Вопросы оценки прокурором доказательств с точки зрения их допустимости продолжают оставаться в числе актуальных. В практике прокурорского надзора в досудебном производстве и в судебной практике нередки случаи признания доказательств недопустимыми. Это заставляет прокуроров особенно тщательно подходить к анализу доказательств, содержащихся в уголовных делах, независимо от поводов и оснований для их изучения.
Настоящая статья содержит ответы на некоторые вопросы слушателей факультета профессиональной переподготовки и повышения квалификации Академии Генеральной прокуратуры РФ об отдельных аспектах оценки прокурором доказательств в досудебном производстве. Рассматриваемый участок прокурорского надзора продолжает оставаться злободневным, поскольку нарушения уголовно-процессуального закона, допущенные при собирании и проверке доказательств, исключают возможность признания обоснованными промежуточных и итоговых процессуальных решений следователей, осложняют поддержание государственного обвинения по уголовному делу в суде.
Следует отметить, что в последние годы суды стали более взвешенно подходить к оценке обвинительных доказательств, отказывая в удовлетворении ходатайств защитников о признании их недопустимыми. Это относится к доказательствам, при получении и оформлении которых допущены незначительные отступления от требований уголовно-процессуального закона, не повлёкшие нарушения прав участников процесса и не повлиявшие на достоверность доказательств, в частности технические недостатки протоколов соответствующих следственных действий. Тем не менее прокурорский надзор продолжает играть важную роль в обеспечении допустимости доказательств наряду с процессуальным контролем руководителей следственных органов на этом участке.
Слушатели Академии Генеральной прокуратуры РФ задают вопросы о том, должны ли признаваться недопустимыми доказательствами сведения, не отвечающие критериям относимости, т.е. не подтверждающие и не опровергающие, как того требует ч. 1 ст. 74 УПК, наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела.
Полагаем, что если следственные действия, в результате которых получены такие сведения, выполнены с процессуальной точки зрения безупречно, то оснований для их признания недопустимыми доказательствами нет. Безусловно, они не могут использоваться для обоснования каких-либо выводов и принятия процессуальных решений. На них недопустимо ссылаться в обвинительном заключении, обвинительном акте, обвинительном постановлении.
Вместе с тем нельзя не учитывать, что иной раз следователь не вправе не подшивать в уголовное дело, например, протоколы допросов лиц, от которых не получено имеющих значение для расследования сведений. Несмотря на отсутствие таковых, эти протоколы отражают объём и содержание проведённой следователем работы, порой носящей исключительно поисковый характер (в частности, допросы жителей микрорайона, где произошло расследуемое преступление, с целью установления свидетелей-очевидцев). Это относится и к случаям, когда проверка на месте показаний подозреваемого, обвиняемого вопреки требованиям чч. 1 и 2 ст. 194 УПК, не позволила установить новые обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела. Так происходит в ситуациях, когда лицо, чьи показания подвергнуты проверке на месте, не сумело воспроизвести на нём обстановку и обстоятельства события, не указало на предметы, документы, следы, имеющие значение для уголовного дела, не смогло продемонстрировать определённые действия, характер которых свидетельствовал бы о его преступной осведомлённости. В подобных случаях у прокурора есть достаточные основания считать, что следственное действие свелось к механическому воспроизведению проверяемым лицом ранее данных им показаний, достоверность которых не получила подтверждения. Поэтому он должен весьма взвешенно подойти к решению вопроса о возможности использования сведений о фактически безрезультатной проверке показаний на месте при поддержании государственного обвинения по уголовному делу в суде (разумеется, при условии, что совокупность других доказательств позволяет направить его в суд).
Парадоксально, но факт, что отсутствие названных материалов в деле может обусловить направление указания руководителя следственного органа следователю или указания прокурора дознавателю о выполнении соответствующей работы. Поэтому очевидна необходимость весьма взвешенного подхода к оценке таких материалов.
Наряду с этим привлекают внимание сообщения прокурорских работников о своеобразном подходе отдельных следователей к проведению некоторых следственных действий. Высказывается обоснованное сомнение в возможности признания допустимым доказательством, например, протокола первого допроса подозреваемого, проведённого непосредственно на месте события, в ходе которого он указывает объекты, о которых даёт показания, и сообщает об имеющих отношение к делу обстоятельствах. Возникает вопрос: что препятствует следователю, дознавателю вначале произвести допрос по месту производства предварительного расследования, а затем осуществить проверку показаний на месте, как этого требует закон? Во-первых, подобная "оптимизация" процесса расследования явно противоречит закону. Во-вторых, даже участие защитника в процедуре, представляющей собой своего рода гибрид допроса и проверки показаний на месте, вряд ли даст основание считать полученные при этом сведения допустимым доказательством. В-третьих, отсутствие защитника при его проведении (даже при отказе подозреваемого от услуг защитника) однозначно влечёт его недопустимость. Это же относится и к фактам проведения очной ставки без предварительного допроса её участников, в показаниях которых обнаруживаются существенные противоречия (иной раз это мотивируется тем, что ранее от её участников были получены разные по содержанию объяснения). Думается, что подобный "креативный" подход к расследованию не способствует достижению его целей. Поэтому вынесение прокурором постановления о признании рассматриваемых "доказательств" недопустимыми - закономерный итог их оценки.
Слушателей интересует также вопрос о форме реагирования прокурора на технические недостатки, допущенные при составлении протоколов следственных действий, которые с формальной точки зрения не соответствуют требованиям уголовно-процессуального закона. Так происходит часто, например, при оформлении протоколов допросов группы свидетелей с помощью компьютера, когда в них в связи с "ремесленническим" подходом следователя, дознавателя к выполнению профессиональной задачи указано одно и то же время производства допроса. Согласно п. 1 ч. 3 ст. 166 УПК в протоколе следственного действия с точностью до минуты указывается время его начала и окончания. Наличие в деле двух и более протоколов допросов, проведённых согласно записям в них в одно и то же время, даёт основание прокурору (а если он не обратит на это внимание, то и защитнику, судье) считать протоколы допросов фальсифицированными.
Естественная форма реагирования прокурора в этой ситуации - направление в следственный орган, в орган дознания требования об устранении нарушения федерального законодательства.
Часто сообщается о проблемах ознакомления прокуроров с приложениями к протоколам следственных действий, поступающими в упакованном и опечатанном следователями виде и, по мнению отдельных работников, не подлежащими вскрытию во избежание нарушения целостности упаковки и печатей.
Следует в первую очередь подчеркнуть, что анализ прокурором содержания приложения к протоколам следственных действий (аудио- или видеозаписей, в том числе размещённых на электромагнитных носителях) является важным средством оценки законности их производства, соблюдения прав их участников. Поэтому при наличии в деле таких материалов прокурор обязан с ними ознакомиться, поскольку нередки случаи, когда в результате просмотра названных приложений в суде обнаруживались существенные расхождения описания обстановки на месте происшествия, хода и результатов проверки показаний на месте или предъявления для опознания в протоколах этих следственных действий с тем, что было зафиксировано на приложениях к ним, также выявлялись существенные нарушения прав участников следственных действий, что влекло признание доказательств недопустимыми.
Эти приложения являются материалами уголовного дела, имеющими важное процессуальное значение, поскольку на них зафиксированы факт, ход и результаты производства следственных действий, сопровождавшихся применением технических средств. Следовательно, во всех случаях они подлежат изучению и анализу прокурором. В прокурорской надзорной практике есть факты установления нарушений уголовно-процессуального закона в результате выполнения этого требования. Прокурор вправе и обязан требовать от следователя, дознавателя, представившего уголовное дело с такими приложениями, обеспечить демонстрацию их содержания, чтобы лично убедиться в том, что то или иное следственное действие проведено в строгом соответствии с законом, а при его проведении не нарушены права участников. Упаковка и опечатывание приложений в подобных случаях должны производиться следователем после того, как с их содержанием ознакомится прокурор.
Ранее нами было отмечено, что в ст. 88 УПК нет нормы, устанавливающей структуру, реквизиты и содержание постановления о признании доказательства недопустимым*(1). Представляется, что с учётом содержащихся в ч. 4 ст. 7 УПК требований о законности, обоснованности и мотивированности процессуальных решений это постановление в его описательно-мотивировочной части должно включать в себя:
1) описание установленного прокурором нарушения уголовно-процессуального закона, выявленного при изучении протокола следственного действия, постановления о назначении судебной экспертизы, поручения о получении образцов для сравнительного исследования и др.;
2) перечисление норм УПК, нарушенных при производстве следственного или иного процессуального действия либо их совокупности;
3) характеристику установленного нарушения как основания для вывода прокурора о невозможности дальнейшего использования полученных сведений в доказывании.
Профессор В. Балакшин высказал мнение о том, что на стадии предварительного расследования процессуальной формой признания доказательств недопустимыми и исключения их из процесса доказывания является невключение признанного недопустимым доказательства в обвинительное заключение, обвинительный акт или обвинительное постановление. При этом не требуется, чтобы прокурор, следователь, дознаватель принимали об этом процессуальное решение либо совершали какое-либо процессуальное действие, поскольку "указанные должностные лица должны строить своё обвинение на допустимых доказательствах. И если законодатель предусмотрел, хотя и недостаточно чётко, форму и порядок признания доказательств недопустимыми и исключения их из процесса доказывания, то только потому и для того, чтобы исключить возможность исследования и использования этих доказательств на последующих этапах и стадиях"*(2).
Разделяя целиком и полностью последний вывод известного учёного, однако не можем согласиться с тем, что прокурор (будем говорить о нём) не должен совершать каких-либо процессуальных действий при обнаружении недопустимого доказательства или их совокупности. В частности, если таковые выявлены при изучении уголовного дела, поступившего не только с обвинительным заключением, обвинительным актом, обвинительным постановлением, но и на предыдущих этапах досудебного производства, прокурор не только вправе, но и должен отреагировать на этот факт, причём его решение должно быть материализованным. В соответствии с п. 1.15 приказа Генерального прокурора РФ от 2 июня 2011 г. N 162 "Об организации прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия" в подобных ситуациях прокуроры обязаны выносить мотивированное постановление о признании недопустимыми доказательств, полученных с нарушением норм уголовно-процессуального законодательства, и об исключении их из обвинительного заключения. Эти постановления приобщаются к материалам уголовного дела, поскольку участники последующей стадии уголовного процесса должны знать, по какой причине в судебном заседании прокурор - государственный обвинитель не оперирует тем или иным доказательством.
При таких обстоятельствах представляется сложным рассуждать о возможности принятия прокурором только мысленного решения о невключении недопустимого доказательства в перечень предполагаемых к использованию в судебном процессе.
Немаловажен также вопрос о направлении постановления прокурора о признании доказательства недопустимым. Нет сомнения в том, что его первый экземпляр прокурор помещает в надзорное производство по изученному делу, а второй экземпляр с сопроводительным письмом направляет руководителю следственного органа, начальнику подразделения дознания, начальнику органа дознания во избежание использования подчинёнными им следователями, дознавателями признанного недопустимым доказательства для обоснования процессуальных решений, оперирования в обвинительном заключении, обвинительном акте, обвинительном постановлении.
В дальнейшем необходимо выяснять, не использовал ли следователь доказательство, признанное прокурором недопустимым, для обоснования процессуальных решений, нет ли ссылки на него в названных процессуальных документах. Это имеет значение в тех случаях, когда поддержание государственного обвинения по делу, досудебное производство по которому сопровождалось признанием отдельных доказательств недопустимыми, осуществляет не прокурор, непосредственно осуществлявший надзор на этой стадии процесса, а другой прокурорский работник. Обнаружение в надзорном производстве соответствующего постановления позволит ему своевременно проверить указанное выше обстоятельство, не допустить представления суду процессуально ущербного доказательства, незамедлительно принести возражение на ходатайство защитника об исследовании допустимости спорного доказательства в связи с уже состоявшимся по нему решением прокурора.
Дискуссионным представляется вопрос о том, должен ли один экземпляр рассматриваемого постановления помещаться в уголовное дело. По нашему мнению, в связи с недопустимостью изъятия из уголовного дела помещённых в него процессуальных и иных документов (тем более перечисленных в описи материалов дела, представленного прокурору), в том числе протоколов следственных действий, содержащих сведения, признанные недопустимыми доказательствами, постановление об этом должно находиться в уголовном деле. Основания для такого вывода следующие.
Во-первых, наличие постановления в деле служит подтверждением отсутствия предвзятости следователя, дознавателя, руководителя следственного органа, начальника подразделения дознания, начальника органа дознания в формировании доказательственной базы по уголовному делу.
Во-вторых, это исключает вероятность оставления без внимания недопустимого доказательства прокурором, утверждающим обвинительное заключение, обвинительный акт, обвинительное постановление, а также прокурором - государственным обвинителем, который в силу различных причин может недостаточно критично отнестись к анализу и оценке доказательств при подготовке к участию в судебном заседании.
В-третьих, это лишает защитника возможности заявления на предварительном слушании или в судебном следствии ходатайства о признании недопустимым доказательства, относительно которого уже приняты меры прокурорского реагирования. Отсутствие в деле рассматриваемого постановления предоставляет защитнику соответствующие формальные возможности. Это может повлечь необходимость исследования указанного вопроса судом и сторонами, что при сложившихся обстоятельствах нецелесообразно. Несмотря на то, что процедура проверки допустимости доказательства проводится в отсутствие присяжных заседателей, сам факт заявления подобного ходатайства защитником, несмотря на состоявшееся ранее реагирование прокурора на недопустимое доказательство, может произвести на участников процесса неблагоприятное впечатление, обусловить скептическое их отношение к другим доказательствам обвинения, несмотря на безупречность их содержания и процедуры получения. Эта важная психологическая составляющая состязательного процесса, по нашему мнению, также предполагает нахождение в уголовном деле рассматриваемого постановления.
Изложенное ещё раз свидетельствует о том, что обеспечение допустимости доказательств предоставленными прокурору надзорными средствами остаётся неотъемлемым компонентом его надзорной деятельности в досудебном производстве.
В. Исаенко,
профессор кафедры Академии
Генеральной прокуратуры РФ,
доктор юридических наук
"Законность", N 11, ноябрь 2014 г.
─────────────────────────────────────────────────────────────────────────
*(1) См.: Исаенко В. Акты прокурорского надзора за исполнением законов при производстве следственных действий. - Законность, 2012, N 12, с. 4.
*(2) Балакшин В. Соотношение допустимости доказательств с их относимостью и достоверностью. - Законность, 2014, N 3, с. 8-14.