Ромен Роллан, отрывок из романа «Жан-Кристоф»
Оливье протестовал. К Ветхому завету он питал врождённую антипатию. Это чувство возникло у него ещё в детстве, когда он тайком перелистывал Библию с иллюстрациями, которая имелась в их провинциальной библиотеке и которую никто не читал (детям было запрещено читать её). Напрасная предосторожность! Оливье не мог долго читать эту книгу. Он закрывал её рассерженный, огорчённый; и какое он испытывал потом облегчение, погружаясь в «Илиаду», или в «Одиссею», или в «Тысячу и одну ночь»!
– Боги «Илиады» – это люди красивые, сильные, порочные; они мне понятны, я могу их любить или не любить; но, даже не любя, я всё-таки их люблю; я в них влюблён… А Бог Библии – это старый еврей, маньяк, злобный безумец, который только и знает, что греметь, угрожать, воет, точно бешеный волк, неистовствует в своём облаке. Я не понимаю его, не люблю, от его вечных проклятий у меня голова трещит, а его свирепость мне противна:
Приговор моавитянам...
Приговор Дамаску...
Приговор Вавилону...
Приговор Египту...
Приговор пустыне моря...
Приговор долине видений...
Это сумасшедший, который вообразил себя судьёй, обвинителем и палачом одновременно и выносит смертные приговоры цветам и камешкам во дворе своей тюрьмы. Задыхаешься от воплей упорной ненависти, которыми полна эта кровожадная книга: «крик гибнущих... крик наполнил землю моавитян; этот вопль дошёл до Эглазиона; этот вопль дошёл до Беара...»
Время от времени он отдыхает среди этой бойни, между раздавленных младенцев, изнасилованных и заколотых женщин и, усевшись за трапезу, после разорения какого-нибудь города, смеётся смехом старого солдафона из войска Иисуса Навина:
«И вождь воинства устроил пир своим народам из жирного мяса, из нежного тука, пир со старыми винами, старыми, хорошо очищенными... И меч Господа обагрён был кровью, пресыщенный почечным туком овнов...»
Но хуже всего – коварство, с каким этот Бог посылает своего пророка, чтобы он сделал людей как бы слепыми, и тогда Бог подвергнет их новым страданиям.
«Иди, ожесточи сердце этого народа, закрой глаза и уши его, чтобы потерял он понимание, чтобы не отвратился и не исцелился бы. – Доколе, о Господи? – Дотоле, покуда не останется жителей в домах и земля их не будет опустошена...»
Нет! Я никогда в жизни не видал такого злого человека!..
Я не так глуп, чтобы не понимать всей мощи библейского языка. Но я не могу отделить мысль от формы, и если иногда восхищаюсь еврейским Богом, то лишь так, как восхищался бы тигром. Даже Шекспиру, этому творцу чудовищ, не удалось создать подобного героя ненависти – ненависти святой и добродетельной. Эта книга просто ужасна. Ведь всякое безумие заразительно. А здесь опасность тем больше, что эта смертоносная гордыня притязает на какую-то очистительную силу. Меня бросает в дрожь, когда я думаю, что Англия веками всасывала подобный яд. И мне приятно сознавать, что нас разделяет ров нашего Ла-Манша. Я не могу считать вполне цивилизованным народ, который всё ещё находит для себя духовную пищу в Библии.
Ричард Докинз, фрагмент из книги «Бог как иллюзия»
Ветхозаветный Бог является, возможно, самым неприятным персонажем всей художественной литературы: гордящийся своей ревностью ревнивец; мелочный, несправедливый, злопамятный деспот; мстительный, кровожадный убийца-шовинист… женоненавистник, расист, убийца детей, народов, братьев, жестокий мегаломан, садомазохист, капризный, злобный обидчик. У тех из нас, кто познакомился с ним в раннем детстве, восприимчивость к его ужасным деяниям притупилась. Но новичок, особенно не утративший свежести впечатлений, способен увидеть картину во всех подробностях. Каким-то образом получилось, что сын Уинстона Черчилля Рэндольф сумел остаться в неведении о содержании Священного Писания до тех пор, пока оказавшиеся вместе с ним в военном лагере Ивлин Во и другой однополчанин, тщетно пытаясь как-то от него отделаться, не поспорили с молодым Черчиллем, что он не сможет одолеть Библию за пару недель. «К сожалению, результат оказался не таким, как мы ожидали. Он никогда раньше не видел ни строчки из Библии и пришёл в ужасное возбуждение – беспрерывно зачитывал нам вслух цитаты, восклицая: “Могу поспорить, вы и не подозревали, что в Библии такое может быть!” Или просто хлопал себя по бокам и фыркал: “Боже, какое же д…мо этот Бог!”» Томас Джефферсон, будучи гораздо лучше начитанным, придерживался аналогичного мнения: «Христианский Бог – ужасно неприятное создание: жестокий, мстительный, капризный и несправедливый».
Библия (точнее, Ветхий завет. – С.М.) представляет собой свод законов для выработки групповой морали с готовыми инструкциями для геноцида, порабощения соседних групп и мировой гегемонии. Но Библия не является злом только по причине ставящихся задач или даже только из-за прославления убийства, жестокости и насилия. Многие древние тексты повинны в том же – «Илиада», исландские саги, мифы древней Сирии, надписи индейцев майя и другие. Однако нам не пытаются продать «Илиаду» в качестве закона нравственности. В этом-то и проблема. Библию продают и покупают как руководство, по которому люди должны жить. И это, несомненно, главный мировой бестселлер всех времён.