Говоря о закономерностях работе с образами, мы, прежде всего, обращаемся к сновидениям. Сразу хочу сказать: так называемые «сонники» - это полная ерунда, и годятся они только для того, чтобы ради тренировки попробовать толковать их так же, как и обычный сон.
Но как же в таком случае толковать сновидения? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, необходимо сначала определить некоторые понятия и, прежде всего, понятия образа, символа и метафоры.
Образ – это результат запечатления объекта в субъекте; представленность сущностей в субъекте, причем сущностей находящихся как внутри, так и вовне субъекта. В каждом образе можно выделить эмоциональную, когнитивную и поведенческую компоненты.
Символ – это образ, отсылающий нас к такому явлению, которое принадлежит к сфере запредельного и лишь частично описывается на уровне человеческого сознания.
Другими словами, символ (от греч. symbolon — условный знак) — это образ, являющийся представителем других (как правило, весьма многообразных) образов, содержаний, отношений.
Метафора – это «двухкомпонентное динамическое образование, функцией которого является соединение двух образов в один, причем результат такого объединения несет в себе более богатый смысл, нежели механическая сумма двух соединенных элементов ». Например, если мы говорим «девушка-пантера», в нас возникает совершенно новый образ, не только сочетающий в себе характеристики девушки и пантеры, но представляющий собой нечто особое. Это похоже на рождение ребенка, который, являясь результатом соединения мужчины и женщины, тем не менее, представляет собой самостоятельную сущность J.
А теперь, держа в уме эти определения, сконцентрируемся на важнейшем законе бытия: человеческое существо живет образами, символами и метафорами. Они – ткань нашего бытия. Как мы знаем, человек по своей природе конституирован Другим. А проявляется Другой именно в образе! Именно образ дает силу нашим действиям. Образ влечет нас к активному бытию, дает нам ощущение неравнодушия, вызывает в нас чувства. В этом заключается эмоциональная компонента образа. Кроме того, образ несет в себе информацию, знание о Другом. В этом – его когнитивная компонента. И, наконец, образ дает нам толчок к определенным действиям. Образ Девушки зовет Мужчину, который точно знает, как ему поступить, ибо внутри него «живет» четкое представление на сей счет. Это – поведенческая компонента образа. Настоящее, всамделишнее бытие – это бытие в соответствии с изначальными, архетипическими образами.
Образ одновременно является и символом. Дело в том, что, находясь «в себе» (одна из нормальных «позиций» бытия), субъект неизбежно рассматривает Другого «со стороны» и подпадает под ограничения своего сознания. Поэтому символ позволяет ему преодолеть ограничение сознания и встретится с глубинным образом, «отдать» себя ему.
Если это происходит, то человек действительно впадает в измененное состояние сознания, при котором им движет внесознательный, запредельный образ: «то, что всплывает на поверхность нашего сознания из того, что глубже сознания, уже на самом пороге оказывается сложным и многообразным синтезом»[25].
А на уровне актуального сознания человек может использовать метафору, как средство найти общее, запредельное основание для двух находящихся в области сознания образов.
И образ, и символ, и метафора по сути являются различными сторонами одного и того же явления, так или иначе выражают взаимодействие субъекта и Другого.
Восприятие образа как символа позволяет нам получить непосредственную связь с Другим (и внутри, и вовне).
Воспринимая символ, человек «отключает» привычное ему сознание, и входит в соприкосновение с некой движущей силой, которая находится «за пределом».
При этом человека начинают наполнять чрезвычайно сильные чувства, - чувства, свойственные естественному существованию.
При восприятии созидательного символа, он обретает некое знание о Другом и себе, знание, открытое только в том случае, если мы ставим Другого центром нашего бытия и, таким образом, действительно познаем мир «за пределом» изнутри.
Наконец, символ ведет к аутентичному, спонтанному действию. Это действие может быть внешним, «поведенческим», а может быть внутренней трансформацией, переоценкой ценностей, изменением наших эмоциональных доминант. Т.е. восприятие символа оказывает на человека мощнейшее действие.
Символ может вести и к исцелению, и к разрушению (если это – деструктивный символ).
К сожалению, в современном мире человек в значительной мере оторвался от своих корней. Он утратил связь с изначальными образами, потерял чувство Другого, лишился веры в Любовь и ощущения реальности. И, как результат, человек нашего времени не вполне осознает смысл жизни. Это знание утеряно им как в плане осмысления жизни, так и в плане ее переживания.
А, значит, проблемы существуют и в сфере волевой функции (вспомним о синдроме хронической усталости и т.д.), т.е., искажены и убеждения, и чувства, и воля типичного человека наших дней.
Прямая дорога к живым образам и символам – это именно сновидение.
Сновидение – это и есть фактические обращение к тем образам, символам и метафорам, а также состояниям, которые являются на данный момент наиболее актуальными для того, кем на данный момент является сновидец.
Можно сказать, что сновидение – это правда о том, кем мы на данный момент являемся и очень часто дополнение к сознательной установке сновидца, указание на то, с чем следует работать (хотя случается, что сновидение есть «просто» переживание, спонтанное исцеление, духовный опыт).
В сновидении наиболее полно проявляются наши актуальные возможности, потенциал, желания и побуждения, конфликты и стремления, движение к целостности и болезненные тенденции…
Также в сновидении раскрывается и потенциал психического, душеного и духовного здоровья сновидящего, и деструктивные стороны его психической, душеной и духовной реальности, но именно со стороны запредельного для сознания мира.
Однако существует множество теорий сновидения: они очень разные и указывают на разные, подчас противоречащие друг другу закономерности. Как в них ориентироваться? Так же, как и в различных психологических теориях, представляющих собой более или менее удачные (ошибочные) системы метафор.
Позвольте представить вам гипотезу уровней (или измерений) сновидения.
Уровни сновидений:
Психофизиологический – прямое (воображаемое) исполнение физиологических и иных желаний («иногда банан – это просто банан»);
Исполнения желаний «эго» (как правило, искаженное) - здесь действуют описанные Фрейдом механизмы исполнения желаний (сгущение или конденсация (соединение различных образов в один)), смещение (замена одних образов другими под влиянием цензуры), вторичная обработка (придание сновидению связности за счет некого «рационального» сюжета) и превращение мыслей в зрительные образы);
Субличностно-символический - на этом уровне идет прямой диалог между различными частями психической реальности (зачастую конфликтующих друг с другом);
Символический – на это уровне сновидец воспринимает те или иные дополняющие его осознанную реальность символы (например, дом, цветок, птица);
Символико-архетипический - это встреча с заряженными архетипической энергией образами, обладающими «пророческим» или трансформирующей личность силой (сюда же входят и так называемые «исцеляющие сновидения»);
Духовный – переживание прямого духовного опыта высшего порядка, который был доступен, например, Иосифу или святой Анне.
Данные уровни в некоторых случаях могут «перемешиваться» друг с другом.
Как различать «уровень «эго» и, скажем, «субличностно-символический уровень»? Первый – это сновидение, в котором а) отсутствует самосознание сновидца; б) сознание сновидца, так или иначе, представляет собой единственный центр сновидения.
На «субличностно-символическом» же уровне его образы обладают определенной автономией, и сознание сновидца встречается или взаимодействует с ними. То есть на этом уровне ключевым является внутриличностный диалог, связанный с одновременным проявлением потребности в интеграции, и сопротивлением этому, выраженном в дезинтеграции.
На символическом (или символико-архетипическом) уровне сновидящий «просто» воспринимает значимые для его жизни и (или) развития символы, которые необходимо «вместить» и осмыслить.
Символико-архетипический и тем, более, духовный уровни сновидения относятся непосредственно к сфере сакрального бытия.
(Кстати сказать, концепция уровней сновидения позволяет нам понять и тот факт, согласно которому некоторые сны, как писал Фрейд, «используют» материал впечатлений предыдущего дня, в то время как некоторые – являются свободными от непосредственных впечатлений.)
Я помню одно сновидение своего хорошего знакомого – закоснелого материалиста и, как сказали бы некоторые: сенсорика. Этот человек очень тяжело болел и готовился к опасной операции. Боли были очень сильны, и он катался по полу. И во время одного из приступов он заснул. Снилось ему, что он плывет на древнем корабле по северному морю, и корабль заплывает во фьорды. А во фьордах – гавань, из которой внутрь идет узенькое ущелье. Он заходит и это ущелье, и через некоторое время ему открывается удивительнейшей красоты долина, в которой растут чудесные фруктовые деревья. Сновидящий вышел в центр этой долины, и вдруг почувствовал, что его буквально пронизал луч света, причем этот луч нес поистине неземное блаженство («ни женщины, ни алкоголь и в сравнение с этим не идут», - сказал он потом). С этим чувством и с этим ощущением он проснулся, а затем пошло достаточно быстрое физическое выздоровление. Операция не понадобилась. Что это было? Какие ресурсы задействовались? Я не знаю, но мне точно известно, что мой знакомый не был осведомлен о принципах «центричности», «мандалатерапии» и т.д., и вообще в чудеса не верил от слова «совсем».
Еще раз подчеркнем: сновидение – это и сообщение сознанию из сферы запредельного, и переживание бытия. Поэтому можно и толковать сон, и работать с ним и в нем.
Многие сновидения на когнитивном уровне представляет собой: а) описание актуальной ситуации, в которой находится сновидец; б) описание вариантов выхода из этой ситуации и в) описание того, что может получиться в результате выбора того или иного из вариантов действия.
Следует четко определить: практически все образы, что появляются во сне, это, метафорически и очень условно говоря, сам сновидец на символическом уровне (за исключением образов абсолютного зла, а также сновидений духовно-архетипического уровня, о которых мы поговорим ниже) в том плане, что появление этих образов и символов вызвано тем или иным внутренним процессом сновидящего и отображает, выражает данный процесс. Это трудно понять, но данный парадокс — реальность.
Иными словами: мы несем за наши сны ответственность.
На «уровне эго» вышесказанное означает раскрываемую сновидением потребность (да и «осознанную необходимость) проработки различных защитных механизмов-самообманов (смотри следующую главу) и разотождествления с болезненными побуждениями, направленными на самого себя, и на значимых других.
Речь идет о проявлении замороженных эмоций, «сверхконтроля» и «бесконтроля» в контексте наших межличностных отношений.
Скажем, если мы видим сон, в котором какой-то персонаж совершает насилие или какое-то иное насильственное действие над другим персонажем, то речь идет о том, что в сфере воображаемого а) мы сами насилуем себя и б) необходимо признать (как бы трудно и больно это не было) ответственность и за деструктивные побуждения, и за состояние слабости (потому что жертва – это тоже сам сновидец).
В таких снах часто проявляются «проекции вовнутрь» (также смотри следующую главу), связанные со страхом принять на себя ответственность за появление ряда запретных и разрушительных побуждений и отказаться от них.
Приведем пример. Одной женщине снилось, что на ее глазах «злой человек», «разбойник» резал ножом «хорошего человека», который кричал от ужаса. От ужаса сновидица и проснулась. В рамках работы с этим сновидениям женщине было предложено вернуться в сон и организовать «переговоры» между двумя вышеозначенными персонажами. Когда она сделала это, то «разбойник» сразу согласился на такую «беседу», а вот «хороший человек» долго не отказывался, но потом все-таки согласился поехать на встречу на бронированном лимузине. Когда стороны прибыли на встречу, и двери лимузина открылись, то сновидица испытала внутреннее потрясение: произошла как бы вспышка, после чего «добрый человек» и «разбойник» слились в одно целое. После этого женщина почувствовала мощнейший прилив энергии и сделала, по ее словам, за неделю столько дел, сколько не смогла за полгода. Что же произошло? А произошло следующее.
Она смогла получить доступ к себе собой как к доверчивому, но беспомощному существу (ребенку) и к себе же, как охваченной, одержимой обидой, ненавистью сущности (тому же ребенку) и выдержать столкновение себя в состоянии базового доверия с собой же, отвергающей это доверие из-за обиды. В результате та энергия, которая уходила на сдерживание замороженных эмоций, вернулась к центру психики (по крайней мере, частично и на какое-то время) и сновидица получила новые внутриличностные и поведенческие возможности.
Вместе с тем, важно подчеркнуть, что подобного рода работа может быть весьма опасной и вызвать разрушительные процессы в долгосрочной перспективе, если она не основывается на вере в высший смысл (в России он выражается православным христианством).
Сделаем акцент: на каждом из обозначенных выше уровней сновидения толкование и переживание символов зачастую требует реальной внутренней борьбы, включая духовную борьбу, требующую проявления воли, осознания самообманов и «закамуфлированных» (а иногда и открытых) побуждений, прохождения «сквозь» замороженные и хаотические эмоции ради достижения нового уровня подлинной целостности.
При разговоре о сновидениях многих интересует, прежде всего, тема кошмаров, так как они представляют собой «квинтэссенцию» проявления внутриличностных конфликтов.
Отметим сразу же, что пугающие образы в сновидении, как правило, появляются тогда, когда захваченные тенью (разрушительными, действительно чуждыми здоровому «я» комплексами эмоций, импульсов, мыслей) части целостной психики пытаются выйти в сознание (например, когда очень хочется любить, и это желание «размораживает» разрушительные эмоции).
Если, например, в обычном сне за вами гонится чудовище, обернитесь к нему лицом, и чудовище исчезнет или трансформируется во что-то менее пугающее, так как ваше действие выведет вас за пределы порочного круга деструкции (это кажется трудным, но при определенных усилиях и (или) при помощи другого человека, данное действие можно осуществить).
Фрейд описывал кошмар как состояние, в котором сновидец близок к исполнению во сне запретного желания.
Мы же отметим, что кошмар может быть и следствием прорыва в сознание чуждого здоровому «я» побуждения/искушения, которое в таком случае следует отвергнуть; и следствием блокировки здорового стремления, путь к которому преграждают замороженные/хаотические эмоции.
Здесь понятны и сны, где сновидец преодолевает некую вязкую субстанцию, бежит, с трудом передвигая ноги, впадает в оцепенение и т.д.
Такие сны означают, что некий психический комплекс, охваченный чем-то чуждым, замороженными злокачественными эмоциями, приблизился к сознанию, и «бесконтроль» готов завладеть психической реальностью вместо «сверхконтроля» (тогда сновидец в ужасе просыпается).
Аналогичная ситуация возникает и при бессоннице, когда человек бессознательно боится заснуть, ибо погружение в сон провоцирует «пробуждение» злокачественных хаотических эмоций, разрушения «базовых образов «я» и появление связанных с ними символов типа «символа Фредди Крюгера». На уровне психофизиологических ощущений страдающий психогенной бессонницей индивидуум буквально «вылетает» из сонного состояния, куда он начинает «падать» при засыпании и (или) при кратковременном сновидческом состоянии.
При «базовых» злокачественных кошмарах психологическая работа, если она ведется, должна сопровождать работу духовную, причем со злокачественными комплексами не следует ни отождествляться, ни вести с ними диалог, хотя условие встречи «лицом к лицу» всецело сохраняется (об этом мы еще скажем в заключении).
При этом можно выделить доброкачественные кошмары, возникающие в такой сновидческой ситуации, когда человек испытывает паническую атаку при встрече с частью своего «я» - изначально здоровой, но отчужденной вследствие навязанных извне и разрушительных установок частью своего «я», а также злокачественные кошмары, которые возникают в ситуации встречи с психическим комплексом, чреватым одержимостью и (или) сломом подлинно нравственных установок личности и выражающим собой абсолютное зло.
К злокачественным кошмарам можно отнести и ситуации «распада я», когда сновидец «падает в бездну» и т.д.
Парадоксально, но иногда последний вид злокачественных кошмаров перестает быть наваждением и исчезает после одного сеанса, в котором психолог берет клиента за руку, и он, держась за эту руку, обнаруживает, что бездна – совсем не бездна, а твердая земля, и открытое для движения пространство (похожий сюжет возникает в случаях, когда во сне человек умирает, но не до конца, а вместе с психологом обнаруживает, что родился вновь – и там, и там «работает» принцип дополнительности).
Кошмар может скрываться и за вызывающими сильные эмоции, но «тянущими внутрь» сновидениями «приятного плана», в которых символически выражается «исполнение желаний по Фрейду».
Конечно, сновидения далеко не всегда являются конфликтными. Часто в них переживаются и отрываются некие жизненные возможности, новое знание и понимание, делается предупреждение и т.д.
В очень многих сновидениях чего-то не хватает, то есть присутствует намек на необходимость восприятия, согласно принципу дополнительности, какой-то иной части психической реальности, по той или иной причине не воспринимаемого сознательным «я».
Бывает, что для интеграции этой части психической реальности не нужно прорабатывать теневые побуждения, так как сновидец уже готов к восприятию иного (сновидение предлагает, так сказать, воспользоваться плодами уже проведенной работы): нужно только сделать шаг, и интеграция происходит.
На символическом уровне, особенно в случае снов, заряженных сильными чувствами и эмоциями, сновидение может открыть крайне важные символы, осмысление которых – это также ответственность сновидца, требующая мужества и внутренней энергии.
В любом случае, сны говорят на своем языке, и это именно язык символов.
Базовая методика работы со сновидением достаточно проста. Если мы понимаем, что любое сновидение – это различного рода взаимодействие между условными сознанием и запредельным (бессознательным), «я» и Другим, то а) нужно оценивать его в контексте жизненной ситуации и личности сновидца (определяя, в том числе, ведущий уровень сновидения); б) постараться понять ведущий уровень («измерение») сновидения; в) обратить внимание на любые элементы диалога или же « указания» на блокировку диалога, односторонность сновидения, попытки самообмана и т.д. в данном сновидении в) осмыслить значение появившихся в сновидении символов; г) предложить толкование, позволяющее открыть новые возможности для самопознания, внутриличностного диалога, духовного выбора на осознанном и бессознательном уровнях, перевести «слепые пятна» в зону интеграции опыта, преодолеть те или иные побуждения и (или) самообманы; д) в случае необходимости предложить вернуться в сновидение и начать диалог, сохраняя нравственные установки сознания, встретиться с Другим (пусть зачастую и пугающим), причем Другим (символом бессознательной части психической реальности) для осознанного «я» сновидца может быть как тот или иной персонаж, так и «другая сторона» сна, отсутствующая в первоначальном его варианте (скажем, природа - для урбанистического сна, женские образы - для «патриархального» сна, продолжение движения - для сновидения, в котором сновидец замер, наблюдение за процессом - для сновидения, где сновидец «умер» и в ужасе проснулся и т.д.) и е) закрепить произошедшую интеграцию (в зависимости от уровня сновидения закрепление может происходить как на «якорно»-символическом уровне, так и на уровне осмысления) после выхода из сновидения.
Важно подчеркнуть: я категорически против направленного отождествления со всеми подряд фигурами сна, практикуемого в ряде психологических практик (за исключением отождествления с положительными, но слабыми, образами, отождествляться с которыми «стыдно» для раздутого в своей «инфляции» эго, но которые открывают доступ к поддержке «внутреннего ребенка»).
Эти фигуры (кроме символов абсолютного зла) и так есть мы сами, и интеграция здоровых частей «я», а также проработка болезненных структур и процессов, происходит уже при встрече (диалоге) с ними.
Отождествление же с тем или иным персонажем, тем более, «разрешение войти в себя», может «запустить» самые разные негативные процессы!
В свое время я активно практиковал подобного рода методики, что в одном случае могло стать фактором формирования у моего подопечного серьезной психосоматической и (или) духовной болезни. Такой случай был «всего лишь» единичным, но с тех пор он камнем лежит на моей совести.
Здесь лучше «перебдеть, чем недобдеть».
Вообще же, наиболее полноценная работа со сновидениями и в сновидениях, на мой взгляд, ведется тогда, когда личность живет во имя высшего смысла, открывающегося при сопричастности Христу, в том образе жизни и в тех символах, которые дает нам единая Вселенская Апостольская Церковь. Можете считать меня ретроградом, но именно молитва ко Христу позволяет проходить сквозь тень и делает описанные в данной книге методики в лучшем случае вспомогательными (что не отменяет описываемых нами законом и закономерностей, а также нередко встречающихся ошибок, в том числе грубых психологических ошибок, со стороны батюшек – они тоже люди).
Я сам, мягко говоря, не лучший христианин, но свидетельствую о том, что знаю, и во что верю.
Но на каком основании можно утверждать, что наше понимание сна верно, что наша работа со сном реальна, а не фантазийна (иллюзорна)?
Введем критерии верности толкования сновидения и работы с ним. Толкование сновидения является верным, а работа с ним – реальной, если процесс вызывает у «автора» сновидения б о льшую часть из приведенных ниже феноменов:
· чувство «инсайта» (озарения);
· появление нового комплекса эмоций, ощущений, мыслей;
· сопротивление, вызывающее новый психический материал, подтверждающий наше толкование;
· чувство и ощущение внутренней интеграции;
· субъективное чувство благополучия и (или) изменения в сторону целостности;
· «автономное» поведение образов из сновидения в момент толкования и (или) при работе со сновидением, а также
· открывает новые поведенческие возможности;
· дает толчок для новой серии сновидений;
· соответствует нашей теории J.
То же самое относится и к проблеме различения болезненных фантазий и реальной работы с образами.
Обратимся теперь еще к одному характерному примеру толкования сновидения и работы с ним из практики автора.
Некой девушке, переживающей побуждения к самоубийству, буквально не дающей себе дышать от страха перед «разморозкой» злокачественных эмоций, снился сон, в котором она находилась в темной комнате вместе с черными жирными крысами. Эти крысы лезли к ней, как будто желая что-то сказать, а она спасалась от них, забираясь вверх на какие-то ящики.
Огромный крысюк настигал ее, когда она обернулась и плеснула крысюку в морду ядом. Тот упал, сновидица испытала временное облегчение, когда крыса вскочила с громким хохотом, мол, никуда ты от меня не уйдешь, и девушка проснулась с чувством ужаса.
Я истолковал сон следующим образом. Крыса – это символ физической жизненной силы сновидицы («первое животное»), то есть она сама в состоянии животного процесса. Соответственно, она сама как живой физически человек пытается пробиться к своему центральному «я», начать диалог с самой собой, однако боится этого, и уходит все «выше» в сверхконтроль и в области отчужденного от тела сознания (так как, если актуализируются инстинкты, могут актуализироваться в чувства и эмоциями). Но от себя не убежишь, крысы догоняют. Тогда она пытается умертвить, задушить себя, отравить свое сознание, и свое физическое тело.
Однако все не так плохо: живучесть в ней все-таки побеждает, живое начало просыпается вместе с ожившей крысой, а вместе с этим размораживаются и эмоции… ужас, и сновидица просыпается!
Сделав такую интерпретацию для самого себя (своей подопечной я ее не излагал), я предложил девушке вернуться в сон и просто обернуться к крысе, слушая ее с позиции силы. Сначала она выступала резко против, но я успокоил ей, сказав, что буду с ней, буду держать ее за руку и вообще, буду ее защищать. Получив поддержку Другого, причем на тот момент за счет позитивного переноса на значимого Другого (вспомним мотивационные факторы для изменений, да и вообще наш рассуждения о сущности психической реальности!), девушка погрузилась в сновидение, испытывая явное и очень сильное волнение вперемешку с тревогой (отметим, что волнение, в отличие от тревоги, является положительным фактором). Внезапно черты ее лица разгладились, и она стала улыбаться. А произошло вот что. Когда она, сделав над собой усилие и при моей поддержке, обернулась к Другому в себе (здоровому крысюку) и просто начала его слушать, то крысы внезапно отступили, уменьшились в размерах, но увеличились в количестве, превратившись в мышек с огромными ушами, как у Чебурашек. Стены комнаты раздвинулись, и она увидела красивейшую перспективу, вид с холмами на горизонте, и ощутила мощнейший прилив энергии. Она сама в состоянии жизненной силы как бы говорила себе: «я тебя слушаю!».
В результате данного интеграционного процесса, который актуализировался примерно в середине психотерапии, девушка совершила довольно серьезный рывок вперед, сумела позитивно социализироваться и адаптироваться. И когда, спустя несколько лет я встретился с ней, оказалось, что она ярко помнит этот сон, он остается для нее значимым и живым…
Особо хочется отметить, что процесс интеграции начался при поддержке Другого извне, то есть, в данном случае, психолога.
Очевидно, что в случае сна с крысами и мышами мысленное толкование психологом сновидения и работа со сновидением отвечали приведенным выше критериям.
Время рассмотреть значение ряда базовых символов.
Вначале обратимся к «историческим корням». Все древние науки (включая философию), были основаны на стремлении человека прийти к Другому и преодолеть пустоту. Универсальный язык математики хорошо подходит для непредвзятого описания этого движения. Уподобимся же пифагорейцам и приведем математическое выражение процесса психического развития (и, соответственно, психотерапии). Представленная ниже схема, схема праформ, разработана Т.Ю Колошиной.
Выделим две линии развития человека (на уровне сознания и на уровне бессознательного). Но сначала обозначим центр всего бытия, основу субъективности, основу развития.
В математике она выражается точкой. Точка – это исходный место движения, изначальное Слово, откуда исходит все. Точка не имеет границ. Из нее могут выходить лучи, она может связываться со всем, и, при этом, быть везде. Точка – это центр круга.
Вечность
И здесь мы подходим к линии запредельного («женские» символы). Первый символ бессознательного – круг. Круг – это закрытость, защищенность, материнский живот, безопасное пространство, в котором может находится таинство развития. Недаром воображаемый или начерченный нами круг позволяет успокоиться, а согласно народному поверью нечисть не может шагнуть внутрь круга.
Круг – это символ бессознательного единства, а также материнского начала. А мать не только защищает, но и дает жизнь. Слишком долго сидеть в круге нельзя. Человеческий младенец (равно как и человечество) должен проявить свою личность, развивать свое «я». Таким образом проявляется символ спирали. Спираль – это и смерть, и рождение, это в чистом виде развитие, переход куда-то. Не зря многие люди, пережившие клиническую смерть, говорят, что летят по туннелю в форме спирали, а переживающие серьезные жизненные изменения личности рисуют спирали. Символ спирали оказывает мощное тонизирующее (а иногда и тревожащее) влияние на психику человека. С ним надо обращаться осторожно. Но вечно рождаться невозможно, иначе спираль просто закрутится вокруг себя, запутается в себе. Процесс отделения от матери, как мы знаем, позволяет ребенку сформировать свое «я» (эго). А это значит, что формируется переживание себя и Другого (в рамках нашего мира). Самостоятельный человек должен уметь и брать, и отдавать, и проявлять себя, и быть в Другом (на самом деле, одно подразумевает другое). Так появляются две полусферы: одна («чаша») символизирует открытость всему, а другая (щит, выгнутая верх полусфера) – возможность побыть в своем внутреннем мире. Но если полусферы разделены, то человек бросается вниз крайности в крайность (либо забывая о себе, либо впадая в эгоизм). А соединившись, полусферы образуют высший символ бессознательного – синусоиду. Синусоида напоминает волну, и это не случайно. Волна – «женский» символ гармоничности и уравновешенности. Волна – часть великого океана, всего необъятного запредельного мира. Недаром вхождение в измененные состояния сознания часто достигается с помощью «равновесных» ритмов, напоминающих течение синусоиды. Наблюдение за волнами успокаивает, дает ощущение безмятежности. Человек, который здоровым образом связан с запредельным, радуется жизни и способен скорбеть, умеет терпеть, и может бороться, стремится к белому и выдерживает давление черного.
Однако если развитие по линии запредельного немыслимо без развития «земного предела», то без развития по линии сознания («мужские» символы) немыслимо и запредельное развитие (женское немыслимо без мужского и наоборот).
После формирования базовой структуры психики, основанной на чувстве Другого и на ощущении безопасности, человек (равно как и человеческое общество) начинает развиваться в сфере сознания. У ребенка это – первые проблески земного «я», а в рамках общечеловеческого развития – существование диких, архаичных мужчин, подчиненных женщинам по закону матриархата.
Архаичная мужественность (женственность сама по себе архаична) символизируется прямой линией. Маленький ребенок и дикарь не могут направлять свои влечения, но влечения направляют их. Прямая линия твердо устремлена вперед. Ребенок кричит «Хочу!», а дикарь похищает понравившуюся женщину и убивает соперника. (Следует понимать, что речь идет не столько о мужчинах, сколько о мужественности и женственности, о сознании и бессознательном, которые есть в каждом человеке независимо от его пола).
Поэтому во времена матриархата мужчины не очень ценились, поэтому ребенок стремится обрести достаточно сильное сознание. Ведь если все время двигаться вперед, то рано или поздно встретишь непреодолимое препятствие. Поэтому линия «вынуждена» сворачивать, потом еще, еще и еще…
Так появляется квадрат, символизирующий конвенциональную культуру, культуру закона. После появления более или менее «надежного» сознания последнее «боится» бессознательного и стремится максимально от него отдалиться. Ребенок хочет стать взрослым; он вытесняет тревоги, связанные с бессознательным периодом младенчества и усиленно цепляется за атрибуты своего пола, за представленные родителями правила поведения и т.д. А бывшие дикари-мужчины отстраняются от бывших дикарей-женщин, отправляя их в отдельные части домов, не допуская до голосования и т.д. Так они обороняются от мира бессознательного, мешающего строить «законную» культуру. Недаром в древней Греции женщины были бесправными существами, а среди мужчин процветал гомосексуализм. Однако хотя закон и нужен, он слишком «тяжеловесен». Если все время поступать по правилам, то рано или поздно совершишь глупость или несправедливость. Необходимо быть гибким; сознание нуждается в энергии, исходящей из запредельного. Так появляется меандр. Меандр – это «волнообразный» квадрат
Меандр
Т.е., это квадрат, но достаточно гибкий для того, чтобы огибать препятствия. Меандр символизирует весьма высокую стадию развития сознания. Не зря в поздние этапы развития древней Греции большинство орнаментов исполнялись именно в форме меандра. Меандр символизирует способность сознания отойти от своих косных установок и начать «присматриваться» к Другому на уже позабытом уровне трансценденции. Но самое высокое развитие сознания, развития мужественности символизируется углом. Угол может быть и линией, и кругом. Человек с высочайшим уровнем сознания чрезвычайно близок к запредельному, и жесток и гибок одновременно, способен радоваться жизни и глядеть в глаза смерти. Это человек, слушающий Другого вовне и внутри, и отвечающий ему. Это – человек – живущий изначальными образами, и делающий это на сознательном уровне. Мы вплотную подошли к точке соединения противоположностей, к точке, в которой каждый находится в каждом и остается с собой. Такое состояние символизируется лемнискатой, или знаком вечности.
Лемниската – это еще и «петля Мебиуса», в которой обе стороны едины, как едины, в конечном счете, сознание и бессознательное, субъект и Другой, Мужчина и Женщина.
Итак, мы рассмотрели символическое отображение процесса развития психической реальности на определенном уровне. Еще раз отмечу, что каждый из представленных выше символов - праформ оказывает мощное воздействие на бессознательное (и, соответственно сознание) человека.
Теперь же перейдем к описанию «объемных» архетипических символов, «находящихся» и появляющихся в психической реальности каждого человека.
Дом представляет собой один из универсальных символов, причем едва ли не самый важный. Услышав слово «дом», большинство из нас испытают чувства радости, душевного тепла, безопасности. Дело в том, что этот символ выражает собой а) всю целостную структуру внутреннего мира человека; б) структуру Вселенной, как целостности и в) «я» человека как адаптивную систему. Дом – это единство любящих друг друга существ, которые дополняют друг друга и вместе составляют нерушимую целостность. Как мы помним, человек существует в Другом. Наша психическая реальность конституирована Другим. Поэтому человеческое «я» - суть отображение взаимоотношений субъекта со значимыми для него людьми, с ближними. А ближе всего человеку его семья, родные люди, которые живут в одном с ним доме. Поэтому «я» человека является его внутренним домом, тем местом, где он, в идеале, может обрести энергию для продолжения жизни. Если его взаимоотношения с другими надежны и любящи, то и его внутренний дом (подобно дому внешнему) характеризуется надежностью и безопасностью. Итак, дом – это символ «я» и внутреннего мира. Зн