В научной литературе активно рассматривается взаимодействие культур (этнических, национальных, региональных). Однако существует еще один аспект культурного взаимодействия, благодаря которому возрастает ценность культурного многообразия мира. Имеется в виду диалог культур разных исторических эпох. В процессе исторической реконструкции через диалог с «чужой » культурой формируется осознание уникальности «свой » культуры.
Культура – система, в которой нет случайного и необъяснимого, напротив, части системы обусловлены причинно-следственными связями. Поскольку культура живет в отношениях между людьми, она диалогична. Человек часто объясняет себе культурные закономерности с позиции сформировавшихся и воспринятых с детства традиций: «так – хорошо, потому что так принято ». При этом, когда речь идет о собственной культуре, как правило, преобладает либеральная культурная рефлексия, возникает принятие и интуитивное понимание. Когда же обращаются к чужой культуре, не важно – этнической, религиозной, региональной или культуре другой исторической эпохи, – наша способность к культурной рефлексии снижается. Ей на смену приходит инверсия по отношению к рассматриваемой «чужой» культуре.
Лотмановская семиотическая модель оппозиции «своего–чужого» дает возможность рассматривать не только противостояние этнических культур, но и оппозицию культурных пластов, далеко отстоящих друг от друга в человеческой истории. Не всегда и не во всех случаях можно указать устойчивый медиатор, способный если не снять, то хотя бы ослабить отчуждение, но необходимость теоретического поиска в вопросе понимания и принятия «чужих» культур очевидна.
В постсоветской России зарождение и дальнейшее развитие движения исторической реконструкции среди непрофессионалов было детерминировано пробуждением научного интереса к исторической ретроспективе. На настоящий момент это движение представляет собой важный объект социальной реальности, благодаря которому происходит эффективное совмещение досуга с познанием, саморазвитием и самосовершенствованием. Историческая реконструкция воспринимается, прежде всего, как форма развивающего досуга, в рамках которой на основе общих интересов происходит объединение людей в формализованные или неформализованные субкультуры. Изучению исторической реконструкции в контексте ролевых игр живого действия посвящены, в частности, педагогические исследования И. В. Герлах, В. А. Гущина, А. В. Деминой, О. Э. Никитиной, Д. Б. Писаревской, А. В. Царевой и др.).
Понимание исторической реконструкции как ролевого субкультурного движения стало предметом научного интереса также со стороны философов и культурологов. Автор имеет в виду связь реконструкции с историческим познанием: и первому, и второму характерно отсутствие прошлого в настоящем и вызванная этим ретроспективность. Так, по мнению В. Ф. Шаповалова, под исторической реконструкцией подразумевается особый «метод познания прошлого, характеризующийся с точки зрения структуры исследования единством прямого и косвенного способов познания при ведущей роли последнего ». Автору близка позиция В. Ф. Шаповалова относительно определяющей роли косвенных способов познания прошлого, равно как и позиция Н. И. Кузнецовой, которая считает, что историческая реконструкция как исследовательская процедура «возникает в связи с формированием онтологического представления о прошлом и имеет общую познавательную установку на понимание ». Понимать прошлое означает не только связывать объекты познания с ценностями (принцип, играющий существенную роль в историческом познании), но также оценивать исторические события с позиций прошлого, а не современного. В противном случае неизбежна субъективность оценок.
С точки зрения логики, оценочные суждения должны быть результатом глубокого ознакомления с материалом, понимания мотивов и условий, в которых осуществлялась деятельность. Однако на мировоззрение, общественные позиции реконструктора неизбежный отпечаток накладывает социум. Социальность, общенаучная и историческая картина мира, отдельные нормы и культурные ценности, бытующие в современности, помогают реконструктору в отборе фактов по степени их существенности или несущественности для реконструируемого события. Поскольку реконструкция включает в себя интерпретацию, то реконструируемые факты всегда ценностно нагружены. В итоге позиция реконструктора, строящаяся только на современных ценностях и эстетических нормах без учета специфики воссоздаваемого периода, будет способствовать субъективности и искажению истории. Попытка использовать историю для подтасовки фактов либо идеологизирования накладывает на реконструктора ответственность перед современниками и теми, чью историю он исследует. Разделить эти два аспекта невозможно, т. к. они тесно переплетены между собой. Поэтому, наряду со стремлением к достижению объективного и истинного знания, этические и нравственные ценности и принципы выступают основой мировоззрения каждого реконструктора, осуществляющего реконструкцию исторического прошлого.
Восстановление и воспроизведение в комплексе какой-либо области деятельности человека с учетом материальной культуры, социальных отношений, духовного состояния, традиций, максимально приближенных к оригинальным, дает возможность оценить реконструируемую культуру взглядом непосредственного наблюдателя. Это несомненное достоинство исторической реконструкции отметил И. В. Глухарев, считая историческую реконструкцию элементом современной культуры и общественно-культурным нововведением, инициируемым «снизу».
Помимо вышесказанного, движение исторической реконструкции выступает средством для диалога современности с историческим прошлым. Историческая реконструкция не укладывается в привычную модель коммуникации. К примеру, в линейной модели коммуникации Гарольда Д. Лассвелла важным элементом коммуникации выступает отправитель, под которым подразумевается человек. В случае исторической реконструкции коммуникация осуществляется только в одном направлении: адресантом (who?) выступает прошлое, а получателем (to whom?) – реконструктор, живущий в настоящем. Продолжая аналогию исторической реконструкции с моделью межкультурной коммуникации, предложенной Г. Д. Лассвеллом, под сообщением (what?) целесообразно понимать контент, объем, сложность исторического знания, под каналом (in which channel?) – письменные, печатные, визуальные источники исторического знания, а последствиями (with what effect?) такой коммуникации выступает оценка эффективности коммуникации реконструктором: принятие или отвержение информации, возникновение интереса к содержанию сообщения или безразличие к нему. Как и в модели Г. Д. Лассвелла, в исторической реконструкции осуществление коммуникационного процесса не имеет обратной связи, отправитель информации не получает от адресата никакого «фидбека».
Из педагогических исследований известно, что информация, полученная по аудиальному каналу, запоминается лучше, если подкрепляется визуальным каналом ее получения, а продуктивный уровень усвоения информации намного выше репродуктивного уровня. По мнению автора, историческая реконструкция в этом отношении представляет собой наиболее эффективные возможности для межкультурной коммуникации между прошлым и настоящим, поскольку обеспечивает, по В. П. Беспалько:
1) на репродуктивном уровне (преимущественно через аудиальный и визуальный каналы в качестве объекта деятельности) – понимание как способность к восприятию нового исторического знания; узнавание с опорой на описание действий, подсказку; воспроизведение через выработку умений применения информации в ранее рассмотренных типовых ситуациях;
2) на продуктивном уровне (через непосредственную вовлеченность в процесс исторической реконструкции в качестве субъекта деятельности) – практическое применение приобретенных знаний и умений в новых ситуациях (игровых, жизненных) и творчество как процесс создания новых правил, алгоритмов действий, т. е. продуцирование новой информации.
У каждого реконструктора наличествует ценностно-смысловая установка на коммуникацию с историческим образом, соответствующим выбранной эпохе и региону. Выбор индивидуальных средств коммуникации с историческим образом приводит к формированию личностного стиля самовыражения реконструктора. В частности, невербальное самовыражение реконструкторов реализуется путем выбора видов вооружения, амуниции, снаряжения, стиля одежды и «образа исторической реконструкции» в целом. Сюда же, уже в меньшей степени, можно отнести жестикуляцию и мимику как элементы ролевой игры: например, синхронность и упорядоченность движений солдат эпохи Нового времени, знаменитая «наполеоновская поза» или любимая поза Павла I: монстративно-бравая, со вздернутой головой, картинно отставленной в сторону рукой с тростью или скипетром (как на портретах кисти С. С. Щукина, Н. И. Аргунова, В. Л. Боровиковского).
Однако максимальная эффективность межкультурной коммуникации в исторической реконструкции может быть обеспечена только в контексте культурного релятивизма при условии:
а) «дистанцированного» изучения культуры;
б) интеллектуального подхода к осмыслению исторического знания и признания равноправия культурных ценностей, созданных представителями «чужих» народов;
в) эмоциональной включенностью и сопереживанием к нормам, ценностям и типам поведения представителей чужих культур путем проигрывания реконструктором исторического события.
Можно начать с того, что реконструктор, как правило, создает свой собственный образ. На практике это означает биографическую рефлексию – выделение определенных событий из всех социальных контекстов эпохи и создание биографии персонажа, наделенного знаниями и опытом «жизни» в данной культуре. Биографическая рефлексия, помимо прочего, способствует лучшему культурному самовосприятию и пониманию личных культурных стандартов.
В среде реконструкторов (и ролевиков в целом) существует понятие отыгрыша. По сути, это действия реконструк- тора в смоделированной игровой ситуации, адекватные внутреннему миру и по- ведению его исторического персонажа. Следует уточнить, что реконструктор – это не актер (хотя профессиональные актеры в реконструкторской среде тоже встречаются), его отыгрыш – не заученная роль, а экспромт и импровизация. Главным условием для понимания внутреннего мира исторического персонажа выступает эмоциональное вчувствование и осознанное интеллектуальное сопереживание стремлениям, ожиданиям, мыслям образа, воплощаемого реконструктором.
Эмпатический подход основывается на способности во-первых, представить себя в роли другого человека, воплотиться в него, а, во-вторых, – бесконфликтно принять мировоззрение, чувства, образ жизни и опыт другого человека. В разные времена и в разных культурах ценности жизни, справедливости, свободы и др. понимались по-разному. Задача реконструктора – не в абсолютном принятии «чужой» системы ценностей либо, напротив, в игнорировании их смысловых различий, а в куда более сложном процессе – сопряжении этих двух систем ценностей.
Внешние атрибуты в виде одежды, оружия и прочего не обеспечивают эмпатии, они – всего лишь проводники в мир исторического персонажа. Настоящая эмпатия реконструктора основана на предположении, что в определенных обстоятельствах люди переживают одинаковые ощущения, чувства, мысли, отношения. Так во внутреннем мире реконструктора возникают неформальные межкультурные взаимоотношения, построенные на точке пересечения временных (исторических) и географических (национально-культурных) координат. Так в сознании одного человека диалог культур от общего уровня рассуждений преобразуется в реальный кросскультурный диалог.
Межкультурная рефлексия помогает реконструктору понять и осмыслить другие точки зрения, другой образ жизни, другие культурные традиции, следовательно, в сравнении «своего» и «чужого» осознать уникальность двух культур: и реконструируемой, и культуры своей эпохи. Важно отметить одно условие: эмпатия должна базироваться на глубоком знании реконструктором исторической эпохи, в противном случае реконструкция обернется низкопробным фиглярством. Не случайно реконструкторы либо вовсе не смотрят исторические фильмы, либо смотрят их для развлечения, с целью поиска «ляпов». Так, неточности в костюмах, оружии или снаряжении, использование историческими персонажами современного сленга либо популярных для сегодняшнего дня жестов выводят фильм из категории исторического кино, делая псевдоисторическим и фальшиво-этнографическим. Чтобы избегнуть ложной этнографичности повествования и добиться максимальной естественности, режиссеры практикуют приглашение участников клубов исторической реконструкции для съемок исторических кинокартин.
Таким образом, достоинством движения исторической реконструкции выступает его способность формировать у реконструкторов готовность к эффективной межкультурной рефлексии, отказу рассматривать свои культурные ценности как лучшие и более понятные (такая позиция традиционно присуща обыденному сознанию).
Процесс коммуникации, возникающий в среде участников движения исторической реконструкции, опосредует бинарные оппозиции культур, отстоящих во времени: культуры сегодняшнего дня и культуры реконструируемой эпохи.
Необходимость в процессе игрового действия погружаться в новую для себя культурную реальность позволяет реконструктору обнаруживать многообразные черты сходства «своего» и «чужого» (по крайней мере в системе психологических взаимоотношений, культуры повседневности).
В процессе исторической реконструкции осознание уникальности «своей» культуры формируется через диалог с «чужой» реконструируемой культур.
Использованная литература
1. Беспалько, В. П. Слагаемые педагогической технологии. – М.: Педагогика, 1989. – 192 с.
2. Глухарев, И. В. Движение военно-исторической реконструкции как социокультурный феномен: автореф. дис.... канд. культурологии: 24.00.04 [Текст] / И. В. Глухарев, [Место защиты: Гос. академия славянской культуры]. – М., 1999. – 21 с.
3. Кадер, А. С. Реконструкция исторических событий как средство межкультурной коммуникации // Вестник Санкт-Петербургского государственного университета технологии и дизайна. Сер. 2. – СПб: Изд-во СПГУТД, 2013. – С. 72-74.
4. Кадер А. М. Аксиологический аспект исторической реконструкции // Вестник Московского гос. ун-та культуры и искусств. – 2015. – №1 (63). – С.141-145.
5. Кузнецова, Н. И. Наука в ее истории. Методологические проблемы – М.: Наука, 1982. –128 c.
6. Лотман Ю. М. Семиосфера: Культура и взрыв. Внутри мыслящих миров. Ст. Исслед. Заметки: [(1968-1992)]. – СПб: Искусство-СПБ, 2004. – 703 с.
7. Савина Н. В. Гражданско-патриотическое воспитание студентов вуза: государственный заказ и реальность [Текст] / Н. В. Савина // Современные медицинские исследования. Современная экономика. Техноконгресс. Свобода и право. Человекознание: сб. м-лов конф.; П. И. Никитин (глав. ред.). – 2016. – С. 160-165.
8. Шаповалов, В. Ф. Историческая реконструкция и ее познавательная роль: автореф. дис. канд.филос.наук. – М.: МГУ, 1982. – 16 c.