Казанова от побережья до побережья Джесси Ли замечен со своим последним завоеванием.
Джесси Ли бросает голливудских звездочек ради официантки.
Женщина, отвергнутая Джесси Ли, высказывается о его последней девушке. Джесси Ли и его #сексвтрущобах.
Под каждым заголовком есть фотография, где мы с Джесси целуемся в закусочной.
— Секс в трущобах? Могли бы придумать что-нибудь получше. Я надеялась на один из этих хэштегов знаменитостей, понимаешь? Например, Джэсани или Бетесс. — Я возвращаю телефон Эш. — Какой звучит лучше?
Она ошеломленно моргает.
— Значит, ты не против всего этого?
— Мне все равно, что они думают. Это не имеет значения.
— Тебе все равно, да? А как же твои родители? Как думаешь, что они почувствуют, проснувшись и увидев все это в своей ленте новостей?
Я сглатываю горький привкус во рту.
— Мои родители все еще смотрят новости по телевизору, а папа считает, что соцсети от дьявола, так что я уверена, что все в порядке. — Пью кофе и пытаюсь убедить свое бешено колотящееся сердце, что, даже если мои родители узнают, они не поверят чему-то только потому, что прочитают об этом; они поверят мне. — И в любом случае, рано или поздно они все узнают.
Ее голубые глаза вспыхивают замешательством.
— С чего бы это? Очень скоро он вернется в Лос-Анджелес и продолжит жить своей жизнью, а ты навсегда будешь известна как #сексвтрущобах Джесси Ли.
— Все не так. — Я заглядываю в коридор, чтобы убедиться, что он все еще в моей спальне за закрытыми дверями. — Он любит меня.
Эшли, нахмурившись моргает.
— Прости. Что?
— Вчера Джесси сказал, что любит меня. И, Эш, кажется, я тоже его люблю. Она хмурит брови ещё сильнее.
— Это не какая-то случайная интрижка. Мы... — Кто мы друг другу? — Послушай, не знаю, кто мы, но знаю, что мы больше, чем просто секс.
— Бетани, — печально шепчет она, качая головой.
— Все в порядке, клянусь. Я знаю, что делаю.
— Послушай, я не отрицаю, что он что-то чувствует к тебе, но он не принадлежит самому себе.
— Конечно, он…
— Он не может бросить свою карьеру. Это буквально то, кто он есть.
— Я никогда не ожидала, что он так поступит. Что бы ни случилось, мы разберемся. Эшли садится на барный стул, ее плечи поникли.
— Он не сможет дать тебе то, что ты хочешь.
— Откуда ты знаешь, чего я хочу?
Дверь моей спальни открывается, и появляется Джесси, полностью одетый. Он направляется ко мне с уверенностью и развязностью мультиплатинового исполнителя — вероятно, потому что он один из них. Я улыбаюсь собственной шутке, когда он обходит барную стойку, прижимается ко мне сзади, и обхватив руками за талию, целует в шею.
Я украдкой бросаю взгляд на Эшли, которая смотрит так, словно то, что она видит, причиняет ей физическую боль.
— Кофе? — Я поднимаю свою чашку, и Джесси берет ее, нежно целуя меня, прежде чем сделать глоток. — И что сказал Дэйв?
Он пожимает плечами.
— У него все под контролем.
Я самодовольно смотрю на Эшли и борюсь с желанием высунуть язык. Джесси допивает остатки кофе и целует меня в подбородок.
— Мне нужно идти. Увидимся вечером?
— Конечно.
Джесси смотрит на Эшли.
— Какая муха тебя укусила? Что не так?
— О, целый список... — Она театрально вздыхает. — У тебя нет времени на то, чтобы я подробно тебе все описала.
Джесси хихикает.
— Прекрасно.
Он достает телефон и быстро набирает текст. Мне очень любопытно кому парень пишет, но не думаю, что мы дошли до этой части наших отношений.
Но мы же сказали, что любим друг друга.
Ладно, может быть, мы движемся немного наоборот, но это не делает наши отношения неправильными.
— Мне надо бежать. — Он целует меня по-настоящему. Его язык на вкус как зубная паста и кофе, и мысль о том, что он использовал мою зубную щетку, безумно заводит меня. Я притягиваю его ближе, и Джесси прерывает поцелуй с понимающей улыбкой. — Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю.
Он разворачивается и выходит за дверь, а я всю дорогу смотрю на его задницу.
— Вот видишь! — говорю я своей соседке по комнате, выглядящей так, будто страдает запором. — Он любит меня.
— Ага. — Эшли встает, все еще не выглядя ни капельки счастливой. — Я слышала.
— Все будет хорошо.
— Надеюсь, ради твоего же блага.
ДЖЕССИ
День шестьдесят первый. Осталось меньше месяца.
За последние двадцать четыре часа я столько раз проводил руками по волосам, что у меня онемела голова.
После того, как пресса узнала о моем пребывании в Сюрпрайзе, и всплыли все фотографии, на которых я целую Бетани, Дэйв сказал, что нам нужно «ковать железо, пока горячо». В Голливуде любая реклама — это хорошая реклама. Это не значит, что мне нравится то, что они говорят обо мне — и мне чертовски не нравится то, что они говорят о Бетани — но возрождение моего имени означает, что публика еще не забыла меня. Если Дэйв сможет доставить мои новые песни лейблу звукозаписи, это может заставить их рассмотреть вопрос о том, чтобы снова подписать меня.
Вчера я уехал от Бетани с заданием записать на телефон песни, над которыми работал, и отправить их Дэйву к восьми часам, как раз к обеду с представителем «Аренфилд Рекордз». Я записал пять песен, в том числе «Из пепла». Мне потребовался целый день, чтобы привести их в порядок. Они будут звучать намного лучше с бэк-вокалом, полной группой и после микширования и мастеринга, но я чертовски горжусь тем, что послал ему. Как бы сильно я не хотел пойти потусоваться с Бетани вчера вечером, но к тому времени, когда я записал песни, у меня появилась идея новой композиции, над которой хотел работать, пока она была свежей. Совершенно забыл позвонить ей до десяти часов, а
к тому времени было уже поздно, и я нуждался во сне.
Бетани отнеслась к этому спокойно. Я заверил ее, что утром заеду за ней и отвезу в церковь. Я бы предпочел продолжать работать, но не хочу снова подвести ее.
Сейчас девять часов утра воскресенья, и я жду, когда Дэйв сообщит мне, что моя карьера в дерьме или мои песни дали мне еще один шанс.
— Джэс, ты здесь?
Я удостоверяюсь, что громкость на моем телефоне полностью поднята, и провожу рукой по волосам.
— Да, я здесь.
— Ты сидишь?
Полулежу на полу в комнате Бена, прислонившись спиной к кровати, сердце колотится где-то в горле.
— Да говори уже.
— Я слушал твои песни с Марком.
— Марком Аренфилдом?
— Нет, блин, с Марки Марк и его Фанки-Банч (прим. Marky Mark and the Funky Bunch
— популярная в начале 1990-х годов американская хип-хоп-группа, возглавляемая Марком Уолбергом (под сценическим именем Marky Mark). Ну, конечно, с Марком Аренфилдом. Я не хотел говорить тебе, что именно с ним назначена встреча. Подумал, что ты все время будешь думать об этом.
Наверное, он прав.
— И что? Что он сказал?
— Джэс…
— Черт возьми, выкладывай уже!
— Он в восторге, старик!
— Что? — шепчу я.
— Ты вернулся!
Я позволяю телефону выскользнуть из моей руки и упасть на пол, когда закрываю глаза руками.
— Я сделал это. Я, бл*дь, сделал это. Не могу поверить, что ему понравилось.
Десять лет в этом бизнесе, и я никогда не был так близок к тому, чтобы потерять все, ради чего работал. Даю себе клятву прямо здесь и сейчас, что никогда больше не допущу, чтобы все стало настолько плохо.
Голос Дэйва звучит быстро и пискляво, доносясь из телефона у моих ног, и я изо всех сил пытаюсь вернуть его к уху.
— Прости, что ты сказал?
— Я сказал, что не думал, что ты сможешь это сделать. Не хочу показаться придурком, но прошло уже много времени с тех пор, как ты демонстрировал такое качество. Марк потерял голову, когда слушал «Из пепла». Он хочет, чтобы ты как можно скорее вернулся домой и записался.
— Но у меня еще двадцать девять дней.
— Нам потребуется некоторое время, чтобы подготовить группу. Я собираюсь привезти тебя на один день, чтобы встретиться с ними, мы обсудим это позже, но Марк не хочет сидеть на них. Он сказал, что «Из пепла» — лучшая песня, которую ты когда-либо писал. У тебя есть еще что-нибудь, кроме тех пяти, что ты мне прислал?
— Есть еще одна, которую я довожу до ума, и еще две, для которых написал тексты, но нет музыки. Было бы здорово поработать над ними вместе с группой.
— Это прекрасно. Мы запишем новый альбом и вернем тебя на вершину.
— Да, черт возьми, когда мы начнем?
— Мы будем стремиться к двум неделям, плюс-минус, в зависимости от группы.
— Давай я позвоню Натану. Сыграю ему песни. Думаю, что смогу его вернуть…
— Извини, Джэс, но Натан ясно дал понять, что все кончено. У меня есть кое-кто, кто мог бы занять место Нейта. Между нами? У него есть потенциал, чтобы стать лучше, чем Нейт.
— Да ну нахрен.
— Подожди, пока не услышишь его, парень. Ты в штаны наложишь.
— Кто он такой?
— Он из Лас-Вегаса. Зовут Райдер Кайл. Его нынешняя группа распалась, потому что вокалист ушел в соло.
— Никогда о нем не слышал, — бормочу я.
— Что ж, услышишь и будешь в восторге, и не говори, что я не предупреждал. — На заднем плане звучит голос ассистента Дэйва. — Ладно, мне пора бежать. Я буду на связи.
Отлично. Наконец-то выберусь отсюда. Почему, черт возьми, я не сильно рад этому?
 |
Я стучу в дверь Бетани сильнее, чем нужно, чувствуя, что вот-вот взорвусь. С тех пор как мы с Дэйвом поговорили по телефону, я никак не мог собраться с мыслями. Принял душ, оделся и нарушил несколько скоростных ограничений по пути к квартире Бетани. Теперь, когда я здесь, она недостаточно быстро открывает дверь.
Я стучу снова.
— Бетани, поторопись!
— Иду!
Подпрыгиваю на цыпочках, когда она наконец открывает дверь.
— Боже мой, все в порядке? — Она прижимает к груди полотенце, с волос капает вода, вода стекает по коже.
Я вхожу в ее личное пространство и обнимаю за талию. Прижимаюсь губами к ее губам, и она стонет, приоткрывая губы. Провожу языком по ее губам, затем отстраняюсь, чтобы прикусить пухлую губу.
— Где Эшли?
— Не знаю. А что?
Я хватаю ее за задницу и приподнимаю. Ее ноги обвивают мою талию, а свободная рука обнимает меня за шею. Продолжая целоваться, я несу ее в спальню, осторожно обходя острые углы и стены. Закрываю дверь и укладываю ее на кровать. Ее полотенце распахивается на талии, открывая то, что я уже предположил — она полностью обнажена под ним. Поставив колено на кровать, я открываю верх ее полотенца, чтобы полюбоваться ее упругими грудями с розовыми сосками. Провожу рукой от ее ключицы вниз между грудей и делаю медленные круги вокруг каждой из них кончиком пальца.
— У меня от тебя дух захватывает. — Провожу большим пальцем по ее сморщенному соску, и ее спина выгибается над кроватью.
— Ты рано, — говорит она хриплым шепотом.
Продолжаю дразнить ее едва заметными и грубыми прикосновениями к ее чувствительной коже. Провожу пальцами по ее грудной клетке к пупку и, наконец, опускаю их между ее ног.
— У меня хорошие новости, но, когда ты открыла дверь, одетая вот так, я решил, что мои новости могут подождать.
— Какие новости? — Бетани наклоняет бедра, вбирая мои пальцы глубже, пока ее дыхание не прерывается.
— Я же сказал, что это может подождать. — Опускаюсь на колени у кровати, хватаю ее за бедра и подношу киску к своему лицу.
Я посасываю, облизываю и кусаю ее жаждущую плоть. У нее такой безупречный, чистый, изысканный вкус, которого такой человек, как я, не заслуживает. Но я мудак и все равно беру его. Никогда не был из тех, кто тратит часы на прелюдию, но с Бетани я мог проводить дни. Хочу поставить палатку и разбить лагерь между ее ног.
Я облизываю и стону.
— Ты такая чертовски вкусная.
Девушка хватает меня за волосы, притягивает ближе к себе и раскачивается у моего рта. Член больно упирается в молнию. Никогда бы не подумал, что у такой женщины, как Бетани, есть такой драйв и уверенность, чтобы брать все что нужно для собственного удовольствия. Святая на улицах и богиня секса на простынях.
Ее ногти царапают мой скальп, и это единственное предупреждение, которое мне нужно. Я ввожу в нее два пальца и сосу, пока она не достигает оргазма. Бедра обхватывают мою голову, погружая меня глубже на несколько секунд, прежде чем ее тело превращается в желе. Девичьи ноги безвольно раздвигаются, и я отстраняюсь ровно настолько, чтобы смотреть на нее, продолжая медленно двигать пальцами внутри.
— Если работа няни не сработает, ты можешь подумать о порно.
Ее голова отрывается от кровати, и, несмотря на туман посторгазмического блаженства, ее глаза широко раскрыты.
— Заткнись.
— Я не шучу, детка. Ты чертовски сексуальна, когда кончаешь. — Вытаскиваю пальцы из ее тугой киски и засовываю их в рот. Так вкусно.
Она краснеет, и, черт возьми, это делает меня ещё тверже. Я встаю и расстегиваю пуговицу на джинсах.
— А теперь дай мне свой рот, я хочу кое-что туда положить. Бетани приподнимается на локтях и сердито смотрит на меня.
— Это должно было быть сексуально?
Я вытаскиваю свой стояк, крепко сжимая его и медленно поглаживая. Когда смотрю на ее обнаженное тело, на раскрасневшуюся кожу и раскрытые бедра, я слишком быстро подхожу к краю. Прикусываю нижнюю губу и сдерживаю свое освобождение, но то, как она наблюдает за движением моей руки, слишком сильно заводит меня, поэтому я останавливаюсь.
— Ты забываешь, как хорошо я знаю твое тело. Тебе нравится, когда я говорю непристойности.
— Не надо, — говорит она, приподнимаясь, приближаясь к краю кровати и шлепает меня по руке, убирая ее от члена. Эти большие темные глаза становятся озорными, когда девушка смотрит на меня, с губами в нескольких дюймах от головки моего члена. — Возможно, немножко.
Ее идеальный розовый язычок облизывает кончик.
— Ох, бл*.
Ее улыбка становится шире, и Бетани делает это снова.
— Перестань меня дразнить.
Бетани хихикает, и, хотя ее рот не прикасается ко мне, клянусь, я чувствую вибрацию в своих яйцах.
Готовый взорваться, я запускаю руки в ее мокрые волосы и крепко сжимаю.
— Открой рот.
— Скажи «пожалуйста».
Попрошайничать? Да, я могу умолять. Ради нее, бл*дь, буду умолять.
— Пожалуйста, детка. Я хочу в твой рот.
Она приоткрывает губы, и я двигаюсь вперед, погружая свой член между ее горячими, влажными губами одним долгим, медленным толчком.
— О да, именно так.
Бетани прижимает свой плоский язык к чувствительной нижней стороне, когда я скольжу туда и обратно в сводящем с ума темпе, вытягивая каждое ощущение, когда она сосет сильнее.
— У тебя это так хорошо получается.
Не хочу знать, как она научилась так хорошо сосать член. Я просто благодарен, что она сосет мой. Позвоночник покалывает в основании спины, когда мое освобождение скручивается между ног. Я набираю темп, и черт, она сосет ещё сильнее.
Стону и толкаюсь глубже, чувствуя, как ее горло раскрывается с каждым толчком.
— Да. Вот так. Прими его.
Она должно быть отвечает мне, потому что ее горло вибрирует вокруг меня.
— Я сейчас кончу.
Ослабляю хватку в ее волосах, давая ей возможность отстраниться, но она крепко сжимает мой член маленьким кулачком и удерживает меня на месте.
— Ты уверена? — спрашиваю я, задыхаясь, пытаясь сосредоточиться и удержаться на ногах.
Она кивает.
Эта девушка совершенна.
От этой мысли мои колени подгибаются, и оргазм накрывает меня с головой. Мышцы дрожат, и я стону, когда каждый всплеск грозит сбить меня с ног. В моих глазах вспыхивают звезды, и я благодарен Бетани за то, что она держит меня, потому что это единственное, что удерживает меня на земле.
Холодный воздух ударяет в мой член, я моргаю, чтобы увидеть, как она крабом пятится назад и слезает с кровати. Она бежит в ванную и плюет в раковину.
Не в силах оставаться в вертикальном положении, я падаю на кровать и пытаюсь вспомнить свое имя. Няня только что взорвала мой мозг.
Я слышу, как она чистит зубы, снова сплевывает, потом кран закрывается. Мягкое шлепанье ее ног по полу, затем кровать прогибается, прежде чем она подползает ко мне. Обнимаю ее все еще обмякшей рукой и улыбаюсь, когда чувствую, что она все еще голая.
— С тобой все в порядке? — спрашиваю я.
Бетани слегка отодвигается и кладет руку мне на живот.
— Да. Прости за это.
Я смотрю на нее сверху вниз, и она утыкается головой мне в ребра.
— Какого хрена ты извиняешься?
— Уверена, ты привык к тому, что девушки глотают. Просто... у меня рвотный рефлекс, и я не хотела блевать на тебя.
Провожу рукой по ее волосам.
— Во-первых, каждый минет, который у меня был в прошлом, только что потерял значимость. Во-вторых, меня не волнует, если ты выплевываешь. В-третьих, как, черт возьми, ты научилась так сосать член?
Она смеется.
— Ты действительно хочешь знать?
— Не совсем, но вроде как да.
— Обучающие ролики на YouTube.
— Серьезно?
Бетани пожимает плечами.
— Ага. Это странно?
— Нет. Нисколько. Это было чертовски потрясающе. Но я задаюсь вопросом… Она кладет подбородок мне на ребра и смотрит на меня.
— Каким?
Я провожу большим пальцем по ее распухшим губам, наслаждаясь тем, что сделал их такими.
— Почему этот ублюдок Уайт порвал с тобой? Ее лицо бледнеет, и она не смотрит мне в глаза.
— Эй.
Девушка качает головой и сползает с кровати. Думаю, что официально испортил момент, спросив об этом придурке, поэтому засовываю свой член обратно в штаны, пока она хватает одежду. Я хочу сказать ей, что Бетани не обязана говорить мне, что это не мое дело, но хочу знать. Какой мужчина откажется от женщины, которая не только симпатична и забавна, но и может сосать член, как будто это олимпийский вид спорта?
Она садится рядом со мной на кровать и смотрит на свои ноги.
— Послушай, есть кое-что, что ты должен знать. В кармане вибрирует телефон.
— Придержи эту мысль. — Я вытаскиваю устройство. — Это Бен.
БЕТАНИ
Интересно, это божественное вмешательство то, что звонит Бен, когда я собираюсь рассказать Джесси самую унизительную историю в моей жизни?
Я размышляла, стоит ли мне рассказать ему все подробности моего разрыва с Уайтом или оставить прошлое там, где оно должно быть. Я обдумывала оба решения и каждый раз оказывалась в тупике. Единственный аргумент, к которому постоянно возвращаюсь, это то, что я люблю Джесси, а он любит меня, и разве два человека, которые любят друг друга, не должны делиться всеми своими грязными секретами?
Я не знаю ответа на этот вопрос.
— Черт, ладно, — говорит Джесси. — Да, думаю, что держаться подальше — это разумно. — Его взгляд встречается с моим, и легкая улыбка трогает его губы. — Я дам ей знать. Увидимся.
Он нажимает кнопку отбоя на телефоне.
— Что он сказал?
— Церковь атакуют папарацци. Они спрашивают обо мне и о тебе, так что Бен считает, что нам лучше держаться подальше.
В животе у меня поселяется тяжелое чувство тошноты.
— Ты хочешь сказать, что мне нельзя ходить в церковь?
Джесси откидывается на мои подушки, сложив свои разноцветные руки за головой.
— Поверь мне, когда я говорю, что эти придурки никогда не насытятся. Они будут преследовать тебя повсюду, пока ты не заплачешь.
— Ха! Плакать? Не думаю.
— Я не шучу. Они заставили плакать Ронду Роузи. Я видел это собственными глазами.
Моя улыбка исчезает.
— Вау. Это удивительно и очень печально. Он кивает.
— В любом случае, я думаю, что Бен просто хочет защитить тебя, и я поддерживаю это. Никакой церкви, пока все это дерьмо не уляжется.
— Как ты думаешь, сколько времени это займет? — Я люблю свою церковь. Выходной — это одно, но никакой церкви на неопределенный срок? Я не могу с этим справиться.
Его глаза сияют, и в них появляется золотой блеск.
— Пожалуй, пришло время поделиться своими хорошими новостями. Дэйв дал послушать мои песни Марку Аренфилду.
— Кто это?
— Не бери в голову, — отмахивается он от меня. — Хорошая новость в том, что ему понравилось, и я возвращаюсь в Лос-Анджелес, чтобы записать их.
Его возбуждение заразительно, поэтому я улыбаюсь, несмотря на ужасную боль в
груди.
— Это потрясающе! — Бросаюсь на него, обвиваю руками его шею и зарываюсь
лицом в его горло. — Я так рада за тебя.
Парень обнимает меня за талию и целует в голову.
— Я должен поблагодарить тебя за это. — Отстраняюсь, и он, должно быть, видит замешательство в моих глазах. — Они в восторге от «Из пепла», песни, на которую ты меня вдохновила.
Костер из стула. Это проклятое тонущее чувство возвращается. Я отодвигаюсь от него, чувствуя себя незащищенной и робкой.
— Это все ты. Я просто вбила эту идею тебе в голову.
Джесси смотрит на меня слишком долго, заставляя меня чувствовать себя неловко.
— Почему бы тебе не поехать со мной в Лос-Анджелес?
— Что? Когда?
— На следующей неделе.
— О нет, я не могу…
— Почему нет? Дэйв сказал, что это только на один день.
— У меня работа, и я... — Не могу придумать другой причины, чтобы не делать
этого.
— Один день. — Джесси наклоняет голову с кривой ухмылкой, высвобождая всю
силу своего обаяния. — Просто скажи «да».
— Думаю, один день не повредит... Ай!
Джесси опрокидывает меня на спину и втискивается между моих ног. Его губы прижимаются к моим, и он целует меня, пока я не задыхаюсь.
— Мне с тобой так хорошо. — Он снова целует меня, погружая свой язык в мой рот, а затем отстраняется слишком рано, заставляя меня преследовать его. — Я люблю тебя, Бетани.
— Я люблю тебя. А теперь не переставай целовать меня.
Джесси ухмыляется и продолжает с того места, где остановился. Не успеваю я опомниться, как наши рубашки уже сняты, а руки жадно вцепляются друг в друга.
Эшли открывает дверь моей спальни.
— Вы, ребята, готовы идти?
— У тебя что, нет замка? — говорит Джесси, улыбаясь мне.
— Есть. Наверное, стоит начать им пользоваться.
— Бесполезно. — Эш дергает ручку. — Это стандартный нажимной замок. Я могу открыть его за несколько секунд, и никто из вас не узнает.
Джесси остается на мне, но поворачивается к моей соседке по комнате.
— Сегодня никакой церкви. Звонил Бен. Там медиа-цирк. Эш оживляется.
— О, неужели? Тогда хорошо, что я надела свое лучшее платье.
Ее лучшее платье — черное с белым воротничком и манжетами. Я называю это ее платьем Уэнздей Аддамс (прим. Персонаж известной серии комиксов «Семейка Аддамс»), но оно на добрых пять дюймов короче, чем должно быть.
Эшли откидывает назад прядь длинных платиновых волос и отводит назад и вверх одну ногу в туфле на шпильке.
— Я прослежу, чтобы папарацци держались подальше от твоего брата.
— Сделай это, — говорит Джесси, когда Эш выходит, закрывая дверь. Он смотрит на меня сверху вниз. — Она знает, что совершено очевидно, что она хочет трахнуть моего брата, верно?
Провожу руками по его растрепанным волосам.
— Ей все равно.
Его взгляд скользит от моих глаз к губам.
— Полагаю, это означает, что мы здесь одни.
— Думаю, да.
— Отлично, черт возьми.
Глава 18.
ДЖЕССИ
Во вторник утром мне позвонили и сказали, что в среду я улетаю в Лос-Анджелес. Бетани удалось найти кого-то на подмену в «Пирогах и блинах», и Бен согласился отпустить ее на пару дней. Однодневная поездка превратилась в ночёвку, потому что расписание Марка не совпадало с расписанием группы. Одна ночь в собственной постели
— как раз то, что мне нужно, и присутствие Бетани будет огромным бонусом.
Мы подъезжаем к частному терминалу аэропорта Финикс Скай-Харбор, где нас ждет заправленный «Гольфстрим» фирмы «Аренфилд Рекордз».
Бетани прижимает рюкзак к груди и смотрит в окно.
— Мы летим на нем?
Я ставлю машину на стоянку и смотрю на нее.
— Да. Что-то не так?
— Он такой маленький.
Служащий роскошного терминала открывает мне дверь.
— Достаточно большой только для нас двоих. — Я выскакиваю и хватаю свою гитару с заднего сиденья, прежде чем отдать парню ключи.
Бетани выскальзывает с кресла, не сводя глаз с самолета.
— Ты боишься летать?
— Нет, но для меня это новый опыт.
Я хватаю ее за руку и веду к трапу, где позволяю идти впереди меня.
— Тебе понравится, обещаю. А если нет, то полет займет всего час.
Ветер раздувает ее платье, давая мне возможность оценить ее бедра и нижние выпуклости ее задницы. Эта женщина в платье делает с моим телом ужасные вещи. Как только добираюсь до верха лестницы, я протягиваю руку под ткань и щиплю ее за задницу. Она визжит и спотыкается, но я успеваю подхватить ее прежде, чем она врезается в стюарда, одетого в белое поло и коричневые брюки.
— Добро пожаловать на борт, Мистер Ли и Мисс Паркс. Меня зовут Ирвинг, и я буду помогать вам в вашем полете. — Я протягиваю мужчине футляр с гитарой, и он протягивает руку, чтобы взять рюкзак Бетани. — Не хотите ли убрать свои вещи, Мисс Паркс?
Она снимает его с плеча и протягивает ему. Стюарт указывает на салон.
— Располагайтесь поудобнее. Могу я предложить вам что-нибудь выпить перед взлетом?
Я киваю, чтобы Бетани ответила, но она с благоговением смотрит на роскошный салон самолета. Обхватываю ее за талию и заставляю двигаться.
— Спасибо, воды.
— Обычную или с газом?
Бетани все еще находится в немом режиме, и я не знаю, что бы она предпочла.
— Обе.
Я жестом приглашаю ее сесть на одно из огромных кожаных сидений рядом с окном и сажусь прямо напротив нее.
— Это самая шикарная комната, в которой я когда-либо была. — Она вертит головой, изучая пространство.
Белые кожаные сиденья, черные стены и ковер — все кричит о роскоши и рок-н- ролле, вплоть до крошечной люстры.
Достаю телефон и вижу сообщение от Дэйва, в котором говорится, что машина заберет нас в Лос-Анджелесе и доставит прямо в Аренфилд. Возбужденные бабочки танцуют у меня в животе.
— Ваши напитки. — Ирвинг ставит на стол две бутылки воды «Фиджи» и две бутылки «Перье», а также охлажденные стаканы и дольки лайма. — Пилот готов к вылету. Могу я предложить вам что-нибудь еще, прежде чем займу свое место?
Бетани переводит взгляд с воды на Ирвинга.
— Не думаю…
— А что есть из еды? — Я слишком возбужден, чтобы быть голодным, но хочу, чтобы Бетани знала, какие у нее есть варианты.
— У нас есть свежая фруктовая тарелка, а также мясная и сырная, черная икра и ассортимент тропических сорбетов. У нас также есть множество закусок.
— Срань господня, — бормочет она.
— Ты что-нибудь хочешь?
Бетани прижимает ладони к животу.
— Я не голодна, но все равно спасибо.
— Думаю, пока все в порядке.
— Очень хорошо. — Ирвинг слегка кланяется. — Приятного полета. Бетани смотрит ему вслед, а потом резко переводит взгляд на меня.
— Так это и есть твоя жизнь? Я пожимаю плечами.
— Пожалуй.
Она качает головой и смотрит в окно.
— Неудивительно, что тебе так неуютно у брата. Я хватаю воду и делаю глоток прямо из бутылки.
— Это не имеет никакого отношения к отсутствию роскоши, гений.
— Уверена, что так и есть, но это, вероятно, не помогает.
Взревели двигатели, и самолет рванулся вперед. Бетани приклеена к окну, когда внешний мир пролетает мимо, а я приклеен к ее профилю, когда она делает это.
Я так чертовски счастлив, что она здесь со мной. Если бы был один, то испытывал бы искушение выпить. Хотя, скорее всего, Дэйв забрал всю выпивку из самолета. Тихий покой поселяется в моей груди там, где раньше был монстр, и я не чувствую даже намека на тревожное давление, которое обычно ощущаю, направляясь на встречу такого масштаба. Ту, которая определит мое будущее.
Бетани не поворачивается ко мне, пока мы не оказываемся в воздухе.
— Это было потрясающе.
— Рад, что тебе понравилось.
— Над чем мы летим? — Она смотрит в окно. — Фермы! Круто. Ее так легко удивить.
— Я могу показать тебе мир... — пою я строчки одного из мультфильмов Эллиот, и Бетани смеется. — Сияющий, мерцающий, смешанный…
— Смешанный! Ну, и кто теперь песенный мясник? Я тоже улыбаюсь.
— Разве не смешанный?
— Аладдин был бы очень зол на твою версию его вступительной песни.
— Песня для прелюдии (прим. foreplay – вступление, прелюдия)? Мне нравится. — Я чешу челюсть. — Возможно, мне придется написать одну из них.
Бетани поднимает бровь и ухмыляется.
— И как именно она будет звучать?
— Садись ко мне на колени, и я тебе спою.
Бетани ерзает в кресле, и мне чертовски нравится, что ее предвкушение так очевидно.
— Согласно протоколу полета FDA, я должна оставаться на своем месте.
— Ты имеешь в виду FAA (прим. Federal Aviation Administration – Федеральное управление гражданской авиации США), сладкая?
Она морщит нос.
— Я так и сказала.
— Тащи сюда свою сексуальную задницу, Бетани. Ее взгляд устремляется дальше по проходу.
— А как насчет Ирвинга?
— Этот самолет принадлежит звукозаписывающей компании. Думаешь, этот парень не знает, что происходит внутри?
Она смотрит на свое сиденье и съеживается от чистой белой кожи.
— Фу. Но я не собираюсь заниматься с тобой сексом в самолете.
— А кто говорит о сексе? Я просто хочу прикоснуться к тебе.
Девушка на секунду прикусывает губу, потом вскакивает и скользит ко мне на колени. Провожу руками по ее голым бедрам к трусикам. Я не вижу их цвет, но они кружевные и крошечные. Мой член набухает.
— Это что, новые? — Скольжу рукой вперед и обхватываю ее между ног.
Бетани откидывается назад, кладет голову мне на плечо и вцепляется руками в подлокотники.
— Да.
Провожу пальцами по кружевной полоске, покрывающей её киску, нажимая ровно настолько, чтобы она стала горячей и жаждущей. Если я правильно разыграю свои карты, то смогу ввести Бетани в первый уровень клуба «На высоте в милю» — оргазм на высоте тридцати тысяч футов. (прим. Mile High Club – это слэнговое название несуществующего официально клуба, который объединяет людей, занимавшихся сексом на высоте больше, чем одна миля (1,6 км).
БЕТАНИ
Мы только что приземлились, и я не могу смотреть Джесси в глаза, и то, что наши места обращены друг к другу, делает вещи действительно неловкими. Во время спуска самолета я отвлекалась на окно, но теперь, когда мы полностью остановились, должна встретиться с ним лицом к лицу.
Когда я это делаю, мои щеки пылают.
— Ты знаешь, что красива, когда краснеешь, верно? — Его ухмылка — самоуверенная мужская гордость. — Тебе нечего стесняться.
— Ш-ш-ш! — Я поднимаю руку, останавливая его. — Я не могу говорить об этом.
Джесси встает, и я следую за ним. Он делает мне знак идти впереди, и когда прохожу мимо него, то тянет меня спиной к своей груди. Его рот опускается к моему уху.
— Он нас не слышал. Я обещаю.
Заглядываю в проход и вижу, что Ирвинг ждет на своем посту, отвернувшись от главного салона.
— Слышал, я уверена. Может быть, не первый, но нужно быть глухим, чтобы не услышать второго.
Я чувствую, как Джесси улыбается мне в ухо.
— Хотел подарить тебе один. Тот, второй, застал меня врасплох, но я не буду жаловаться. — Он тычется носом мне в щеку и покусывает мочку уха. — Теперь чувствую, что мне нужно побить рекорд. Сегодня вечером будет три.
Я поворачиваюсь в его объятиях.
— Ты пытаешься убить меня?
—Джесси! — Голос Дэйва прерывает нас, когда он идет по проходу. — Вы идете?
— Уже. — Джесси хватает меня за руку и сжимает ее. — Один из нас больше, чем другой. (прим. coming — идти, испытать оргазм)
Стыд ползет по моим венам, и у меня кружится голова.
Если Дэйв понял, что имел в виду Джесси, у него хватило порядочности притвориться, что это не так.
— Бетани, рад снова тебя видеть.
Губы Дэйва сжаты чуть сильнее, чем при нашей первой встрече, а во взгляд закралась неуверенность. Он, вероятно, не хочет, чтобы я была здесь, думает, что помешаю Джесси. Но он не очень хорошо меня знает, но в конце концов поймет, что я не представляю опасности для карьеры его клиента.
— Я тоже рада тебя видеть.
Его взгляд возвращается к Джесси и остается там, пока мы выходим из самолета и садимся в черный внедорожник. Джесси сидит сзади со мной, и они с Дэйвом обсуждают такие вещи, как условия контракта и проценты, в которых я ничего не понимаю. Смотрю в окно, как мимо пролетают улицы Лос-Анджелеса. Гораздо больше бетона, чем я предполагала, и гораздо больше пальм, чем ожидала.
В конце концов мы останавливаемся рядом с высоким зданием в центре Лос- Анджелеса. Дэйв щелкает карточкой, и нас пропускают через ворота. Через несколько поворотов мы паркуемся и выходим из машины. Я хватаю рюкзак, не уверенная, что мы снова поедем на этой машине, и не желая расставаться с моими скудными пожитками. Дэйв и Джесси увлечены разговором, и к тому времени, как мы входим в лифт, я уже чувствую себя третьим лишним. Подобно самолету, пространство черно-белой роскоши, дополненное лифтовой люстрой. Мы поднимаемся на сороковой этаж, который, по-моему, является верхним этажом здания, и я следую за Джесси и Дэйвом в шикарный современный вестибюль.
Полированная черная мебель стоит на сверкающем белом мраморном полу, а над темной стойкой администратора висит вывеска с надписью «Аренфилд Рекордз». Все, от секретарши до посетителей, выглядят как знаменитости, с их скульптурными телами и блестящими, уложенными волосами. Ни одна женщина не ходит на каблуках меньше трех дюймов.
Я сгибаю пальцы ног в своих балетках, не в силах вспомнить время, когда чувствовала себя так неуместно, как сейчас. Перекидываю свои совершенно скучные волосы через плечо и провожу пальцами по их кончикам.
— Джесси, рада тебя видеть. — Секретарша, красивая рыжеволосая молодая женщина с ярко-красной помадой, улыбается ему.
Его взгляд скользит ко мне, и я вижу в нем проблеск беспокойства. А, так у него был секс с этой девушкой, и он беспокоится, что я узнаю.
— Спасибо.
Она хмурится и обращается к Дэйву:
— Можете проходить. Мистер Аренфилд скоро подойдет к вам.
Я подумываю извиниться перед девушкой за грубое обращение Джесси, но не хочу, чтобы он подумал, будто лезу в его дела. Стараюсь не отстать от Дэйва и Джесси, когда они идут по коридорам, вдоль офисов со стеклянными стенами. Все, мимо кого мы проходим, удивляются, когда видят Джесси, и мне нравится, что они, кажется, вообще не замечают меня. Когда кто-то вроде меня стоит рядом с таким ярким светом, как Джесси Ли, они исчезают в его сиянии.
Мы входим в помещение, похожее на конференц-зал — стол вмещает по меньшей мере двенадцать человек. Вдоль стены выстроились кофе, ледяная вода и разнообразные закуски. Я направляюсь к панорамному окну, выходящему на город. Густой слой смога размывает вид вдалеке, и я снова не в восторге от реальности Лос-Анджелеса.
— Джесси, добро пожаловать домой.
Я оборачиваюсь, когда мужчина с проседью в волосах в очень хорошем костюме приветствует Джесси крепким рукопожатием.
— Спасибо, Марк, — говорит Джесси уверенно и обаятельно. — Я рад, что вернулся.
Снова поворачиваюсь к окну и ругаю себя за боль, которую чувствую, когда слышу, как он говорит, что счастлив вернуться.
Конечно же, он счастлив вернуться. Было бы странно, если бы это было не так. Я повторяю это про себя, пока боль не утихает.
— Бетани.
Оборачиваюсь на звук своего имени. Ко мне подходит Дэйв.
— Позволь показать тебе комнату с сувенирами. Можешь осмотреться и не стесняйся взять несколько себе. — Он мотает головой в сторону двери.
Я смотрю через его плечо на Джесси, который увлеченно беседует с человеком в костюме стоимостью в миллион долларов, который, как я предполагаю, является Марком Аренфилдом — генеральным директором. Джесси не смотрит на меня, поэ