ГОРЫ ЭТОГО НЕ ЗАБУДУТ НИКОГДА

Заповедь горцев:

- убийство в бою - достойная смерть;

- убийство безоружного - вторая смерть;

- убийство ребенка - третья смерть;

- убийство старца - четвертая смерть;

- убийство женщин - пятая смерть;

- надругательство, обезглавливание, обезображивание и невозвращение трупов - вечный позор и вечная смерть.

Трудно сказать, когда забудут это ингуши, но горы этого не забудут никогда.

То, что предстоит вам сейчас читать, можно и...не читать. Свидетельские показания жертв геноцида - а именно так опреде­ляет происходящее с ингушами в Пригородном районе Владикав­каза мировая общественность - настолько безыскусны и правди­вы, что от каждого рассказа у каждого нравственно здорового человека непременно что-то остановится в груди и станет страш­но не только за этот многострадальный народ, но и за себя, и за своих близких, ибо - "по ком звонит колокол?.."

Блокировка средствами массовой информации, безуслов­но, с ведома руководства России и Осетии, правдивых сообщений о происходящем в зоне действия чрезвычайного положения, дала свои бездушные плоды: почти никто из живущих на российских просторах не знает, что происходит вот уже в течение года с ингушским народом.

Мы, запутавшиеся в политической, экономической, жи­тейской круговерти, начали привыкать избавляться от переиз­бытка информации. Глаза, уши и души многих стали работать только "от желудка"... "Кусок" сочувствия, который иные еще могут "оторвать" от себя, все чаще стал походить на камень, положенный "в его протянутую руку"...

Попробуйте йе пожалеть себя сейчас - это необходимо не столько ингушам, сколько вам самим, чтобы в ваш город, село, на вашу улицу, в семью никогда не пришла такая же трагедия.

При этом немаловажно все время помнить, что подобные зверские репрессии по отношению к отдельным народам родились

не год назад, а еще на заре советской власти, вместе с первыми распоряжениями первого главы советского правительства - "то­варища" В.И.Ленина. Еще 28 февраля 1920 года он телеграфиро­вал в Реввоенсовет Кавказского фронта: "Смилге и Орджоникид­зе: Нам до зарезу нужна нефть. Обдумайте манифест населению, что мы перережем всех, если сожгут и испортят нефть и нефтяные промыслы, и наоборот - даруем жизнь всем, если Грозный и Майкоп передадут в целостности"...

Ну, а понятие слова "геноцид" есть, как ни странно, даже в советских энциклопедических словарях, правда, сопряжено оно только лишь с фашистской Германией...

Итак, ГЕНОЦИД - "...одно из тягчайших преступлений против человечества, истребление отдельных групп населения по расовым, национальным, этническим или религиозным приз­накам, а также умышленное создание жизненных условий, рассчитанных на полное или частичное уничтожение этих групп...

Такие преступления совершались в массовых масшта­бах гитлеровцами во время Второй мировой войны, особенно против славянского и еврейского населения. Геноцидом явля­ются некоторые формы апартеида".

...Метелью белою сапогами по морде нам... Что же ты сделала со всеми нами, Родина? Или не видишь? Да не слепая ты, вроде бы, Родина. Родина?! Ро-ди-на...

 

СВИДЕТЕЛЬСКИЕ ПОКАЗАНИЯ

Т.ИЛЬЯСОВ:

- Приблизительно с начала сентября 1992 года в с.Октяб-рьское по указанию республиканских властей был создан комитет обороны, который организовал обучение умению обращаться с оружием и боевой техникой лиц мужского пола осетинской национальности. Лиц русской, ингушской и какой-либо другой национальности не допускали. На базе этого комитета обучали ополченцев, которые ежедневно ездили на БТРах по населенным пунктам Пригородного района.

Во второй половине октября жители с.Октябрьское осе­тинской национальности семьями и в одиночку начали куда-то уходить из села. В ночь с 30 на 31 октября началась интенсивная стрельба. И я понял, что начался конфликт между ингушами и осетинами.

Р.БАРАХОЕВА:

- С 31 октября по 1 ноября мы скрывались в подвалах своих домов. А 1 ноября мы решили собраться в районе консер­вного завода. Заметив нас, подъехал один БМП и начал стрелять. Мы снова попрятались. Потом к нам прислали парламентера. Он приказал нам выйти, обещал, что нас вывезут в безопасное место. Мы поверили и вышли из подвала. Погрузили нас в два "КамАЗа" и повезли куда-то. Почувствовав, что нас везут совсем в другом направлении, ребята запротестовали. Конвой начал предупреди­тельно стрелять.

Нас привезли в с.Сунжа и поместили в спортзал сельского клуба. Всего нас было 400 человек.

В первые сутки нам ничего съестного не давали. Спали и сидели мы на холодном полу. С нами были женщины с грудными детьми. Так продолжалось 6 суток. А потом была последняя чистка. К нам зашли боевики с красными повязками и увели всех мужчин. Мы объявили голодовку, хотя мы и так голодали. Но и это не помогло.

И.МУРЗАБЕКОВ:

- 31 октября около 14 часов в сторону села Октябрьское из военного городка Спутник прошла колонна танков, а за ними

16 машин "скорой помощи". Танки, как стало известно потом, принадлежали российским внутренним войскам. За санитарными машинами шли бронетранспортеры. Через 15-20 минут танки развернулись на перекрестке, подошли к мосту и начали прямой наводкой бить по п.Карца. Первым залпом был начисто срезан огромный тополь и буквально разорван юноша 17-18 лет Эсмур-зиев. Танки сменили БТРы, установки "Град", "Алазань", пуш­ки, смонтированные на вездеходах. Обстрел продолжался 3-4 дня.

С. и Р. ОСМИЕВЫ:

- Нас из дома забрали 1 ноября. Увезли в с.Сунжа. Кормили один раз в сутки кусочками хлеба и водой. В помещении, где нас содержали, было очень грязно, дети болели. Кударцы заходили и стреляли в потолок. Наши дети были в психическом шоке.

Российские солдаты были в стороне. Их постоянно поили аракой. Осетины постоянно угрожали нам: "Хотели землю? Теперь ешьте ее и пейте свою кровь. Расскажите обо всем назрановцам! Ни чеченцам, ни другим вы не нужны".

Нас было примерно 800 человек в тесном помещении. 8 ноября к нам привезли еще один полный автобус заложников. Сейчас там осталось примерно 150 человек...

Л.ХАШИЕВА:

- 2 ноября утром, разломав двери на лестничной площад­ке, к нам в квартиру залетели автоматчики. Мне даже не дали одеться. Как была в домашних тапочках, так и увезли меня вместе с детьми. По дороге стреляли, угрожали, что нас будут расстре­ливать.

В ночь со 2 на 3 ноября к нам в подвал забрасывали избитых наших стариков, парней с окровавленными лицами. Одному перебили ребра.

Первый день нас вообще не кормили. Наконец нам дали по полкартофелины и по кусочку хлеба. В помещении оказалось несколько ящиков кукурузы. Она нас и спасла от голода. Негде даже было сесть. Большее время в течение пяти суток мы провели на ногах. Было много детей. Они мерзли, плакали. Всех находив­шихся в подвале ограбили, сняли золотые изделия, более-менее ценную одежду.

Нас под конвоем водили собирать картошку. Когда мы спрашивали, почему нас, безвинных, держат здесь, нам отвечали, что ингуши не хотят нас принимать.

Однажды на рассвете в подвале раздались выстрелы. Одной женщине пуля попала в голову. Мы порвали халат и перевязали ее. В ту же ночь из подвала увели двух женщин вместе с детьми (у одной из них их было трое, у другой - двое). Нам сказали, что их ведут на расстрел, якобы за то, что ингуши в Чермене убили какую-то осетинскую семью. Эти женщины и дети больше не вернулись...

Через некоторое время на автобусе увезли очередную группу женщин и девушек якобы на обмен. До сегодняшнего дня нигде их не находят...

Р.МАРХИЕВА:

- Когда нас привезли в подвал мединститута, стали проверять карманы, забрали деньги, золотые вещи и все хорошее. А одна из девушек нам сказала: "Нам ваши вещи не нужны, нам нужна ваша кровь".

По ночам солдаты пьяные заходили и издевались над нами. Утром зашли солдаты и забрали около 30 девушек. Когда мы уезжали, этих девушек еще не было.

"Господин Ельцин!

Пишет Вам старый человек, который пережил войну, депортацию и многое другое. Повидал за свой век многое. Но то, что Ваши войска натворили в отношении ингушского народа на их исконной территории Пригородного района, не укладывается ни в какие рамки человеческой морали.

Вместо того, чтобы выполнять свой же Закон "О реаби­литации репрессированных народов", Вы послали российские войска, которые, став на сторону осетин, танками и БТРами, ракетами всех типов и даже химическим оружием, устроили поголовное истребление всего ингушского народа данного района. ао зверствах так называемых боевиков и мародеров до сих пор человечество еще не слышало. Преступления немецких фашис­тов бледнеют перед зверствами осетинских фашистов. И все это происходит в стране, которую возглавляете Вы, демократ, и Ваша команда, якобы состоящая из демократов. О какой демократии

может быть речь в стране, где малочисленные народы различают­ся на своих и не своих, на любимых и нелюбимых и т.д. и соответственно к ним относятся? Так где же справедливость, демократия и права человека, которые Вы перед мировым сообществом и своим же народом поклялись соблюдать при вступлении на престол?

Вы, Президент, покрыли себя и свое воинство вечным, ничем не смываемым позором! Вы вписали еще одну черную страницу в историю Российского государства. Но есть возмездие в природе, и оно рано или поздно настигнет виновных в убийстве детей, женщин, стариков.

К.Чокаев, профессор".

СВИДЕТЕЛЬСКИЕ ПОКАЗАНИЯ

Р.ТОРШХОЕВ:

- 2 ноября 1992 года во время обстрела нашего поселка бандами осетинских фашистов, я был ранен в руку и меня увезли в Длинную Долину. Но у меня дома остались документы, и я решил вернуться домой (после перевязки я почувствовал себя лучше). Никого не предупредив о своем уходе (из опасения, что меня начнут отговаривать), я ушел ночью в сторону Южного. Шел через лес. На рассвете я находился недалеко от туббольницы и понял, что п.Южный занят осетинами. Видел, как осетины и российские солдаты прочесывали поселок, забрали трупы осетин, а затем загнали в Южный свиней, чтобы они ели трупы убитых ингушей.

В поселке было много вооруженных осетин и российских солдат. Осетины вывозили добро из домов ингушей, а затем сжигали дома.

Я через лес вышел к ущелью Гир-Чоч. Там скопилось много ингушей из Ангушта. Были и из Шолхи и Южного. Вместе мы по очень крутой тропинке вышли в село Ольгетты. Шли приблизительно шесть часов. По дороге у одной молодой женщи­ны из Ангушта прямо на руках умер грудной ребенок. Умер он, скорее всего, от холода. Еще одна женщина была в истерике, ее успокаивали и вели под руки несколько человек. Мне объяснили, что у нее убили двоих детей.

В Ольгетты мы пришли ночью и заночевали там. На следующий день туда привезли труп девушки лет восемнадцати. Труп нашли в селе Чми. У нее была разрезана грудь, часть внутренностей вынута. В ее правую руку было вложено ее собственное сердце. Это видели многие.

Я ушел пешком через Таргим. Мои знакомые из Ангушта сказали мне позже, что похоронили эту девушку в селе Ольгетты.

- В Куртат они ворвались неожиданно для нас. Мужа и деверя увели и убили - их тела нашли через несколько недель. Меня вместе с двухлетним сыночком Зауриком взяли в заложни­ки. Нас были десятки, десятки... Женщины, маленькие дети, девочки-подростки, мальчики... Бетонный подвал - овощехрани­лище... Октябрь был уже, прохладно. Нам не давали ни есть, ни пить... Была очень красивая девочка с нами, лет восемнадцати... С братом и еще одной сестричкой. Схватили ту девочку... Насиловали... Много осетин насиловали... Десятки... Потом бро­сили опять к нам в подвал. И она умерла. А вторую сестричку брат сам удушил..Он сказал ей: "Прости, сестричка, так будет и тебе и мне лучше"... Мы сидели три недели... А потом они отобрали у нас наших маленьких и бросили их в кучу на наших глазах. Запустили кабана. Но он ничего нашим маленьким не сделал. Он упал и издох. Сам. Потом они стали кричать, что если мы, мусульмане, не едим свинину, значит, свиньи будут есть нас... И пустили в этот загон, где был Заурик и другие детки, голодных свиней. А нам приказали смотреть, иначе расстреляют. И свиньи набросились на детей... Я уже не видела, как они дожирали Заурика...

Я немножко не в себе, простите, я плачу всегда, голова болит... Я с ума схожу, наверное...

Я - Марем, мне 28 лет...

Б.ЧАХКИЕВ, журналист, президент Ассоциации, зани­мающейся вопросами жертв политических репрессий:

- Его, Гирихана Торшхоева, 57-летнего мужчину, убива­ли медленно, долго, с особой жестокостью. Убивали почти всем селом, по дур-дуровски, по-осетински, всем скопищем, где каж­дый старается нанести удар под восторженные вопли соплемен­ников - какой-то дикий, азиатский (не кавказский) метод

мщения... Он был беззащитен, хотя искал защиты, убежища от

осетин.

Его били изуверски, направляя удары в самые ранимые места. Окровавленный Гирихан не защищался. Единственное, о чем он просил, - не делать этого при детях, жене, родственниках: ведь дочери Фатиме - 19 лет, сыну Казбеку - 10, а второй сын Гапур, - совершеннолетний. Как это все отразится на их психике, дальнейшей жизни?

Я видел их недавно на похоронах отца - безынициатив­ных, подавленных, точно с того света...

В камеру, куда Г.Торшхоев был заключен после жесто­чайших мучений в Дур-Дуре и Дигоре, наведывался начальник ОБХСС Дигории, некий Виктор - фамилию до следствия не говорим, надеемся, будет суд, - и методически, особым изощрен­ным способом, убивал Гирихана. Он сажал жертву напротив себя, но чуть выше, брал ее за голову, шею и с силой наносил удары по лбу и лицу, как бы оглушая жертву. Потом начинал коленкой отбивать грудь по всей поверхности. Продолжалось это бесконеч­но долго, до тех пор, пока изо рта и носа жертвы не пойдет кровь. Через 4 часа экзекуция возобновлялась: между "сеансами" Торшхоева заставляли в ледяной воде делать "водные процеду­ры". Это - тоже метод палача Виктора из Северной Осетии. В ледяной воде между ступнями клали лед и так держали ноги после избиения: это продолжалось изо дня в день, каждые четыре часа - четыре дня подряд... Наконец, палач "смилостивился": "Ну вот, теперь ты долго будешь умирать"...

Он оказался прав. Гирихан Торшхоев умирал мучительно долго, целых 8 месяцев, несмотря на заботу матери, братьев-врачей, редкостных специалистов...

Гирихан искал убежища у родственников жены (род Кольбеевых в Осетии известен - имя одного якобы носит улица во Владикавказе), думая, что в Дур-Дуре живут добрые люди, друзья. А они оказались врагами.

На Кавказе презирали дом, где гость не находил приюта, убежища. А как быть с целым селом, Дигорой, Осетией?

МУРЗАБЕКОВА:

- 4 ноября 1992 года в мой дом ворвались осетинские ОМОНовцы и на глазах у меня убили двух моих сыновей 16-ти

и 17-ти лет и моего брата, а мужа избили до полусмерти и увезли в неизвестном направлении. После всего этого они пришли вновь, оттащили меня от убитых моих сыновей и брата и вырезали на их щеках и лбах кресты, и когда я попросила убить меня, чтобы не видеть всего этого, они мне сказали: "Не-е-т, тебя мы оставим, чтобы ты мучилась всю жизнь".

тии:

В.ХЕТАГУРОВ, председатель Совмина Северной Осе-

- Осетины могут спать спокойно. За каждого осетина полегло десять ингушей.

-

В.ТРУБНИКОВ, бывший сотрудник ОБХСС МВД Се­верной Осетии:

- На мой взгляд, немалая доля вины лежит и на руковод­стве России - оно действовало нерешительно и непоследователь­но. Приведу такой факт: во Владикавказе были распространены списки ингушских семей, проживающих в городе. И что же? Никто вовремя не встал на их защиту, и люди вынуждены были покинуть столицу. В их квартиры и дома тут же вселились беженцы из Южной Осетии. Появились в городе эмиссары из Тбилиси - пошли разговоры об объединении Северной и Южной Осетии и вхождении в Грузию на правах автономии.

Что примечательно, из уст многих людей, как осетин, так и ингушей, я слышал, что они не испытывают ненависти друг к другу. Они уверены, что стали заложниками мафиозных структур и коррупционеров-националистов. Наоборот, простые люди пре­дупреждали соседей об опасности, прятали в своих домах.

СВИДЕТЕЛЬСКИЕ ПОКАЗАНИЯ

- 25 декабря 1992 года, когда мы, двадцать женщин и детей, пробирались через п.Карца в с.Дачное, возле поселкового клуба, увидев осетинских ОМОНовцев, спрятались от них в канаве, мы услышали и увидели, как они отдавали приказ российским солдатам закопать в яму ингушей, чтобы комиссия не видела трупы.

7 ноября этого же года взяли в заложники моих двух сыновей. Старший сын 5 лет учился в Северной Осетии в

университете на юридическом факультете. Окончил юрфак на отлично, с красным дипломом, но работу ему не дали, и он устроился в Сунженском районе Ингушетии помощником проку­рора.

Когда их взяли в заложники, их отвели в Пригородный райотдел милиции, где моего сына сразу же опознали и начали избивать, т.к. у осетин был приказ убивать всех ингушей с высшим образованием. Мой сын был жестоко избит, ранен ударом ножа в голову. Лезвием ему хотели отрезать язык, но порезали только челюсть. Больше месяца он находился в больнице в тяжелом состоянии...

Ингуши никогда не вели ни с каким народом войны и не хотели ее. Война не рождает сыновей, а уносит их.

С.ГУЛАЕВ:

- 4 ноября 1992 года я собирался похоронить соседа Баркинхоева Мухажира, убитого в субботу, 31 октября, во дворе своего дома осетинскими ополченцами. В тот же вечер ранили и его сына 16-ти лет и дочь 18-ти лет. Я пошел в с.Октябрьское, чтобы спросить муллу, как хоронить убитого и где. Он мне объяснил, что можно хоронить в огороде.

Я не дошел до дома примерно метров 150-200: меня поймали ополченцы с белыми повязками на руке - это были мои односельчане-осетины, вооруженные автоматами АКС, граната­ми, ножами. Собрали нас примерно 30-35 человек ингушей, загрузили в "КамАЗ". Издевались как только могли - избивали прикладами, говорили, что нас отвезут свиньям. Между ними был спор: несколько осетин говорили, что нас немедленно надо расстрелять.

...Нас возили с утра до позднего вечера. Раз нас привезли в сторону Сунжи, где протекает канал. Здесь я увидел трупы, много трупов - из зарослей камыша торчали ноги. Место, где видел трупы, могу показать...

А.ЧИРГИЗОВ:

- 2 ноября 1992 года в селе Чермен около моста двое ингушских парней с поднятыми руками пошли навстречу танкам на переговоры. Когда до танка осталось 3-4 метра, из танка их в упор расстреляли.

В.ЗАНГИЕВА:

- 2 ноября 1992 года в подвале мединститута, отрешенная от всего мира, сидела одна женщина, покачивая ребенка, -минутой раньше расстреляли ее мужа. Она не выдержала нервно­го напряжения и сошла с ума.

Э.ЦИЦКИЕВА:

- В Джейрахе я видела, как привозили убитых, расчле­ненные трупы. Из знакомых я видела труп Саутиева Мусы без головы.

Э.ЕВЛОЕВА:

- Четырех ингушей сожгли в Дачном 1 ноября.

Х.ДУГИЕВ:

- Я сам видел, как 4 ноября на улице Октябрьской села Куртат осетины расстреляли девочку лет 13-ти и бросили в горящий дом.

А.-М.ГАТИЕВ:

- Я из своего укрытия видел, как осетины, обливая бензином, сжигали трупы ингушей.

- Одним из тех, кто рушил мой дом, был парень, с которым я два года служил в Афганистане, делил последние хлеб-соль... Нас четыре брата, четыре сестры, отец, мать. Мне сейчас 33, я с 12-ти лет пашу, зарплату получаю. Мы жили в Казахстане, куда были высланы наши родители. В 62-м году вернулись в свое село. Дом, в котором когда-то жили мои родители, был уже заселен осетинами: нам туда не разрешили войти. С 62-го года отец всюду писал, чтобы ему разрешили построить дом. Единственно, кто ответил, - Терешкова. По ее просьбе в 70-х годах разрешили строить дом...

После этой крови, после того, как я свою мать нашел после погрома, вел ее через пропасть по горным тропам в Ингушетию - мать моя собиралась броситься в эту пропасть: больше она идти не могла. И она говорит: если бы тебя не было со мной, или если бы я знала, что ты со мной, но за мной не прыгнешь, я кинулась бы туда. Когда я вел мать по перевалу,

масса людей пробиралась по горным тропам в Ингушетию. Возле меня шла мать, чья-то молодая жена, несла двойняшек. Один сорвался у нее с рук в пропасть. Мать моя с 24-го года, ей сейчас можно 100 лет дать... После этой жуткой картины какое прощение может быть?

У нас испокон ведется: если сестра опозорит брата, то он или ее убьет, или себя зарежет. И вот осетины на глазах братьев, отцов тащат ингушских девочек 13-16-ти лет и на их глазах насилуют. Разве это может забыть или простить мужчина?.. Я не политик, я простой житель своей республики, России, но вот мое мнение - если мне не даешь жить здесь, дай мне возможность жить в другом месте так, как я хочу жить. Если я работаю, тружусь, горбом своим на болоте строю дом, стараюсь привнести уют в этот дом, и после стольких трудов моих, когда у меня стал, наконец, и дом, и уют - тебя этого дома лишают, и лишают как? - сжигают на твоих глазах, давят танками женщин и детей... Как это можно забыть? Никогда не забудется.

Ф.АХИЛЪГОВА, врач, председатель комиссии по рас­следованию преступлений против женщин и детей:

- За выдачу тела ингуша местные североосетинские власти требуют от 250 до 300 тысяч рублей. Так, для вывоза десятка трупов пришлось нанимать бронетранспортер за 2,5 миллиона рублей.

Под Владикавказом есть несколько мест, которые исполь­зуются в качестве лагерей для заложников-ингушей. Они содер­жатся там без воды и пищи, подвергаются пыткам и издеватель­ствам. Очень велика смертность, в первую очередь среди детей.

Подвалы на территории общежитий мединститута во Владикавказе оборудованы в пыточные камеры.

Более всего свирепствовали ополченцы - выходцы из Юго-Осетии. Боевики из-за гор отличались особой жестокос­тью. Захваченному пленнику перерезали сухожилия и связки на плечевом суставе, предплечье и под левой подмышкой. Половые органы выжигались или отрезались, вырывался язык.

Умерщвление производилось тремя способами: перере­залось горло, вырывалось сердце, вспарывались животы. Боль­шинство тел, выданных ингушской стороне, носили именно

Такие повреждения.

Особенно страшно глумились над женщинами. Часто бандиты отдавали тела умирающих и замученных на съедение свиньям, называя их "новым секретным оружием".

(По сообщениям ИЦИР -информационного центра Ингушской Республики)

Х.ГУТИЕВА, инженер-программист:

-...Разгул насилия над мирным ингушским населением сегодня, осуществленный под прикрытием российской армии, вызывает, по меньшей мере, растерянность. Не стали ли россияне жертвой легковерности при выборе ими Президента, сохранивше­го, как оказалось, нетронутым свой генный код коммунистичес­кого происхождения?

Садистские издевательства и изощренные убийства без­защитных детей и женщин не имеют национальности, это всегда - патологический атавизм, подлежащий самому суровому нака­занию. Замалчивание этих преступлений под любыми предлога­ми, пускай с самыми благими намерениями, - не меньшее преступление и предательство по отношению к своему же россий­скому народу, преступление по отношению к святому понятию милосердия...

Не хочу стыдиться своей национальности, я - осетинка. На сегодняшний день, мне, к сожалению, неизвестны какие-либо выступления осетинской интеллигенции, осуждающие геноцид ингушского народа, к которым я могла бы присоединить свой голос.

Именно поэтому и следуя внутренней потребности отме­жеваться от звериной вакханалии "братьев" по крови, заявляю о своем категорическом несогласии с действияи бандитских осетин­ских формирований, какое бы официальное название они не имели!

Не вдаюсь в политическую подоплеку происшедшего, однако затягивание переговоров о возврате Пригородного района Владикавказа ингушам считаю умышленным со стороны осетин­ского руководства. Что поделаешь! В нашем маленьком народе именно эти циники от политики, десятилетиями подкармливае­мые номенклатурой Москвы, правили бал.

Результатом этого затягивания и были беспрерывные

трагические конфликты между двумя народами-соседями еще задолго до настоящей беспрецедентной трагедии. Такого ужаса на Кавказе старожилы не помнят!

Не оставляет горькое чувство, что жизни простых людей - лишь разменная монета в политике верхов. Когда же, наконец, в государстве станет нормой приоритет ценности человеческой жизни, что, в конечном счете, есть основа успеха любой полити­ческой перспективы?

ФАТИМА, студентка 5-го курса экономического фа­культета Грозненского университета, ингушка, мать маленько­го ребенка:

- К нам приехали родственники, изгнанные войной с родных мест... Мы спали все на полу - и здесь, и в кухне, и в прихожей... Под Новый год был салют, и маленькие дети, испытавшие уже войну, полезли в шкаф, под стол, стали плакать, кричать - война, война! Я их успокаиваю, а пятилетняя девочка плачет - не ври мне, сейчас дяди придут и будут нас убивать из автоматов... Я не хочу, чтобы мой Тотошка видел такое. Не хочу, чтобы стал таким... Но кто поможет? Ведь в Грозном и днем стреляют...

А.ТУРКОВ, народный депутат РФ:

- Впечатление очень тягостное, есть очень серьезное сомнение в том, что наша миротворческая миссия сможет быть выполнена сообразно тем документам, в соответствии с которыми мы должны работать. Если не будут приняты меры, в крайнем случае завтра, 20 ноября, когда мы поедем во Владикавказ, чтобы встретиться с представителями Временной администрации и областных органов Северной Осетии, я не только не ручаюсь за целесообразность, но я и не вижу, что нам делать. Что мы здесь должны делать конкретно?

Ну, во-первых: в решении Прездиума ВС РФ записано, что обмен заложников должен быть произведен безусловно с обеих сторон (а мы приехали по поручению ВС РФ), и это решение датируется 10.11.92г., а сегодня уже 19.11.92г. За эти девять дней обмен заложников не произошел. Как мне сказал Р.Аушев, на территории Ингушетии заложников-осетин нет. Аушев заявил, что ингушская сторона готова к инспекционной

проверке. Мы считаем, что должна быть создана трехсторонняя комиссия (осетины, ингуши, депутатский корпус и, конечно, представители Временной администрации России). Необходимо провести все мероприятия, которые затрагивают обе стороны. До сих пор такой комиссии не создано. Здесь, в Ингушетии, мы получили информацию о заложниках-ингушах, которые содер­жатся во Владикавказе в двух местах: на территории Горгаза и в здании ДОСААФ. Мы хотим поехать во Владикавказ, и, если нам не дадут разъяснений и не разрешат встретиться с заложника­ми, то я не понимаю, в чем смысл ЧП (выделено нами - авт.). Второе: нам не дают проехать в те места Пригородного района, чтобы встретиться с ингушами, которые там еще есть, ознакомиться с местностью на предмет наличия трупов и т.д. Осетинские народные ополченцы не пустили депутатов в те районы. То есть наши инспекторские проверки находятся под сомнением, потому что нам не позволяют проводить их в тех районах.

"Гражданские конфликты и общественные беспорядки могут оказывать на психику человека более серьезное воздействие, нежели природные ка­таклизмы, поскольку в последнем случае имеет место борьба человека с природой, а в первом -насилие человека над человеком и, что еще хуже, соседа над соседом, - говорит Эллен Блох, сотрудни­ца Центра по изучению поведенческих реакций Цинтинатти, штат Огайо. - Если посттравматичес­кое стрессовое расстройство, появившееся в резуль­тате гражданских волнений и беспорядков, оставить без лечения, оно может продолжаться в течение многих лет".

Как говорится в Руководстве по диагностике и статистике, основном справочнике Американской Ассоциации психологов, посттравматическое стрес­совое расстройство включает в себя "типичные сим­птомы, являющиеся результатом психологической травмы, полученной в ходе событий, выходящих за рамки обычного человеческого опыта".

Среди этих симптомов - повторяющиеся ноч­ные кошмары, "психическая заторможенность", по­теря интереса к нормальной жизнедеятельности, состояние "повышенной тревоги", трудности с кон­центрацией внимания, потеря "способности воспри­нимать эмоции любого характера, в особенности связанные с интимной жизнью, сексуальными отно­шениями, проявлением нежных чувств".

Лечение посттравматического стресса порой очень сложно, поскольку признаки такого расстрой­ства не всегда лежат на поверхности. "Наступает момент, когда эмоции не выдерживают, и вы осозна­ете весь ужас того, что происходит, - говорит Э.Блох. - И тогда эмоциональный барьер рушится".

Что же происходит после этого?

Обычно посттравматический стресс сопро­вождается злоупотреблением алкогольными напит­ками и наркотиками, что влечет за собой рост числа несчастных случаев, бытовых травм и насилия, а также приводит к апатии и бессоннице, в результате чего может снизиться эффективность производства и может быть нанесен урон и без того разрушенной экономике.

По неполным данным, найдено более двухсот трупов ингушских граждан. В том числе 27 женщин, детей до 1 года -9 человек, несовершеннолетних от года до 18 лет - 22, от 18 до 20 лет - 8 человек, от 20 до 60 лет - 211 человек, от 60 до 100 лет - 31 человек.

И ни одного военного, ни одного профессионала, кроме нескольких сотрудников МВД Осетии, которых замучили до смерти эти же осетины в застенках Маирамадага и спецкамерах.

Десятки трупов сожжены, расчленены, обезображены до неузнаваемости.

Из 280 ингушей 227 человек убито с момента объявле­ния ЧП при "миротворческой" позиции России, и смерть их настигла не в окопах, не на броне, а в своих домах, подвалах, в застенках осетинских спецлагерей и тюрем.

Всего без вести пропавших ингушей 837 человек, в том числе 246 женщин.

Возрастной состав без вести пропавших: в возрасте до 18 лет - 160 человек, от 18 до 60 - 343 человека, стариков от 60 до 100 лет - 88 человек..

Интересный способ снижения численности жертв безза­кония придумали "умельцы" из Временной администрации зоны ЧП, и нет ничего удивительного, что их официальная статистика порядком ниже реальной. В обращении "К гражданам Северной Осетии и Ингушетии" от 16.12.92г., подписанном председателем смешанной комиссии по выявлению незаконно задержанных лиц и пропавших без вести, разъясняется, "что впредь поиск... будет продолжаться только по заявлениям родных и близких разыски­ваемого". Таким способом поиска "на 16 декабря 1992г. в органы внутренних дел Северной Осетии поступило более 100 заявлений, Ингушетии - около 200 заявлений".

Приведенные выше данные взяты из списков, составлен­ных ингушской группой поиска на 1.01.93г.

Мнение о происходящем в республике простого ингуш­ского человека по имени БАШИР. Мнение, под которым готовы подписаться многие и многие в Ингушетии:

- Раз осетины не могут успокоиться сами, пусть их успокоит кровь. Чья это родина, кого она вскормила, тот всегда и выиграет, независимо от силы. 260 тысяч только ингушей; 800 с лишним тысяч осетин. Пусть уйдут российские солдаты, и тогда мы сами посмотрим, кто чего стоит.

Пока наша земля к нам не вернется, эта война не кончится. Дом свой я верну, если даже мне придется воевать. Я и сына своего воспитаю так. Республика - это мой дом, а я хочу, чтобы крыша не протекала надо мной. Я буду за свою республику бороться, делать все возможное, чтобы она стала на ноги.

.

-102

 

 

"ОН БЫЛ УЖЕ ГОТОВЫЙ САДИСТ..."

Пожалуй, это будет одна из самых тяжелых и страшных глав: морализировать по поводу поведения врачей, не только грубо нарушающих медицинскую этику, но и совершающих прямые преступления в отношении беспомощных и больных -своих потенциальных пациентов, - нам кажется задачей небла­годарной.

Из моря свидетельств обычных людей, оказавшихся жертвами политического времени, когда насилие, пытки и убий­ства становятся нормой, когда никого не ужасает торговля ни трупами, ни трансплантированными органами, мы выбрали лишь некоторые, причем не из-за их неординарности, а как раз из-за похожести, повторяемости не только ситуаций, но и поведенчес­кой нормы врачей...

Все эти показания заверены официально, так же, как и десятки телеграмм в адрес оргкомитета Международного движе­ния "Врачи против насилия", свидетельствующие о том, что на территории Североосетинского мединститута творятся действия, несовместимые не только с врачебной этикой, но и с элементар­ной человечностью, - все эти документы могут быть представлены в суд по первому требованию. Не мешало бы, как нам кажется, судебным органам ознакомиться, в частности, с деяниями ректора мединститута г.Владикавказа, который не только позволил содер­жать на территории своего вуза камеры узников, но и сам проверял посты охранников, часто состоявшие из студентов-медиков, глумился над заключенными, в числе которых были тоже его студенты...

Интересно было бы узнать и точку зрения медицинской общественности Северной Осетии - точка зрения родителей понятна и так - на то, что ни Минздрав Северной Осетии, ни руководство поликлиник и больниц СО ССР не передают меди­цинских карт депортированных детей, что, естественно, исклю­чает возможность их лечения.

А больницы Ингушетии? Больницы без лекарств, без медоборудования - только с сердечностью и душевностью врачей и сестер, что тоже, конечно, лечит, но раны сердечные, а не физические...

И еще один, на наш взгляд, немаловажный документ,

который поможет вам дать оценку действиям врачей, о которых говорят участники событий, происходящих в зоне чрезвычайного положения -

Из декларации "О защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания" (Резолюция 37/194 Генеральной Ас­самблеи ООН):

"...исключительные обстоятельства, такие, как состояние.войны или угроза войны, внутренняя нестабильность или любое другое чрезвычайное положение, не могут служить оправданием для пыток или других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (ст.З)...Пытка пред­ставляет собой усугубленный и преднамеренный вид жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и нака­зания (ст. 1). По жалобам о пытках или без них при установлении фактов применения пыток, государства обязаны возбуждать уголовное преследование..."

 

 

СВИДЕТЕЛЬСКИЕ ПОКАЗАНИЯ

 

А.ДЗАРИЕВА, мать 12 детей:

- 30 октября 1992 года я обратилась в районную больницу с.Октябрьское г связи с тяжелой травмой головы моей 6-летней дочери Мадины. "Скорая" после выяснения национальности так и не приехала, только соседка-медсестра помогла вызвать маши­ну. В больнице дочери сделали рентген, сказали, что у нее тяжелое сотрясение мозга и трещина черепа. Ей сделали укол, дали лекарство.

31 октября все изменилось - по коридорам больницы ходили вооруженные люди в форме и без, их сопровождали врачи и показывали, какой ингуш в какой палате лежит, затем их (ингушей) прямо с больничной койки выволакивали во двор, бросали в грузовые машины и увозили в неизвестном направле­нии. Они хватали и старых, и молодых, несмотря на тяжесть болезни. Вместе с дочерью мы бежали из больницы к родствен­никам в с.Октябрьское, откуда нас 2 ноября взяли в заложники, перевезли в с.Сунжа и бросили в подвал.

Там скопилось так много народа, что негде было ступить, и люди начали терять сознание от недостатка кислорода. Нас перевели наверх в спортзал. Я в очередной раз обратилась к охранникам с просьбой вызвать врача. Мне сказали, что скоро привезут. Нас, заложников, было 600 человек, среди них 18 тяжелобольных - некоторые с пулевыми ранениями, выданные врачами боевикам прямо из больницы.

Наконец появился врач Б.Кичмазов, но так и ушел, не оказав никому помощи.

Затем привели врача-ингуша Мурзабекова, который пы­тался перевязывать раненых, хотя осетинские коллеги не дали ему ни медикаментов, ни шприцев. Моей дочери он так и не смог помочь, а осетинские врачи к ней даже не подошли.

Заложников-мужчин было 250 человек, и все они при задержании были жестоко избиты, им тоже требовалась медицин­ская