Песнь о Сиде
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ИЗГНАНИЕ СИДА
Перевод со староиспанского Ю. Корнеева
Первый лист исходной рукописи "Песни о Сиде" был утерян. Его содержание можно восстановить из прозаической хроники.
ИЗ "ХРОНИКИ ДВАДЦАТИ КОРОЛЕЙ"
Послал король дон Альфонс Руй Диаса, моего Сида, за ежегодною данью, причитавшейся с царей Кордовы и Севильи. Альмутамид, царь севильский, и Альмудафар, царь гранадский, в ту пору сильно враждовали и ненавидели друг друга смертельно. И были тогда с Альмудафаром, царем гранадским, те вельможи, что ему помогали: граф дон Гарсия Ордоньес и Фортун Санчес, зять дона Гарсии, короля наваррского, и Лоне Санчес, брат его, и дон Диего Перес, один из знатнейших во всей Кастилии. И все эти вельможи со своими дружинами помогали Альмудафару и напали на Альмутамида, царя севильского.
Когда Руй Диас Сид узнал, что готовится такой поход против севильского царя, вассала и данника его сеньора, короля дона Альфонса, он принял это во зло, и было ему очень досадно. И разослал всем просительные письма, чтобы они не выступали против севильского царя и не разоряли его земли во имя долга, связывавшего их с королем доном Альфонсом, ибо если они поступят иначе, то не преминет король дон Альфонс помочь своему вассалу, потому что тот его данник. Царь гранадский и вельможи ни во что не поставили письма Сида и все вместе напали весьма отважно и разорили всю землю царя севильского вплоть до замка Кабры.
Увидев это, Руй Диас Сид собрал сколько мог, войска из христиан и мавров и двинулся против гранадского царя, чтобы вытеснить его из земли царя севильского. Гранадский же царь и бывшие с ним вельможи, узнав, что Сид идет на них таким походом, послали ему сказать, что из-за него не вздумают покинуть эту землю. Услыхав такие слова, Руй Диас Сид рассудил, что нехорошо будет, если он на них не нападет; и нагрянул он на них и сразился с ними в открытом поле, и длилась их битва от третьего часа до полудня, и великое было умерщвление мавров и христиан в войске царя гранадского, и победил их Сид и принудил бежать с поля. И полонил Сид в этой битве графа Гарсию Ордоньеса и вырвал у него клок из бороды, и (захватил) также Лопе Санчеса, и Диего Переса, и других рыцарей многих, и прочего люда без счета. И держал их Сид в плену три дня, а затем всех отпустил. Когда же он их захватил, то приказал своим собрать все добро, оставшееся на поле битвы. Затем вернулся Сид со всей дружиной и со всем богатством к Альмутамиду, царю севильскому, и отдал ему и всем его маврам то, что они признали своим, и даже из прочего столько, сколько они пожелали взять. И с тех пор прозвали мавры и христиане этого Руй Диаса де Бивар Сидом Кампеадором, что значит Ратоборец.
|
|
Тогда Альмутамид дал ему много добрых даров и те дани, за которыми он приехал; затем подтвердили они мирный договор между королем доном Альфонсом и этим Альмутамидом, и возвратился Сид со всею данью к королю дону Альфонсу, своему сеньору. Король принял его хорошо и был им очень доволен, и нравилось ему то, что Сид там сделал. Поэтому стали ему очень завидовать и строить против него козни и поссорили его с королем.
После того как Сид прибыл к королю, дону Альфонсу, собрал король огромное войско для похода в мавританские земли… И Сид захотел пойти с ним, но очень тяжко заболел и не смог пойти, и тогда оставил его король сторожить землю. И король дон Альфонс вошел в мавританские земли и разорил много земель, и учинил им большое зло. Но пока король проходил по Андалузии, делая там все, что ему хотелось, с другой стороны собрались большие силы мавров, и вступили в его землю, и обложили замок Гормас, и штурмовали его с великим упорством, и творили много зла по всей той земле. Между тем Сид уже выздоравливал и когда услыхал о том, что творили мавры в Сант-Эстеванской земле, собрал, сколько мог, народу, и напал на мавританскую землю, и устроил набег, и разорил всю Толедскую землю, и полонил мавров и мавританок семь тысяч. Затем возвратился Сид в Кастилию с богатством и почетом и большой поживой.
|
|
Когда же узнал о том король дон Альфонс, то огорчился всем сердцем. Видя это, бывшие при нем вельможи из великой своей зависти к Сиду наговорили о нем королю много худого, стараясь поссорить его с королем, и твердили: "Государь! Руй Диас Сид нарушил мир, заключенный и утвержденный между вами и маврами, и сделал он так не для чего другого, а лишь для того, чтобы убили и вас и нас". Король же, будучи весьма сердит и разгневан на Сида, тотчас им поверил, ибо таил на него обиду за ту клятву, которую тот взял с него по случаю смерти его брата, короля дона Санчо… И немедля послал он Сиду грамоту, повелевая ему покинуть пределы королевства.
Созвал он родню и вассалов и объявил, что король повелел ему покинуть Кастилию, что на это дано всего девять дней и он хочет знать, кто пойдет с ним, а кто нет.
|
|
"Да воздаст господь идущим со мною,
А на тех, кто останется, я не злоблюсь".
Тут родич его Альвар Фаньес молвил:
"За вами пойдем мы куда угодно,
Покуда живы, в беде вас не бросим,
Для вас коней до смерти загоним,
Последним поделимся с вами охотно,
Не изменим вовек своему сеньору".
Дона Альвара все одобрили хором,
Всем отвечает мой Сид поклоном.
Держит на Бургос он путь-дорогу.
Бивар, его замок, пуст остается.
Заплакал мой Сид и громко и горько,
Назад обернулся, на замок смотрит:
Распахнуты двери, настежь ворота;
На нашестах ни шуб, ни одежды добротной,
Ни линялых соколов нету больше.
Тяжко мой Сид вздыхает от скорби,
Молвит мой Сид разумное слово:
"Царь наш небесный с ангельским сонмом,
Вот что терпеть от врагов я должен!"
Всадники шпорят, поводья ослабив.
Ворона в Биваре взлетела справа,
А прибыли в Бургос — слева взлетает.
Мой Сид распрямился, повел плечами:
"Вот, Альвар Фаньес, мы и в изгнанье,
Но с честью в Кастилью вернемся обратно".
Вступает в Бургос мой Сид Руй Диас,
С ним шестьдесят человек дружины.
Встречать и мужчины и женщины вышли.
Весь людный город у окон теснится.
Бургосцы плачут в большом унынье.
Каждый твердит, взирая на Сида:
"Честной он вассал, да сеньором обижен".
Дать ему кров им в охоту, но страшно:
Король дон Альфонс на него серчает.
В Бургос указ накануне прислал он,
Строгий-престрогий, за крепкой печатью.
Сиду он кров давать запрещает,
А буде кто даст, пусть знает заране —
Утратит именье и оба глаза,
Лишится души и жизни на плахе.
В большой печали все христиане,
От Сида прячутся — что ему скажешь?
Выбрал мой Сид пристанище на ночь,
Поравнялся с домом, а вход-то заперт.
Решили соседи, боясь государя:
Не впустят Сида — пусть двери ломает.
На улице подняли шум биварцы,
А в доме тихо — молчит хозяин.
Лошадь мой Сид к воротам направил,
Выпростал ногу, в створку ударил,
Но та устояла — засов не поддался.
Вышла тут девочка, год ей десятый.
"О Сид, в час добрый надевший шпагу!
Король запретил нам своим указом,
Строгим-престрогим, за крепкой печатью,
Давать вам приют под кровлею нашей,
Не то мы дома и добро утратим,
А к ним в придачу и оба глаза.
От нашей беды вам легче не станет.
Да будут вам бог и святые охраной!"
Так девочка молвит и прочь убегает.
Видит мой Сид: король беспощаден.
Поехал он через Бургос обратно,
До церкви святой Марии добрался,
Колени склонил, помолился жарко,
Кончил молитву и снова на конь.
За Арлансоном, город оставив,
У самых ворот стал станом на камнях,
Шатер раскинул и спрыгнул наземь.
Мой Сид — в час добрый надел он шпагу! —
Стал станом на камнях, раз крова лишают.
Вокруг он видит верных вассалов,
Но словно в горах разбит его лагерь:
Путь ему в Бургос на рынок заказан,
Не купит он там ни на грош припасов —
Не смеют с ним торговать горожане.
Мартин Антолинес, бургосец смелый,
Прислал тут биварцам вина и хлеба.
Не покупною — своею снедью
Он с преизбытком всех обеспечил.
Рад Кампеадор такому известью,
И все его люди рады душевно.
Мартин Антолинес им так ответил:
"Мой Сид, в час добрый вы шпагу надели!
Проспим здесь ночь и уйдем на рассвете.
За службу вам поплачусь я, конечно, —
Пойду в опалу, под гнев королевский.
Но если мы будем живы и целы,
В свой час дон Альфонс гнев на милость сменит,
А нет — так к чему мне мое именье?"
Рек Сид, рожденный на свет в час добрый:
"Мартин Антолинес, копейщик ловкий,
Коль не погибну, вам плату удвою.
Но я серебро и золото роздал.
Видите: мы без поклажи уходим.
А я кормить дружинников должен.
Ловчить не хотел бы, да, видно, придется.
Коль вы согласны, лари мы сколотим,
Для весу песком их оба наполним,
Обтянем кожей, запрем надежно.
Запоры злачены, кожа с тисненьем.
К Рахилю с Иудой скачите скорее:
Я, мол, в опале, нет в Бургос мне въезда,
А лари не свезти — тяжелы непомерно.
Пусть ночью в залог их возьмут евреи,
Чтоб не могли христиане проведать.
Видят творец и сонмы блаженных:
Лишь по нужде к обману прибег я".
Мартин Антолинес не мешкал нимало,
Помчался в Бургос, приехал в замок,
К Рахилю с Иудой в дверь постучался.
Сидели в лавке Иуда с Рахилем,
Считали вдвоем барыши да прибыль.
Мартин Антолинес молвит им тихо:
"Рахиль с Иудой, друзья дорогие,
По тайному делу сюда я прибыл".
В лавке все трое тотчас закрылись.
"Рахиль с Иудой, клянитесь десницей,
Нас ни христианам, ни маврам не выдать,
И станете вы богаты отныне.
Поехал за данью мой Сид Руй Диас,
Взял много добра, богатства большие,
Ни с кем не стал добычей делиться.
За это враги его очернили.
Набил два ларя он золотом чистым,
Но у дона Альфонса попал в немилость.
Вотчину, замок, дома он покинул,
Лари ж не берет — огласки боится,
Их на сохран отдать вам решился
В залог под ссуду с лихвой обычной.
Примите лари, у себя храните,
Но верой и правдой оба клянитесь,
Что год не заглянете в них под крышку".
Сказали торговцы, умом раскинув:
"Искать барыша все равно должны мы,
А нам известно, как Сид разжился:
Взял он у мавров немало добычи.
В пути при деньгах спокойно не спится.
Два эти ларя на сохран мы примем,
Припрячем их так, чтоб огласки не вышло.
Но сколько Сид призанять замыслил,
Какой мы за год получим прибыток?"
Разумно ответил Мартин Антолинес:
"Мой Сид у вас не запросит лишку,
Только б залог надежно хранился.
Люд неимущий валит к нам в дружину.
Шесть сотен марок нам необходимы".
Рахиль с Иудой сказали: "Дадим их".
"Но Сиду некогда — вечер близко.
Марки сейчас отсчитать потрудитесь".
Торговцы молвили: "Так не годится.
Нет ссуды, покамест залог не принят".
Сказал дон Мартин: "Ну, вот и отлично.
Со мною к Сиду поедем быстро.
Мы вам, как пристало, поможем посильно
Лари к себе увезти в жилище
От христиан и от мавров скрытно".
Торговцы в ответ: "Тогда сговорились.
Отдайте лари и деньги берите".
Мартин Антолинес в дорогу пустился.
Рахиль с Иудой вслед поспешили.
Не по мосту — вброд они едут рысью,
Чтоб в Бургосе их никто не увидел.
Сидит в шатре мой Сид досточтимый.
Входят торговцы, к руке склонились.
Кампеадор им молвит с улыбкой:
"Рахиль с Иудой, меня вы забыли!
Хоть я королем на чужбину изгнан,
А все же вам дам на себе нажиться.
Не будете знать нужды до кончины".
Торговцы руки целуют Сиду.
Мартин Антолинес договор пишет:
Лари, что они в залог получили,
Год сохранять им в запертом виде,
В чем верой и правдой они поклялися;
А вскроют — ославит их Сид за лживость,
Полушки — и той в кошель им не кинет.
"Грузите заклад, — дон Мартин воскликнул. —
Рахиль с Иудой, клятву блюдите.
Я с вами еду: мне марки отсыпьте,
Чтоб до петухов мог Сид удалиться".
Грузят торговцы лари с благостыней,
Хотя поднимают их через силу.
Думают оба в веселье великом:
"Богаты мы до скончанья жизни".
Сиду к руке Рахиль припадает.
"Мой Сид, в час добрый надели вы шпагу!
Уходите вы из Кастильи в изгнанье.
Большой вам добычи, большой удачи!
Кафтан привезти сарацинский, алый, —
Целую вам руки! — прошу мне в подарок".
Рек Кампеадор: "Привезти обещаю,
Иль цену его я к долгу прибавлю".
Держат торговцы путь восвояси.
Мартин Антолинес за ними скачет
Прямо к их дому в бургосском замке.
Кладут они одеяло на пол,
Белую простынь поверх бросают.
Отсыпали триста серебряных марок.
Дон Мартин не вешает — только считает.
Другие триста золотом взял он,
Пять нагрузил щитоносцев деньгами;
Сделав все это, сказал на прощанье:
"Рахиль с Иудой, лари вы забрали,
Так хоть на чулки посреднику дайте".
Рахиль с Иудой друг другу шепчут:
"Он нам помог, наградим его щедро. —
Мартин Антолинес, бургосец смелый,
Вот вам в подарок за ваше усердье
На чулки, и шубу, и плащ отменный
Три десятка марок полного веса.
Не в долг их даем — заслужил посредник.
Лишь будьте порукой в прочности сделки".
Взял дон Мартин с благодарностью деньги,
Простился с купцами, отбыл немедля,
Вброд Арлансон пересек и едет
К тому, кем шпага в час добрый надета.
Объятья раскрыв, мой Сид его встретил:
"Вы здесь, дон Мартин, вассал мой примерный?
Бог да поможет мне с вами расчесться".
"Я, Кампеадор, все, что нужно, сделал.
Вам дали шестьсот, мне — тридцать евреи.
Снимайте шатер, и в путь без задержки,
Чтоб быть с петухами в Сан-Педро в Карденье.
Вы свидитесь там с супругой своею,
Побудете с ней, и уйдем за рубеж мы".
Свернули шатер, чуть он речь закончил.
Пустился мой Сид с дружиной в дорогу.
На церковь святой Марии он смотрит,
Лоб себе крестит правой рукою.
"Славься здесь, на земле, и на небе, боже!
Приснодева Мария, будь мне опорой!
Из Кастильи изгнан я доном Альфонсом.
Не знаю, вернусь ли живым и здоровым.
Преславная, будь мне в изгнанье оплотом,
Спасеньем в несчастьях и днем и ночью!
Коль ты мне даруешь удачу в походе,
Пожертвую я на алтарь твой премного,
Велю отслужить тебе месс десять сотен".
Скачет воитель, душой он тверд.
Отпустил узду, не жалеет шпор.
Сказал дон Мартин: "Я съезжу домой,
Увижусь с женою, наставлю ее,
Как жить ей отныне с детьми одной.
Пусть всего лишусь, лить не стану слез.
До восхода вас нагоню я вновь".
Вернулся он в Бургос, а Сид де Бивар
К Сан-Педро в Карденье гонит коня.
На радость ему, с ним вассалы мчат.
Запел петух, заалела заря,
Когда в монастырь мой Сид прискакал.
Аббат дон Санчо, служитель Христа,
К заутрене затемно братью созвал.
С доньей Хименой пять знатных дам
Молят творца и святого Петра:
"Сида сгубить, вседержитель, не дай!"
Сид кличет братью, стучится в ворота.
Как рад дон Санчо, аббат достойный!
Огонь и свечи во двор выносят,
Кампеадора встречают с почетом.
Молвит дон Санчо: "Мой Сид, слава богу!
Уж раз вы здесь, останьтесь со мною".
Ответил мой Сид, в час добрый рожденный:
"Я вам, дон аббат, благодарен очень,
Но лишь запасусь для дружины едою.
Идем мы в изгнанье. Вот марок полсотни.
Коль буду жив, эту плату удвою.
Обитель я не введу в расходы.
За донью Химену примите сотню.
Дать кров ей с дамами на год извольте
И двум моим малолетним дочкам:
Я вам их, дон Санчо, вверяю тоже.
Обо всех них, аббат, пекитесь как должно.
Коль будет нехватка в деньгах иль прочем,
Им все предоставьте и верьте слову:
За марку — четыре верну я вскоре".
Аббат согласился с большой охотой.
Тут с дочками донья Химена подходит.
Ведут их дамы к Кампеадору.
Супругу она обнимает ноги,
Целует руки, рыдает горько:
"Мой Сид, надевший шпагу в час добрый,
Изгнали вас из-за подлых доносов".
"Пожалейте нас, Сид, бородою славный!
С двумя дочерьми я здесь перед вами.
Они еще дети — годов им мало.
Рядом со мной мои верные дамы.
Я вижу: уходите вы в изгнанье.
Разлука с вами меня ожидает.
Наставьте же нас, Приснодевы ради!"
Бородою славный горько заплакал,
Обеих дочек принял в объятья,
К сердцу прижал — любил он их страстно.
Вздыхая, молвит он со слезами:
"Донья Химена, жена дорогая,
Как душу свою, вас люблю я, знайте,
Но нынче разлука нас ожидает:
Мне уходить, вам здесь оставаться.
Дай мне господь и дева святая
Дочерей обвенчать своими руками.
Коль жив я буду и ждет нас удача,
Еще послужу вам, супруга честная!"
Всласть потчуют Сида в монастыре.
Звон колокольный летит окрест.
По всей Кастилье разносится весть:
"В изгнанье уходит Сид за рубеж".
Бросают рыцари дом и надел:
К Арлансонскому мосту всего за день
Их сто пятнадцать явилось уже.
"Где Кампеадор?" — вопрошают все.
Мартин Антолинес ведет их скорей
К тому, кто в час добрый рожден на свет.
Когда мой Сид де Бивар узнал,
Что идет все на лад и растет его рать,
Навстречу прибывшим погнал он копя,
Улыбкой приветил их издалека.
К его рукам все спешат припасть.
Сердечно он молвит такие слова:
"Царя небес я молю, чтоб для вас,
Кто дом покинул ради меня,
До смерти я сделал хоть каплю добра,
За ваши потери вдвойне вам воздал".
Рад он, что рать у него возросла,
Каждый вассал его этому рад.
Шесть дней он провел в монастырских стенах,
Еще осталось ему три дня:
Король приказал не спускать с него глаз
И, коль не минует он в срок рубежа,
Любой ценою его задержать.
Вот день померк и спустилась мгла.
Всех своих рыцарей Сид созвал.
"Вассалы, скажу не в обиду вам:
Вас не обделю я, хоть беден сейчас.
Вы ж, как пристало, ведите себя:
С зарей, чуть заслышите крик петуха,
Коней принимайтесь немедля седлать.
Вот грянут к заутрене колокола,
В честь троицы мессу отслужит аббат,
Ее отстоим — ив дорогу пора:
Срок близок, а ехать далеко нам".
Исполнила точно дружина приказ —
Чуть начал редеть на востоке мрак,
До петухов седлать принялась.
В Сан-Педро к заутрене громко звонят,
В храм донья Химена с мужем пришла.
К алтарным ступеням припала она,
Всем сердцем молит благого творца,
Чтоб Сида в опасностях он охранял:
"Славен повсюду будь, отче наш,
Создавший и сушу, и твердь, и моря!
Зажжены тобой солнце, звезды, луна.
Приснодева Мария тебя родила
В Вифлееме, когда пожелал ты сам.
Тебе пастухами хвала воздана.
Принесли тебе из арабских стран
Мельхиор, Валтасар и Гаспар, три волхва,
Ладан, и смирну, и золото в дар.
Ионе ты не дал погибнуть в волнах,
Извлек Даниила из львиного рва.
Спасен тобой в Риме святой Себастьян.
С Сусанны навет пред судом ты снял.
Тридцать два года ты пробыл меж нас.
Памятны всем твои чудеса:
Как камень стал хлебом, вином — вода;
Как Лазарь воспрял от смертного сна.
На горе Кальварийской принял ты казнь,
На Голгофе евреями был распят,
Меж двух разбойников там умирал:
Одного ждал ад, а другого — рай.
Ты чудеса творил и с креста:
Лонгин душой в слепоте пребывал,
Тебя прободал острием копья,
С древка на руки кровь полилась;
Поднял он их, коснулся чела,
Осмотрелся вокруг, обрел глаза,'
В тебя уверовал, спас себя.
Восстал ты из гроба, спустился в ад, —
Воля твоя была такова! —
Праведных вывел, ворота взломав.
Владыка владык и отец ты наш,
С мольбою к тебе обращаюсь я,
Пусть и апостол молит тебя —
Кампеадору погибнуть не дай,
Чтоб свидеться нам довелось опять".
Помолилась — и мессе конец настал.
Опустела церковь — всем в путь пора.
Мой Сид супругу к сердцу прижал,
Стала она ему руки лобзать,
Не знает, что делать, от слез чуть жива.
А Сид мой с дочек не сводит глаз.
"Да хранит вас бог, бережет ваша мать.
Кто знает, свидимся ль мы еще раз".
Стонет Химена: его отпускать
Ей горше, чем сдернуть ноготь с перста.
Сиду с дружиной пора выступать,
А он на родных устремляет взгляд.
Альвар Фаньес Минайя его унял:
"Мой Сид — в добрый час вас мать родила! —
Сберитесь с силами, мешкать нельзя.
В свой срок весельем станет тоска —
Наставит нас тот, кто нам душу дал".
Все дону Санчо снова твердят,
Чтоб донью Химену он опекал,
И дочек ее, и верных ей дам.
Получит за это он щедрый дар.
Минайя молвит: "Отец аббат,
Коль кто-нибудь явится к нам сюда,
Скажите, чтоб шел по нашим следам
Искать нас в селах иль в диких горах".
Пускают коней дружинники вскачь —
Пора им покинуть родимый край.
В Эспинас-де-Кан стал Сид на привал.
Рать его за ночь еще возросла.
Пустился в дорогу он снова с утра,
Путь держит в изгнанье, в чужие края.
Слева остался град Сант-Эстеван.
Отряд в Альковьехе достиг рубежа,
Миновал дорогу Кинейскую вскачь
И Дуэро у Навас-де-Палос вплавь,
А в Фигеруэле заночевал.
Отовсюду народ подходит туда.
Отужинал Сид, прилег отдохнуть,
И чуть первым сном он сладко уснул,
Гавриил-архангел предстал ему:
"О Кампеадор, отправляйтесь в путь.
Доли славней не дано никому —
Пока вы живы, удачи вас ждут".
Сид перекрестился — проснулся он вдруг.
Сид перекрестился, бога восславил:
Доволен он сном, что видел недавно.
Утром, чуть свет, отправился дальше —
До срока ему только день остался.
В Сьерре-де-Мьедос разбил он лагерь.
Слева — Атьенса и башни мавров.
Солнце еще светило с небес,
А Сид дружину созвал уже.
Не считая пехоты, а также вождей,
Триста копий в ней и значки на всех.
"Покормите коней, да хранит вас бог!
Кто голоден — ешь, а кто нет — в седло!
Мы к утру уйдем из пустынных гор,
Покинем землю, где правит Альфонс.
Кто будет искать нас, найдет легко".
С рассветом мой Сид за хребет ушел.
По склону дружина берет в галоп.
Мой Сид де Бивар меж крутых высот
Велел отдохнуть и коням дать корм:
В седле нам, молвил, сидеть всю ночь.
Всяк добрый вассал рад речи такой:
Сеньора слушаться — долг его.
Поднял дружину мой Сид с темнотой —
Пусть по пути их не видит никто.
С седла не слезал он всю ночь напролет.
Стоит на Энаресе град Кастехон.
С дружиной в засаду мой Сид там залег.
Мой Сид в засаде до света пробыл.
Тут Альвар Фаньес совет ему подал:
"Мой Сид, что шпагу надели в час добрый,
С собой прихватите всадников сотню:
Когда овладеете вы Кастехоном,
Оттуда, сеньор, нас с тылу прикройте.
А две другие пошлите со мною.
Даст бог, изрядно мы разживемся".
Сказал мой Сид: "Вот разумное слово.
Возьмите, Минайя, две сотни копий.
Два Альвара — Альварес и Сальвадорес
И Галинд Гарсиас, копейщик ловкий,
Отправятся с вами, Минайя, все трое.
Нападайте дерзко, грабьте проворно,
За Итой и Гвадалахарой всю область
Вплоть до Алкалы разорите с ходу.
Не брезгуйте там ни добром, ни казною,
Ничего не бросайте — мавров не бойтесь,
А с тылу вас моя сотня прикроет.
Я здесь удержусь, не сдам Кастехона.
Коль дело для вас обернется плохо,
Меня известите — приду на помощь.
Услышит о нас вся Испания вскоре".
Отобрали тех, кто пойдет походом,
И тех, кто с Сидом в тылу остается.
Тут мрак поредел, засияло солнце.
Какой, о господи, день погожий!
Встают в Кастехоне люди с зарею,
Открыли ворота, за стены выходят,
В сады и поля спешат на работу.
С ворот распахнутых сняты запоры.
Осталось на улицах мало народу.
Люд кастехонский разбрелся поодаль.
Мой Сид из засады дружину выводит,
С ней к Кастехону скачет галопом,
Всех мавританок и мавров ловит,
Ловит их скот, что вокруг пасется.
Мой Сид дон Родриго подъехал к воротам.
Стража завидела Кампеадора
И в страхе бежала, их не захлопнув.
Мой Сид Руй Диас вступает в город.
Шпагу высоко вздымает рукою,
Пятнадцати маврам голову сносит,
Берет серебра и золота много.
Сто его конных добычу привозят,
Все отдают своему сеньору.
А двести три в набег отряженных
С Минайей округу грабят жестоко,
Вплоть до Алкалы его знамя проносят,
Скачут обратно с поживой несчетной,
Гвадалахару обходят сторонкой,
Вверх по Энаресу с криками гонят
Коров и баранов стадо большое,
Везут одежду и утварь с собою.
Знамя Минайи вьется высоко.
Не смеет никто им ударить вдогонку.
Спешит дружина с добычей огромной
В град Кастехон, где Сида находит.
Из замка, который им занят прочно,
Навстречу Минайе коня он шпорит,
В объятья его принимает тотчас:
"Ко мне, Альвар Фаньес, копейщик ловкий!
Везде и во всем вы моя опора.
Пусть вашу добычу с нашею сложат.
Вы пятую часть из нее возьмете".
"Я вам премного, мой Сид, благодарен,
Но пятую часть, ту, что вы мне дали,
Альфонс Кастильский пусть получает.
Ее не возьму я: в расчете мы с вами.
Да слышит мою вседержитель клятву:
Пока я могу конем своим править
И в чистом поле с маврами драться,
Пока я владею копьем и шпагой
И вниз по локтям моим кровь стекает,
При вас обещаю, Руй Диас славный,
Не брать ни полушки из пятой части.
Мне можете что-нибудь дать в подарок,
А что останется — будет ваше".
Сложили тут всю добычу вместе.
Мой Сид, в час добрый шпагу надевший,
Смекнул, что король созовет ополченье,
Пойдет на изгнанников он непременно.
Добычу делить отдал Сид повеленье.
Ведут на пергаменте счет казначеи,
Каждому платят честно и щедро
В серебряных марках полного веса:
Всадникам — сотню, полсотни — пешим.
Сид пятую часть получил по разделу.
Ее не продашь, не раздаришь немедля,
А пленники войску в походе помеха.
Сид в Кастехоне, и в Ите соседней,
И в Гвадалахаре дал знать повсеместно:
Кто купит добычу — не будет в ущербе.
В три тысячи марок поставили пленных.
Доволен мой Сид был такой оценкой.
На третий же день он выручил деньги.
Но тут увидел мой Сид с сожаленьем —
Нельзя оставаться им в замке этом:
Хоть он и крепок, воды в нем нету.
"Король нас осадит с дружиной своею —
Он грамоту дал мирным маврам здешним.
Расстаться нам с Кастехоном время".
"Не в обиду, вассалы, скажу я вам:
В Кастехоне нам оставаться нельзя —
Королевская рать здесь настигнет нас.
Но не след и замок пустым оставлять.
Поселим сто мавров с женами там —
Пускай добром поминают меня.
Я с каждым из вас расчелся сполна.
Мы снова в поход выступаем с утра.
Король — мой сеньор: с ним грех враждовать".
Одобряют вассалы его слова,
Увозят из замка немало добра,
Мавританки и мавры их благодарят.
Вверх по Энаресу движется рать,
Чрез Алькаррию летит по холмам,
Пещеры Анкиты минует вскачь.
У Тарансского поля течет река.
Дружина вброд ее перешла,
За Арисой ставит у Сётины стан.
Сид много добра по дороге взял.
Что он замыслил — не вызнает враг.
Утром он выступил в путь опять,
Из Аламы в теснину сошел на рысях,
Повел чрез Бовьерку за Теку отряд,
Выше Алькосера лагерем стал
На крутом холме, что высок, как гора.
Жажда здесь не грозит — Халон в двух шагах.
Взять хочет Алькосер мой Сид де Бивар.
Занял он холм, укрепился быстро,
К воде и в горы заставы выслал.
Мой Сид — в час добрый на свет он родился! —
Вокруг холма и у брода вырыть
Глубокий ров приказал дружине,
Чтобы врасплох ее не застигли,
Чтоб знали все, кто здесь стан раскинул.
По всей округе известно стало,
Что Кампеадор на холме окопался,
Христиан покинул, осел среди мавров.
За город выйти боится каждый.
Ликует мой Сид и его вассалы:
Спешат к нему алькосерцы с данью.
Алькосерцы дань приносят поспешно,
И жители Теки, и мавры Террера.
Лишь калатаюдцам не по сердцу это.
Пятнадцать недель там мой Сид промешкал —
Алькосер ему не сдается, как прежде.
Мой Сид схитрил: снял лагерь немедля,
Лишь ставку не трогать дал повеленье,
Стяг поднял и вниз по Халону поехал.
Люди его — при шпагах, в доспехах:
Хитростью замок взять Сид намерен,
Радует мавров его отступленье:
"Мало у Сида припасов и хлеба.
Лагерь он снял — лишь ставка на месте.
Как зверь от облавы, пустился он в бегство.
Ударим вдогонку, обоз отрежем,
Иначе его перехватят террерцы,
Из добычи нам ничего не отделят.
За дань в сраженье получим вдвойне мы".
Мой Сид обернулся, погоню заметил,
Как зверь от облавы, бежит все быстрее,
Мчит вдоль Халона вниз по теченью.
Вопят алькосерцы: "Мы одолели!"
И стар и млад выходят за стены.
Одна у них мысль — как пограбить успешней.
Настежь ворота, охраны там нету.
Сид глянул назад и смекнул мгновенно:
Отъехали мавры от замка далече.
Стяг повернул он, пошел в нападенье.
"Рыцари, в бой! Без пощады бейте!
Пошлет нам добычу отец наш небесный".
Сшиблись враги средь равнины окрестной.
Боже, какое кипит сраженье!
С Минайей мой Сид нападает первым.
Правят конями они умело,
Путь отрезают к замку неверным.
Сидовы люди рубят их метко:
Триста убили за краткое время.
Скачут и те, что в засаде сидели,
С криком несутся к воротам тесным,
Со шпагами в них становятся цепью.
Тут все остальные туда подоспели.
Взял Сид Алькосер таким манером.
Педро Бермудес внес знамя в город,
Поднял на башне самой высокой.
Молвит мой Сид, рожденный в час добрый:
"Слава создателю с ангельским сонмом!
Коням и людям здесь будет удобней".
"Внемлите, Минайя, внемлите, вассалы.
Немало добра в этом замке мы взяли.
Остались в живых лишь немногие мавры.
Не можем мы здесь никому продать их.
А коль обезглавим — не станем богаче.
Поселим их в замке, раз нам он достался.
Пускай они будут челядью нашей".
В Алькосере Сид остался с добычей.
Шатер свой с холма привезти велит он.
Террер на него и Тека сердиты,
И Калатаюд в немалой обиде.
Мавры снеслись с королем Валенсийским:
Мол, некий Руй Диас, прозванный Сидом,
Дона Альфонса прогневав, был изгнан.
Он под Алькосер пришел с дружиной
И захватил его, хитрость измыслив.
"Терреру и Теке на помощь придите,
Иль Калатаюда с ними лишитесь.
Страну, что Халоном с Халокой омыта,
И все королевство у вас отнимут".
Король Тамин, вняв гонцам, взъярился:
"Служат мне три короля сарацинских.
Двух я пошлю против Сида нынче ж.
Три тысячи мавров отправлю с ними.
Помогут им те, что живут по границе.
Пусть Сида пленят и везут в столицу:
Кто в край мой вторгся, тот платит жизнью".
Три тысячи мавров движутся рысью,
В Сегорбе ночь провели до денницы,
С зарею опять в дорогу пустились,
Вечером лагерь в Сельфе разбили.
Гонцов они к маврам шлют пограничным,
Чтоб те на подмогу к ним поспешили.
Войско, с рассветом Сельфу покинув,
Шло целый день — ни одной передышки,
В Калатаюде остановилось.
Разослан приказ по округе обширной,
Чтоб отовсюду люди сходились
К тем двум королям — к Гальве с Фарисом
Осадою брать в Алькосере Сида.
Шатры вкруг Алькосера всюду белеют.
К маврам валом валят подкрепленья.
На подступах к городу их разъезды
И ночью и днем объезжают местность.
Зорка их стража, силы безмерны.
Уж Сиду доступ к воде отрезан.
Дать его люди готовы сраженье,
Да настрого он запретил им это.
Держат в осаде их три недели.
Третья неделя к концу идет.
Созвал мой Сид на совет бойцов:
"Нет хлеба, воды — доступ к ней прегражден.
Ночью нам уйти не дадут ни за что,
А биться опасно — противник силен.
Скажите, как дать нам ему отпор".
Тут молвил Минайя, вассал удалой:
"Кто из Кастильи сюда пришел,
Тот силой у мавров пусть хлеб берет.
Нас в замке шестьсот, каждый в бой готов.
Врагов убояться не дай нам бог!
Ударим на них мы завтра с зарей".
Рек Сид: "Минайя, совет ваш хорош.
Немало дела вас утром ждет".
Всех мавров из замка повыгнали вон,
Чтоб замыслов Сида не вызнал никто.
Снаряжался он весь день и всю ночь.
Вот настал рассвет, заалел восток.
Мой Сид с дружиной в доспехах давно.
Такую речь он к вассалам ведет:
"Как выйдем из замка, все дружно за мной.
Лишь двум часовым стоять у ворот.
С честью умрем, коль не сломим врагов;
Будем богаты, коль верх возьмем.
Пусть Педро Бермудес мой стяг несет,
Хранит его, как вассал честной,
Но без приказа с ним в бой нейдет".
Целует Бермудес руку его.
На вылазку Сид дружину повел.
Вражьи дозоры идут наутек.
Мавры вопят, снаряжаются в бой.
Землю потряс барабанов гром.
Сколько у мавров в лагере войск!
Стяги двух королей видны далеко,
А прочих знамен никто не сочтет.
Вот двинулись мавры, полк за полком,
Чтоб Сида с вассалами взять в полон.
"Смирно стоять! Не рушить рядов!
Вплоть до приказа — ни шагу вперед!"
Сдержать Бермудес свой нрав не мог,
Стяг поднял, пускает коня в галоп.
"Мой Сид де Бивар, да хранит вас господь!
Со стягом я врежусь во вражий строй.
Пусть наши потрудятся мне помочь".
"Стойте!" — мой Сид закричал вдогон.
"Поздно!" — ответил Бермудес лихой,
Сквозь вражьи ряды пошел напролом.
Мавры берут знаменосца в кольцо,
Тщатся доспех прорубить на нем.
"На помощь!" — взывает Кампеадор.
Прикрылись вассалы щитами стальными,
Длинные копья вниз опустили,
К седельной луке головой склонились,
Без дрожи и страха вступают в битву.
Рожденный в час добрый громко воскликнул:
"Бог да хранит вас! Смелее рубите!
Рыцари, с вами ваш Сид Руй Диас".
Мавров вкруг Педро смяли кастильцы.
Копий у них со значками триста.
Много врагов сразила дружина,
Назад повернула — столько ж убила.
Видели б вы, как там копьями колют,