Молния угодила прямо в скалу, и небо ярко озарилось; в эти несколько мгновений между ослепительным светом и полной темнотой Марос увидел Джерида всего в двух шагах от себя. У проводника недоставало одной руки, а его собственный меч торчал в груди, пригвоздив несчастного к земле. Безжизненные глаза стеклянно сверкнули.
Тень надвинулась на Мароса. Он развернулся, сделал глубокий вдох и приготовился драться…
…Голубое небо. Никаких туч. Никакой тьмы. Стало так светло, что Марос был вынужден зажмуриться.
— Ты очнулся.
Младший командир взглянул в ту сторону, откуда доносился голос. Это движение вызвало такую волну боли, что он застонал.
— Не двигайся, а то будет еще хуже.
Говоривший опустился рядом с ним на колени.
Им оказался этот проклятый оруженосец Айтан. Щеки у него покраснели от утреннего холода, а на плечи был наброшен рыцарский плащ.
— Что?… — произнес Марос и сам удивился звуку своего голоса. Он стал хриплым, измученным и жалким.
— Ты умираешь, — сказал Айтан. В его словах не прозвучало ни сожаления, ни печали. — Все остальные… тоже мертвы. Барен, он… сломал тебе позвоночник. А твои руки… об этом я лучше не буду говорить.
Марос попытался пошевелить пальцами. Он их не чувствовал. Совсем ничего. Ни боли. Ни пронизывающего холода от мокрой земли, на которой лежал. Он попробовал поднять голову, но смог лишь слегка повернуть ее. Парень накрыл его накидкой, вторую подсунул под голову.
— Барен? — спросил Марос. — Кто это?
— Сын Лорда Озуина, — ответил Айтан. — Его сокровище.
При воспоминании об ужасе прошедшей ночи Марос вздрогнул.
— Это существо… Это и есть его сокровище?
— Да. Это его единственный сын.
— Но…
|
|
— Барен был рыцарем, — стал рассказывать Айтан. — Как его отец, как отец его отца. По дороге из форта Исчезающего города в Оплот его захватили приспешники Сабл. Как бы ни грызла его жажда власти, жестокое любопытство все же оказалось сильнее. Когда нам удалось разыскать сына Лорда Озуина, оказалось, что он… изменился. Он переродился. Превратился в какое-то жестокое и злобное существо. Он стал больше похож на зверя, чем на человека.
— Выродок…
Марос закрыл глаза. Свет померк.
— Возможно. Я мало понимаю в таких вещах. Лорд Эрик решил, что мы вовремя спасли его, пока процесс не стал необратимым. Он думал, что осталась какая-то надежда, что хотя бы на Шэлси ему сумеют помочь и Лорд Озуин вернет своего сына.
— Твой господин… оказался глупцом.
Марос хотел засмеяться, но на это уже не хватило сил. Даже дышать было непомерно трудно. Слова причиняли невыносимую боль.
— Он был верен своей клятве.
Рыцарь сделал еще усилие, чтобы открыть глаза.
— А почему ты?…
— Остался жив?
Он хотел сказать «да», но с губ сорвался мучительный стон.
— Я не знаю. Он… он подошел ко мне, после того как расправился с тобой. После того как разорвал на части твоего проводника. Схватил меня. Обнюхал… а потом бросил. Почему? Я и сам хотел бы это знать.
Оба замолчали. Каждый вдох давался Маросу с трудом, удары собственного сердца казались оглушительно громкими.
— Во время путешествия, — продолжил Айтан, хотя, казалось, он уже разговаривает с самим собой, — сэр Эрик приказал мне ехать в повозке, но на достаточно безопасном от него расстоянии. Я должен был читать ему обеты и клятвы рыцарей, петь, молиться или просто разговаривать. Сэр Эрик надеялся таким образом освободить человека от власти чудовища. Со временем он становился спокойнее и не таким злобным. Иногда в его взгляде я даже замечал печаль, и тогда появлялась надежда, что в нем еще сохранился человек, рыцарь, но затем чудовище снова одерживало верх, и…
|
|
Маросу показалось, что парень заплакал, но у него не хватало сил открыть глаза.
— Я боялся, что человек в Барене навсегда исчез, но после прошлой ночи… не знаю. Может, в конце концов, в нем еще осталось что-то… Возможно, как надеялся сэр Эрик, чтение и молитвы помогли его удержать. Я знаю лишь то, что он убил тебя, убил всех вас, но меня из милосердия оставил в живых.
Парень был прав. Марос это знал. Он собрал остатки сил и прошептал:
— Почему ты… рассказал мне… сейчас? Твоя… честь…
— Моя честь не пострадала, — ответил Айтан. — Я поклялся не говорить об этом путешествии ни одному живому человеку, кроме тех, кто принадлежит к нашему Ордену. Ты не сможешь выдать тайну, разве что расскажешь о ней мертвым. Ты мог меня убить. Твой человек, Утун, наверняка так и поступил бы. Твой проводник тоже этого хотел, но ты не позволил. Я считал, что… должен тебе все объяснить. Это было слабым утешением. Умереть здесь, вдали от дома…
Мароса больше не интересовало ни сокровище, ни судьба Оплота, ни Орден.
— Могу я молиться за тебя? — спросил Айтан.
— Молись… усердно. — Марос чувствовал, как жизнь покидает его тело. — И за себя… тоже…
— Сэр?
— Оплот. Два дня. Пешком. Сокровище Лорда Озуина… — Марос сделал свой последний вдох. — Все еще здесь. Молись усердно.
|
|
Ричард Кнаак
ВЕРНОСТЬ
Одинокий островок был расположен в северной части Куранского океана. Этот окутанный туманами скалистый клочок земли, покрытый густой дубовой рощей, не значился ни на одной карте. Такое положение делало его весьма привлекательным для мятежников, восставших против императора Хотака, и, поскольку поиск повстанцев считался главной задачей «Пурпурного Кинжала», узкое трехмачтовое судно военного флота минотавров бросило якорь неподалеку от берега, чтобы обыскать остров.
Капитан Сальвас сидел на носу передового баркаса и задумчиво осматривал сушу своими карими, глубоко посаженными глазами. Слегка изогнутые рога длиной почти два фута только прибавляли значительности его фигуре. Даже среди минотавров, обычно выраставших до семи футов, покрытый серым мехом капитан считался очень высоким — его рост немного не дотянул до полных восьми футов. Его грудь, шире, чем у кого-либо на борту «Кинжала», плотно облегали сверкающие серебром доспехи. На флот он пришел вскоре после Драконьей Войны, почти два десятка лет назад, и вот уже десятилетие командовал «Пурпурным Кинжалом». Сальвас всегда бросался в самую гущу сражений и за эти годы заслужил безоговорочную преданность со стороны своей команды.
— Сюда! — пророкотал он. — Там должно быть самое безопасное место для высадки.
Гребцы тотчас выполнили приказ. Длинные весла повернули баркас, судно обогнуло подводные скалы и устремилось к узкой полоске песка.
Над головой клубились грозовые тучи и гремел гром. Не было ни одного дня, чтобы моряки не опасались угодить в настоящую бурю. Если бы не тот факт, что Боги больше не присматривают за Кринном, команда могла бы обвинить их в постоянно неблагоприятной для плавания погоде.
Едва днище баркаса коснулось песка, воины в килтах выскочили за борт. Держа наготове двухлезвийные боевые секиры и длинные мечи, они методично распределились по берегу, осматривая местность. Командир Драко, предводитель состоящих при корабле воинов, подбежал к Сальвасу и отдал честь. Верхняя часть его кожаного килта была украшена зеленой с серебром лентой, что говорило об офицерском чине. Остальные члены команды носили зеленые ленты, свидетельствующие об их службе в императорском флоте, по нижнему краю килтов. Кроме того, как и у всех минотавров, верных императору Хотаку, в центре нагрудника Драко красовался черный силуэт вздыбленного жеребца.
— Оцепление выставлено, капитан, — рыкнул темно-бурый минотавр. — Десятник со своими солдатами будет присматривать за окрестностями, а мы с остальными двинемся вглубь острова.
Позади Сальваса кто-то коротко фыркнул. Жек, первый помощник капитана, подошел к двум минотаврам.
— Сомневаюсь, что мы здесь что-то обнаружим. Остров пахнет смертью… давнишней смертью.
— И все же, — заметил капитан, — будем искать.
Жек кивнул, и три золотых кольца в его правом ухе тихонько звякнули. Первый помощник не дотянул даже до среднего роста, зато мощное телосложение было достойно чемпионов Великой Арены.
— Да, капитан. Ничего не имею против.
По правде говоря, даже если бы Сальвас приказал Жеку перевернуть на острове каждый камень, первый помощник, не задумываясь, выполнил бы задание. Жек плавал с капитаном дольше, чем остальные, и уже дважды был обязан ему жизнью.
Сальвас окинул взглядом горизонт.
— Сегодня уже поздно начинать охоту. Если здесь и есть мятежники, они знают остров лучше, чем мы. Будет безопаснее сначала разбить лагерь. Переночуем на берегу и отправимся на поиски с первыми лучами солнца. Драко, расставь часовых. Жек, проследи, чтобы команда получила ужин. Выдай каждому по одной порции эля. Там, в баркасе, вместе с другими припасами есть два полных бочонка.
— Есть, капитан! — Жек широко усмехнулся и ушел.
Добавка эля к ежедневному рациону обрадует экипаж. Одна порция не повлияет на боеспособность, зато поднимет дух.
— Мне никогда не приходилось служить на таком отличном корабле, как твой, капитан, — заметил Драко. — Ты относишься к экипажу как к членам своего клана и все же держишь их в форме и постоянной готовности к бою.
— Сварливая команда позорит и себя, и свой корабль.
— А хорошая заслуживает хорошего капитана.
Морской офицер в знак уважения склонил рога, а затем отправился вслед за Жеком.
После его ухода капитан Сальвас, обдумывая услышанную похвалу «Пурпурному Кинжалу», невольно нахмурился. Безоговорочная дисциплина и воинские навыки прививались каждому минотавру с того дня, когда он впервые вставал на ноги, но экипаж Сальваса мог похвастаться еще и безоговорочным доверием к своему вождю.
И после стольких лет взаимной верности они вскоре узнают о предательстве.
Капитан Сальвас дождался, пока все, кроме нескольких часовых, погрузились в сон, а затем потихоньку поднялся с шерстяного одеяла и зашагал по мягкому песку. Он осторожно обогнул два костра, горевших в центре лагеря, и направился к темнеющему лесу.
Часовой, заметив его приближение, мгновенно вытянулся по стойке «смирно».
— Капитан, что заставило тебя…
Сальвас протянул к лицу минотавра палец. В тот же миг оно вновь приняло равнодушное выражение, часовой опустил секиру и отвернулся от своего начальника. Не медля ни секунды, Сальвас прошел мимо впавшего в забвение воина.
Он осторожно пробирался сквозь густой лес. По мере продвижения почва постепенно поднималась, заросли кустарника становились более густыми, но никакие препятствия не могли поколебать решимость Сальваса. Капитан шел в темноте уверенно, как будто находился у себя дома, ни разу не споткнулся о корень, ни разу не усомнился в выборе направления.
В конце концов, минотавр выбрался из чащи и вышел к подножию первого из нескольких высоких и крутых холмов. Он поочередно изучил каждую вершину, используя нечто более сильное, чем собственные глаза.
Вот оно! Плоская вершина с двумя выступами, напоминающими рога. Сальвас отчетливо ощутил исходящую изнутри магию. Ошибки быть не могло. Он отыскал логово.
С неожиданно охватившим его нетерпением Сальвас уцепился за выступ и начал карабкаться наверх. Восхождение могло быть гораздо легче, но годы вынужденной скрытности выработали в минотавре привычку к осторожности. Тропа выглядела совершенно безобидной, но, когда дело касалось магии, внешний вид мог быть очень обманчивым.
За все время утомительного подъема он не обнаружил ни одной ловушки. На полпути Сальвас остановился, чтобы собраться с мыслями и обдумать этот странный факт — отсутствие каких бы то ни было признаков западни, но в этот момент заметил вход в пещеру.
Выступ скалы скрывал его до самого последнего момента. Один лишь вид зияющей расщелины пробудил давно омертвевшие воспоминания. Несмотря на свое первоначальное намерение соблюдать осторожность, капитан отбросил все опасения и поспешно преодолел остаток пути. Он с трудом контролировал дыхание, когда, наконец, оказался у входа в пещеру.
Запыхавшийся минотавр остановился на узком выступе перед непроницаемо-черным отверстием. Даже его сверхострое зрение не могло проникнуть сквозь тьму, а это означало, что дело не в простом отсутствии солнечного света. Сальвас вытянул вперед руку и увидел, как, соприкасаясь с непроглядным мраком, сначала пальцы, а потом и вся конечность словно растворяется в нем.
Минотавр вытащил руку и, не обнаружив никаких повреждений, бесстрашно шагнул вперед. В тот же миг он ощутил странное покалывание, а весь мир исчез во тьме. Магия, намного древнее той, что когда-либо использовали люди или даже эльфы, коснулась его чувств.
Внезапно Сальвас очутился в огромной пещере, освещенной оранжево-красными кристаллами, которые выступали из каменных стен. В ноздри ударил сильный запах серы. Длинные сталактиты и сталагмиты создавали впечатление разверстой зубастой пасти. Поднимающийся к центру пол испещряли глубокие царапины.
Все это капитан Сальвас бессознательно отметил боковым зрением, поскольку перед ним открылось настолько ужасное и ошеломляющее зрелище, что в первый момент он не удержался от изумленного вздоха.
Двенадцать драконьих черепов были сложены в устрашающий тотем. Каждый из черепов смотрел наружу, в основании лежали самые большие, наверху — меньшие. На многих были заметны следы жестоких боев: сломанные зубы, трещины. И на всех, казалось, застыло выражение ужаса, если это чувство можно выразить лишенными плоти костями. Высота тотема намного превосходила рост минотавра.
Сальвас шагнул к устрашающему обелиску. Под ногой раздался треск, и что-то откатилось по полу на несколько ярдов, пробудив гулкое эхо. Капитан взглянул на нечаянно задетый предмет — это был череп человека. Он был закопчен до черноты, как и остальные кости, захрустевшие под ногами. Несколько обрывков кожи прикрывали обгоревший скелет; заржавевший меч валялся рядом.
Сальваса это не удивило. Такое нельзя считать необычным явлением в логове дракона.
— Наконец-то я отыскал это убежище, Вулканус, — дерзко прошептал капитан. — Она больше не будет твоей.
По мере приближения к мрачному тотему капитан императорского флота Сальвас быстро изменялся.
Его рога поплыли, словно размягченный воск, и превратились в костяной гребень, сбегавший с головы на спину. Челюсти еще больше вытянулись, зубы стали длиннее и острее, придав ему хищный вид. Лоб стал тверже, а цвет глаз с карего сменился на густой серебристый.
Одежда Сальваса испарилась облачком дыма, тело выгнулось, и он опустился на четвереньки. Пальцы заметно вытянулись, а ногти превратились в когти, оставлявшие царапины на каменном полу. Серый мех исчез с кожи, а вместо него появилась сверкающая серебряная чешуя.
Из-под лопаток показались два закругленных отростка и в одно мгновение превратились в небольшие крылья. Они захлопали и начали быстро расти, становясь все больше и больше, пока не приняли вид огромных перепончатых плоскостей, способных поднять заметно увеличившееся и потяжелевшее тело. В то же время из нижней части туловища появился и протянулся по полу длинный хвост, усеянный шипами.
По окончании метаморфозы заслуженный офицер Империи Минотавров — а теперь серебряный дракон — заворчал от удовольствия, вызванного обретением истинного облика
— Я снова стал самим собой, — провозгласило серебряное чудовище, так что эхо заметалось меж каменных стен. — Я снова стал Щитом, как и прежде.
Взгляд гигантского ящера пробежался по тотему и остановился на одном из черепов второго яруса. Голова дракона поникла, глаза неожиданно затуманила давно сдерживаемая скорбь. Это тот самый. Ее череп. Щит был уверен в этом.
— Звезда моя, моя подруга, — ласково прошептал он. — Спустя столько лет я, наконец, могу тебя спасти… и забрать из этого ужасного места.
С невообразимой нежностью дракон протянул лапы к черепу своей погибшей возлюбленной.
Едва он коснулся мертвой кости, весь тотем неожиданно окутался зловонной красной дымкой, и ее щупальца протянулись к дракону.
Щит заревел от боли и упал на спину. В нескольких местах от обожженной чешуи на его теле поднимались струйки дыма. Пока он лежал на полу, страдая от боли и растерянности, некий звук, похожий на издевательский смех, коснулся его ушей. Серебряный ящер открыл слезящиеся глаза и на мгновение увидел над собой туманный силуэт гигантского красного дракона.
— Вулканус? — пробормотал Щит.
Силуэт рассеялся так же неожиданно, как и возник. Щит тряхнул головой. Боль стала понемногу утихать.
Тотем стоял на том же месте и выглядел по-прежнему. С некоторым трепетом Щит напряг свои магические способности в попытке обнаружить источник обрушившегося на него заклинания. Как это похоже на Вулкануса — даже в смерти наложить последнее, ужасное заклятие.
Но никакого чародейства он не обнаружил. Серебряный дракон обошел вокруг тотема, осмотрел его сверху донизу, но не нашел ничего, что могло бы объяснить его беспокойство.
Щит снова, со всей осторожностью, но решительно потянулся за черепом своей супруги.
И снова возникла зловещая дымка; ее хаотичная ярость ослепила Щита и отбросила в сторону. Он ударился о стену и упал на бок.
На этот раз смех прозвучал более отчетливо — смех, в котором слышались знакомые зловещие нотки.
Едва к нему вернулась способность видеть, серебряный дракон с ужасом обнаружил, что облачко расширилось, покинуло тотем и стало принимать определенные очертания. Оно росло вширь и вверх, пока не образовало хорошо узнаваемую фигуру.
Силуэт красного дракона.
«Щит…» — просвистел ветер.
Серебряный дракон знал этот голос, слышал его в кошмарах, до сих пор причинявших страдания. Голос убийцы его Звезды.
— Вулканус?
В это невозможно было поверить. Вулканус схватился с ужасной Малис всего через несколько дней после того, как похитил жизнь возлюбленной Щита. Его собственный череп украсил ее тотем точно так же, как череп Звезды — его логово. Вулканус не мог быть здесь.
«Я чувствовал твое приближение… — шипел ветер. — После долгих лет я все же ощутил тебя… И вот ты здесь…»
— Ты умер! — взревел Щит, и стены пещеры дрогнули от его голоса. — Умер! Не мучай меня больше!
«Умер? — Мерцающий силуэт спустился и приблизился к тотему. — Так же, как и они?»
Внезапно из тотема послышались стоны, мучительные стоны драконов. От этих ужасных звуков серебряный невольно съежился и прижался к стене. Он знал, что один из жалобных голосов принадлежит той, кого он любил.
Наконец, стоны постепенно стихли, но призрак дракона остался. Он снова поднялся вверх и пронзительно рассмеялся:
«Она все еще принадлежит мне, Щит!»
— Этого не может быть! Малис забрала твою жизнь! Ты не можешь здесь оставаться… — Внезапно упавшим голосом серебряный добавил: — И она не может здесь оставаться…
«Если бы ее здесь не было, ты бы не скрывался так долго среди этих слабых существ, не унижался и не притворялся бы одним из них. Разве ты не ждал этого случая воссоединиться с ней?»
Он пришел, только чтобы забрать череп Звезды, символически избавить ее от ужасной участи… И все же… Это было правдой. Щит до сих пор ощущал присутствие подруги в своих мыслях, в своих снах, а теперь и в этой пещере.
— Как? Как это может быть, Вулканус?
Он смотрел на призрак и видел огненные глаза дракона, его утонченную морду, отличавшую своего обладателя от сородичей, других красных драконов. Щит всегда считал, что лучше уж погибнуть от когтей коварных зеленых.
«Во времена Чистки смерть пришла ко многим драконам, — отвечал Вулканус. — Сегодняшний победитель завтра мог оказаться жертвой…»
Хотя в Чистке участвовали лишь некоторые представители его вида, Щит не нуждался в уроках истории на эту ужасную тему. Никогда раньше драконы не уничтожали друг друга с такой неудержимой яростью. Победители высасывали из своих жертв все жизненные силы и магические способности, оставляя лишь пустые оболочки. В конце концов, самые сильные стали коллекционировать черепа, поскольку, собранные вместе, при соответствующих заклинаниях, пирамиды из них образовывали средоточие могущества. Малис стала одной из самых сильных и удачливых; по слухам, в ее тотеме накопилось больше сотни черепов. Благодаря своим трофеям она превратилась в чудовищное раздувшееся существо, способное изменить очертания целых материков.
И при всем ее могуществе Малис не стала непобедимой. Что погубило ее, Щит не знал, но несколько дней назад он почувствовал ее гибель. Смерть Малис и привела его сюда.
И вот теперь, когда он был уверен, что сможет беспрепятственно забрать череп Звезды, появился этот новый ужас.
«Я знал, что настанет день, когда я промахнусь, — выдохнул призрак, — и потому все спланировал заранее. При помощи своей крови и крови каждой из моих жертв я сотворил уникальное заклинание, привязавшее меня к тотему… И всех умерших тоже. Я мог лишиться тела, но все же продолжать жить среди них».
— Ты стал призрачной тенью! Привидением! — Щит призвал на помощь свою магию. — Я сейчас же рассею твой фантом!
«И причинишь ей еще большие страдания? Моя боль — ее боль, серебряный…»
Эти странные и жуткие слова заставили Щита задуматься. Он и так чувствовал себя виноватым, что не оказался поблизости, когда Вулканус напал на его возлюбленную; причинить Звезде еще больше мучений было немыслимо. Сможет ли он освободить ее или только ухудшит положение?
Но вот ветер принес очередные слова Вулкануса:
«Я могу освободить ее для тебя…»
Вспыхнувшая на мгновение надежда тотчас испарилась. Серебряный понимал, что за такое Вулканус назначит высокую цену.
— Как? И чего ты потребуешь взамен?
«Только твое тело…»
— Мое… что?
«Неужели ты считаешь, что я вечно смогу довольствоваться этой, тенью? — Ужасный призрак придвинулся ближе. — Я терпеливо, ждал, я знал, что рано или поздно кто-нибудь придет… И они приходили… Охотники за сокровищами искали пресловутое золото драконов! Один из них показался мне достаточно сильным, но стоило сломить его волю и испробовать тело… Он не выдержал моего величия».
Пурпурная молния ударила перед Щитом, заставив его подпрыгнуть.
«Он сгорел дотла. Все они сгорели. Даже крепкие и грубые минотавры не смогли вынести мою изумительную сущность! Никто из низших рас не сможет этого пережить…»
Щит окинул взглядом коллекцию костей, на которую прежде почти не обратил внимания. Все скелеты были обгоревшими и разбитыми. Низшие расы.
«Другой дракон… Конечно, другой дракон сможет это выдержать и дать мне возможность снова жить, — с жадностью продолжил Вулканус. — Какая ирония в том, что этим избранным станешь именно ты…»
Отвратительное предложение настолько поразило Щита, что серебряный ящер царапнул пол своими когтями.
— Ты никогда не подчинишь мою волю, никогда не завладеешь моим телом. Я навсегда оставлю тебя в этой презренной оболочке!
Призрак Вулкануса полыхнул багровым пламенем, горящие глаза обожгли мозг Щита.
«Значит, ты и Звезду тоже оставишь здесь…»
Черепа снова хором застонали… Один голос звучал особенно громко, особенно мучительно.
— Не-ет! — заревел Щит, теряя остатки самообладания.
Вытянув когтистые лапы, он распростер крылья и ринулся к тотему.
Раздался издевательский смех, призрак дрогнул, и из пирамиды в серебряного дракона ударила смертоносная молния. Она подбросила Щита к потолку, а потом швырнула на пол, где он и остался, оглушенный и разбитый.
«Ты слишком долго унижал себя обликом минотавра, мой старый враг… Ты стал слабым и неловким…»
Магическая сила Вулкануса отбросила Щита к противоположной стене. Затрещали кости, и серебряный дракон невольно вскрикнул.
«Как только твое тело станет моим, я снова натренирую его… Когда ты поймешь, что у тебя нет другого выхода…»
После этого невидимый поток, до сих пор державший Щита на весу, приподнял его и вышвырнул из пещеры. Зловещий красноватый свет сменился непроглядной темнотой ненастной ночи. Щит с бессильным криком рухнул в лес.
Он приземлился с глухим стуком и несколько раз ударился о деревья. От столкновения с его массивным телом толстые стволы треснули. Долгое время он лежал почти без сознания.
Только звук голосов заставил серебряного дракона пошевелиться. Заслышав необычный шум, экипаж корабля направился в лес.
Инстинкт заставил его поспешно принять облик капитана Сальваса. Едва закончилось превращение, Щит встал. Но и в облике минотавра дракон чувствовал себя разбитым и оглушенным. Сжав ладонями виски, он ощутил липкую влагу — кровь.
Он призвал на помощь магию и, насколько это было возможно, залечил раны, а затем, пошатываясь, побрел как можно дальше от пещеры, чтобы не навести на нее своих подчиненных.
Ему надо было отдохнуть и подумать. Пережитый в пещере ужас смешал все мысли. Но в одном Щит был уверен: нельзя допустить, чтобы члены его команды наткнулись на это логово. Если они увидят тотем, что последует дальше? Кто знает, что может произойти? Вулканус может выместить злобу на Звезде, и его возлюбленная навсегда останется между миром живых и царством мертвых. Щит не мог этого допустить. Он дважды потерял ее и не имел права потерпеть неудачу и в третий раз.
Внезапно из темноты появилась чья-то тень. Щит, охваченный горькими раздумьями, страдающий от боли, едва не наткнулся на своего первого помощника.
— Капитан?
Он поспешно сосредоточился. Жек.
— Капитан, мы тебя разыскивали. Ты покинул лагерь и никому ничего не сказал…
Жек немного наклонился, вглядываясь в его лицо.
— Капитан, с тобой все в порядке?
— Да. Я… я просто упал. На несколько секунд потерял сознание.
Едва он пробормотал свое нескладное объяснение, голова снова закружилась и Щит покачнулся.
Первый помощник рванулся помочь капитану, но тотчас отдернул руку. Щит оперся рукой на ствол дерева и стоял так, пока головокружение не прошло.
Неподалеку послышались еще чьи-то голоса. Справа появились неясные тени, и Жек повернулся к ним:
— Сюда! Все сюда!
К двум минотаврам присоединились еще несколько воинов во главе с Драко. Многие тревожно озирались, словно в любой момент ожидали нападения.
— Мы его нашли! — рыкнул Драко и глянул мимо капитана. — Что это был за стук? Как будто разом выстрелила сотня катапульт. Ты нашел следы мятежников в тех холмах?
Серебряный дракон был полон решимости увести команду подальше от пещеры.
— Нет. Там ничего нет. Никаких мятежников…
— Я слышал какого-то зверя, — прервал его один из членов экипажа, не опуская секиры. — Судя по звукам, зверь был огромным!
— Ага! — подтвердил второй воин. — Только это было не похоже ни на льва, ни на волка. Скорее, на птицу.
— Тогда это была самая большая в мире птица! — возразил первый.
— Хватит болтать, — рявкнул на них Жек. — Всем возвращаться в лагерь! Не стоит начинать охоту в этих лесах посреди ночи, это не принесет нам ничего хорошего. Верно, капитан?
Щит сумел выпрямиться и кивнуть.
— Да, ничего хорошего. Вы слышали всего лишь удар в землю очень сильной молнии. Это случилось совсем рядом со мной. Всем известно, какие фокусы иногда выкидывает погода. — Щит взглянул на первого помощника. — Потому я и упал. И так сильно ударился головой, что даже не сразу смог вспомнить.
— Вы слышали приказ капитана? Никаких поисков сегодня ночью! Может, завтра вам удастся напоить клинки кровью, а сейчас все в лагерь!
Щит попытался шагнуть, но левая нога подогнулась. На помощь ему бросился не стоявший рядом Жек, а быстрый на реакцию Драко и еще один воин.
— Капитан, расслабься, — уговаривал его командир Драко. — По виду шишки у тебя на голове можно считать большой удачей, если ты не сляжешь на несколько дней.
— Со мной все будет хорошо, — настаивал Щит.
Драко бросил взгляд на первого помощника.
— Жек, ты немного обучался лекарскому делу. Может, ты прямо сейчас осмотришь ушиб?
Жек отступил на шаг и покачал головой.
— Моего опыта здесь явно недостаточно. Лучше поскорее доставить его в лагерь и поручить заботам Орина.
Драко разочарованно фыркнул.
— Пошли, капитан, — сказал он, придвигаясь ближе, чтобы Щит мог опереться на его плечо. — И не спорь! После того как ты вытащил с поля боя столько раненых парней, для разнообразия можешь себе позволить разок поменяться с ними местами…
Щит не собирался ему уступать, но мир вокруг снова стремительно завертелся, и земля стала уходить из-под ног. Где-то в отдалении он услышал тревожные возгласы своих подчиненных, которых собирался бросить этой ночью. Капитан ощутил укол совести, но затем в его затуманенном мозгу возник образ возлюбленной. Она казалась такой красивой, но такой далекой, а взгляд серебристых глаз был полон волнения и боли. Сознание покинуло Щита, и образ любимой развеялся.
И сразу же раздался смех Вулкануса.
Яркий свет раздражал Щита. Он попытался прикрыть глаза, но руки отказывались двигаться. Чем сильнее он старался, тем сильнее огорчала его неудача и росло негодование.
— Спокойнее, капитан, спокойнее, — проворчал старческий голос.
Щит заморгал и открыл глаза. Перед ним постепенно материализовался седеющий минотавр с грубоватым лицом и густым, когда-то коричневым, а теперь почти серым мехом. Его рог сломался в одной из прошлых битв, правую сторону лица покрывала сетка шрамов, чудом не затронувших глаза. В одной руке он держал зажженную масляную лампу с квадратным дном.
— Орин…
— Да, капитан Сальвас, это старина Орин.