Это было, когда родился у державного великого князя всея Руси Василия Ивановича сын – царь и великий князь всея Руси Иван Васильевич; и державный государь всея Руси, великий князь Василий, возрадовался великой радостью, так как очень об этом много лет молился, и постился, и по монастырям большие милостыни посылал. И Бог услышал молитвы его. И когда государь получил желаемое, то послал он старца Тихона Зворыкина в Иосифов монастырь к старцу Кассиану, с великим смирением [прося], чтобы принял тот от святой купели сына его, великого князя Ивана. Когда же старец Кассиан услышал от старца Тихона, что родился у великого князя сын, был он уже в великой немощи и старости; и быстро встал он с постели своей, и, став перед образом Божиим, воздал благодарность и славу Богу, и возрадовался духовной радостью, что государь получил желаемое, и не опустела земля Русская, и род не оскудел православных царей русских. И снова возлег он, и стал радоваться, и говорил: «Еще Бог не забыл Русской земли».
Тихон же передал ему приказ державного государя: «Велел он тебе принять от святой купели своего сына, великого князя Ивана». А старец усомнился и сказал: «Кто я и откуда, чтобы осмелиться мне на такое великое дело, нельзя мне и подумать об этом, кто я есть, грешный?» И когда старец Тихон увидел, что Кассиан совсем не склонен к этому, он сообщает это игумену Нифонту и всем соборным старцам, передав им и приказ самодержца. И услышали игумен и старцы, что таково повеление боголюбивого государя и милостивого царя, и с великим трепетом поспешили они к Кассиану, и начали молить старца не ослушаться боголюбивого государя. Он же выслушал их и сказал: «Да будет Божья воля!»
|
|
И когда прибыл старец Кассиан в город Москву, и узнал государь о его приезде, то быстро, в тот же час, сам державный государь всея Руси приехал на монастырское подворье. И когда увидел он старца Кассиана, то снял царский венец с главы своей и поклонился, говоря: «Честной старец Кассиан, кланяюсь тебе за твои великие труды, что в такой старости и немощи не ослушался нашего слова, стал сопричастником моей радости. А ныне бью тебе челом: прими на руки свои от святой купели при святом крещении Богом дарованного мне ради ваших молитв сына Ивана». Старец же Кассиан, услышав это, ответил: «Да будет, державный царь, Божья воля и твоя, государя всея Руси». И послал его великий князь с большими почестями и заботой с сыном своим, великим князем Иваном, в честную святую обитель Живоначальной Троицы великого чудотворца Сергия. А игуменом был тогда в святом том монастыре старец Иоасаф, который после был митрополитом.
И когда крестили царя, великого князя всея Руси Ивана Васильевича, то приняли его от святой купели архимандрит Данила Переяславский и старец Кассиан и передали на руки его отцу, великому князю Василию Ивановичу, всея Руси самодержцу; и боголюбивый великий князь принял сына своего у старца Кассиана с великой радостью, что получил желаемое у Бога. А когда приехали они в город Москву, то боголюбивый и милостивый отец его, великий князь всея Руси Василий Иванович, от большой радости многим несчастным милость оказал: одних от смертной казни избавил, а других из темницы выпустил; и во все монастыри послал милостыню. И во всем городе Москве было благоденствие и радость несказанная; и не только в Москве это было, но и по всей Русской земле. А архимандрита и старца Кассиана государь удостоил великой заботы и чести, и одарил большими дарами, и отпустил их восвояси.
|
|
И после того прожил старец Кассиан два с половиной года, и отошел с миром к Господу. Было же всех его лет от рождения 90 и 3. Богу нашему слава ныне и в бесконечные веки веков. Аминь.
И однажды загорелась кровля, деревянная крыша на трапезной. И когда она сильно разгорелась, то поднялся большой ветер и начал направлять огонь на кельи, что стоят около трапезной. И был такой жар, что едва не занялись кельи пламенем. А мне в то время случилось быть в келарях, и, когда я увидел такую беду, не мог догадаться, как помочь. И устремился я к старцу Кассиану, и пал пред ним, и начал слезно просить его, чтобы помолился он Господу Богу и Пречистой его Богоматери. А он стоял у дверей в своей келье и, обратившись к образу Пречистой Богородицы, держащей на руках своих Превечного Младенца, – эта икона находится в его келье, – сказал: «Пречистая, Пречистая! Возлюбила ты место это, так пошли же наказание с милостью». И прочел «Достойно», и прослезился, и, обратившись ко мне, сказал: «Не бойся, не причинит нам страдания Пречистая выше нашей меры». И тотчас же повернуло пламя в другую сторону, и затем пламя стало вихрем виться вверх, ничего другого не повредив, а потом так и погасло само собой.