Летопись из Лагеря на Белом Море




I

Я сижу на войлочном покрытии в типи (подобие вигвама), облокотившись на спальник. Инструктор Рада что-то кричит дежурным, готовящим нам обед, Мышь играет аккорды на гитаре, а группа сгрудившихся вокруг нее детей просят сыграть ту или иную мелодию. Входят и выходят люди, сквозь белую ткань, натянутую меж палок пробиваются лучи солнц, погружая нутро типи в светлый полумрак. Из ограниченного камнями костровища поднимается тонкая струйка дыма и улетучивается через дыру в потолке. Но вот мелодичные аккорды сменяются хаотичной какофонией звуков – гитару передали Витэну и теперь он пытается методом тыка научиться играть на этом струнном инструменте. В типи вошла Забава (это такое имя) покрутилась на месте и ушла.

Подобные свободные минуты выдаются мне достаточно редко – дни расписаны по часам, часы по минутам. Вскоре мы будем плавать под парусом в море, а потом нас по очереди будут посылать в баню (в прямом смысле). Но сначала, как я смею надеяться – обед. Еда и сон – главные ценности на этом необитаемом острове и в его окрестностях, куда меня занесло ветрами судьбы. Здесь готовят еду на костре, отсутствует сотовая связь, чайки не пуганы, то тут, то там белые кролики перебегают вам тропинку, увлекая в неизвестные дали, а до ближайшего населенного пункта четыре часа на корабле. И да, это детский лагерь.

По многочисленным просьбам я взял на себя ответственность вести летопись здешних событий. Но, по причине того, что мы находимся на острове посреди Белого Моря вот уже больше недели, и смена подходит к концу, происшествия перепутались и сплелись единым разноцветным клубком в моей памяти; хронология их потеряна и значимость забыта. = Придется начинать с того, что я помню как первое и заканчивать тем, что я посчитаю последним.

II

После 30-часового пути на поезде из Москвы, наш отряд, состоящий из 18-ти детей и 8-ми взрослых (инструкторов) вышел на станции Чупа. Было раннее утро, но, будь это хоть поздняя ночь, определить время без часов было бы практически невозможно, так солнце здесь не заходит за горизонт полгода, а белые дни сменяются белыми ночами.

Вздремнув на втором этаже местной гостиницы, мы наскоро позавтракали и, нагрузив два корабля-катера съестными припасами, поплыли на о. Сидоров, где нашей маленькой группе предстояло жить (и в некоторой степени выживать) ближайшие 12 дней.

Кажется, меня зовут обедать – я уже успел проголодаться после позднего полуденного завтрака.

III

Возвращаясь к этому рассказу после еды, не могу не заметить подозрительную насыщенность и вкусность сегодняшнего обеда. Помимо грибного супа (который я не очень-то и люблю), каждый получил по куску хлеба, половинке апельсина, кружке какао (!) и по 15 сушек, половину из которых я спрятал на черный день. Мне даже показалось, что нас специально откармливают, чтобы принести в жертву языческим богам, и, честно говоря, записывая это предложение, я все еще придерживаюсь этого мнения.

Как я уже упоминал ранее, путь на корабле до острова занимал 4 часа. За это время я успел сыграть в «слова», перекусить и поспать. После высадки на острове был пеший переход по горам, выбор нового имени (я, к примеру, выбрал себе римское имя Марк), обед на костре, с сопровождающим его приношением пищи богам, разделение на две команды в двух лагерях… Все это можно описывать бесконечно долго и подробно, но мы все умрем и надо спешить.

Первый день на острове выдался длинным и насыщенным. В какой-то момент я понял, что нужно бы положить ему конец и, завернувшись в спальник, попытался заснуть. У меня это не очень получалось из-за незаходящего солнца. Оно буквально сводило меня с ума. Со временем я привык к нему, но в первое время это было ужасно.

Последующие дни на острове были насыщены не менее первого, но многие детали я забыл. Мы учились разводить костер на скорость, собирать нужный плавник, перевязывать сломанные шеи, открывать консервы ножами, грести… Также мы выполняли кучу повседневной работы: мыли каны (посуда вроде котлов) в море, перекочевывая с одного камня на другой, по мере отлива и прилива, готовили еду на костре, собирали хворост и т.д. По вечерам проходили своеобразные «свечки», когда дети и инструктора собираются в типи вокруг ярко пламенеющего костра и подводят итоги прошедшего дня, обсуждают яркие и понравившиеся события и иногда поют песни под гитару.

Несколько раз мы ездили в «морские миссии», или на задания. Две команды садятся в две разные весельные лодки и плывут к той, или иной цели (острову, др. бухте, заливу и пр.). В сумме, в лодке обычно 11 человек: 2 инструктора на случай непредвиденной ситуации, 6 гребущих человек, 1 рулевой и 1-2 пассажира, которые сменяли гребущих, когда те уставали, а в остальное время мерзли на носу. После каждой крупной миссии участникам программы дают один день отдыха, когда нам выпадают редкие минуты свободного времени (в одну из этих минут я и записываю эти слова). Также перед каждой миссией нам дают шанс остаться в лагере. Помнится, задания после второго, когда воспоминания о первом были еще свежи, я и еще три человека решили воспользоваться этой возможностью. «Наконец-то высплюсь, отдохну, посмотрю на море», - думалось мне. Как же я был наивен. «Отдых» обернулся сущим адом, полным чистки картошки, резки моркови и всевозможной адской работы. Под предводительством оставшихся в лагере инструкторов, мы, решившие отдохнуть, должны были устроить роскошный прием вернувшимся с задания. Едва успев пообедать, мы уже готовили ужин. Впредь я решил больше никогда не пропускать миссий.

IV

Вчера у нас было самое крупное на данный момент задание. Две команды («Картографы», живущие в типи и «Рыцари Белого Моря», или просто «Р.Б.М.», живущие в палатке среди скал, ближе к моря, недалеко от бани и Домика Весты) должны были выплыть из Кельтской Бухты, обплыть о. Сидоров (одна лодка – на север, другая – на юг) и встретиться на другой его стороне – Западной Песчанке. Там мы обедаем, потом снова разделяемся и возвращаемся в лагерь, таким образом делая круг. И все это – попутно зарисовывая карту острова Сидоров и окружающих его маленьких островков. Быть навигатором-рисовальщиком-картографом вызвался… я. Наверное, потому что с детства люблю рисовать карты и потому что не надо грести – вместо этого просто сидишь на корме, устремив взор в даль и делая краткие зарисовки. Вот только замерзаешь очень сильно. Зубы стучат от холода, весь дрожишь. Чтобы не замерзнуть, нужно одеть поверх рубашки свитер и еще нацепить два плаща.

Путь к Западной Песчанке был мучителен и тяжел. Когда мы огибали один мыс, который я позднее назвал «Бесконечным» (как ново и оригинально, не правда ли?), налетел сильный ветер, волны били о борт, забрызгивая карту (к счастью, она была в карандаше и не расплылась). Холод вытягивал из моего тела тепло. Гребцы, надрываясь гребли, но мы не двигались с места. Ветер продолжал дуть, волны шуметь, разбиваясь о лодку и камни, а Бесконечный мыс не двигался с места. «И раз! И раз! И раз!», - считал Ульфрик, поддерживая ритм лодки. Док и Святослава (инструктора) заменили наиболее уставших гребцов. В итоге нам таки удалось обплыть этот мыс и заплыть отдохнуть в небольшую песчаную бухту, где мы, правда, встали на мель. Но это уже мелочи.

Обратный путь был намного быстротечнее, легче и теплее. Лишь однажды наша сильно поредевшая команда (нет, они не утонули, а, высадившись на Западной Песчанке, решили отправиться в лагерь пешком), заглядевшись на особо красивое и странное облако, заплыла не туда, пропустив тонкий пролив между Сидоровым и другим, соседним островом. Зато я нанес на карту новые места. Но облако было поистине завораживающе: огромная овальная масса, от которой снизу отходили небольшие щупальца-завихрения, что делало его похожим на медузу. Но в нем могло скрываться что угодно: летающая тарелка, например, или Лапута.

V

Как я уже говорил, сумерки здесь не сгущаются, поэтому сложно говорить что-либо о времени, но я чувствую, что оно подходит к концу – нужно идти в баню, а потом будет ужин. Надеюсь.

Ради написания летописи меня даже освободили от множества работ, к примеру, от помощи по приготовлению обеда, или от таскания дров. Не знаю, когда у меня будет еще свободное время, чтобы дописать летописи. Скорее всего уже дома – в поезде я буду отсыпаться за прошедшие две недели. Но к тому времени воспоминания мои помутнеют и мне придется выуживать их из глубин подсознания.

VI

Удивительный Катарсис переживаешь по возвращению домой после двухнедельного пребывания на необитаемом острове. Первое обрадовавшее меня изменение, замеченное еще в поезде – темные ночи. Потом – еда, ради которой не надо разжигать костер, режим дня, когда можешь спать сколько хочешь. Но все равно поход оставил на мне некий отпечаток, возможно – лишь временный. К примеру, полюбившаяся в походе овсяная каша выигрывала у молочной похлебки с белыми червями, которую нам подали в вагоне-ресторане, а продуваемая семью ветрами верхняя полка в плацкарте явно уступала теплому и удобному спальнику.

Окончательное очищение я получил лишь по возвращению в дом. Но меня продолжает забавлять, что не надо продавать душу за вафли и печеньки.

VII

Карту, которую я столь усердно рисовал, понадобилась для Финальной Двухдневной Миссии: в полдень первого дня нужно было выплыть из Кельтской Бухты и, предварительно выбрав какой-нибудь отдаленный остров, переночевать на нем и вернуться обратно не позднее полуночи следующего дня.

Пунктом назначения были назначены о-ва Ильинки (надеюсь, я не ошибся с правописанием названия). Мне выпал выигрышный билет быть штурманом, так как я был счастливым обладателем завершенной «Карты Острова Сидоров и Окрестностей».

Слегка опоздав со временем отправления, мы отплыли в половину первого. Две лодки: наша и римская, на которой плыли «Р.Б.М.», - отправились на юг – мимо Римского острова и Высокой луды, завернула в пролив между Сидоровым и Кишкиным (который «Картографы» пропустили в прошлой миссии, когда засмотрелись на красивое облако) и, выплыв в открытое море, двинулись на северо-запад, мимо Западной Песчанки, к небольшому архипелагу из лесистых островов. Пришвартовавшись у одного из них, наша команда кратко перекусила и, дождавшись отставших «Р.Б.М.» отправилась в дальнейшее странствие к иному острову (этот не подходил для ночевки по причине своей каменистости – нельзя было втащить на берег лодку).

На «Остров Неудач», как я его назвал, мы прибыли уже к вечеру. Деревьев на нем почти не было – пара кустиков, трава и морошка. Зато было много плавника. В меру своей усталости и замерзнутости мы решили остаться здесь. После некоторого обследования территории, Док обнаружил еще тлеющее костровище, оставленный, видимо, рыбаками. К счастью, они уже успели уплыть. На этом костре, в течении следующего часа две команды совместно готовили ужин, а потом разделились: «Р.Б.М.» ушли на холм, а мы остались на берегу.

Далее, помнится, кто-то начал хлопотать непосредственно о самом месте ночлега и заразил своим беспокойством всю команду. Ульфрик и Авитус попытались сделать нечто наподобие импровизированной палатки из весел, плавника, пенок и плащей. Но на крышу импровизации и материала не хватило и было принято решение ночевать под лодкой – очень кстати, утром пошел дождь, но мы его не застали, так как спали до часа дня, и это нормально – мы легли только в четыре. То кто-то захотел сфотографировать красивые, окровавленные солнцем облака, то меня с Ульфриком (мы были дежурными) послали за яблоками, которые предназначались нам то ли на сон грядущий, то ли на пропущенный полдник. Когда же почти все были готовы с грохотом провалиться в небытие, Док решил вспомнить «Заживо погребенных» Эдгара По. Кто-то (Кажется Константин-который-Вася) заметил, что может, подобно герою вышеупомянутого рассказа, проснуться посреди ночи (в данном случае уместнее было бы сказать «посреди утра») и, подумав, что находится в гробу, закричать, разбудив нас всех. Мы сказали, что не будем ему за это особо благодарны, так как собираемся отоспаться за все прошедшие и последующие дни.

Чтобы успокоить людей и окончательно утвердить жанр предстоящих нам сновидений, я, по памяти, весьма примерно, изложил «Сердце-Обличитель» и «Черного Кота». Далее я попытался уверить еще не заснувших, что шуршание тенда (которым мы закрыли вход в наше «убежище») о дно лодки под дуновением ветра – это на самом деле цокот длинных и острых коготков человекоподобного монстра, что живет на острове и своими не менее острыми зубами пожирающим путников. Те рыбаки, что так поспешно оставили костер не уплыли – их съели. Скоро монстр, ранее прятавшийся в тростнике, отыщет вход в лодку и устроит кровавое пиршество. Надеюсь, хоть кто-то в эту историю поверил.

VIII

Позавтракав в полчетвертого дня, наша команда обнаружила пропажу двух банок (сиденья для лодок). Последовало долгое следствие. Кто потерял банки? Кто ответственный по снаряжению? Кому и куда было сказано положить сиденья? Но от стократного повторения этих вопросов банки ближе не становились. Вскоре начали квадратами обшаривать «Остров Неудач». Результатов это тоже не дало. Две другие банки (всего их четыре) преспокойно лежали на берегу, в тростнике. Попросив помощи у другой команды, «Картографы» вместе с «Р.Б.М.» поплыли искать банки на близлежащих лудах и островах, куда сиденья могло отнести отливом. И «О Чудо!» на ближайшем острове отыскались обе. «Никогда не думал, что буду так радоваться двум деревяшкам», - сказал Олекша.

Многие посчитали возможным, что это Док и Дионисий на римской лодке (которая стояла на берегу, и никто под ней не спал) отвезли банки на остров, создав нам таким образом еще одно испытание. Доказательств великое множество. Мне лень их всех перечислять, поэтому приведу только несколько:

1. Банки лежали на расстоянии 5-10 метров друг от друга – достаточно близко, но при этом не слишком, чтобы не вызывать подозрений. Словно кто-то умный специально их так положил.

2. Сиденья оказались слишком высоко на скалах, когда их нашли – прилив не мог их так высоко добросить (зато отлив не мог забрать).

3. Многие утверждают, что все четыре банки лежали вместе, когда дети отправлялись спать.

4. Дионисий с самого начала, пока мы еще не успели обыскать весь остров, предлагал нам искать сиденья на островах.

5. Разве не странно, что пропали именно 2 банки, а не все? Будто нам давали шанс найти их.

На самом деле, вероятно, все эти обвинения и подозрения – лишь плод моей и чужой паранойи. Понятно же, что банки спрятали мстительные рыбаки, подплыв на байдарке, а то и на моторке, пока мы спали мертвым сном.

В то время, как одни искали банки, другие были заняты куда более интересными поисками: к примеру, Ведан нашел розовую слюду, а Скьёль, если я не ошибаюсь, очередной нож. Этот 9-летний мальчик (они с Константином-который-Вася самые младшие из нас) обладает достаточно странным, хоть и полезным даром металлоискателя. За время нашего путешествия, он то тут, то там, находил всевозможные железные предметы, в основном ножи. Однажды ему даже удалось отыскать дорогие часы, потерянные год назад другим Скьёлем, тоже Мишей в реальной жизни и тоже в ширину бОльшим, чем в длину. Правда, потом обнаружилось, что часы нашел Сулеслав, что досадно. Было бы гораздо круче, если бы их обнаружил Скьёль II.

Пришло время уезжать с «Острова Неудач». Вещи были погружены в лодку, банки находились на своих законных местах. Я, Олекша, Забава и Витэн уже сели в лодку и дожидались остальных. Но вот, с подачи Дионисия, группа людей выразила желание посетить некий Лабиринт (как потом выяснилось – узор из камней на земле, способный исполнять загаданные желания), который находился на острове, в километре к западу отсюда. Я, конечно, к этой группе не относился, мне хотелось в теплый и безопасный типи. А еще мне хотелось сытно поужинать (ну или поздно пообедать). А ужин прибывшим готовят оставшиеся в лагере. Я это хорошо запомнил. Мое мнение разделяло большинство, и, усадив меньшинство на маленькую римскую лодку, мы отправились в лагерь.

Начало обратного пути было сложным: лодка перегружена, встречный ветер не дает сдвинуться с места. В какой-то момент меня даже заставили сесть за весла, заметив что как штурман я абсолютно бесполезен. Я был вынужден согласиться с этим плачевным фактом и все остальное время, когда не греб, перечитывал «Портрет Дориана Грея», в формате миллиметровой книжечки, которая так кстати оказалась у Баяна (это тоже такое имя).

Прибыли мы в полночь с чем-то (снова слегка опоздали). Ужин-поздний-обед оправдал мои светлые надежды, так как был приготовлен Викстейном и Хотэном, которые выразили желание остаться в лагере. А на десерт у нас были пряники.

Когда одни люди захотели отправиться в Лабиринт (кстати, они попали в шторм и вернулись только в три часа ночи), а другие сразу поехать в лагерь, команды смешались. «Р.Б.М.» пришла пора возвращаться в свою палатку, но путь туда вовсе не близок, особенно когда устанешь. Именно поэтому было решено ночевать всем вместе. Меня попросили рассказать еще какую-нибудь историю Эдгара По. Я ответил, что ничего не помню и пересказал «Лягушонка», а потом, когда публика все еще оставалась ненасытной, «Дары Волхвов» О. Генри. Это был любимый рассказ Богданы – 15-летней девушки, которой нравится, когда я ко всему прибавляю присказку «Все равно мы все умрем», о которой речь пойдет позднее. И еще она тоже любит «The Dark Side of the Moon».

Я достаточно часто (с первого дня в типи) разглагольствовал на сон грядущий, пока инструктора были на планерке, которая иногда продолжалась до трех часов ночи. В основном я описывал всевозможные философские теории; самой популярной среди моих собеседников и интересной для меня была теория супрематизма (Всего мира не существует – это сон. Люди – проекция моего воображения, управляемые через мое подсознание. Я не ощущая их мыслей – следовательно, не могу сказать, что они мыслят. Я не могу сказать, когда я проснусь и где окажусь, проснувшись. Нельзя ни доказать, ни опровергнуть эту универсальную для каждого человека теорию, чем она и интересна). Я вступал в диспуты и яростно доказывал свою точку зрения. Как-то раз речь зашла о смерти и я заметил, что мы все равны перед законами бытия, и что бы ни сделали – умрем и впадем в забвения. Это неизбежно и неоспоримо. Мы все умрем. С тех пор я начал говорить это предложение более чем часто, в каждой подходящей ситуации – а их было предостаточно, ведь жизнь и смерть – два неразделимых понятия, не способные существовать по-отдельности. «Мы все умрем» - эта мысль и успокаивала меня, и бодрила, и заставляла задуматься. «Memento mori». В какой-то момент один из инструкторов предложил мне после каждого высказывания своих мыслей на сборах говорить эти знаковые слова. Ну что-ж, мы все умрем.

IX

Последний полный день был разгрузочным. Не было очень сложной работы: одни собирали дрова для Финального Костра, другие помогали топить печь в Домике Весты, чтобы вечером можно было готовить пироги. Переменно шел дождь. Казалось, природа плачет из-за нашего скорого ухода. Или же боги обозлились на нас – мы приносили им слишком мало жертв.

Меня определили в Домик Весты, и я был этому рад, так как там было тепло, сухо и можно фактически ничего не делать. Почти все пространство помещения занимала огромная трехместная кровать с красивыми резными столбами, уходящими в потолок. Как и все на этом острове, жилище и его содержимое было сделано вручную.

Сергий сидел на полу и растапливал печь. Все остальные сидели на кровати и откровенно бездельничали: рассказывали истории, или просто молчали. Со временем прибывали новые люди, внося хаос и сумятицу в мирный процесс растопки печки (особо в этом деле отличились Божена и Богдана, но потом их усадили чистить картошку и они немного приумолкли).

Я и не заметил, как наступил вечер. К тому времени собрали 2-3 метровую гору древесины для Финального Костра на Мысе Восходящего Солнца. Но пошел сильный дождь, и мы решили остаться в типи – костер так никогда и не загорелся. Собравшись вокруг костра поменьше мы обсуждали итоги Компаса (Еще одна традиция. В начале смены мы собрали каменный компас на скале, обозначив стороны цвета покрашенными камнями. У каждого луча 7 делений. И каждая сторона света обозначает какой-либо навык, необходимый здесь: Лидерство, Работа в Команде, Ответственность и Мастерство. После каждой миссии нужно было оценить себя и свою команду по 7-бальной шкале, по всем этим навыкам, а потом получившийся результат выставить на компасе.), потом подведение итогов программы, во время которых половина вела активную борьбу за сохранение бодрствования. Часа в 2 мы загадали желания, а потом легли спать.

X

Во время завтрака дежурить должен был я с Ульфриком. Дождь не прекращался в течение всей ночи, и сухих веток практически не осталось. Чтобы найти хворост, пригодный для разжигания, нужно было обойти пол леса в поисках иссохших елей и отломить маленькие веточки у самой земли, до которых не достал дождь, и которые не увлажнила роса.

Вскоре, проснувшаяся Рада оповестила нас, что мы готовим завтрак вот уже два часа – времени пол одиннадцатого, а в три мы должны отъезжать на корабле-катере, предварительно пообедав и собрав вещи. Однако, не смотря на всевозможные недовольства и замечания, позавтракать мы успели. И пообедать тоже.

Час, или около ого проходило еще одно действо: разоблачение. Люди садились в типи и по кругу называли свое здешнее имя, рассказывали о себе (что-то вроде: «Здравствуйте, я Марк… И я алкоголик.), потом называли свое истинное имя, оставляя выдуманное на острове, и отдавали игровую одежду, предварительно ее сняв.

Следующим номером в программе был всеобщий хаос, имя которому: «сборы». В какой-то момент послом из лагеря «Р.Б.М.» явилась Фортен.

— В лагере все перепуталось, - начала она. – Представляете, у нас дежурные готовили завтрак два часа!

— У меня странное чувство дежавю, - ответила ей Рада.

Но вот вещи были собраны и загружены на палубу. Оставшаяся часть путешествия прошла для меня в полусне. Быть может, потому что я постоянно делал попытки заснуть, и иногда у меня это получалось. Корабль-катер, Чупа, вручение сертификатов, поздний ужин, ранний поезд – все слилось единым клубком событий. Следующие 30 часов в поезде тоже прошли в полусонном измерении. Я спал ради сна, чтобы отвернуться от серой реальности и отдохнуть, хотя я от него скорее уставал. Периодически меня будили – нужно было завтракать, обедать, полдничать…

Мы приезжали в Москву к обеду 19-ого числа. К тому времени я успел со всеми попрощаться, напомнив о скоропостижности смерти. Все завершилось. Когда я уже выходил из вагона, по возгласам понял, что Скьёль нашел чью-то расческу. Наверное, железную.

XI

Вот и все. Еще одна история закончилась. За эти 16 дней я жутко устал и рад был вновь влиться в бездушный и бессмысленный ритм жизни удобной цивилизации.

Но вот, стоит мне закрыть глаза и напрячь память, как я вижу голые скалы, обрамляющие Кельтскую Бухту, слышу шум неспокойного моря, чьи волны разбиваются о берег и чувствую холод ветра, дующего мне в спину.

 

P.S. Мы все умрем.

29.07.2013



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2016-04-26 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: