Один из наиболее драматичных моментов фильма – финальная сцена ухода Нато из дома, когда она собирается покинуть город. Камера на тележке следит за ее проходом на фоне резко очерченных силуэтов зданий и несущихся грозных облаков. Нато – в окне вагона движущегося поезда. Она замечает, что по полотну железной дороги вдогонку за ней бегут дети. Я поместил актрису не перед окном, а перед задней дверью последнего вагона. Это позволило расположить камеру и свет на платформе, прицепленной к этому вагону. На крупном плане по лицу актрисы проплывали отражения придорожных столбов, силуэты окраинных домов, тени облаков. Важно было точно рассчитать соотношение основного света и отражений на лице актрисы, чтобы не потерять ее мимику. Неяркий свет от камеры и боковой, более интенсивный, внутри тамбура вагона создавали необходимую контрастность, четкую лепку лица актрисы, подчеркивали выразительность ее глаз. Этот кадр имел для меня принципиальное значение. Он был первой попыткой создать многомерное оптическое пространство типа компьютерного Layer effect (11). В дальнейшем, из картины в картину, я повторял этот прием, все время усложняя его. Способы создания многослойных пространственных построений волнуют меня и поныне.
Кадры финальной сцены фильма. Актриса Ц. Цицишвили в роли Нато. Рабочая схема съемки крупного плана Нато
Когда фильм был завершен, нас стали обвинять в подражании итальянскому неореализму. Мы и в правду подражали, почитая это за честь для себя: неореализм оказал влияние на весь мировой кинематограф. Правда, в грузинском кино еще с двадцатых годов существовали фильмы схожей тематики и стилистики ("Арсен" М. Чиаурели, "Потерянный рай" Д. Рондели и др.)
Словом, в официальных инстанциях фильм "Чужие дети" поначалу встретили довольно прохладно. Тем не менее фильм был отобран французами для участия в очередной конкурсной программе Каннского фестиваля, но бывший министр культуры Н. Михайлов в последний момент наотрез отказался отправить копию картины на Лазурный берег. Только спустя некоторое время, когда "Чужие дети" стали пользоваться успехом на союзных экранах, фильм был продан более чем пятидесяти странам. Его признали "выездным", и он получил несколько призов на международных фестивалях.
После окончания фильма "Чужие дети" у меня появилось свободное время, и я, наконец, смог возобновить встречи со старыми друзьями и знакомыми. В основном с художниками – они всегда были мне близки по духу. Однажды я оказался в Польше вместе с художником Амири Какабадзе, сыном Давида Какабадзе, а позже часто бывал у него дома и в знаменитой мастерской его отца, удивительного художника, большого патриота Грузии. Давид Какабадзе, кроме живописи, серьезно занимался наукой и техникой. Чтобы передать динамику пространства (это была его основная тема), он создал целую серию коллажей из металла, зеркал и линз со встроенными источниками света. Рамы для своих картин он придумывал сам и мастерил их из различных материалов. Он был страстным коллекционером уникальных предметов старины, керамики, украшений, оружия, грузинских и восточных книг. Живописные и графические работы Давида Какабадзе поражали разнообразием, какой-то безудержностью таланта. Лейтмотивом его живописного творчества были пейзажи родной Имеретии, которые он писал в течение всей своей жизни. Значительные этапные произведения грузинского кино – "Соль Сванетии" Михаила Калатозова, "Моя бабушка" Котэ Микаберидзе, "Потерянный рай" Давида Рондели сняты с его участием. Много работал Какабадзе и в театре, где постоянно экспериментировал, используя опыт, накопленный во время работы над кинофильмами. Лучшие театральные работы он сделал вместе с режиссером Котэ Марджанишвили. Вдова художника Этери Андроникашвили бережно хранит все, что было создано этим большим мастером. Давид Какабадзе признан одним из пионеров европейского авангарда, когда иностранцы приезжают в Тбилиси, они прежде всего спрашивают о нем.
Были, конечно, и другие личности, в той или иной мере повлиявшие на формирование моих вкусов и предпочтений. Это и блистательный художник Солико Вирсаладзе, внесший значительный вклад в мировую театральную сценографию. Это и Елена Ахвледиани, поражавшая своим художественным творчеством и беспредельной добротой не только знакомых и близких, но и таких незаурядных личностей, как Святослав Рихтер, Нина Дорлиак. Я часто посещал семью теоретика архитектуры Вахтанга Беридзе. Они жили неподалеку на нашей улице. Меня связывала тесная дружба с этой гостеприимной семьей, где царила атмосфера добра, любви к искусству. Первые мои фотоработы – портреты их детей Майи и Резо – до сих пор находятся у них в доме.
"День последний, день первый"
После успеха фильма "Чужие дети" появились новые предложения. Я остановился на сценарии Леонида Аграновича, написанном специально для Серго Закариадзе, – он должен был играть старого почтальона. (Правда, чуть позже мне предложили снять в качестве оператора фильм по повести Эммануила Казакевича "При свете дня" в постановке Георгия Товстоногова, но так как я уже работал на другой картине, от этого лестного предложения, к сожалению, пришлось отказаться).
