Начало войны.
Когда грянула война, все население Неклиновского района поднялось на защиту родной земли. Мужчины ушли на фронт. Все тяготы работ легли на плечи женщин, стариков и детей. В сентябре 1941 года колхозы угоняли скот на восток. Автомобили, лошади были отданы в распоряжение Красной Армии.
«16 октября 1941 года 17-я немецкая армия под командованием генерала фон Клейста вторглась в пределы Неклиновского района. 17 октября 1941 года произошло переломное сражение под Таганрогом. Мужественно сражался 448-й стрелковый полк, курсанты 2-го сводного полка Ростовского пехотного училища, два кавалерийских полка 66-й Армавирской кавалерийской дивизии полковника В.И. Григоровича, Они защищали рубеж: Большая Неклиновка, Покровское, Троицкое, Николаевка. Жертвенная атака позволила нашим частям вырваться из окружения и воспрепятствовать быстрому захвату Ростова-на-Дону». (газета «Приазовская степь» июль 1972 года, преподаватель Троицкой средней школы Н.С.Адамова)
«Утром, 12 октября фашистские танки, сломив сопротивление Ростовского военного училища, оккупировали село Троицкое. Многие солдаты и офицеры этих частей проявили исключительную стойкость и героизм при защите наших сел. Командир пулеметной роты, лейтенант Алексей Максимович Мазуров, уроженец станции Успенской Ростовской области, будучи раненым, долго вел пулеметный огонь по немцам на восточной окраине села Троицкого, прикрывая отход своих товарищей. Он погиб, но выполнил свой долг. Его партийный билет и другие документы семья Руденко сохранила до прихода Красной Армии». (из материалов комнаты боевой славы МБОУ Троицкая СОШ) (см. приложение 1.)
Оккупация села Троицкого.
«Переправив свои танки через реку Миус - возле села Кушнаревка, враг захватил село Троицкое. В село вошли фашисты. Начались аресты и массовые расстрелы. Расстреливали в балках на южной окраине села, некоторых расстреляли в Петрушинской балке. По неполным данным в селе было замучено и убито около 80 человек. (газета «Приазовская степь», 8 июля 1972 г. «Троицкое», Адамова Н.С.)
В газете «Рулевой» № 7 за 15.11.43 г. в статье «Кровавый пир в селе Троицком» было так рассказано об этом событии: «За время оккупации фашистскими извергами села Троицкого, местное население переносило неописуемые страдания от диких издевательств, арестов, лютых пыток и казней, проводимых гестаповскими палачами. Десятки, сотни, ни в чем не повинных, честных, мирных советских людей были зверски замучены и казнены в застенках гестапо и полиции. В кровавом угаре, днем и ночью, фашистские мерзавцы справляли свой дьявольский пир. Пока вскрыта часть злодеяний немецко-фашистских захватчиков по селу Троицкому. В одном только противотанковом рву, что юго-западнее села Лакедемоновка, комиссия в присутствии жителей села Троицкого и родственников замученных, обнаружила 22 трупа. Присутствующая при раскопках Ф.А. Заскал в одном из трупов опознала своего мужа - Дениса Харламовича Заскала, работавшего на мельнице. А вот труп с разорванной грудной клеткой мужчины, раздетого донага. М.Т.Ткачева опознала в нем своего мужа Дмитрия Макаровича Ткачева, бригадира-пчеловода из колхоза «Ударник». Двадцать две жертвы, откопанные во рву, носят следы жуткой пытки и казни. Но это не все. Здесь, по свидетельству жителей, десятки ям с сотнями трупов. Это поистине ров смерти. Произведены раскопки замученных людей и в Волошиной балке, что лежит в одном километре юго-восточнее села Троицкого. Здесь нашли мученическую смерть лучшие люди села. Больных и инвалидов не щадили палачи. В одной из ям были обнаружены два трупа, у которых вместо ног деревянные протезы. Гражданка Евич опознала в одном из них своего мужа инвалида Никиту Григорьевича Евича, работавшего сцепщиком вагонов, а в другом А.А. Василенко опознала своего брата Николая Андреевича Василенко - комсорга колхоза «Ударник». (газета «Приазовская степь» 30.08.1968 г.) (см. приложение 2.)
Из воспоминаний жителя села Троицкого ЛисоченкоИ. М: «Фашисты в 1941 году явились в село Троицкое на машинах и танках. Но наступила зима, и весь лоск слетел с немецких солдат. Идёт, бывало, фриц, на нём две шинели, под пилоткой или шапкой шерстяной шлем, а под носом две сосули. Жители села презирали фашистов. Дух сопротивления, желание навредить захватчикам охватил даже детей».(Интервью с Лисоченко И.М. записано в 2014 году, архив школьного музея).
Из воспоминаний жительницы хутора Луначарского Рубан Марии Прокофьевны: «Моего мужа Рубан Федота Степановича и его брата Рубан Семёна Степановича призвали в первые дни войны и мы остались с маленькими детьми. Вскоре село было оккупировано фашистами, и мы испытали все тяготы фашистского гнёта. Было очень голодно. Ели хлеб из крапивы с отрубями, кормовую свеклу. Ждали окончания войны и возвращения близких нам людей домой. Но этому не суждено было сбыться. Они погибли, защищая нашу родину». (Интервью с Рубан М.П., записано в 2014 году, архив школьного музея)
Так с октября 1941 года начались черные дни оккупации села. 23 месяца жители села испытывали все ужасы фашистской оккупации. Люди работали в колхозе под надзором полицаев. Урожай зерновых и овощей немцы забирали для своей армии или отправляли в Германию. Село находилось в прифронтовой зоне. Здесь проходила вторая линия обороны немецких укреплений Миус-фронта. По ночам прятались от бомбежек. Голод, холод, постоянный страх за свою жизнь, унижения и издевательства испытывали жители села.
Из воспоминаний вдовы Быстрой Марии Васильевны: «Когда началась война, мне было 18 лет. Очень страшно было, когда немцы пришли в село. Они заняли наш дом, а мы жили в сарае. В другом сарае немцы держали раненых военнопленных. Мы с сестрой и братом ночью тайно носили им продукты, бинты и медикаменты. При отступлении пленные были расстреляны. Жизнь была очень тяжелой. Каждый день фашисты выгоняли нас из домов и гнали рыть окопы в село Самбек. Мой муж Быстрый Степан Павлович был призван в первые дни войны, дошёл до Берлина и в 1947 году вернулся в село» (Интервью с М.В.Быстрой, записано в 2014 году, архив школьного музея)».
Детский труд нещадно эксплуатировался фашистами на принудительных работах в Германии. Сальная В. Ф., Куринина М.И., Едуш И.Г., Демченко Е.К., Тарасенко В.В., Коровкина Л.П. и другие пережили все ужасы фашистской неволи. Это была жизнь, наполненная муками, душевной болью, голодом, холодом, страхом никогда не вернутся на Родину.
Сальникова Галина Ивановна рассказывает о своём отце Едуш Иване Герасимовиче: «В июле 1942 года моего отца немцы угнали в Германию. Он вспоминал, как их везли в товарных вагонах, где до этого перевозили скот. Было душно. Еды почти не давали. Вместе с другими советскими людьми его должны были направить в концлагерь. Благодаря тому, что молодой Иван был крепкий, сильный и мог работать по многим специальностям, его взяли работать на завод слесарем, затем шофёром. Работать приходилось по 12 часов в день. Жили в трудовом лагере, носили специальную нашивку на груди. После освобождения служил в Прибалтике. Домой вернулся в 1946 году. Он очень мало вспоминал о пребывании в Германии, так как это были самые тяжелые и ужасные годы жизни».
«Моего дядю Едуш Владимира Герасимовича в 1942 году забрали в гестапо и отправили в лагерь военнопленных на Украину. Пленных почти не кормили. Люди были очень слабыми: на грани жизни и смерти. Мёртвых и сильно ослабленных, выбрасывали за пределы лагеря. Так случилось, что моего дядю подобрали жители и выхаживали тайно от немцев и затем сообщили деду Герасиму Яковлевичу. Дедушка на саночках с сыном по ночам пробирался домой. Мой дядя к тому времени весил 36 кг. В 1943 году с советскими войсками он ушёл на фронт и воевал до конца войны». (Интервью с Г.И.Сальниковой, записано в 2015 году)».
Через Неклиновский район проходила известная всему миру линия Миус-фронта, которая представляла собой 3 пояса эшелонированной обороны на высотах, прилегающих к западным берегам Миуса.
Миусские рубежи.
«Миус-фронт», так называли немцы свои позиции на Миусе, представлял собой сильный оборонительный рубеж. Около двух лет они рыли здесь траншеи и ходы сообщения. Господствующие высоты превращали в вершины смерти, устраивали многочисленные минные ловушки, возводили противотанковые, противопехотные минные поля. Сооружали доты, дзоты, блиндажи и даже подземные укрытия. А зимой отвесные берега и склоны высоток немцы заливали водой, создавая действительно неприступный ледяной барьер.
В директиве немецкого командования под номером 41 указывалось: «первоначально необходимо сосредоточить все имеющиеся силы для проведения главной операции на южном участке фронта с целью уничтожить противника западнее реки Дон, затем захватить нефтяные районы Кавказа и перевалы через кавказский хребет». Но полностью осуществить свой план фашистам не удалось: основные части Красной Армии избежали окружения, и отошли на восток и юг. Разгром под Сталинградом армии Паулюса, вынудил немецкие части бежать к Миусу. Миусский рубеж казался им надежной защитой. Их командование понимало, что если советские войска с ходу ворвутся в Ростов, то окружение кавказской группировки немцев неизбежно.
В конце февраля 1943 года советские войска по приказу командования перешли к обороне, а фашисты еще тщательнее укрепляли и совершенствовали и без того сильные Миусские рубежи. За хорошо укрепленными позициями оккупанты чувствовали себя в безопасности.
Миусские рубежи обороняли соединения оперативной группы «Холлидт» и 4-й танковой армии. 5 марта 1943 года была создана 6-я немецкая армия, вместо уничтоженной под Сталинградом армии Паулюса, на которую возлагалась задача обороны Миус-фронта.
Оборона гитлеровцев на реке Миус к лету 1943 года состояла из трех полос. Первая, наиболее укрепленная, проходила по западному берегу реки, ее глубина достигала 10 км. Здесь была вырыта сплошная линия траншей с ячейками для стрелков, пулеметными гнездами и площадками. Подступы к главной полосе траншей прикрывались проволочными заграждениями и минными полями. Вторая полоса обороны проходила от Таганрогского залива по рекам Мокрый Еланчик и Крынка. Третья полоса начиналась восточнее Донецка и тянулась по реке Кальмиус. Общая глубина Миусского оборонительного рубежа достигала 50 километров.» (Р.Тодыка «Здесь проходил Миус-фронт.)