— Давай, — удивился я.
Компьютерщик замялся, нервно потёр худые пальцы с обкусанными ногтями.
— Слушай, ты вроде нормальный мужик, — путанно начал он, — Ну, то есть я имею ввиду… Как бы это сказать-то…
— Глист, — не выдержал я. – Давай ближе к делу.
— ПДА как у тебя реально достать? – выпалил он и испуганно вытаращил глаза.
Ох, ёлки… И смех, и грех. Компьютерщик затараторил:
— Понимаешь, я почти уверен, что смогу улучшить детектор. Не просто повысить чувствительность или точность, это ерунда. Есть одна революционная идея, но нет технической базы. Нужен ПДА с мощным процессором. Сталкерские ПДА не тянут, проверял, и надо обязательно несколько портов… Мне показалось, у тебя как раз такой… Вернее, я уверен… такая небольшая чёрная коробочка – это ведь датчики? Я как-то у тебя видел…
— Тихо, не тараторь, — поморщился я. – Ну, допустим. И в чем проблема?
— Я хотел бы образец… если только это не какая-то… какая-то ваша секретная разработка…
Голос компьютерщика упал до драматического шёпота, подслеповатые глаза испуганно забегали. Мне даже показалось, что сейчас он рыбкой нырнёт под стол, но не случилось. «Так-с, — констатировал я, — и этому задурили голову».
— Глист, успокойся. Это разработка какой-то западной компании и находится в свободной продаже. Ну, в онлайн-магазине ты её вряд ли купишь, но через поставщика – вполне.
— Правда? – приободрился компьютерщик. — Тогда почему ни у кого не видел?
— Видимо, покупают не у тех людей. – Я задумался, хотя призрак возможного профита уже замаячил на горизонте. — Давай так. ПДА тебе достану и даже денег не возьму, хотя стоит он порядочно. Но! Если что-то получится, ты сначала покажешь это мне. Не профессорам, не Бульдогу, не кому-то ещё, а мне.
|
|
Глист шумно выдохнул и просветлел. Выглядело так, словно в черепушке зажгли лампочку.
— Без проблем! Ох, не представляешь, как выручил! Я боялся, что идее капец. И… и это… тут про тебя всякое говорят…
— Врут, — уверенно заявил я. – Шли их в долгое и пешее!
Глист неуверенно улыбнулся и радостно кивнул. По-моему, он сам был рад выбросить сомнения из головы и записать меня в потомственные пацифисты.
На улицу вышел со странным чувством. То ли смеяться хотелось, то ли молча охреневать. Вот что значит репутация… Мда. Запугали мы сталкеров.
Лично я гадостей обитателям лагеря не делал, даже Бульдогу, хотя этому подгадить как раз хотелось, может быть, летально, и выручал учёных несколько раз. И принадлежности к страшному синдикату не подтверждал, как уже говорилось. Но отношение у многих настороженное… не знаю, из-за снаряги ли (окей, я знаю, что выгляжу как хронический головорез) или чем-то ещё палюсь… Образ жизни накладывает след, как ни крути. У отдельных личностей вроде профессоров и техника свой, профессиональный, интерес – для них я склад неизвестных технологий, которыми хотелось бы овладеть. Даже если не получится поставить производство на поток, так хоть из академического интереса.
А бедный компьютерщик аж вспотел, решив, что может влезть в маленькие синдикатские секреты. Ну не забавно ли?
Хотя, если честно, правильно.
Отношение к собственным секретам у синдиката вполне определённое: хочешь жить – не лезь, куда не просят. Без исключений к каким-либо группировкам или лицам.
|
|
Для этого есть сугубо практические причины. На любимчиков, как я уже говорил, не тянем, и трудно найти группировку, которая не понесла бы потери от рук наёмников за годы нашей деятельности. Прибавьте сюда тот факт, что в разное время группировками было предпринято несколько попыток уничтожить синдикат, и вы поймёте, что соблюдение определённой секретности – вопрос выживания, не меньше.
С профессиональной точки зрения целиком одобряю. Чем меньше о тебе знают, тем легче работать. Хотя сам в последнее время все больше нарушаю это правило.
Но ёлки, как же иногда бывает смешно!
Будем надеяться, что у Глиста получится что-нибудь интересное. Интеграция – это хорошо, это минус один гаджет, который нужно таскать с собой, и плюс место, которое можно занять другим. Нынешние эдвансовские ПДА – умные машинки с большим потенциалом, способные обрабатывать показания выносных датчиков и выводить картинку на экран. С прошивкой работают не хуже отдельных детекторов, но имеют свои недоработки и минусы. Главный в том, что приходится вручную прошивать каждый ПДА. Только один раз, дальнейшие обновления ставятся обычно без проблем, но Лок уже плюётся от этой работы. Если Глист сообразит, как проще организовать процесс, хуже никому не станет.
Правда, проблема обновлений все равно остаётся. В Зоне мне доподлинно известны только два человека, которые занимаются сбором данных и постоянным обновлением ПО для детекторов. Глист – один из них. Второй скорее предпочтёт скрутить меня и запихнуть в подвал.
Есть ещё вопросы, что я здесь делаю?
Припятская лаборатория функционирует уже не первый год. Тесное сотрудничество с синдикатом обеспечивает учёным материал и безопасность, а наёмникам – появление высокотехнологического снаряжения из тех образцов, что разрабатываются в лаборатории. Пси-блокаторы, специфические медицинские препараты, различные модификации костюмов, образцы оружия – все это поступает для тестирования и дальнейшего использования к наёмникам. Нынешнее моё снаряжение, что комбез, что винтовка — также детища лаборатории.
|
|
Кроме этого, хоть и в меньшей степени, учёными проводятся опыты над модификацией артефактов и разработка электроники.
А вот разработкой детекторов или ПО к ним лаборатория не занимается. Досадно. Особенно учитывая то, что что-нибудь да меняется после каждого Выброса, а ближе к центру Зоны аномалий дохрена, причём таких, каких нет на окраинах. И если какому-нибудь сталкеру Васе Пупкину может быть пофиг, различает его детектор новые образования или нет, то для меня это вопрос принципиальный. Пробел в обеспечении собственной безопасности.
Музыкант, ты крутой перец, который работает в Зоне четвёртый год, да тебе вообще должно быть пофиг на какие-то детекторы, сказал бы кто-нибудь.
Ага, кивнул бы я, и этот перец хочет благополучно отработать и пятый. Я видал немало наёмников, которые, заматерев, начинали гнуть пальцы и расслабляться, забивая болт на такие вот детали – и в результате накрывались на какой-нибудь фигне. Было бы чрезвычайно обидно загнуться в аномалии только потому, что поленился лишний раз сходить к учёным на Янтарь.
Перестраховщик? Может быть. Но собственная безопасность – не та вещь, на которой стоит экономить деньги или время. Мёртвым деньги, как известно, вообще не нужны.
Однако надо заглянуть к профессору. Я задумчиво покрутил ПДА в руках. Начало десятого… рановато управился. Обещался быть после полудня, значит, буду после полудня. Один черт торопиться некуда, сутки в запасе. Поболтать бы ещё с Лаврентьевым для полноты картины, но раньше вечера он вряд ли вылезет из лаборатории. Рассудив таким образом, я двинул к жилому комплексу.
Тут ситуация изменилась не сильно, разве что к давешнему амбре прибавился крепчайший запах перегара да ещё висела спокойная тишина. Ночные дежурные отсыпались, дневные уже заступили. Главных источников шума – черно-красных и зелёных дятлов – не было видно. Я добрался до своего закутка, закрылся и завалился на кровать.
Знаете, какое самое счастливое время в жизни? Когда можно поскучать. Полежать на кровати и поплевать в потолок. Это значит, что ничего катастрофического не происходит в сию секунду, не нужно куда-то бежать, высунув язык, или ползти на брюхе в грязи, кого-то убивать или спасать, рискуя получить передозировку свинца или влететь в аномалию. События крутятся без твоего участия, и ты волен делать что захочешь… даже лежать и скучать.
ПДА требовательно запищал и коротко завибрировал. Зевнув, я неохотно вытащил его из кармана и бросил взгляд на экран. Входящее сообщение. В графе «Отправитель» значилось лаконичное «046». Однако. И что понадобилось Гадюке? Сообщение, присланное разводящим, было таким же лаконичным, как и имя, под которым он числился.
«Результаты?»
«Отрицательно. Подтверждение в течение суток» — вбил я и нажал на «Отправить».
Сообщение унеслось к адресату по линиям внутренней сетки.
Переговорю с Лаврентьевым, он точно в курсе всех новостей. Если скажет то же самое, что и Уголь, можно с уверенностью отписывать разводящему. Интересно, кого он ищет с таким нетерпением, что не дождался рапорта?
Я пробездельничал, то погружаясь в дрёму, то просыпаясь от шума, когда кто-то хлопал дверью или начинал разговаривать, до двенадцати часов. Перекусил, уполовинив остатки сухпая и сетуя на отсутствие кофе, сделал в памяти заметку отжать, наконец, электрический чайник. Затем собрался, вышел из комнаты, прикрыл дверь и двинул по коридору на выход.
Долговцы, как оказалось, свалили не насовсем, в чем я убедился, завернув за угол. Они стояли у двери в толчок, небрежно привалясь к стенам узкого коридора, и подчёркнуто смотрели по сторонам. Актёры, однако, из них были хреновые: напряжённые позы и быстрые взгляды, которые оба бросили в мою сторону, прежде чем отвести глаза, выдали с головой.
Ой-ля-ля, никак меня ждут ребятки?..
Я прищурился и, погасив ухмылку, чтоб не спугнуть ненароком, неторопливо, вразвалочку двинулся вперёд. Рука совершенно случайно оказалась в непосредственной близости от пистолета, которым, знаете, очень удобно работать в узком коридоре.
— Эй, мужик, — позвал тот, что постарше, когда я почти поравнялся с ним. – Ты, что ли, наёмник?
Отлепился от стены и перегородил проход, скрестив на груди руки и вызывающе подавшись вперёд. По-хорошему, внушительный получился вид: чуть ниже меня, но массивный, накачанный, бицепсы раздувают рукава комбеза, дуло «абакана» воинственно торчит из-за широкого плеча, но я чего-то не впечатлился. Второй долговец, набычившись, неприязненно смотрел исподлобья.
— Проблемы? – лениво процедил я, останавливаясь.
— Это у тебя щас будут проблемы… — охотно начал набирать обороты старший, но я прервал его, коротко кивнув:
— Давай.
Долговец осёкся на полуслове, минуты две мы молча играли в гляделки. Я нахально уставился ему в лицо, прикидывая, на какую сторону сломать нос, если рыпнется, долговец сопел и бурел, как перезревший помидор. Молодой тоже сопел, но как-то растерянно, беспомощно лупал глазами, переводя взгляд с меня на командира, и нервно теребил ремень «абакана».
Что-то у ребятишек пошло не по плану, насмешливо подумал я. Подкараулить – подкараулили, предъяву кинули, а дальше-то что? Вот он я, не дёргаюсь, оружием не машу, спокойно стою рядом, и, между прочим, совершенно не против маленького экшена. Что ж вы так растерялись?
— Встретимся ещё, — буркнул, наконец, старший долговец, так ничего и не придумав, и неохотно подвинулся, освобождая проход.
Я философски пожал плечами и так же неторопливо двинулся дальше. Ну, на нет и суда нет. Дружески похлопал по плечу молодого, и он вконец растерянно вякнул:
— Эээ…
На улице погода успела испортиться. Солнца не было видно, небо затянуло низкими серыми тучами. Обычное для Зоны явление. Утренняя прохлада развеялась, но налетевший ветер оказался зябким. Нормальная для октября погода… хотя в Зоне вечная осень.
Я неторопливо прошёлся по территории, разминая ноги и осматриваясь. Крупный щебень, которым засыпали вездесущую грязь, негромко похрустывал под подошвами ботинок. В лагере жизнь текла своим чередом. Свободовец Щегол и второй, тот, с которым я вчера столкнулся в коридоре, сидели у забора и курили, сплёвывая и гогоча. У технического комплекса стояли два сталкера в потёртых комбезах, по виду нейтралы, и о чем-то горячо спорили, махая руками то в сторону завода, то в северном направлении. Охранники торчали на вышках, лениво посматривая по сторонам.
Я хмыкнул, мысленно возвращаясь к инциденту.
На что рассчитывали, спрашивается? Тупо пугнуть? Дураку ясно, что махать оружием на территории лагеря никто не даст. Хотя… то дурак, а то «Долг». За что не люблю – ума как у ракушки. Их счастье, что мне не резон портить отношения с учёными. А что до встречи… на месте долговцев особо не рвался бы. Рискнут повторить за пределами лагеря – их проблемы. Со всеми вытекающими.
Если я не показываю зубы, это не значит, что их нет. Почему-то все вечно забывают об этом. Одно из двух — либо они идиоты, решившие показать воображаемую крутость, либо...
Пришедшая мысль заставила остановиться и зло прищуриться.
Либо их санкционировал старина Бульдог. А что, очень даже складно получается: «Долг» провоцирует драку, как минимум отхватывает по морде. Подоспевшая на шум охрана засвидетельствует. Перевести стрелки на меня и выставить зачинщиком при желании не так сложно. Капелев получает повод наехать за нарушение правил базы и, возможно, даже просить учёных расторгнуть наш маленький договор. Не имею понятия, нахрена ему это нужно, но мысль имеет право на существование. Бульдог, действительно, вчера нарывался, и эти странные расспросы Угля насчёт причин мнимой вражды…
Я вздохнул, задрав голову к серому хмурому небу.
Неужели, явившись первый раз за полтора месяца, сходу успел вляпаться в какое-то дерьмо? Или все события – простое совпадение, а у меня начинается профессиональная паранойя.
А может, сделать проще и спросить господ долговцев? Подкараулить в Зоне и пообщаться по-дружески. Помнится, неплохо получалось развязывать языки.
Я с сожалением покачал головой.
Нет, едва ли, разве что они изволят покинуть лагерь в ближайшее время. Задерживаться не с руки, отработаю и завтра уйду. Ладно, хрен с ними. Я вроде к Костюшеву зайти хотел-то. Два к одному, что попросит сгонять на завод.
Лабораторный комплекс внешне от других отличается незначительно. Стены потолще, двери помощнее и с кодовым замком – вот и вся разница. Пропускной магнитной карточки у меня нет, так что я вдавил пальцем зелёную кнопку рядом с динамиком.
— Кто? – хрипловато отозвался динамик голосом Лаврентьева.
— Открывай, сова, медведь пришёл.
С характерным негромким щелчком разошлись фиксаторы, я потянул дверь на себя и очутился в тесном предбаннике. Тут система работала чётко – вторая дверь открылась спустя полминуты.
Рядом с панелью управления, на которой весело перемигивались диоды, стоял Лавр. Высокий, худой мужик лет тридцати, c залысинами, в замызганном донельзя некогда белом халате научного сотрудника. Руки торчали из закатанных рукавов, как палки.
— Какой медведь, какая сова? — спросил он вместо приветствия.
— Вот те на, — удивился я, — ты что, Винни Пуха не смотрел? Мультик такой.
— Смотрел, — буркнул Лавр, — в детстве.
— Костюшев там справился?
Лаврентьев покосился на толстую белую дверь со значками биологической и радиоактивной опасности, отделяющую прихожую от собственно лаборатории.
— Заканчивает серию, посиди две минуты в раздевалке. Хотя я и так могу сказать, что ему надо.
— Датчики?
— Именно. Больше не рискуем отправлять военнослужащих и добровольцев под излучающую установку, а показания датчиков, установленных на границе пси-зоны, не очень информативны. Так что от тебя нужно только одно – попасть туда, куда… э-э-э… слепая собака половой орган не сунет. Так, кажется, говорят.
— Ого! Знание фольклора оценил. Принеси график.
— Да сейчас. Надевай бахилы, загадишь же все! Сколько раз говорить!
Я послушно взял голубые бахилы, которые чистюля Лавр сунул прямо в руки, и натянул на выпачканные в грязь ботинки. Раздевалка – это маленькая комнатка сразу возле входа. По стенам два ряда шкафчиков, покрашенных в бледно-зелёный цвет, стол в углу, два пластиковых стула, по центру низкая длинная лавочка. Я сел на стул, прислонился спиной к спине, положил на колени винтовку. Идти, не идти? Дело недолгое, но вот лёгким его назвать – это сильно погорячиться. Лавр ушёл за графиком, прошелестев мягкими подошвами по полу, глухо стукнула дверь внутреннего отсека лаборатории. Профессор категорически не уложился в заявленные две минуты, но заскучать я не успел – не прошло пяти минут, как вернулся Лаврентьев. В руках он держал довольно потрёпанный, сложенный во много раз лист бумаги со змеящимися по нему разноцветными линиями. Сев напротив, положил график на стол кверху нужным участком.
— Значит, так, смотри, в данный момент интенсивность излучения убывает, примерно до 16 часов 41 минуты.
Лавр постучал тонким пальцем по одному из графиков, представляющим собой простейшую ось координат, где по горизонтали была отложена временная ось, а по вертикали – интенсивность излучения.
— С 16 часов 41 минуты, соответственно, интенсивность возрастает, пик приходится на завтрашний вечер, 19 часов 5 минут, если быть точным.
Я проследил взглядом за витиеватым путём чёрной линии, соотнёс со шкалой. До «окна» — низшей точки на графике – не успеваю, но следующие за ним двенадцать часов пригодны для работы. Восемь часов – примерно до полуночи – амулет будет работать в «зелёном» режиме и полностью гасить излучение. Это оптимальный срок, чтобы расставить датчики и убраться с территории завода. Следующих четыре часа — «жёлтый» режим, возрастающее давление на психику со всеми вытекающими. К утру интенсивность излучения перекроет защитные возможности амулета и я получу флаер на вступление в ряды зомби. Но к этому времени я уже буду давно сидеть в комнате и пить чай. Кстати, про чай.
— А профессор, смотрю, не торопится.
Лавр пожал худыми плечами и, покосившись в сторону лаборатории, сказал:
— Мы, наконец, получили энергетические импульсы от модификанта Е-47. Пока стабильность порядка 26 процентов, но Игорь Владиславович очень доволен. Если торопишься, можешь не ждать, забирай датчики у техника и отправляйся. Поставить желательно как можно ближе к установке, ну, ты знаешь.
Я кивнул и уточнил последний момент, который был интересен:
— Когда прилетали вертолёты?
— Около четырёх недель назад.
— Так себе... зверья понабежать успело. Да, вот ещё что, Лавр, пока я там гоняюсь, найди электрочайник. Задолбался без горячего.
— Так в жилом же есть.
— Мне б того… персональный.
— Ты социофоб, — заявил Лаврентьев с таким видом, будто открыл великую тайну.
— Есть немного, — покладисто согласился я.
— Хорошо… посмотрю, что можно сделать. Вроде где-то был ещё один.
О как, даже настаивать не пришлось, прямо прогресс наших деловых отношений. Я стянул бахилы, скомкал и бросил в пакет, после чего покинул научный комплекс, дверь за спиной металлически щёлкнула. Сунув руки в карманы, пока не успел вцепиться холод, побрёл к техническому.
Забавно, но учёные, может быть, смогли бы прожить без периметра или без половины охраны, но без Лаврентьева пропали бы наверняка. Хозяйственный Лавр добровольно совмещает должности лаборанта, торговца, завскладом и няньки в одном лице. Не знаю, как у этого долговязого субъекта получается везде успевать, но львиная часть повседневной жизни базы обеспечивается его руками. Исчезни он – и через неделю база утонет в хаосе, бардаке и всеобщих непонятках.
Технический комплекс встретил той же тишиной и сумраком. Я привычно завернул к технику.
— Опять ты. Что ещё нужно? – буркнул дед, отрываясь от пайки. В воздухе едко пахло какой-то хренью, витал сизый дымок, с которым не справлялась вентиляция.
— Датчики, — коротко сказал я.
Техник вздохнул, от чего борода колыхнулась.
— Возьми в синем ящике. Вон, справа на второй полке.
Я заглянул в указанный ящик и выудил из него три датчика. Они были похожи на прямоугольные коробочки серого цвета и размером с кулак, в верхней части которых торчит маленькая тарелкообразная антенна. Датчики рассовал по карманам разгрузки, рядом с магазинами.
— Ты это… — буркнул вдруг техник, когда я уже собрался уходить, — сталкеры говорят, на заводе видели контролёра со слепышами. Большая стая.
Вот это поворот, как говаривал один знакомый. Я удивлённо поднял брови:
— Буду иметь в виду.
Техник кивнул и уткнулся в пайку. Я вышел, аккуратно прикрыв дверь. Контролёр – это не очень хорошо, но слажу, особенно с амулетом.
Солдаты открыли меньшие ворота – калитку – и выпустили наружу. Оказавшись за пределами условно безопасного лагеря, я сразу подобрался, и то несколько расслабленное состояния, в котором пребывал, слетело. Постоял несколько минут, чтобы поймать волну.
У Зоны своя атмосфера. Её трудно не почувствовать, даже впервые попав за Периметр, но особенно сильно проявляется с течением времени. Спросите ветеранов – думаю, они поймут, о чем я. То особое состояние, в котором чётче воспринимается окружающее и интуиция работает как полноценное чувство. Может, дело в энергетике или чем-то подобном, но чувствовать эту волну всегда полезно, особенно когда идёшь в одиночку. Прогулка предстоит пусть и знакомая, но надёжного напарника рядом не предвидится. А жаль.
Зона на первый взгляд выглядела сонно. Середина цикла – самое спокойное время. Выброс прошёл довольно давно, время гона закончилось, мутанты перестали сходить с ума – до следующего Выброса и следующего гона. Проверив оружие, я двинулся в сторону едва видневшегося на горизонте заводского комплекса, сразу взяв бодрый темп. Незачем тянуть, обернусь до темноты, отдохну ночью и завтра двину домой.
Километры один за другим ложились под ноги. Снаряжение, подобранное по принципу минимального веса, почти не давило на плечи. Не люблю я ни лишнего веса, ни массивности, предпочитая жертвовать комфортом ради мобильности. Да и безопасностью иногда, если честно. Волка, как известно, ноги кормят, а мотаться по Зоне приходится много. А в этот раз вдобавок Гадюка выдернул посреди осады, я даже жрачки толком захватить не смог, не говоря уж о спальнике. Потому идти было легко, рыхлая глинистая земля сминалась жёсткой подошвой ботинок, лёгкие работали в обычном режиме, прогоняя сквозь фильтр маски заражённый радиацией воздух. Рефлексы, отточенные за годы прозябания в Зоне, подмечали потенциальную опасность и прокладывали путь без постоянной занятости сознания. Пойманная волна или, если хотите, чутье вело как аномальный навигатор. Из кармана попискивал ПДА, работающий в режиме детектора.
До комплекса добрался без затруднений, если не считать короткой встречи с небольшой стаей снорков. Снорки облюбовали остатки Янтарного озера, нынче превратившегося в топкое болото. Лагерь учёных расположен на несколько километров восточнее Янтарного, и я обходил болото с востока, приближаясь к южной стороне завода. Снорки выпрыгнули из-за бетонных труб, которых в этой части Зоны навалено без меры, и, громко шмыгая рваными противогазами, весело запрыгали ко мне. Я вскинул любимую «хеклер-кох», прицелился и сходу срезал одного, расплескав содержимое его тухлой башки. Снорк кувыркнулся вперёд и остался лежать, слабо подёргивая длинными конечностями. Сотоварищей подстегнула смерть, и они существенно прибавили темп, приближаясь длинными прыжками. Между нами оставалось около двадцати метров, когда одна тварь прыгнула. Я был готов и охотно отскочил в сторону, пропустив снорка мимо, приземлившаяся тварь развернулась – и я вдавил спусковой крючок, почти в упор выпустив две пули в кругляши противогаза. Голова снорка дёрнулась, и он свалился. Последняя тварь успела подобраться достаточно близко и захрипела, пытаясь ударить изменённой передней рукой, но я ушёл в сторону, разрывая дистанцию, и на ходу вогнал три пули в башку твари. На этом танцы закончились. Присев на колено, подождал пару минут, направив дуло винтовки на трубы, из-за которых выскочили снорки, но больше никто не появился. Снорк, срезанный первым, ещё слабо дёргал задней конечностью — пришлось потратить лишний патрон. До чего живучие твари…
Вторая, ожидаемая, сложность возникла, когда я приблизился к комплексу. Обычно к заводу подходят с востока, там главный вход и меньше аномалий, но и твари охотнее пасутся у восточного входа, где больше человечинки. Я наловчился проникать на территорию с юга, где в одном месте высокая бетонная стена, окружающая завод, особенно сильно пострадала. От второй, сетчатой, ограды вообще мало что осталось. Сложность заключается в том, что этот участок облюбовали гравитационные аномалии. Выброс каждый раз меняет расположение, но меньше их не становится, будто мёдом намазано. Карусели, концентраты, воронки, трамплины толпятся, налезая друг на друга и иногда перерождаясь во что-то странное, шестидесятиметровой длинной полосой возле бетонной стены. Временами я сомневаюсь, случайно ли их расположение или они закрывают в самом деле удобный вход?.. Между гравитационными аномалиями прячутся жарки. В этом поле аномалий не стоит особенно доверять глазам – гравитация действует на воздух и даже на свет, сильно искажая видимую картину.
И все-таки эта шестидесятиметровая полоса проходима. С хорошим детектором, способным разобраться в скоплении сигналов, и в хорошем костюме с замкнутым циклом дыхания, потому что с воздухом неладно. Датчики не регистрируют существенных примесей, но, надышавшись им, можно запросто получить головокружение. Когда я первый раз пытался найти проход сквозь аномальную зону, подлянка с воздухом стала неприятным сюрпризом. Положившись на показания датчиков, я не использовал фильтрующую маску и, добравшись почти до середины, вдруг поплыл. Пришлось пережидать и с большим трудом возвращаться назад.
Полоса аномалий – одно сплошное искажение воздуха, прозрачное марево – начиналась метров через сто. Растущее рядом с ней дерево, старый низкорослый вяз, изогнулось под действием гравитации, перекрутилось так, что стало похоже на штопор. От тех деревьев, что росли в черте аномального поля, остались только деформированные пни. Бетонная стена за аномалиями расплывалась и текла. Громада завода мрачно темнела за ней.
Посмотрев на часы, я понял, что подошёл как раз вовремя. Момент минимальной интенсивности излучения приближался. Время подходило к половине четвёртого, стало быть, три часа ушло на дорогу – хороший результат. Сходу не стал соваться в аномальное поле; выбрав чистый участок недалеко от кривого вяза, устроил привал. Нужно было передохнуть и как следует просканировать аномалии, оценить, возможно ли вообще сегодня пройти этим путём. Мне случалось видеть, как они напрочь перегораживали облюбованный подход к заводу.
Присев на землю, я выудил из бокового кармана чёрную коробочку размером чуть больше спичечной. Вот он, детектор нового поколения. Набор датчиков с батарейным питанием, подключённый по Bluetooth к ПДА. Только сбор и передача данных, вся обработка выполняется процессором ПДА. Просто, как все гениальное, и размер заметно меньше, чем у всяких «Велесов» и «Медведей». Работает не хуже, не зависит от положения – не обязательно цеплять к поясу или ещё куда-то. Сунул в карман и наслаждайся жизнью. Без минусов, правда, тоже не обошлось: дальность передачи не более трёх метров, и в самых «глухих» местах Зоны, где не работает радиосвязь, можно вдруг остаться без детектора. Повредишь или потеряешь ПДА – точно останешься. Ну и сложность программной настройки, но это уже проблемы Лока.
Присев на землю, я запустил глубокое сканирование. Расстегнул ворот и, вытащив амулет за цепочку, потрогал артефакт – он был холодный и блеклый. Обычно на границе аномалий с южной стороны уже начинает ощущаться пси-воздействие установки, но не сразу перед «окном». Пока проходило сканирование, успел перекусить парой галет и зрительно оценить ситуацию. После последнего Выброса аномалии распределились неравномерно: большая часть сместилась правее, участок слева выглядел чище. Если получится пробраться, то там, в ином случае придётся обходить заводской комплекс и проникать на территорию через главный вход.
Сканирование, наконец, закончилось. Результаты подтвердили догадки и, в общем-то, обнадёжили: проход был. Несколько скоплений детектор не смог точно расшифровать и закрасил одной сплошной кляксой, с ними придётся разбираться на месте. Поглядывая на экран ПДА, я сместился метров на двадцать левее, к примеченному месту. Забросил винтовку за спину и надел фильтрующую маску. Ещё раз проверил снаряжение, пробежался пальцами по карманам разгрузки, все ли закреплено как следует, особенно пистолет и нож, попрыгал. Все было в порядке. Удовлетворённо кивнув, взял в левую руку ПДА, в правую — болт с привязанными к нему длинной леской и клочком красной ткани. Можно начинать.
Полоса аномалий в этом месте сужалась до пятидесяти-пятидесяти пяти метров. Первым фронтом раскинулись несколько дремлющих воронок. Их было сложно обнаружить зрительно – земля и трава на всей полосе давно спрессовались в сплошную тёмную поверхность – но детектор точно обрисовал границы. Я выбрал две воронки, между которыми было достаточно места – около тридцати двух метров – и медленно двинулся к ним. Вхождение в аномальную зону почувствовалось сразу. Сегодня в Зоне не было ветра, но здесь воздух жил по своим законам и тёк к ближайшим аномалиям. Чем ближе я подходил к воронкам, тем больше замедлял шаг. Спокойно, я ведь не хочу тревожить аномалии, правда? Рядом нет напарника, который мог бы вытащить, если воронка вдруг проснётся. Но излишне тянуть тоже не следует – судя по тучам, скоро начнёт темнеть.
Поблёскивающий леской болт провесил безопасный маршрут. Между воронками я прошёл очень тихо, замирая на несколько секунд после каждого шага. Они не проснулись.
Начало положено. Дальше – восемь метров чистой земли и неровный ряд трамплинов. Я посмотрел вправо. Там плотное соединение аномалий превращало воздух в подобие оплывающего стекла. Странное зрелище… и нехорошее. Может статься, что рождается новая гравитационная дрянь. Стоит держаться подальше.