Родина №3, 1992
Народничество в России имело своей изначальной основой анархизм. Родоначальники народничества - великие демократы А.И. Герцен и Н.Г. Чернышевский - заложили фундамент классического анархизма народников.
Мы привыкли к тому, что анархизм - это негативное, враждебное "марксизму-ленинизму" течение. Неудивительно, что бурная схватка в Ӏ Интернационале анархиста-федералиста М.А. Бакунина с централистом К. Марксом казалось нам битвой нечистой силы с божеством, со светом. Да и теперь то и дело слышишь пугающие выражения: "Да это же анархия!", "Вы что, анархии захотели?" и т.п.
Действительно, в переводе с греческого слово "анархия" означает "безначалие", "безвластие", в толковании словарей - "распущенность, беспорядок, хаос". В такой интерпретации это явление действительно выглядит действительно крайне опасным. Но анархизм в жизни столь же разнообразен, как и сама жизнь. Его направления различаются и временем возникновения, и принципами, и оттенками.
Герцен так объяснял своё понимание анархизма: "Анархия", "талант повиновения" - всё это требует определённости, неясность, неопределённость опасны. Если "анархия" значит беспорядок, произвол, разрыв круговой поруки, несоответствие разуму, - то социализм с ней борется ещё более упорно, чем монархия ". Он и его последователями в России были анархистами-федералистами. Следовательно, они предполагали - в соответствии с разумом - наличие определённого порядка управления страной, в том числе, как увидим, и наличие в федерации соответствующих центральных учреждений.
Главное в анархизме - вопрос о власти, о формах и принципах будущего политического устройства социалистического общества. Наши анархисты отрицали самодержавную диктатуру и вообще бюрократически централизованную власть как несовместимую с принципами свободы личности и демократии. Они отрицали государство как аппарат насилия и противопоставляли ему свободную федерацию самоуправляющихся общин, округов и провинций.
В этом духе высказывался и Н Г. Чернышевский. Традиционная историография весьма своеобразно использовала его дневниковую запись от 20 января 1850 года с целью показать Чернышевского сторонником создания в итоге будто бы крестьянской революции правительства «многочисленнейшего класса — земледельцы + поденщики + рабочие... ».
Но так ли это на самом деле? Обратимся к дневниковым записям. 18 сентября 1848 года Николай Гаврилович пишет: "единственно возможной и лучшей формой правления есть диктатура или "лучше" наследственная неограниченная монархия, стоящая выше всех классов, но для всех благодетельная. Если ее благодеяния оказываются большими для низших классов, то только потому, что они в них больше всех нуждаются. Её предназначение - служить человечеству, поднять народ до уровня развития и прав высших классов, после чего, исполнив свою историческую миссию, она, передав власть народу, падет, но " сопровождаемая благословением человечества ". Однако произойдет это не скоро...»
Развивая эти мысли, Чернышевский сделал новую запись в январе 1850 года: " Тогда я думал так, что лучше всего, что aбcoлютизм продержит нас в своих объятиях до конца развития в нас демократического духа, чтоб, как скоро начнется правление народное, правление de jure и de facto перешло в руки самого низшего и многочисленнейшего класса - земледельцы + поденщики + рабочие ". Теперь же, продолжает Чернышевский, " я решительно убежден в противном - монарх, и тем более абсолютный монарх, — только завершение аристократической иерархии ». Итак, в то время он призывал к борьбе с монархией, но впоследствии возьмет верх представление о легитимности самодержавия, причем будущий «революционный демократ» особо отметит заслуги перед отечеством не только Петра Великого, но и других самодержцев — Петра ӀӀӀ, Екатерины II, Павла Ӏ, Александра I, Николая Ӏ; Александра ӀӀ он едва не боготворит за то, что тот приступил к реформе.
Кто читал дневниковые записи Чернышевского, не мог не обратить внимания на кипучую работу мысли, увлеченность студента все новыми и новыми идеями, которые возникали по мере чтения книг западных мыслителей. Формировались одни представления, новая книга разрушала их и воздвигала другие. Кинги и их концепции были горючим материалом складывавшегося мировоззрения.
Наиболее сильное влияние на студента Чернышевского оказали французские социалисты Луи Блан и Пьер Жозеф Прудов. От них и других мыслителей юноша усваивает общую идею равенства и братства, но он еще не может определить, к какому направлению принадлежит сам. В конечном счете он склоняется к точке зрения «отца федерализма» Прудона. 22 августа 1848 года Чернышевский записывает: в споре «защищал социалистов, Францию и ее вечные волнения, Прудона ». 5 и 25 сентября того же года он вновь восхищается Прудоном а в 1850 году говорит уже о предпочтении анархии снизу, «потому что там хоть не может выть таких бесчеловечных отношений, понимаете ли, не действий, и отношений, и это важнее».
Последующие высказывания о французском анархисте появляются через 9 лет В 1859 году на страницах «Современника», уже имея сложившиеся взгляды, Чернышевский пишет: «... основная мысль его постоянно одна и та же - мысль, что всякое правительство, в какой бы форме ни было, противно общественному благу». Не одну страницу он посвящает Прудону в своей главной философской работе «Антропологический принцип в философии».
Прудон не вышел из поля зрения Чернышевского и позднее. Теперь он подверг критике философские взгляды Прудона, но воспринял его программу мирного переустройства общества на федеративных началах, где торжествует личность. свободно формирующая снизу вверх новые политические институты. По Чернышевскому, нация «не может быть руководима одним насилием», делающим все здание «похожим на железную клетку ». Диктатуру и централизацию с органически присущей ей бюрократией он считал институтами феодализма и потому чуждыми социализму. Демократия, говорил он, «противоположна бюрократии» и «требует самоуправления и доводит его до федерации ».
Будущая социалистическая федерация виделась Чернышевскому в образах местного и центрального самоуправления. Он не хотел называть его правительством в обычном смысле слова, так как " слово "правительство", — говорил он, — вводит в заблуждение своим привычным административным бюрократическим и нейтрализационным оттенком...». Он даже говорил, что речь " должна идти собственно не о правительстве, а вообще о коллективной деятельности».
Сфера этой деятельности центрального управления весьма широка. Джон Стюарт Милль, замечает Чернышевский, рассматривает этот вопрос узко и односторонне, «в одной из частных его форм — в той форме, когда общественная сила является с характером правительства». Но, по Чернышевскому, «могут возникнуть со временем такие формы быта, в которых или не будет вовсе ничего соответствующего нынешнему понятию о правительстве, или этот вид общественной силы и деятельности будет иметь гораздо меньшее значение, чем теперь».
Возражая Миллю, Чернышевский, однако, ссылается на него, когда речь заходит о том, что должна делать эта власть или «общественная сила». В пределах видимости, она должна устанавливать правила общего пользования землей с ее лесами и водами, другими богатствами над ней и под ней; ее компетенции подлежат железные дороги, мосты, почта; разрешение споров, нотариальные дела, милосердие, чеканка денег, «установление нормальных весов и мер» «устройство или улучшение пристаней, постройка маяков, топографические и гидрографические работы для составления верных карт, устройство плотин для сдерживания морских и речных наводнений».
Чернышевский особо оговаривает меры по защите общинного социалистического хозяйства от угрозы со стороны капиталистической фермы и частнособственнических побуждений отдельных членов самой общины. Он писал, что для «его сохранения нужна правительственная забота». Кроме того, обязанностью правительства должно быть выделение для становления общинного хозяйства«первоначального пособия под определенные кредиты»; для ведения хозяйства общиной в течение первого года оно назначает специалиста, способного в то же время помочь общинникам приобрести практический опыт самостоятельного хозяйствования.
Чернышевский предполагал, что могут быть случаи, когда отдельный член общины пожелает превратить свой участок общественной земли в личную собственность. Это может оказаться соблазнительным и для других, что чревато угрозой распада общинного хозяйства, «разрушения выгоднейшего для всех порядка», чего, конечно, допустить нельзя. И тут свое слово должна сказать администрация.
Таким образом, необходимость центрального управления в федерации диктуется самыми разнообразными потребностями общественной жизни. Но каким оно должно быть?
«Демократическое государство,—писал Чернышевский, — есть союз республик или, лучше сказать, образуется из нескольких постепенных наслоений республиканских союзов, так что каждый довольно значительный союз состоит, в свою очередь, из союза нескольких округов, — таково устройство Соединенных Штатов». Здесь четко определяется такая структура управления: центральное управление — союз республик — округа — община. Формироваться же эта федеральная иерархия должна по принципу снизу вверх, что и показывает Чернышевский, прослеживая порядок образования политических структур Соединенных Штатов: « В нихкаждая деревенька есть особенная республика, из соединения нескольких деревень образуется приход, который опять-таки составляет самостоятельную республику; из соединения нескольких приходов обрадуется новая республика — графство; из нескольких графств - республиканский штат, из союза штатов — государство ». Идеальной, т. е. начисто лишённой бюрократии представлялась ему и швейцарская федеративная демократия.
Другим важнейшим фактором была гарантия свободы личности и нижестоящих структур федерации. Демократия « требует того, — писал Чернышевский, — чтобы каждый гражданин был независим в делах, касающихся только до нею одного; каждое село и каждый город независим в делах, касающихся его одного; каждая область — в своих делах ».
Администрация села, городе, округа и т. п. подотчетна народу и зависит от него. Демократия...
Свободная личность могла развиваться только в условиях свободы в стране. Поэтому Чернышевский был против права государства«следить за каждым печатным и даже изустным словом... Если же связана мысль, — говорил он, — связана и вся жизнь ».
Изложенные Чернышевским (а ранее Герценом) принципы анархо-федерализма с присущим ему блеском и энергией отстаивал и М. А. Бакунин. Правда, он ставил вопрос категоричнее и шире, зовя к переустройству «своих отечеств, дабы заменить в них старую организацию, основанную сверху донизу на насилии и принципе власти, новой организацией, не имеющей другого основания, как интересы, потребности и естественные влечения населения, ни другого принципа, как свободная федерация индивидуумов в коммуны, коммун в провинции, провинций в нации, наконец, этих последних в Соединенные Штаты сперва Европы, а затем всего мира ».
Теперь мы видим, что оправдывается не Марксова мечта превратить человечество в монолит централизованной казарменной общности, а провидение великих русских анархистов. Теперь россияне, похоже, организуются именно на принципах федерализма, самоуправления на местах. Вслед за этим необходимо отказаться от губительного тезиса о праве наций на самоопределение, в силу которого народы никогда не обретут мира и согласия. Надо обустроить жизнь по исторически присущему стране и заложенному в проект новой российской конституции принципу Земель, где вое будут иметь одинаковые права я условия для развития.