Вот засранец!
Взлетаю по ступеням вверх, даже не задумываясь о последствиях, врываюсь в свою комнату и нахожу его, сидящим на моей кровати, словно он у себя дома.
Волна желания оглушает меня, как если бы я врезалась в закрытую дверь, но мне удается справиться с ней.
— Кем ты себя возомнил? — меня потряхивает от шока при виде такой наглости. По крайней мере, я надеюсь, что это от шока, а не из-за него, сидящего на моей кровати. Нужно как-то заставить его свалить. — Выметайся отсюда нахрен!
— Расслабься, Принцесса, я всего лишь делаю то, что мне сказали, — он улыбается мне своей притворно-невинной улыбкой.
— О чем ты?
— Ты сказала мне не появляться на кухне в ближайшие несколько дней. Я уважаю твои желания.
—Ты? Уважаешь мои желания? Смешно. Ты никого не уважаешь.
— Вот сейчас было обидно, — усмехается он.
— Да ладно? Извини, что задела твои чувства, но тебе разве никто не говорил, как неуважительно врываться в чужой дом без приглашения и подниматься в чужую спальню? Не говоря уже о том, что это пугает.
— Как скажешь, Принцесса.
Я глубоко вздыхаю. Ненавижу, когда он так говорит. Я говорю ему, что он ужасно себя ведет, а он беззаботно называет меня Принцессой, и у меня такое чувство, что это меня осуждают.
— Пожалуйста, просто уйди, — тихо прошу я, указывая на дверь, и удивлена, когда он встает и идет в мою сторону, чтобы уйти. Я ожидала от него большего сопротивления.
Затем он берет меня за руку, ту, которой я указываю на дверь. Молча наблюдаю, как он разворачивает ее и смотрит на мое запястье. Голос в моей голове бормочет что-то насчет того, чтобы вырваться, но я зачарована тем, как нежно он держит мою руку и изучает ее.
— Что у нас сегодня? — спрашивает он.
— Что? — смысл его вопроса доходит до меня лишь через несколько секунд. Затем мои мысли пускаются вскачь. Он наклоняет голову и медленно, до того, как я успеваю остановить его, языком проводит по моему запястью.
О. Мой. Бог.
— Ммммм. Не темный и бурный, — говорит он, облизывая губы. — И не такой острый. Это ты умерила пыл, или дело в шоколаде?
Боже, почему он постоянно все портит, стоит ему открыть рот?
— Я… — начинаю я, но его язык снова на моем запястье, ласкает нежную кожу. Жар начинает распространяться, и я очень хочу вырваться, но это так приятно. «Может ли запястье быть эрогенной зоной? Надо бы узнать», — отвлеченно думаю я, когда он снова проводит языком.
— Карамель?
«Какая разница?» — хочу спросить. — «Лизни еще раз». К счастью, я не в состоянии формулировать предложения, потому что не хочу, чтобы нечто подобное когда-нибудь слетело с моих губ!
Вместо этого я киваю. Да, это карамель, и мне хотелось бы быть покрытой ею с ног до головы.
Ненавижу то, как он ломает мою решительность. Я пришла, чтобы вышвырнуть его.
Алло, есть кто дома?
Джаз?
«Извините, Джаз не может сейчас подойти к телефону, она занята тем, что теряет голову под напором неотразимой сволочи, у которой опасный язык и проблемы с нарушением границ личного пространства».
Его опасный язык снова отрывается от моей кожи, и я позволяю себе сделать вдох. Он пододвигается ближе.
— Знаешь, мне нравится этот легкий звук, который ты издаешь, когда я перестаю тебя касаться, — говорит он и проводит пальцами по моим волосам, притягивая меня ближе. — Это как вздох облегчения и просьба не останавливаться одновременно, — он прикасается губами к моей шее, и я вздыхаю. — Как думаешь, ты когда-нибудь позволишь себе просто хотеть меня?
Вчерашние слова Мэгс о том, что я просто должна наслаждаться происходящим и позволить этому случиться снова, звучат в моих ушах, в то время как он начинает покусывать мою шею. Дрожа, пытаюсь подумать о том, что она сказала. Что в этом страшного? Возможно, она права, ведь я не могу так просто перестать сопротивляться.
— Я не хочу тебя, — шепчу я. Он начинает отстраняться, и я останавливаю его. — Но я хочу этого, — проясняю я.
Он останавливается и смотрит на меня, приподняв брови.
— Друзья с приятными бонусами, да, Принцесса?
— Я бы даже не сказала, что друзья, — ехидничаю я.
— Ай-яй, — говорит он с хитрой усмешкой. — Но, мне сойдет и так.
Он наклоняется и целует меня, раздвигая мои губы языком. Чувствуя, как с моих плеч после признания свалился груз, я впервые целую его в ответ. Его руки на моем теле кажутся не такими уж навязчивыми. Я позволяю им скользнуть под майку и с готовностью поднимаю руки, чтобы он смог снять ее. Наши губы все еще соединены, и он останавливается, моя майка задрана до плеч, руки подняты в ожидании, но ни один из нас не хочет разрывать поцелуй. В конце концов, он отстраняется и снимает ее. Спенсер протягивает руку к застежке моих джинсов, но я останавливаю его. Тоже хочу снять его футболку. Впервые я действительно активно участвую в процессе. И если я собираюсь сделать это, то не просто для того, чтобы показать, что могу. Он выглядит неуверенно, полагаю, считает, что я передумала.
Улыбаясь, я с радостью убеждаю его в обратном и подцепляю пальцем край его белой футболки. Как ему удается не испачкать ее, работая целый день?
И почему меня волнует белизна этой футболки, когда я собираюсь сорвать ее с него?
Поднимаю ее, стараясь не издать восхищенного вздоха от увиденного. Скинув футболку на пол, я обхватываю его мускулистые плечи. Он совсем близко. Футболка Супермена, которую я видела на нем в тот первый раз, когда его заметила, скрывала нечто действительно невероятное. Может быть, буква «С» на той футболке означала Спенсер? Он совершенно невозмутимо позволяет мне рассматривать его. Думаю, он привык к тому, что девчонки таращатся на его тело, и ему это определенно нравится.
Прежде чем мне удается испортить себе настроение мыслью о других девушках, он заключает меня в кольцо сильных рук и страстно целует. Руками он добирается до низа моей спины и ладонями обхватывает мои ягодицы.
Ощущение прикосновения его кожи к моей нереально, мне хочется теснее прижаться к нему и забыть о том, что я внушала себе на протяжении месяца, и это, наконец, происходит. Он трогает меня везде, заставляя желать большего.
Его хватка на моей заднице ослабевает, он помогает мне расстегнуть джинсы и мгновение спустя стаскивает их вниз по моей заднице, вновь обхватывая ее своими руками. Он рычит, касаясь обнаженной кожи, и с жадностью целует меня. Я тереблю его джинсы, расстегиваю их, и мы отстраняемся друг от друга, давая им упасть.
Когда я поднимаю взгляд, он смотрит на меня. То, как он делает это, заставляет меня чувствовать себя уязвимой, есть в нем некая сила, которой я не могу не подчиниться. Это не в моем стиле. Но я чувствую, что так правильно.
Я хочу отвлечь его внимание от своего тела, не потому что застенчива, а просто потому, что он чертовски напряжен. Делаю шаг назад и ногой задеваю гребаный ковер, спотыкаюсь и лечу вниз. Это происходит очень быстро, но у него отличные рефлексы. Он хватает меня в охапку и ставит обратно на ноги, прежде чем я успеваю моргнуть.
«Черт. Он действительно голый», — думаю я, когда понимаю, что он прижимается ко мне. Глядя на его грудь, я окунаюсь в ощущение тела, прижатого ко мне. Всего тела.
— Джаз? — врывается он в мои мысли.
Я смотрю на него.
— Да?
— Надень туфли.
Я смеюсь и закатываю глаза, испытывая облегчение, потому что он вскрыл пузырь.
— Серьезно?
— Да, — кивает он.
Я колеблюсь; это глупо, сейчас середина дня, у нас обоих есть дела, но мы оба голые и обсуждаем мои туфли.
— Ты знаешь, зачем я пришел сюда. Просто сделай это.
— Ничего себе, ты прямо командир!
Он выгибает бровь.
— И если я не ошибаюсь, ты, вроде бы, с удовольствием подчиняешься. Теперь иди и надень туфли. Те, которые мне нравятся, — он отпускает меня.
Обиженно фыркая, я поворачиваюсь в сторону гардероба.
— Хорошая девочка, — говорит он, шлепая меня по заднице. Я вытягиваюсь, поворачиваюсь и шокировано смотрю на него.
Он игнорирует мою реакцию и кивает в сторону гардероба.
— Вперед.
Я отворачиваюсь, качаю головой и иду к гардеробу. Он оставил дверь гардеробной открытой, после того как сделал фото той пары туфель, которая ему нравится. Тех самых, которые он описал мне, и в которых я в первый раз сфотографировалась для него, сидя на полу. Беру их и наклоняюсь, чтобы поставить на пол, осознавая, что ему открывается отличный вид. Выпрямившись, обуваю замшевые туфли с открытым носком, сдвигаю тяжелую зеркальную дверь, закрывая ее, и поворачиваюсь к нему.
Он гладит свой член, наблюдая за мной.
Чувствуя себя беззащитной, я отворачиваюсь.
Он идет ко мне и пальцем поднимает за подбородок мое лицо, пока наши взгляды не пересекаются.
— Чувствую себя нелепо, — признаюсь я.
Взяв мою руку, он разворачивает меня лицом к зеркалу.
— Это выглядит нелепо?
Я смотрю на его отражение.
— Не смотри на меня, смотри на себя, — приказывает он — Скажи мне, что ты выглядишь нелепо.
Я осматриваю себя сверху донизу, затем смотрю на него и замечаю, что он с похотливой улыбкой делает то же самое.
— Нет, я не выгляжу нелепо.
— Нет, черт возьми, ты выглядишь потрясающе, — говорит он, все еще поглаживая свою эрекцию и наблюдая за мной сзади. Он думает, что я являюсь одной из тех застенчивых девушек. Но я не это имела в виду. Я чувствую себя глупо, потому что с трудом переношу его, но по его команде стою здесь, голая и в туфлях. Но не чувствую себя неловко. Я чувствую себя желанной.
Спенсер смотрит на меня и в его глазах нет насмешки, в них — голод, и это из-за меня. Это придает мне сил. Изучив мое отражение, своим обжигающим взглядом он осматривает мою задницу, и на его губах появляется улыбка.
— Охренеть, — повторяет он себе под нос, шагая вперед и практически прижимаясь ко мне. Пальцами он касается моего затылка и медленно спускается по спине. Его взгляд неотрывно следуют за ними, заставляя меня дрожать. Другую руку он кладет мне на плечо, наклоняет меня вперед, и я руками опираюсь на зеркало, в то время как он раздвигает мои ноги своими и пальцами скользит внутрь.
Не знаю, чей вздох больше наполнен удовольствием. Мой? Потому как его пальцы погружаются в меня. Или его? Ведь он обнаружил, что я завелась.
— Господи, Принцесса, всегда такая мокрая, — шепчет он, дразня меня легкими поглаживаниями.
Сейчас самое время сказать ему о том, что так бывает только когда он рядом, но я не могу. Большим пальцем он кружит по клитору, и я задыхаюсь от этого легкого касания. Затем Спенсер отстраняется и пристально смотрит на меня.
— Держи руки на зеркале.
Я смотрю, как он отступает на шаг, чтобы лучше видеть, и делаю, как он говорит.
— Ты должна посмотреть, как круто ты выглядишь.
Не думая, я отвечаю:
— Сделай фото.
— В самом деле?
Я сразу же жалею о предложении и начинаю выпрямляться. Он мгновенно шлепает меня по попке так, что наверняка останется отпечаток его ладони на моей заднице.
— Ой!
— Почему не следуем инструкциям, Принцесса? Руки на зеркало.
Я подавляю смешок, а он стреляет в меня серьезным строгим взглядом, который вынуждает меня поглотить свой смех. Вот черт, это горячо! Я возвращаюсь в прежнее положение, удерживая его взгляд.
Мгновение он смотрит на меня с вызовом, мол, испытай судьбу еще раз. Признаюсь, я искушаю его, чтобы просто посмотреть, что он сделает. Он опускает взгляд к моей заднице, к месту удара. Мягкими поглаживаниями он успокаивает мою кожу и восхищается следом, который оставил на мне.
Затем разворачивается и идет к своей одежде. Паникуя, я понимаю, что не могу позволить ему сделать фото этого… Но хочу посмотреть на это. Я хочу увидеть себя такой, какой прямо сейчас он видит меня.
— На мой телефон, — недвусмысленно говорю ему. Да, правильно, я тоже могу быть властной, приятель.
Он смеется и качает головой, но все же идет к моим джинсам. Похлопывает по карманам, чтобы найти мой телефон. Когда он поворачивается обратно, мое сердце колотится: что, черт возьми, я делаю? Взлететь вверх по лестнице, намереваясь вышвырнуть его вон, чтобы потом позировать голой для фотографии, сделать которую сама же и попросила? Безумие.
Он, должно быть, видит беспокойство в моих глазах, потому что когда подходит ко мне с моим телефоном в руке, он не фотографирует. Я вижу, что он изучает то, что представлено его голодному взору. Я едва не поддаюсь желанию прямо сейчас положить этому конец, если он останется таким самодовольным; в любом случае это была глупая идея.
Но затем он начинает шептать нежные глупости, и это останавливает меня.
— Посмотри на себя, — говорит он, вновь пробегая рукой по моим ягодицам. — Невероятно, ты ждешь, чтобы я тебя взял, — продолжает он, проводя ладонью по мягким округлостям. — Ты так исполнительна, что я даже не знаю, что еще тебе приказать.
Мое дыхание учащается, когда я смотрю, что он становится на колени позади меня.
— А как ты себя предлагаешь… — от его дыхания я вздрагиваю; он так близко. — Я рад, что ты перестала бороться с этим, Принцесса.
Хочу поправить его, сказать, что я только сейчас не борюсь, что так не всегда. Но мои глаза закрываются и слова забываются, когда он касается меня языком. Мои ноги дрожат, ведь прикосновение вовсе не робкое, и я издаю стон, когда он медленно проводит языком прямо по моей ноющей киске.
— Я собираюсь иметь ее всякий раз, как только захочу, — продолжает он, а затем вновь лижет.
Я стону.
— Я собираюсь проделать с тобой все самое развратное, что смогу придумать.
Он проникает глубже, и я толкаюсь навстречу его языку. Спенсер стонет от удовольствия, потом замедляется и снова проводит языком по всей киске. Я подпрыгиваю от удивления, когда он продолжает двигаться к месту, где я вовсе не ожидала почувствовать прикосновение языка.
Обеими ладонями он сжимает мою задницу, пока языком кружит вокруг небольшого отверстия. Господи Боже.
Я содрогаюсь.
— И эту дырочку я тоже собираюсь иметь, Принцесса, — говорит он с высокомерием, которое я должна сбить, но я словно онемела. Смысл спорить, когда я чувствую, как по ногам течет доказательство моего желания.
Затем он поднимается на ноги, поднимает с пола мой телефон и, когда я смотрю ему в глаза, фотографирует меня, склоненную, опирающуюся руками на зеркало, голую, в одних только туфлях. Мои ноги расставлены, а распутная и жаждущая киска выставлена на обозрение. Я так возбуждена, что немного раскачиваюсь, пытаясь найти хоть какое-нибудь облегчение. Читая мои сигналы, он швыряет телефон на кровать и поглаживает свой член, возвращаясь ко мне, чтобы, наконец, сделать то, о чем я прошу.
Он помещает в мою киску только головку, все еще работая рукой. В отражении я вижу вспышку неуверенности на его лице и подаюсь назад, пытаясь его поощрить.
— Черт, мы снова делаем это.
— Что?
Он не может отступить сейчас. Мне это необходимо.
— У меня нет презерватива, — он начинает отходить.
— Подожди.
Спенсер останавливается, не разрывая контакта.
— Я чиста, — говорю я ему. Смотрю ему в глаза в зеркальном отражении. Чувствую себя глупой на протяжении этого разговора, пока так стою, но я не двигаюсь.
— Я тоже, — он качает головой. — Я никогда так не делаю, но с тобой я просто теряю бдительность.
— Важно лишь то, насколько ты готов ее со мной потерять, — усмехаюсь я.
Он пытается скрыть улыбку за хмурым выражением лица и легонько меня шлепает, заставляя ахнуть.
— Это серьезно, Принцесса.
— Сожалею, — ухмыляюсь я и слегка трусь об него.
— Я имею в виду, что НИКОГДА этого не делаю, — говорит он более серьезным тоном.
— Я верю тебе. Я тоже так не поступаю и пью таблетки, так что все в порядке.
Он вздыхает, когда я вновь покачиваюсь.
— Я обещал себе, что это не повторится, но с тобой это так тяжело.
— Как тяжело? — смеюсь я.
— Очень тяжело, — шепчет он, вновь опуская голову.
— Ты плохо на меня влияешь, — замечаю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.
— Ох, а ты святая? — он сжимает мои бедра, готовясь взять меня.
— Заткнись и трахни меня.
— Шшш. Всему свое время.
Он стонет, растягивая меня, когда медленно погружается внутрь.
До сих пор я едва имела возможность определить его размер. Я знала, что он большой, даже просто наблюдая за тем, как он поглаживал член. Но сейчас, когда он медленно берет меня сзади, заставляя прочувствовать каждый миллиметр, я действительно знаю это.
Я слегка толкаюсь назад, прося еще больше, и он стонет:
— Ты супер.
— Мне так хорошо… и ничего между нами.
— Черт, — шепчет он сквозь стиснутые зубы, затем отстраняется и снова погружается в меня.
Схватив за бедра, он берет меня медленно, наблюдая за мной. Я открываю рот от потрясения — ощущения его члена внутри невероятные.
Он входит в меня, и мне так хорошо, что я закрываю глаза, издавая стоны. Но он шлепает меня по бедру и я, вздрагивая, открываю глаза, встречая в зеркале его взгляд.
— Вот так, смотри, — настаивает он. Снова входит в меня и, положив руку мне на плечо, плотно сжимает его. Обжигающим взглядом он осматривает мое отражение, заставляя чувствовать этот жар на своей коже.
— Смотри, как я трахаю тебя.
О, мой Бог.
Он смотрит вниз, чтобы увидеть, как исчезает внутри меня, и минуту наблюдает за тем, как скользит туда и обратно. Я не могу отвести от него глаз. Когда он возвращает свой взгляд ко мне, его дыхание затрудняется, а веки тяжелеют.
Склоняясь надо мной, он смыкает руки вокруг моей талии, и, когда пальцами начинает поглаживать жаждущий прикосновений клитор, я закрываю глаза, но слышу его тяжелые вздохи рядом.
— Смотри, Джаз, — мягко командует он, поворачивая мою голову к себе.
Нехотя, я поднимаю голову и смотрю в зеркало, рассматривая наше отражение. То, как он смотрит на меня — это такой особенный момент. Просто в этот раз он полностью сосредоточен на ком-то другом, а не на себе. Это настолько мощно, что, когда он сглатывает, я осознаю, что он тоже так думает. Так хочется отвернуться, но я не могу, и он не прекращает своих медленных глубоких толчков.
Спустя целую вечность он отводит свой взгляд, но только для того, чтобы выпрямиться и продолжить смотреть туда, где мы соединяемся.
— Мне хочется, чтобы ты могла видеть это, Джаз, — стонет он.
— Я тоже хотела бы это увидеть, — вздыхаю я, разочарованная тем, что он перестал меня трогать.
— Хочешь, чтобы я рассказал тебе об этом? То, как я медленно вхожу в тебя и выхожу.
— Да, — шепчу я.
— Это очень красивое зрелище. Доказательство того, что я делаю с твоим телом, блестит на моем члене.
При мысли об этом я всхлипываю.
— Ты чувствуешь, как я растягиваю тебя?
— Да, — хнычу я.
— Это хорошо чувствуется?
— Мммммм.
— Удивительные ощущения, — вздыхает он. — Невероятно. Как же это здорово — быть в тебе.
Он выходит и снова скользит в меня всей своей длиной, сильным долгим толчком.
— Такой большой, — бормочу я, теряясь в словах, сказанных вслух и оставшихся в моей голове.
Смех зарождается в его груди.
Черт.
Но стоило мне решить, что он козел, как он удивляет меня.
— Это тело делает меня твердым.
Он осматривает мое тело и снова толкается.
— Эта тугая киска.
Спенсер опять толкается.
— Эти гребаные сексуальные туфли.
Во время этого толчка он громко стонет.
Без предупреждения он выходит, разворачивает меня и поднимает на руки. Я обвиваюсь вокруг него, в то время как он проникает в меня. Обхватывает меня обеими руками, используя все свою впечатляющую силу, чтобы удержать меня, пока толкается внутрь. Он нетороплив, не показывает и признака слабости. Я вскрикиваю, когда он входит на всю длину, снова и снова.
Он проносит меня через всю комнату, его член все еще внутри, пульсирует при каждом движении. Отпихнув нашу одежду в сторону ногой, он усаживает меня на туалетный столик, скидывая все, что мешает, на пол. Я теряю дар речи. Он едва ли пропускает толчок, прежде чем начинает двигаться снова.
Мне приходится отклониться назад, опираясь на руки, чтобы удержаться. Он хватает меня за бедра, удерживая на месте, и начинает жестко трахать. Туалетный столик стучит о стену, и флаконы и тюбики с косметикой скатываются с движущейся поверхности. Уверена, Мэгс слышит стук, но я слишком далеко зашла, чтобы беспокоиться об этом. Он отпускает бедра, проводит ладонями по моим ногам и стонет, когда скользит по лодыжке и достигает мягкой замши. Он заставляет меня плотнее обхватить его торс ногами, и я уверена — острые кончики каблуков вонзаются в его мускулистый зад.
— Черт возьми, — стонет он, все быстрее толкаясь в меня.
Я на грани того, чтобы кончить, и знаю, что он тоже.
— Коснись себя, — требует он.
Отталкиваясь одной рукой навстречу ему в такт движениям, я опускаю другую руку между ног и скольжу пальцем по клитору. Я уже на грани. Пальцем я касаюсь его члена, скольжу по нему и на мгновение замираю, наслаждаясь скользким ощущением нашей связи.
Он рычит:
— Сделай это сейчас. Коснись себя. Я хочу, почувствовать, как ты кончишь.
Я охотно повинуюсь, скользя мокрыми пальцами туда, где нам обоим это необходимо.
Пара круговых движений — и я уже на пределе.
— Сильнее, давай, — требует он.
Я тереблю клитор еще сильнее, почти делая себе больно, но не останавливаюсь, пока не достигаю пика.
— О, Боже! — кричу я, кончая.
Он еще раз вонзается в меня и жестко кончает.
Четверг, 16 июля
Спенсер
— Ты в шоке, не так ли? — Уилл вдруг нарушает тишину в машине.
Я пытаюсь издать безразличное, пренебрежительное мычание, но вырывается что-то вроде фырканья. Сильно сжимаю рычаг коробки передач и бросаю быстрый взгляд на придурка рядом со мной, а он подавляет смешок.
Мудак.
А что, это похоже на шок? Да, не буду спрашивать это вслух, потому что знаю, он разовьет тему и скажет, что я слишком много возражаю… он поймал меня.
Но он не прав — насчет шока, имею в виду. Просто задумался, и все. О Туфельке и о том, как я покинул ее всего час назад совершенно затраханную и голую, если не считать туфель, и самодовольно улыбающуюся.
— Ну-ну.
— Заткнись, ублюдок.
Он смотрит на меня.
— Я просто давно не видел тебя таким, вот и все.
— Каким таким?
— Ты прямо сам не свой. Мечтаешь весь день, — смеется он.
— Я, черт возьми, не мечтаю весь день!
— Ладно, — говорит он самым небрежным веселым тоном.
— Иди на хер.
— Оооооооо!
Я открываю рот, чтобы сказать все, что думаю, но закрываю снова. Его не победить.
— Я просто хочу сказать, — бесстрашно продолжает он, — что ты немного не в себе. Не припомню, когда такое было, чтобы одна девушка удерживала твое внимание больше пяти минут.
— Не в себе? Что, черт подери, это значит?
— Ну, давай подумаем. Ты смотришь на дом около четырехсот тридцати восьми раз в день. Постоянно смотришь на свой телефон, а твое поведение говорит о том, что мыслями ты в другом месте.
— Мое поведение?
— Этим утром я поднял свою чашку, чтобы выпить чай, и получил по лицу мокрым чайным пакетиком.
— Ох, и что! Сожалею, драгоценный, в следующий раз я буду более внимательным.
— Дело не только в том, что… — он колеблется.
— Что?
— Я, эмм… — он ерзает. — Я слышал, у тебя на днях был незащищенный секс?
Я поворачиваю голову и смотрю на него, затем переключаю внимание обратно на дорогу — едва не выехал на бордюр.
— О, говоришь, ты слышал?
— Да.
— Какая прелесть, ты записался в кружок по вязанию? Выяснил что-нибудь еще?
— Только то, что ты нарушаешь свои же правила и не можешь нахрен заварить нормально чай.
Я вздыхаю.
— Итак, возвращаясь к тому, с чего я начал. Она зацепила тебя, не так ли?
— Нет, она меня не зацепила, я просто… — я замолкаю, не зная, как назвать то, что чувствую. Я просто… что? Я с ней просто сам не свой. Это лучшее, что я могу сказать. Дело не в том, что она меня цепляет.
— Ты просто?..
Я пожимаю плечами, и Уилл поворачивается лицом ко мне.
— Тебя влечет к ней. Вот, что я думаю.
— Она горяча, — защищаюсь я.
— Ты бесишь ее, — продолжает он.
— Эй, это талант.
Уилл смеется.
— А когда она в бешенстве и едва может тебя терпеть, она становится для тебя неотразимой. И тогда случается самое плохое.
— В этом нет ничего плохого, приятель.
Я вздыхаю и осознаю, что говорю почти как девушка. Поэтому прочищаю горло и вновь сосредотачиваюсь на вождении.
Он делает паузу, а потом притворяется, что не услышал моих слов.
— В любом случае… ситуация, когда вы оба взбешены, и она неотразима для тебя…
— Я неотразим для нее, — исправляю я его.
— Ладно, — продолжает он. — Вы неотразимы друг для друга. Но о чем это я, вы оба попали в такую ситуацию и просто сделали то, что сделали.
— Да.
— Ну, примерно так и было.
— Ага.
Почему мне кажется, что я слушаю лекции от мамы?
— Ты переживаешь?
Я снова пожимаю плечами:
— Она принимает таблетки. Мне повезло.
— Я говорю о другом.
Он прав, я знаю, мне следует беспокоиться о здоровье тоже, но для меня это не первостепенно. Знаю, что это плохо, но думаю, что предпочел бы, чтобы мой член отрезали, чем обрюхатить ее. Я не смогу смириться с этим. Но что-то в ней подсказывает мне, что обычно она себя так не ведет. Думаю, обычно она чересчур осторожна. Именно поэтому мне нравится то, как она умоляет меня, ведь это ее шокирует. Надо бы узнать о ней больше, но я просто не способен здраво мыслить, когда она в моих руках.
Уилл прерывает ход моих мыслей, отвечая на невысказанное:
— Наверняка она всегда так же осторожна, как и ты. Так что не волнуйся.
— Сколько раз ты обсуждал это на собрании мамочек?
— Не хмурь из-за этого свое красивое лицо, — говорит он и тянется к моим волосам.
Я хлопаю его по руке и сворачиваю на подъездную дорожку.
— Да, и хватит уже об этом. Возможно, вам с Мэгс следует обсуждать то, что на самом деле важно. Я удивлен, что у вас есть время болтать, когда вы едва можете оторвать глаза друг от друга. Уверен, когда никто не смотрит, вы не можете оторвать друг от друга не только глаза.
Он открывает дверь и вылезает из машины. Пока я выхожу и закрываю свою дверь, он бормочет:
— Мы не спим вместе, — затем идет прочь по дорожке, и когда я догоняю его, открывает дверь.
— Как скажешь, чувак.
— Мы не спим!
— Ладно, ты большая девочка. Вы не «спите вместе»… тогда, что вы делаете, когда не спите? Я хочу знать.
Я смотрю, как он в холле стаскивает с ног свои рабочие ботинки, и нажимаю на главную «кнопку». Поехали…
— Держу пари, она настоящая похотливая сучка. Она тоже вляпалась в это, как и ты?
Он резко поднимает голову, и его лицо слегка дергается при взгляде на меня, он пытается сдержаться изо всех сил. Решив не удостаивать мой вопрос ответом, он отворачивается и снимает свои ботинки, затем поднимается по лестнице, не говоря ни слова.
— Не хочешь поговорить об этом? — говорю ему в след. — Она наверняка та еще шлюшка, — усмехаюсь я.
Он застывает на верхней ступеньке лестницы, но качает головой и, не оглядываясь, уходит в свою комнату.
Я смеюсь над собой, пока захожу на кухню. Я еще не совсем в курсе, что за херня с ним происходит. Просто знаю, что однажды взял его ноутбук, когда разрядился мой аккумулятор, и пожалел, что так сделал. Он не выключил его, просто закрыл крышку, а когда я открыл его, экран и мой мозг заполнило порно. Порка какого-то парня в веревках и с кляпом. Я не смог сразу захлопнуть крышку!
Я имею в виду, кто оставляет свой ноутбук валяться где попало с открытыми вкладками? Правда, когда говорю «валяться где попало», я подразумеваю в его спальне, за закрытой дверью, на его безупречно чистом столе прямо по центу, как и всегда. Клянусь, он вымерял все по линеечке.
Парень помешан на порядке.
Во всяком случае, я никогда не смогу выкинуть это из головы и теперь постоянно слежу за его поведением. Не знаю, что ищу, я не эксперт в таких делах. Но действительно ли он смотрел это, или это просто было всплывающее окно? Он властный ублюдок, все контролирующий фрик. Не могу представить, чтобы им командовали в спальне. И даже не хочу, ведь он мой двоюродный брат. Я содрогаюсь от этих мыслей. Не-а, не хочу знать.
Я просто знаю, что никогда не смогу отказаться от контроля. Мне нравится быть главным, и я люблю, когда на это реагируют. Как Туфелька.
Так много всего мне в ней нравится. Взять, например, сегодня. Вы можете сказать, что я поступил не очень хорошо, когда пришел в дом без приглашения и зашел в ее комнату. Знаю, я вывел ее из себя, но смог рассмотреть ее святая святых.
Потому что момент, когда она выходит из себя, делает мой день. Действительно, я нравлюсь ей, но она не позволяет себе в этом признаться. Имею в виду, конечно, я нравлюсь ей, ну, это же я! Но она не сдается без серьезной борьбы. Мне нравится это, и я хочу подразнить медведя.
Все могло бы закончиться совсем не так. Но я знал, что смогу все провернуть. Дом огромен и первая дверь, которую я открыл, вела в комнату Мэгс. Поначалу я не был уверен. Это могла быть и комната Джаз; там везде были девчачьи безделушки. Но, оглядев эту комнату, я перешел к следующей, и сразу же, как открыл дверь, я понял. Ее запах ударил в меня.