Прот. Г. Флоровский писал: «Нельзя разрывать на части единое искупительное дело Христово. Земная жизнь Спасителя есть единое органическое целое, и не следует связывать Его искупительный подвиг с одним каким-либо отдельным ее моментом»[21]. Однако в то же время «искупление — сложный акт, в котором необходимо различать отдельные элементы… Спроецированное на временную ось, единое искупительное деяние распадается на отдельные стадии, которые отражаются друг в друге, а окончательное совершение пред восхищается и про образуется в каждой из них»[22].
Таким образом, методологически необходимо выделить догматически наиболее значимые составляющие «искупительного дела Христова».
1.4.1. Предвечный Совет Пресвятой Троицы о спасении
рода человеческого
Господь Иисус Христос совершил спасение человеческого рода во времени, в контексте земной истории, однако основание дела искупления — в вечности.
Священное Писание говорит, что созданию человека предшествовало некое таинственное «совещание» Божественных Лиц. «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему…» (Быт 1. 26). В православном богословии это «совещание» получило наименование Предвечного Совета Божия (см.: Деян 2. 23)[23].
Почему именно человек, единственный из всех творений, почтен таким особым Божественным вниманием? Бог создал человека свободным существом, способным злоупотребить своей свободой, «повернуться спиной» к своему Создателю. Некоторые современные богословы даже говорят о сотворении человека как о некотором Божественном «риске»[24]. Бог предвидел, что человек недолжным образом воспользуется своей свободой и согрешит. А согрешив, будет нуждаться в искуплении. Поэтому Бог от вечности определил спасти человека и предызбрал к этому необходимые средства. Эти средства — воплощение Сына Божия, Второго Лица Пресвятой Троицы, и Его искупительная жертва.
Тайна Божественного домостроительства во всей полноте для человеческого сознания недоступна. Божественное Откровение открывает нам ее в той мере, в которой это необходимо и спасительно для нас. В частности, нам неведомо, почему Бог для спасения людей избрал именно такое средство, а не какое-то иное, хотя, если исходить из того, что Бог всемогущ, Он мог бы изыскать и иные способы спасти людей от осуждения. Ап. Павел говорит об искуплении как о тайне воли Божией (см.: Еф 1. 9)[25].
Решение об искуплении было предвечным. Ап. Павел называет это решение тайной, «сокрывавшейся от вечности в Боге» (Еф 3. 9) о которой «от вечных времен было умолчано» (Рим 14. 24), говорит, что «[Бог] избрал нас в Нем (т.е. во Христе) прежде создания мира» ( Еф 1. 4). Христос называется в Священном Писании Агнцем, предназначенным в жертву от создания мира (см.: 1 Пет 1. 19–20; Откр 13. 8).
В Предвечном Совете участвуют все Три Лица Святой Троицы. Благоволительное определение в Совете Божием спасти людей через Своего Единородного Сына принадлежит Богу Отцу: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин 3. 16). Сын совершил спасение человека через воплощение и искупительную жертву. Сам Господь неоднократно говорил о Своем земном служении как о исполнении воли пославшего Его Отца(см.: Ин 4. 34; Ин 5. 36, 10. 17–18;1 Пет 1. 18–19). Миссия Святого Духа, согласно Предвечному Совету, состоит в том, что Он усвояет искупленным грешникам искупительные плоды жертвы Христовой и Своим содействием совершает в сердцах человеческих дело спасения: «Бог от начала, чрез освящение Духа и веру истине, избрал вас ко спасению» (2 Фес 2. 13).
1.4.2. Боговоплощение
«Начало великому делу искупления нашего… положено было в самом… воплощении»[26]. Боговоплощение есть начало и основание восстановления теснейшего союза человека с Богом: в человечестве, воспринятом в единство Ипостаси Сына Божия, устраняется грех и, следовательно, та пропасть, которая разделяла человека и Бога с момента грехопадения. Боговоплощение есть также и начало обожения человеческого естества[27], «в одном и том же акте Слово воспринимает человеческую природу, дает ей существование и ее обожает…Человечество Христа — это с самого момента воплощения обоженная, пронизанная Божественными энергиями природа»[28].
Свят. Григорием Богословом были сформулированы два важнейших сотериологических принципа. Согласно одному из них, подобное очищается подобным: «Слово Отца, приходит к Своему образу, носит плоть ради плоти, соединяется с разумною душею ради моей души, очищая подобное подобным; делается человеком по всему, кроме греха»[29].
В полемике с Аполлинарием Лаодикийским свят. Григорий провозгласил другой фундаментальный сотериологический принцип: Не воспринятое — не уврачевано, но что соединилось с Богом, то и спасается [30]. Это значит, что только при условии восприятия Богом Словом всей полноты человечества возможно всецелое спасение человека и по телу, и по душе, и по уму, т.е. спасение и обожение всей нашей природы.
Учение о Христе как истинном Боге и истинном человеке с большим трудом усваивалось человеческим сознанием. Вследствие попыток рационально осмыслить тайну Боговоплощения возникали различные ереси, среди которых наиболее опасными были несторианство и монофизитство. Для несториан Христос есть, прежде всего, нравственный образец человека. Монофизиты же недооценивают ту истину, что Христос ради нашего искупления должен был стать истинным человеком. И несторианство, и монофизитство предлагают такие модели соединения Божества и человечества во Христе, при которых спасение остается внешним по отношению к человеку фактом, человеческая жизнь не претерпевает вследствие Боговоплощения существенных изменений. При таком понимании способа соединения природ главные цели воплощения — упразднение смерти и обожение человеческой природы — не могли бы быть достигнуты, т.к. это возможно только в том случае, если в силу ипостасного соединения осуществляется взаимопроникновение двух реально различных, совершенных и самодвижных природ, находящее выражение в единстве жизни Богочеловека.
1.4.3. Учение Господа нашего Иисуса Христа
Учение Христа — это также составляющая того, что называют искуплением. Помимо принесения Крестной жертвы, Воскресения и Вознесения Христова необходимо было также научить людей тому, какое значение имеют эти события для их спасения, как воспользоваться плодами искупительного подвига Христа, т.е. научить истинному боговедению и богопочитанию.
С этой целью Христос возвестил всем людям во всей полноте и доступной для них форме волю Отца Небесного о спасении мира и преподал им служащий для этой цели новый совершенный закон веры и благочестия, спасительный для всего человеческого рода. Этот закон Христос возвестил как непосредственно Сам, так и через Своих учеников. Поэтому Господь называл Себя «Наставником» и «Учителем» и, более того, говорил о Себе как о Наставнике и Учителе в исключительном смысле этих слов. «А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель — Христос, все же вы братья;...и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник — Христос» (Мф 23. 8–10).
Слово «учитель» может употребляться в различных значениях. В самом широком смысле это слово обозначает род деятельности человека. Совсем в другом смысле употребляется слово «учитель», когда речь идет о религиозных учителях человечества — Моисее, Мухаммеде, Будде и др. В этом случае под учителем понимается человек, являющийся основателем некоторого нового учения. В этом втором смысле для христиан Христос — один Наставник и Учитель, в один ряд с Которым не может быть поставлен никто из учителей. Эта уникальность учительства и наставничества Христа обусловлена тем, что Он не просто свидетельствует об Истине, но есть Первоисточник и Законоположник Истины: «Народ дивился учению Его, ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Мф 7. 28–29). Особенностью учительства Христа было то, что Он утверждал Свое учение Своим собственным авторитетом, а не ссылался на авторитеты посторонние. Служители, которые были посланы арестовать Христа, вернувшись, сказали первосвященникам: «Никогда человек не говорил так, как Этот Человек» (Ин 7. 46). Св. Иоанн Предтеча в своем свидетельстве о Христе говорит, что Христос, в отличие от него, «был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Ин 1. 9).
В Священном Писании Нового Завета общее наименование учения Христова — Евангелие, что в переводе значит благая, или радостная весть. С некоторой степенью условности учение Иисуса Христа можно разделить на две составляющих:
1.4.3.1. Закон веры
Закон веры — это истинное боговедение, открытое Господом человечеству. Такого закона не имели ни язычники, религиозные взгляды которых характеризовались политеизмом (многобожием) и натурализмом, т.е. обожествлением природных стихий; ни иудеи, чьи представления о Боге были слишком антропоморфными. Христос же учил, что «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин 4. 24). Во всей полноте Господь открыл тайну Пресвятой Троицы, учение о Сыне Божием, о Его пришествии в мир ради спасения человека, и о Духе Святом, Утешителе и Освятителе.
Также Он cообщил новое и совершеннейшее понятие о существе Божием: Бог есть высочайшая любовь, а по отношению к людям — любящий Отец, подающий им Свои блага. Об отношении к Богу как к Отцу говорится в молитве Господней «Отче наш» (см.: Мф 6. 8–13), а также в словах Спасителя: «И отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах» (Мф 23. 9)[31].
Слово «отец» означает того, кто подает жизнь. Христиане веруют, что Источником всякой жизни является Бог, Который «имеет жизнь в Самом Себе» (Ин 5. 26). Отцы же плотские и отцы духовные суть не источники жизни, а лишь посредники, через которых эта жизнь передается. Плотские родители, сообщающие жизнь своим детям, не являются причиной и источником их жизни. Точно так же отцы духовные не рождают для новой вечной жизни своей собственной силой, они — лишь посредники, через которых Бог возрождает человека. Так, ап. Павел, возрождая коринфян к новой христианской жизни, действовал не от себя, а как один из служителей Христовых и домостроителей таин Божиих (см.: 1 Кор 4. 1). Поэтому запрет называть кого-либо отцом следует понимать в том смысле, что никому на Земле не могут воздаваться Божеские почести, никто не имеет права требовать такого почитания, послушания и доверия, какие возможны только по отношению к Отцу Небесному. Господь, преподавая новое учение о Боге как о Небесном Отце, вводит в употребление и новое слово для обращения к Отцу — «авва» (см.: Рим 8. 15; ср.: Гал 4. 6). В Ветхом Завете это слово никогда не использовалось для обращения к Богу. Введение в практику богообщения нового слова должно было подчеркнуть новизну отношений, обусловленную новым представлением о Боге и Его отношении к человеку.
Кроме совершенного учения о Боге, Господь также сообщил людям учение о назначении человека, о грехе, покаянии и путях спасения, учение о Царствии Божием, о Церкви новозаветной и, наконец, о последнем Всеобщем Суде и конечных судьбах мира и человека.
1.4.3.2. Закон деятельности, или закон жизни и благочестия
Суть закона деятельности наилучшим образом выражена в словах Спасителя: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф 6. 33).
Согласно учению Христа, все люди без исключения призываются в Царство Божие. Однако тот, кто желает в это Царство войти, должен покаяться, т.е. оставить путь, ведущий к смерти, и потрудиться для своего спасения. Евангельское учение не оставляет сомнения в том, что для спасения со стороны человека необходимо приложить усилие: «Царство Небесное силою берется и употребляющие усилие восхищают его» (Мф 11. 12). Труд этот включает как внешнюю сторону, т.е. соблюдение христианских заповедей: «Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое» (Ин 14. 23), так и внутреннюю, выражающуюся в борьбе с греховными страстями. О сути этой борьбы ап. Павел сказал: «Те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (Гал 5. 24). Вершина, которая венчает труд, необходимый для вхождения в Царство, — это стяжание особого внутреннего устроения. Недостаточно внешне соблюдать заповеди и умертвить в себе греховные страсти, необходимо еще наполнить свою жизнь новым христианским содержанием, т.е. стяжать особое состояние души, сущность которого наиболее полно выражается в Заповедях Блаженства (см.: Мф 5. 3–12).
Господь Иисус Христос не только преподал совершенное учение о вере и благочестии, но показал также в Самом Себе Образец святости и нравственного совершенства. Для христиан образ Христа Спасителя — главный религиозный идеал на все времена.
Нравственное учение Христа Спасителя, так же, как и Его учение в целом, неотделимо от Его Личности. Господь, посылая Своих учеников крестить все народы во имя Отца и Сына и Святого Духа, дает обетование: «И се, Я с вами во все дни до скончания века» (Мф 28. 20). Тем самым Господь обещает, что Он лично пребудет со Своими учениками и их преемниками до конца времен. Поэтому верно понять учение Христа можно только при правильном понимании того, Кто Он такой.
Если в учении о Боге и Его отношении к человеку Господь открыл многое, что было совершенно неизвестно до Него или только смутно представлялось, то в Его нравственном учении мы не видим собственно новых заповедей, Господь не принес ничего такого, что принципиально не было бы известно человеку Ветхого Завета, — можно говорить только о некотором смещении акцентов. Например, заповедь о любви к ближнему была хорошо известна и в ветхозаветные времена (см.: Лев 19. 18), однако на Тайной вечере Господь, сообщая ученикам заповедь о любви, называет ее новой: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга» (Ин 13. 34). В чем заключается новизна этой заповеди, раскрывается в последующих словах: «как Я возлюбил вас». Таким образом, сама любовь во Христе приобретает качественно иной, жертвенный характер. Поэтому отличие евангельского нравственного закона от ветхозаветного обусловлено не столько содержанием, сколько Лицом Законодателя. Само исполнение нравственного закона, который предлагает Господь, невозможно без Его помощи. Только Сам Христос может дать силы для того, чтобы идти тем путем нравственного совершенства, который указан в Евангелии.
1.4.3.3. Универсальный характер закона Христова
Евангельское учение обращено ко всем народам без исключения. Господь говорит Своим ученикам: «Научите все народы» (Мф 28. 19); «Проповедуйте Евангелие всей твари» (Мк 16. 15). В течение сорока дней по Воскресении являясь Своим ученикам, Господь говорил: «Будете Мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии, и даже до края земли» (Деян 1. 8).
Учение Христово дано не только всем, но и навсегда. Евангелие не дает ни малейших оснований полагать, что на смену ему может придти новое учение и новое откровение — некий Третий Завет. Некоторые еретики, например, монтанисты, связывали наступление Третьего Завета с третьей Ипостасью Троицы — Святым Духом. Однако, Господь не учил о том, что Святой Дух должен принести новое откровение. Спаситель говорил, что Святой Дух «от Моего возьмет и возвестит вам » (Ин 16. 14), т.е. только напомнит то, о чем учил Господь, и «наставит вас на всякую истину » (Ин 16. 13), иначе говоря, дарует силы для более глубокого понимания учения Христа.
Господь прямо говорит, что Его учение содержит всю полноту истины: «Я… сказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Ин 15. 15), т.е. все, что людям следует знать для спасения. Согласно ап. Павлу, всякий, кто пытается нечто привнести в Евангельское учение, каким-то образом изменить его по своему разумению, подпадает под отлучение от Бога: «Если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествоватъ вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал 1. 8). Завет, заключенный Господом Иисусом Христом с человечеством, является Заветом вечным (см.: Евр 13. 20).
1.4.3.4. Соотношение между учением Спасителя
и ветхозаветным законом
В ветхозаветном законе можно различать три части, неодинаковые по тому значению, которое они имеют для христиан: вероучительную, нравственную и обрядовую. Обрядовая, с христианской точки зрения, есть нечто временное и приспособленное к духовным потребностям одного народа на определенный период его истории. С пришествием Христа эта часть закона теряет свою силу и упраздняется. Сам Господь, говоря, что «ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона » (Мф 5. 18), вообще не считал обрядовую часть законом в строгом смысле слова.
Что касается вечного и непреходящего в законе, то оно в Новом Завете восполняется, получает совершеннейшее истолкование, оставаясь при этом подспорьем для правильного восприятия новозаветного Откровения. Ап. Павел называет закон «детоводителем ко Христу» (Гал 3. 24). Вероучительная и нравственная часть Ветхого Завета сохраняет свой авторитет и для христиан, но толкуется уже в свете Завета Нового.
1.4.3.5. Пророчества Иисуса Христа
Частный аспект учительского служения Спасителя представляют его пророчества, которые можно разделить на несколько видов:
1. пророчества Господа Иисуса Христа о Самом Себе, исполнившиеся уже во время земной жизни Господа: предсказания о предательстве ученика, о крестной смерти, о Воскресении из мертвых в третий день и др.;
2. пророчества, которые были даны Господом во время Его земной жизни, но исполнение которых выходит за рамки Его земного служения: о сошествии Святого Духа на учеников, о гибели Иерусалима, о рассеянии иудеев, о гибели галилейских городов — Капернаума, Вифсаиды и Хоразина, которые через несколько столетий после слов Христа были полностью разрушены и никогда более не были отстроены вновь, хотя такие попытки и предпринимались;
3. пророчества, относящиеся к конечным судьбам мира и человека, которые до сих пор ждут своего исполнения.
Цель пророчеств Христовых состоит в научении людей и в укреплении их веры.
1.4.4. Чудеса Спасителя. Цели, для которых Иисус Христос совершал чудотворения
Господь во время Своей земной жизни не только учил словом, но еще и творил чудеса. В чем смысл и назначение чудес, совершенных Спасителем?
Во-первых, чудеса Самим Господом рассматриваются как свидетельства о Его Божественном посланничестве и Божественном достоинстве. В беседе с иудеями после исцеления расслабленного в купальне Вифезда Господь говорит: «Самые дела сии, Мною творимые, свидетельствуют о Мне, что Отец послал Меня» (Ин 5. 36).
Во-вторых, некоторые чудеса Спасителя служат пояснением Его учения. Например, исцеление слепорожденного — наглядное пояснение учения Христа о Самом Себе как о свете миру. Проклятию бесплодной смоковницы соответствует притча о бесплодной смоковнице. Воскрешение Лазаря призвано подтвердить учение о воскресении мертвых.
В-третьих, чудеса — своего рода обетования. В них преодолевается природная ограниченность мира и человека. Так, чудесное умножение хлебов, хождение по водам и другие случаи преодоления физических законов указывают на возможность преодоления тех ограничений, которые налагает на бытие человека природная необходимость. Эти чудеса суть предзнаменования и предуказания будущего состояния человека и мира, удостоверение в том, что Господь в будущем сможет осуществить то, что обещает.
Не стоит, однако, полагать, что чудеса совершались Христом лишь в утилитарных целях, т.е. для того, чтобы что-то доказать, пояснить, или кого-то убедить. Все совершенные Спасителем чудеса — в особенности чудеса исцелений, воскрешения умерших, насыщение голодных, — суть проявление любви Бога к человеку. Сила Божественной любви раскрывалась в этих чудесах, и потому они не только возвращали людям физическое здоровье, не только воздействовали на их умы, но и обращали их сердца к Богу.
1.4.5. Крестная смерть
1.4.5.1. Крестная смерть как жертва
Вся земная жизнь Христа Спасителя имеет искупительное значение, служит примирению человека с Богом, «однако вершина этой жизни — в смерти. И о часе смертном прямо свидетельствовал Господь: “На сей час Я и пришел” (Ин 12. 27)»[32]. «Сей час» —означает час принесения Голгофской Жертвы. О том, что смерть Господа на Кресте действительно является жертвой, говорит ап. Павел: Христос «предал Себя за нас в приношение и жертву Богу» (Еф 5. 2).
Прообразами Крестной смерти Спасителя в Ветхом Завете были кровавые жертвы, которые так или иначе прообразовали искупительную смерть Господа за грехи людей. В Ветхом Завете содержатся и пророчества о страданиях Искупителя: «Он взял на Себя наши немощи, и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились» (Ис 53. 4–5). Главным ветхозаветным прообразом Крестной смерти Иисуса Христа было Пасхальное жертвоприношение, заклание пасхального агнца. Поэтому св. Иоанн Предтеча уподобляет Христа ветхозаветному агнцу: «Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира» (Ин 1. 29).
Священное Писание говорит, что жертва Христова — жертва искупительная. Сам Господь сказал, что Он пришел, «чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мф 20. 28). Будучи искупительной, жертва Христова носит как бы заместительный характер. Сам Христос говорит, что умирает совершенно свободно, никакая необходимость не заставляет Его идти на Крест: «Я отдаю жизнь Мою.., Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее» (Ин 10. 17–18). Тайна искупления состоит в том, что для освобождения человека от наказания, в том числе и от смерти, Христу пришлось умереть.
Христиане называют жертву Христову также и умилостивительной[33]: «Не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши» (1 Ин 4. 10). Вследствие искупительного подвига Христа людям была возвращена милость Божия, и человек опять получил «доступ» к Богу.
1.4.5.2. Крестная жертва — центральное событие искупления
Почему именно Голгофа, смерть на Кресте является кульминационным моментом всего служения Христова, средоточием Его искупительного подвига? Рационально во всей глубине понять эту тайну, конечно, нельзя; можно лишь высказать некоторые соображения по этому поводу.
Именно на Кресте во всей полноте открывается любовь Божия к человеку. По ап. Павлу, «Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками» (Рим 5. 8). Таким образом, для апостола главное доказательство любви Бога к человеку — это смерть Христова на Кресте.
О Крестной смерти как об откровении Божественной любви прекрасно говорит свят. Филарет Московский: «Вниди во внутреннее Святилище страданий Иисусовых… Что там? — Ничего, кроме святой и блаженной любви Отца, и Сына, и Святаго Духа ко грешному и окаянному роду человеческому. Любовь Отца — распинающая. Любовь Сына — распинаемая. Любовь Духа — торжествующая силой Крестной. Тако возлюби Бог мир! »[34].
Крестная смерть — это завершение кеносиса, т.е. добровольного истощания и самоуничижения Сына Божия: «Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба... смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной...» (Флп. 2. 6–8). Согласно ап. Павлу, Крестная смерть — это предел послушания и самоуничижения, ради которыхо Сын добровольно Себя уничижает, отказываясь от всякой Божественной власти и Божественных почестей. В.Н. Лосский говорит:
«Сын принимает позор, бесчестие, проклятие. Он берет на Себя объективное состояние греховности, подчиняет Себя условиям нашей смертности. Отказываясь от Своих царственных преимуществ, Он все глубже и глубже сокрывает Свою славу в страдание и смерть. Ибо Ему надлежит обнаружить в Своей собственной плоти, насколько человек, которого Он создал по образу Своей совершенной красоты, обезобразил себя грехопадением»[35].
Однако предел уничижения есть одновременно и переход к славе, начало прославления Христа по человечеству. Первосвященническая молитва Спасителя начинается обращением к Отцу: «Прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия мира» (Ин 17. 5). Слава, которую Сын имел в той же полноте, что и Отец до сотворения мира, и которой по Божеству Он всегда обладал, теперь должна открыться и в Его человечестве. Но путь к этому прославлению лежит через всецелое послушание, всецелую отдачу Себя Отцу, через Крест и смерть. О том, что смерть является началом этого прославления, свидетельствует ап. Павел: «Посему (т.е. вследствие послушания до смерти — О.Д.) и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы перед именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца» (Флп 2. 9–11). Таким образом, Крестной смертью запечатлевается полнота послушания Сына Отцу, отсюда — и полнота единения Сына с Отцом не только по Божеству, но и по человечеству. Полнота этого предания воле Отца, а значит и единения с Отцом выражается в словах, произнесенных Спасителем на Кресте: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой» (Лк 23. 46).
Всецелым послушанием Богу в течение всей Своей земной жизни, послушанием вплоть до Крестной смерти, Господь явил нетление Своей человеческой воли, что, согласно преп. Максиму Исповеднику, имеет своим следствием нетление естества[36], его исцеление, восстановление и прославление. Это нетление становится, посредством искупительного подвига Христа, достоянием всего человеческого рода и может быть усвоено каждым человеком при условии его «соработничества» с Богом, жизни во Христе.
Таким образом, если воплощение есть победа Спасителя над грехом в Его воспринятом от Пресвятой Девы человечестве и основание для восстановления союза между Богом и человеком, то Крестная смерть есть освобождение всех людей от грехов и проклятия: «Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою» (Гал 3. 13)[37].
Проклятие есть «осуждение греха праведным судом Божиим»[38]. Осуждение это выражается, прежде всего, в отлученности человека от Бога, в том, что Бог лишает грешного человека возможности непосредственного общения с Собой. Отчужденность от Бога обрекает человека на смерть. Христос же соделывает смерть, это последнее следствие человеческого греха, явлением любви к Богу и всецелого послушания Его воле. Тем самым Крестная смерть Спасителя снимает с человека проклятие и возвращает ему возможность богообщения, что означает примирение человека с Богом (см.: 2 Кор 5. 19).
Добровольная смерть Сына Божия на Кресте есть в то же время и победа над смертью. И хотя свидетельство этой победы было явлено людям несколько позднее, в Воскресении, само преодоление смерти совершилось на Голгофе. Именно на Кресте, «смертию смерть поправ» (тропарь Пасхи), Господь восторжествовал над самым страшным последствием грехопадения. По словам В.Н. Лосского, «единственный способ победить смерть — это позволить ей проникнуть в Самого Бога, в Котором она не может найти себе место»[39].
Тем самым все условия существования падшего человека, включая и самую смерть, преобразуются в условия спасения. С этого момента смерть для людей — уже не тупик, а дверь в Царствие Божие. Свидетельством этого являются слова Спасителя, обращенные к благоразумному разбойнику: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк 23. 43).
1.4.5.3. Кому приносится Крестная жертва?
Смерть Христа на Голгофе есть жертва. В связи с этим возникают следующие вопросы: кто приносит эту Жертву? кто или что приносится в Жертву? кому эта Жертва приносится?
Само слово «искупление» буквально означает «выкуп». Если, например, террористы захватили человека и требуют за него выкуп, то этот выкуп будет дан тем, кто совершил преступление. Если следовать этой человеческой логике, то придется признать, что жертва Христова была принесена диаволу, поскольку именно в его власти человек оказался вследствие грехопадения[40].
В творениях свв. отцов встречается сотериологический образ, поверхностное знакомство с которым может привести к такому пониманию. Однако в действительности этот образ, который прот. Л. Воронов (1914–1995 гг.) называет «дипломатическим» или «образом Божественной премудрости»[41], а В.Н. Лосский «символом “Божественной хитрости”»[42], не имеет с таким пониманием ничего общего. Свв. отцы, конечно, не сомневались, что жертва Христова принесена Богу (ср.: Еф 5. 2). Поскольку искупление человека неизбежно предполагало для Сына Божия борьбу с диаволом, свв. отцы и саму Крестную жертву могли рассматривать в этой борьбе как один из приемов, имеющий целью освобождение падшего человечества от власти лукавого духа. Эта идея, встречающаяся уже у ранних отцов Церкви, в частности, у сщмч. Иринея Лионского[43], получает «полное и окончательное развитие» у свят. Григория Нисского[44]. Последний говорит о Крестной жертве как о Божественной хитрости — человеческая природа Христа была как бы приманкой на крючке Его Божества, диавол бросился на жертву, желая поглотить ее, но крючок пронзил его[45]. Таким образом, жертва Спасителя — это не «сделка» с диаволом, а способ нанести ему поражение и тем самым даровать свободу всем тем, кого он содержал у себя в плену.
То, что говорить о Крестной жертве как о выкупе, принесенном диаволу, совершенно недопустимо, убедительно показал свят. Григорий Богослов[46]. Преп. Иоанн Дамаскин также говорит, что отнюдь не мучителю рода человеческого — «не тирану» принесена кровь Господа[47].
В Священном Писании прямо говорится, что Христос есть и Первосвященник, который приносит жертву (см.: Евр 5. 10), и сама жертва: «Он принес в жертву Себя Самого» (Евр 7. 27);Христос «не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление» (Евр 9. 12). Однако, несмотря на эти свидетельства Писания, остаются невыясненными два вопроса: 1) Приносит Господь жертву по Божеству или по человечеству, или же по Божеству и по человечеству вместе? 2) Кому приносится Жертва, кто ее принимает? Только Отец, или вся Пресвятая Троица? Долгое время эти вопросы богословами специально не обсуждались.
У отцов Церкви встречаются высказывания о том, что жертва Христова принесена Отцу[48], и в этом нет никакого заблуждения, потому что жертва действительно принимается Отцом. Ошибочно, однако, утверждение, что жертва приносится только Отцу, а Сын и Святой Дух не участвуют в ее принятии.
Окончательно догматическое учение о Крестной жертве было сформулировано только в середине XII столетия на Константинопольском соборе (1156–1157 гг.).
В середине XII в. в Византии возник богословский спор, поводом для которого стало учение архидиакона Сотериха Пантевгена (не позднее 1097 – не ранее 1157 гг.), нареченного патриарха Антиохийского. По его мнению, если Крестная жертва приемлется всеми Лицами Пресвятой Троицы, то во Христе имеют место два противоположно направленных действия: человечество приносит, Божество принимает. Два противоположных действия предполагают двух действующих субъектов, а значит — и две ипостаси. Таким образом, по мнению Сотериха, мы впадаем в несторианство. Из рассуждений Сотериха видно, что он не усвоил одну из важнейших идей византийского богословия, а именно установленное IV и последующими Вселенскими соборами различение между понятиями «природа» и «ипостась».
Участники Константинопольского собора, среди которых выдающуюся роль играл еп. Николай Мефонский (ум. 1160/1166 г.), ссылались на Предание Церкви, в частности, на тайную молитву в византийском чине литургии, читаемую епископом или пресвитером перед великим входом, где о Христе говорится как о «Приносимом и Приносящем, Приемлемом и Раздаваемом». В соответствии с учением Вселенских соборов и свв. отцов, различие действий не противоречит единству действующего субъекта (ипостаси): единая Божественная Ипостась Слова является Субъектом действий Иисуса Христа как по Божеству, так и по человечеству. Через воплощение Сын Божий стал и Первосвященником, и Жертвой, воспринял истинное человечество, не оставив Своего Божества.
Согласие с позицией Сотериха — жертва принимается только Отцом, а Сын и Святой Дух не принимают участия в ее приятии — фактически означает впадение в тритеизм: если принятие жертвы принадлежит только Отцу, то тем самым Отцу усваивается некое действие, отличающее Его от Сына и Святого Духа. Но в Троице действие является единым и общим для всех Лиц, поскольку действие — так же, как и воля — есть атрибут природы, а не ипостаси. Обладая единой общей природой, Божественные Лица имеют и единое действие, поэтому принятие жертвы, принесенной Христом Спасителем, может быть только действием всей Пресвятой Троицы. Таким образом, на Соборе было окончательно сформулировано учение о принесении Крестной жертвы: Крестная жертва приносится Господом Иисусом Христом по Его человеческой природе (никак не по Божеству), а приемлется всей Пресвятой Троицей — Отцом, Сыном и Святым Духом[49].
Говоря о принятии Пресвятой Троицей жертвы, принесенной Господом Иисусом Христом, следует ясно осознавать, что Бог не нуждался в этой жертве, и никакая необходимость не побуждала Его к ее принятию. Искупительная жертва была нужна не Ему, а нам. Свят. Григорий Богослов пишет, что Бог принимает эту Жертву не потому, что Он ее требовал или как-то в ней нуждался, но исключительно по домостроительству: было необходимо «человеку освятиться человечеством Бога»[50]. Иначе говоря, жертва Христова принимается Богом исключительно ради спасения человека.
1.4.5.4. Почему искупительная жертва была принесена Господом Иисусом Христом именно на Кресте?
Почему именно Крест был избран орудием смерти Спасителя? Дать на этот вопрос исчерпывающий ответ невозможно, это тайна воли Божией. Отцы Церкви предлагают по данному вопросу главным образом символические объяснения. Например, свят. Афанасий Александрийский считает, что если Христос «пришел…на Себе понести клятву, за нас бывшую, то как бы иначе стал клятвою, если бы не принял смерть, бывшую под клятвой? Но это — крест; ибо так написано: «Проклят висяй на древе» (Втор 21. 23; Гал 3. 13)»[51]. Кроме того, крест знаменует победу над дьяволом. Поскольку дьявол есть дух, блуждающий в воздухе, то и победа над ним совершается на кресте, т.е. в пространстве между небом и землей. Свят. Афанасий также отмечает, что Крест своими четырьмя концами знаменует привлечение людей со всех концов света: «Посему Господу прилично было и крест претерпеть, и распростереть руки, чтобы одною рукою привлечь к Себе ветхий народ, а другою — званных из язычников, тех же и других соединить в Себе»[52].
По толкованию свят. Григория Нисского, четыре конца Креста обозначают высоту, глубину, ширину и долготу, иными словами, указывает на космическое измерение совершившегося на Голгофе искупления[53].
Преп. Иоанн Дамаскин пишет: «Этот честной Крест прообразовало древо жизни, насажденное Богом в раю. Ибо так как через древо вошла смерть, то и надлежало, чтобы через древо были дарованы жизнь и воскресение»[54].
С древнейших времен крест есть преимущественный символ Церкви. Согласно преп. Максиму Исповеднику, все чувственные вещи должны пройти через крест, и все умопостигаемые вещи должны пройти через погребение[55]. Это значит, что все, что живет для себя, оказывается в конечном счете духовно бесплодным, и напротив, то, что прошло через крест (самоотвержение), обретает истинную жизнь в Боге. Поэтому мы призваны отречься от всего, чем обладаем, в том числе и от самой жизни, как от средства эгоистического самоутверждения, и преобразовать все, что имеем, в средство для всецелого служения Богу и ближним. Об этом говорит и Сам Господь Иисус Христос: «Если пшеничное зерно, пав в землю,