Людмила Улицкая
«О теле души»
«Про тело мы знаем гораздо больше, чем про душу.
Никто не может нарисовать атлас души. Только пограничное
пространство иногда удается уловить.
Там, вблизи этой границы, по мере приближения к ней, начинаются такие
вибрации, раскрываются такие тонкие детали, о которых почти невозможно и
говорить на нашем прекрасном, но ограниченном языке. Рискованное, очень
опасное приближение. Но притягивает к себе это пространство чем дальше живешь, тем сильнее».Людмила Улицкая
Каждая новая книга Людмилы Улицкой становится литературным событиемкак в России, так и во всем мире, ее творчество отмечено премиями «Русский Букер» и «Большая книга», Орденом Почетного легиона и французским Орденом искусств и литературы. По книгам Людмилы Улицкой снимаются фильмы, среди которых «Казус Кукоцкого», «Ниоткуда с любовью» и «Сквозная линия». По пьесам автора – «Русское варенье», «Мой внук Вениамин», «Потанцуем…» идут спектакли в российских и зарубежных театрах, неизменно собирая аншлаги.
Биолог по образованию и писатель по призванию, в новой книге прозы «О теле души» Людмила Улицкая исследуеттело и душу, не разделяя их, а героев рассказов описывает в том предельном состоянии, когда размывается граница между реальностью и небытием.
Понятие границы, ограничения неотъемлемо от сознания и опыта человека практически любой культурной или религиозной традиции. Проживая жизнь, мы постоянно встречаемся с границами – внутренними, внешними, условными, реальными. Границы «расширяются», «стираются», «преодолеваются», «требуют к себе уважения», какие-то устанавливаем мы сами, иные – обозначают государства, общество или традиции. Именно философское и гуманистическое осмысление этого понятия занимает Улицкую.
Сборник включает в себя два цикла рассказов. В рассказах цикла «Подружки» ключевым мотивом, мотором повествования является любовь, возможно, главное оружие, сметающее границы между людьми. Через любовь физическую и кровную, позднюю, неожиданную, постепенную, сочувствующую герои обретают недостающую часть души, силу, необходимую для жизни.У многих рассказов сборника есть персональные посвящения.
Во втором цикле «О теле души» Людмила Улицкая приближается к самой сокровенной границе – границе жизни, точнее физического существования. Есть ли граница между жизнью и смертью? Или смерть – это граница жизни? И что там, за границей физического существования? Людмила Улицкая застает своих героев в те переломные моменты их жизни, когда телесное и душевное практически неотделимы.
Среди героев этих историй – пожилой мужчина, который сидит у постели своей больной жены и видит ее юной и полной жизни, как годы назад; женщина, которая не принимает жестокую реальность и бабочкой устремляется в другие, более добрые к ней миры; игрушечная собачка, ставшая талисманом для разных поколений одной семьи; девушка-биолог, которая отказывается от научной карьеры, увидев туши животных на фабрике...
Памяти «Кати Гениевой»посвящен рассказ «Серпантин» – история ухода выдающейся женщины со множеством талантов, которая шаг за шагом, следуя по серпантину своей памяти, погружается в сияющий туман и выбраться из него ей уже не суждено. «…Она наполнилась счастьем до отказа, до потери собственных границ — потому что почувствовала — принята сюда навсегда, и то, что она любила больше всего в жизни — учиться, узнавать новое и расширяться своим знанием до самых далеких точек, которые только могло вместить ее заболевшее, перегруженное, уставшее от работы сознание, — всё ей было дано сразу и навсегда..».
Как и перед своими героями, автор ставит перед читателем совсем непростые вопросы –
однозначно ответить на них, наверное, невозможно, но искать свои ответы, без сомнения, нужно.
Падает занавес. Черный кабинет.
Есть ли там кто? Или никого нет?
Книга Людмилы Улицкой «О теле души» выходит в «Редакции Елены Шубиной» в ноябре 2019 года.
Цитаты:
Женька была свободней всех на свете. И от какой бы то ни было сексуальной ориентации тоже вроде свободна. Одну только науку она избрала в партнеры, с ней и ковырялась всю жизнь, исследуя то дрожжи, то каких-то червей, а последние годы занималась геномом человека в лаборатории в Цюрихе. Какой-то мировой проект, над которым посмеивалась Зарифа, и обещала Женьке бесплатную юридическую помощь, когда ее отдадут под суд за разглашение Божественной Тайны.
Алиса потеряла сон. Не спала несколько ночей, а потом пришло гениальное решение. Очень простое: когда накинутся болезни, станет невмоготу, можно отравиться. Приготовить заранее хороший яд, лучше бы такое снотворное, чтобы выпить и не проснуться. Без всяких глупых демонстраций, как мать в свое время устроила. Тоже мне, Анна Каренина. Просто взять — и не проснуться. И таким образом как бы избежать самой неприятности смерти...
Когда эта мысль пришла Алисе в голову, она подскочила с постели и полезла в стол — где-то была такая белая фарфоровая коробочка для или для чего-то другого косметического — от матери осталась. Вот сюда можно положить порошки, держать около кровати и, когда настанет время, — принять...
Произведя на свет двух дочерей и отдав дань природе, Александра Викентьевна как будто полностью покинула женское поле боя. Была ученой. И сама же любила пересказывать старую шутку: ученая женщина — это как морская свинка: и не морская, и не свинка... Она была ученое существо — писала статьи, книги, выступала в университетах и на конференциях с докладами, слава у нее была на весь ученый мир, в особом секторе человечества, таком же сдвинутом на буквах, как и она сама. Была даже академиком каких-то иностранных академий.
Убирала подробно, изгоняя следы мужа и запахи, с ним связанные, — выбросила несколько книг по металловедению и пачку инструкций к каким-то домашним приборам, а также его старые рубашки, хотя и выстиранные, но хранившие дух табака, несвежих носков, пережаренного мяса. Выбросила даже его зимнюю шапку, выпавшую из шкафа. Чтоб следа твоего не было! — этого Соня не думала, а скорее душой и телом изъявляла.
Собачка эта была сущей мелочью изо всех ленд-лизовских даров, потому что остальные семнадцать миллиардов американских долларов пошли на самолеты, машины “Виллис” и прочие необходимые для Красной армии вооружения. Но внучка Мила этого знать не знала и собачке обрадовалась. Двух лет ей еще не исполнилось, но она была сообразительная девочка, схватила щенка, прижала к груди и сказала: “Ав-ва”. Это было первое имя собачки, которой выпала очень длинная и счастливая жизнь.
Первая жена Когана, гинеколог, незадолго до развода сказала ему фразу, которую он и по сей день не забыл: только патологический тип может выбрать себе профессию патологоанатома... Женская глупость: патологоанатом, по мысли Когана, был священником чистой телесности, последним уборщиком храма, который покинула душа. Зато вторая жена Ниночка была библиотекарем, и даже слова “аутопсия” не знала. И это было прекрасно.
Библиотечные работники, окруженные ветхими книгами и устаревшими новостями, — народ консервативный по своей охранительной природе, противящийся любым, даже самым незначительным новациям вроде переноски каталожного ящика из одного угла подсобного помещения в другой. Тогда, в начале компьютерной эпохи возник глубокий водораздел, который одни люди перешагивали — кто легко, кто с великим трудом, — а другие признавали, что навсегда останутся в том мире, где библиографические карточки, исписанные аккуратным почерком, надежно нанизаны на металлический прут.