка осторожно касаясь старинных стен, и отступала, разбиваясь о них, как о волнорез.
Многое, очень многое видели эти стены. Эпохи сменяли друг друга, менялись люди. На смену франтовским костюмам пришли шинели, мягкие кресла купе сменили бронеплиты и зенитные орудия. Возникали и рушились страны, рождались, росли, влюблялись, растили детей, старились и умирали люди. Годы шли, мир менялся, а старый вокзал стоял.
Глава 1
Есть всего один способ спрятаться от своей судьбы – пойдите ей на встречу. Люди так редко делают это, что она наверняка растеряется, и у вас появится шанс всё изменить. (Дневник странника)
Сентябрь в дневное время ещё баловал людей теплом, но в этот поздний час особо чувствовалось, что власть лета подходит к концу. Обходчик торопливо семенил вдоль старой, заросшей сухим кустарником колеи. Ветер, ещё далеко не зимний, уже заставлял обходчика кутаться в растерявшую пуговицы, замасленную телогрейку. Одновременно с этим обходчик нежно прижимал к груди только что купленную полушку.
Колею ещё при старой власти обрезали, и теперь вровень с краем перрона стояла массивная бетонная плита, с предупреждающим о тупике полосатым знаком.
Именно поэтому обходчик удивлённо замер, явственно расслышав, исходящий от рельс гул.
- Какого леше…, – тихо начал обходчик, однако договорить он не успел.
Вдруг над вокзалом пронёсся гром, будто где-то рядом ударили в огромный колокол.
Обходчик от звука дёрнулся и увидел то, что стремительно приближалось к нему, увидел, и успел лишь инстинктивно закрыться руками, когда громадная чёрная тень накрыла его.
Возможно, не будь обходчик так увлечён своим приобретением и обращай он хоть немного внимание на то, что происходит вокруг, он заметил бы покрытого лохмотьями и грязью человека. Бомж следовал за обходчиком от самого ларька, намереваясь подкрасться к нему около хозпостроек и отобрать заветную полушку. Камень удобно лежал в руке, и глупая жертва уже вплотную приблизилась к неосвещённому фонарями закутку. Рука поднялась, но раньше, чем камень достиг своей цели, что-то изменилось.
Выработанный жизнью на улице инстинкт не подвёл, предупредив об опасности за секунду до того, как раздался гром. Всего за секунду, но её хватило, чтобы бросится в сторону. И бомж бросился, упал, неприятно ударившись плечом о камень, встал, и увидел как прибывший на заброшенную ветвь странный, явно старинный поезд, скрыл под собой обходчика.
Через минуту, поезд пустил особо густую струю дыма из трубы, откуда-то вырвались потоки пара, и паровоз, медленно набирая скорость, двинулся с места. Подкатив к плите тупика, состав, не замедляясь, прошёл её насквозь, проехал ещё немного, и растворился в ночном мраке.
Это оказалось выше сил несчастного бродяги, он тихонько заскулил и бросился бежать.
На перроне стоял человек, мужчина. Он был из тех, про кого говорят, что его невозможно запомнить. Довольно высокий, довольно худой, определить его возраст было решительно невозможно. Узкое лицо его походило на маску, а глаза были темны и пусты, впрочем, сейчас их и вовсе не было видно под низко надвинутой шляпой.
Человек провёл взглядом призрачный поезд, на котором приехал в этот город, и вздохнул.
Он видел сбежавшего бродягу, но не переживал по этому поводу – кто будет слушать бредни сумасшедшего бомжа?
Человек ещё раз вздохнул, и, подобрав полы плаща, спрыгнул с перрона. На путях, всё ещё прижимая бутылку, лежало тело обходчика. Оно не было разрезанно на куски, как случилось бы, попади тот под обычный поезд, но и живым в полной мере, он не был.
Мужчина присел, склонился над лицом покойника и усмехнулся.
- Что ж, сегодня тебе повезло, человек, – подумал и добавил, – возможно.
Он указательным и большим пальцами легко коснулся глаз обходчика и резко открыл их.
Обходчик моргнул, его будто пронзило током, он дёрнулся, сжался в судороге, и раздался пронзительный крик.
Глава 2
Право же, порой можно подумать, что смерть – единственное, что придаёт вкус жизни. (Дневник странника)
Семин чуть не скатился на пол, когда Варенька ворвалась в ординаторскую.
- Четвёртая? – Уже зная ответ, спросил доктор.
Молодая медсестра лишь кивнула и вылетела вон. Доктор тяжело вздохнул, и бросился следом.
Тук-тук, маленькое сердечко билось надрывно, пропуская удары. Организм яростно цеплялся за жизнь, раз за разом отодвигая неизбежный конец. Обещанные медиками месяцы превратились в годы, но, видимо, злой рок всё же настиг жертву.
Семин с надеждой посмотрел на профессора. Мудрый учитель, гениальный врачеватель, он сейчас стоял у постели умирающей девочки и … сердце Семина оборвалось.
Надежда, горевшая в глазах профессора последние дни, погасла. Семин чувствовал, как отчаяние заполняет его душу. Профессор никогда не ошибался.
Внезапно дверь распахнулась, и в палату ввалился, распространяя аромат дыма и чего-то горюче-смазочного тип в одноухой шапке и засаленной до дубового состояния телогрейке.
Мужчины замерли, ошеломлённо глядя на гостя, а Варенька громко ойкнула и бросилась наперерез.
- Немедленно покиньте помещение, сюда нельзя посторонним! – Казалось, ещё миг и она бросится на этого типа с кулаками.
- Так а я ему о чём втолковывал... – С глубокой обречённостью в голосе вздохнул тип. – Так нет же, поди да поди. А что я ему сделаю?
Окончание речи тип уже почти кричал, и опешившая под таким натиском Варенька не нашла, что ответить. Зато дар речи вернулся к профессору.
- Позвольте, – начал он, закипая, – позвольте узнать, кто вы такой и какой чёрт вас сюда принёс?
- Право, профессор, не стоит бросаться такими оскорблениями, особенно в вашем возрасте, хотя нет, пожалуй, не стоит в любом возрасте.
Никто из присутствующих не заметил появления в палате нового действующего лица.
Высокий человек в бесформенном чёрном плаще стоял на пороге, глядя на бледное лицо девочки.
Варенька хотела было броситься и на него, но стоило ей встретиться с незнакомцем взглядом, как ноги её подкосились, и она упала прямо в медвежьи объятья неожиданно ловко подскочившего типа в телогрее.
- Она уже здесь, – тихо произнёс человек в плаще.
И эти слова, отразившись от стен, превратились в эхо, которое оборвалось вместе со всеми остальными звуками. Палату накрыла абсолютная тишина, казалось, будто весь мир за её стенами исчез.
- Мёртвая тишина! – воскликнул Семин, точнее хотел воскликнуть, потому что звук его голоса потонул в тишине, превратившись в едва слышный шёпот.
- Именно мёртвая, – невесело усмехнувшись, подтвердил человек в плаще.
Вдруг мир будто выцвел, свет померк, тени в дальнем углу сгустились, обретая материальность, и из клубящейся черноты в комнату шагнула девушка в сочащемся тьмой длинном чёрном платье.
- Герон, – то ли спрашивая, то ли утверждая, тихо произнесла она.
- Мара, – в тон ей откликнулся человек в плаще.
- Ты не можешь быть здесь!
Вместо ответа Герон молча шагнул, загораживая постель умирающей, гостья отшатнулась. Изящное движение руки, чёрные нити мрака тянутся к сжатой в кулак ладони, и вот уже девушка стоит, уперев в грудь мужчины остриё, сияющего тьмой меча.
- Да что вы творите? – Взвыл профессор.
Не глядя на него девушка сделала небрежный жест свободной рукой и старый врач, тихо всхлипнув, повалился на пол.
- Мы оба знаем, что произойдёт сейчас, так, может, не будем тянуть? – Тихо произнесла она, и её шёпот не потонул, а разнёсся по комнате, будто усиленный невидимым динамиком.
- Тебе не кажется, что эта схватка будет не совсем честной?
- Что ж, так даже интереснее, – подумав, согласилась девушка.
Она встряхнула разжатой кистью, и её меч рассыпался чёрными паутинками, не долетев до пола.
Ещё до того, как падающий чёрный меч окончательно растворился в воздухе, девушка бросилась на Герона. Она разжавшейся пружиной взвилась в воздух, и, пролетев несколько метров, обвилась вокруг мужчины. Сила удара была столь велика, что они оба клубком вылетели из палаты, снеся с петель некстати подвернувшуюся дверь.
Мара ударила, не дожидаясь пока Герон встанет. Ей хватит всего одного удара, одного удара вестника смерти, способного, не потеряв силы, пройти не только через любую броню, но и через само время. Но кулак пронзает пустоту, и через дыру в полу девушка падает прямо в подвал. Он, конечно же, уже стоит рядом. Мара почувствовала человеческую смерть, совсем рядом, та самая девчонка, за которой она пришла, но она почувствовала что-то ещё. Запоздалая догадка пронзила её сознание.
- Не может быть, – прошептала она и закрыла глаза.
Семин видел, как линия на экране в последний раз изогнулась, отмечая удар сердца, и превратилась в ровную нить.
Щёку обожгло неожиданной болью. Это тип в телогрее дал доктору пощёчину, выводя его из оцепенения, и теперь тряс его за грудки.
- Чего стоишь, коновал, так твою, спасай её!
Как объяснить, что медицина просто не способна спасти эту жизнь, что даже если сейчас, удастся запустить остановившееся сердце, это лишь на пару часов, а может быть, и минут продлит агонию, что лучше дать бедной девочке покой, которого она так давно была лишена?
Никак понял Семин. Он уверенно оттолкнул незнакомца, и бросился к койке, буквально перепрыгнув, через распластавшегося на полу профессора. Сорвать мешающую ткань простыни, в несколько движений нанести гель, и приложить электроды. Разряд!
Когда Мара вновь открыла глаза, Герон стоял слегка склонившись над ней, и сжимал в руке сияющий тьмой меч. Остатки её души сжались, в таком забытом чувстве. Она даже забыла на миг, где находится, и прислушалась к себе. Что это с ней? Страх – поняла она. Сейчас чёрный меч вонзится в её сердце, в тот маленький и ссохшийся комочек, что когда-то, очень давно был её сердцем, и она умрёт.
- Нет! – В её руке вновь соткался меч, она рванулась в последнем броске надеясь достать противника.
Мечи встретились беззвучно, лишь брызнули во все стороны чёрные тени. Лампочка, освещавшая подвал взорвалась, осыпав дерущихся ливнем острых раскалённых осколков, но они этого не заметили.
Мара с ужасом смотрела на медленно тающий обломок меча в своей руке.
- Ну, вот и всё, – тихо прошептала она.
- Боюсь, что нет, – с неподдельной печалью в голосе ответил Герон.
Он резко упал на одно колено и, вонзив свой меч в бетонный пол, повернул рукоять.
Последним, что Мара услышала, проваливаясь сквозь пласты реальности, был бесконечно далёкий окрик Герона.
- Привет Старику!
Бездыханное тело выгнулось дугой, непрерывный писк прибора и проклятая линия на мониторе, лишь на миг изогнулась и выпрямилась вновь.
Ещё разряд!
Лампочки мигнули и погасли, откуда-то снизу пришла волна холода, но Семин не замечал этого, в тусклом свете включившегося аварийного освещения он смотрел на быстро розовеющее лицо девочки.
Катя открыла глаза. Она не сразу поняла, где находится. Вместо нормального света почему-то горела лишь пара тусклых ламп.
- Дядя Саша, – позвала она слабым голосом.
Семин накрыл её маленькую, совсем ещё детскую ладошку своей.
- Я здесь, девочка, я здесь.
Катя с удивлением увидела, как по улыбающемуся лицу её доктора катятся слёзы.