Человек - секта
Я не склонен к глубокому самоанализу на публике. Но необходимость этой книги вызрела из того, что, мне кажется, было бы целесообразно передать другим свой тяжкий опыт зависимой жизни. Чтоб не повадно было... Если прочитанное поможет кому-то лучше осознать свои отношения с окружающими, я считаю, цель этой книги будет достигнута.
Для меня же эти тексты ещё и своего рода самотерапия. Быть может, изложив вот так, на бумаге, все свои переживания, естественно со здоровой долей рационализма, я избавлюсь, наконец, от мучающих меня воспоминаний.
Итак, эта книга о том, как я сделал себе секту и жил в ней почти полгода, потому что львиная доля, за всё происходившее со мной, лежит на мне. Опыт, конечно, в каком-то смысле бесценный. Но лучше б его не было!
ТАК МНОГО ВПЕРЕДИ...
С ней мы встретились, когда я переживал один из самых сложных этапов жизни. Я разрывался между журналистикой, графикой, психологией и театром, и никак не мог выбрать, чего же точно хочу и как дальше буду жить. Как мне хотелось уйти от всего этого...
Я играл из себя удручённого, немного мрачного, философичного студента, проводящего много времени в тонкой, но, увы, пустой болтовне.
Помню в то время, я много рисовал, слушал медитативную музыку, всё дальше забрасывал учёбу, а в отношениях с друзьями появился странный холодок. В общем, тянуло на что-то новенькое, необычное и я усиленно искал это “что-то”, но никак не мог найти.
Единственное, что радовало - так это еженедельные поездки в Москву на курсы. Во время них я и сблизился с Альбертом. Странный человек - этот Альберт. Я всегда испытывал к нему чувство тяжёлого отвращения, а тут что-то стукнуло и я намеренно, под разными предлогами стал общаться с ним. Много говорить...
Именно через Альберта я и познакомился со Светланой. Тогда я воспринял её как простую милую девушку и вяло подумал - начать... или не начать?
А потом, совершенно неожиданно, состоялся мерзкий диалог с Альбертом. Мы ехали в Москву, тряслись в электричке и он как-то между прочим спросил:
- Знаешь, может тебе это будет неприятно, но мы обсуждали со Светланой, была ли у тебя хоть раз девушка. В общем, спорили... Так вот Светлана убеждена, что была, а мне кажется, исходя из моих наблюдений, что нет. Рассуди, кто из нас прав?
- Она... - сказал я, неприятно удивившись. С какой это стати ему с этой... Светланой, обсуждать мою интимную жизнь? А потом, я хоть и выгляжу одиноким, философствующим идиотом, но не до такой же степени. Что же он хочет - чтобы я доказал ему наличие у меня сексуальной жизни?
И я забыл бы этот разговор, но Альберт упорно возвращался к нему несколько раз. Однажды, прямо на лекции он стал с умным видом выпытывать у меня:
- Ты говоришь, что у тебя была девушка... А не мог бы ты мне рассказать, как это было в первый раз?
- Зачем?!
- Понимаешь... мне кажется у тебя сложности в этой сфере. Это плохо. С этим надо работать.
- Извини, но я не буду с тобой говорить на эту тему.
Меня распирало от возмущения. Да кого он из себя вообразил - “надо работать...” Да какое он имеет право лезть мне в душу, что-то там решать и пытаться перестроить? Это был, наверное, последний мой праведный гнев. А потом...
Потом как-то поначалу ненавязчиво, но стабильно, в моей жизни всё чаще стала фигурировать Светлана. Она неожиданно подворачивалась мне то тут, то там, улыбалась и просто сияла, глядя мне в глаза. Позднее она буквально атаковывала меня. Запросто, она могла подойти ко мне в коридоре института, обнять, прижаться и стоять так минуты. В это время все мысли путались в моей голове...
Друзья уже загадочно подмигивали, кое-кто даже поздравлял, а между нами ещё ничего и в помине не было. Ведь я совершенно не знал её!
Она же делала недвусмысленные намёки, и получалось так, что я сам приглашал её встретиться. Теперь первая моя мысль при пробуждении утром была о ней, а вернее об этих мучительных, неопределённых отношениях. С одной стороны у меня было слишком много дел и проблем, чтобы впадать в любовь, с другой, по здравому смыслу, отказываться от отношений с привлекательной девушкой...
Однажды она обняла меня в холле, где был Альберт и его друзья. Все они, созерцая обнимающуюся пару, одобряюще улыбались, а Светлана, подняв на меня свои ангельские очи, сказала: “У нас ещё так много впереди...”.
Я брошу веру...
Роман развивался стремительно. Но отношения наши не строились. Ведь мы оказались совершенно разными людьми. Светлана из книг, кроме Антаровой, Лазарева, почти ничего не знала, по крайней мере, не упоминала. Она верила во всякую чушь. Например, она искренне считала, либо специально говорила с какой-то целью, что наша встреча - несомненно, судьба и меня ей нагадала какая-то “очень сильная” ведунья: “Так и сказала - придёт он и в имени его будет буква “а” и будет и него книга в руках. Книга - это значит ты очень умный, а буква “а” - так тебя же зовут Александр...”.
Я ко всему этому старался никак не относиться, хотя первые моменты постоянно обжигался, высказывая вслух свои вольные мысли по поводу и без повода. В ответ она в секунду становилась яростной, злой, фанатичной.
Впрочем, всё это было намного позже, а в начале - она создала прекрасную видимость покоя, стабильности отношений, показывала себя как невероятно покладистого человека. Она влюбляла меня в эту среду каждый день всё сильнее и сильнее. Я проводил у неё дома невероятно много времени в разговорах ни о чём и ночевал у неё уже больше, чем дома.
С самого начала наших отношений я был с ней откровенен и вёл себя естественно. Она же “раскрылась” намного позже и только тогда я узнал по-настоящему, что она за человек, только было уже поздно. А пока она мастерски играла типичную “домашнюю” девочку, причём делала это неосознанно. Это был её образ жизни, её тактика.
Но всё могло разрушиться, так и не начавшись, когда она решила... бросить меня! Действительно, первые дни ей было невероятно тяжело со мной, и она уже думала, как тактичнее порвать и поделилась своими соображениями с Альбертом. Но тот жёстко ответил, что она не должна бросать меня ни в коем случае. “Если ты оставишь его, я оставлю свою веру! - сказал он. - Всё, что ты чувствуешь сейчас - это твоя слабость, тебе надо перебороть её”. Альберт был невероятно влиятельным человеком в её жизни, она согласилась и через силу продолжила своё общение со мной.
Потом, спустя месяцы, она расскажут мне об этом разговоре... Уже тогда меня исключили из обсуждения вопроса, который касался никак не Альберта, а исключительно нас двоих. Уже тогда существовала некая скрытая режиссура, о которой я ничего не знал. Никто не спросил, чего хочу я. Нравится ли мне происходящее. Для них я был объектом. Моё мнение игнорировалось. И теперь я понимаю, что Альберт, возложив на себя миссию вершителя судеб, собрался поучаствовать и в моей жизни. Решив, что у меня какие-то проблемы, возможно на сексуальной почве, он задумал совершить очень благое дело. Свести меня со Светланой, подарив много “большой и чистой любви”. Но, делая это, он не учёл одной принципиальной вещи: желаешь человеку добра - спроси, а нужно ли ему твоё добро?
Бог – это … тарелка
Я помню этот жуткий вечер. Своё ужасное настроение и как тщательно я его маскировал, механически улыбаясь. Мне страстно недоставало покоя и женской ласки, но Светлана вела себя как-то странно и когда мы наконец остались одни, в пустой квартире, решила, что мы будем смотреть какой-то концерт. “Или ты хочешь сказать, что он тебе не нравится?” - спросила она на повышенных тонах. Я что-то буркнул в ответ, затем, не выдержав у телевизора и нескольких минут, ушёл в комнату. Спустя немного времени, пришла она и устроила истерику о моём эгоизме и неспособности хоть немного потерпеть ради неё. Она говорила о наших совершенно разных взглядах на мир, о том, что мне заведомо не нравится всё, что нравится ей. Я уже проглотил это пилюлю, как внезапно, где-то под конец своего яростного монолога, Светлана спросила: “Вот, что, по-твоему, Бог?”. Ошарашенный вопросом, я покраснел от напряжения, но никак не мог собраться с ответом. В голову лез какой-то бред и мне представлялся огромный дед, сидящий на троне в небесах, но я понимал, что это не то... В общем, я страшно нервничал, но почему-то был твёрдо уверен, что обязан ответить на этот вопрос, иначе... Иначе упаду в её глазах и никогда не поднимусь обратно.
- Бог - это то, что я не могу сам, - сказал я, единственное, что пришло мне в голову.
- Да? - проговорила она, с интонацией такой насмешки и превосходства, что у меня всё сжалось внутри, - а вот убить? Ты же не можешь убить. Я знаю, ты не способен... что же по твоему, значит Бог - тот, кто убивает?..
Я, чувствуя, как падаю в пропасть, что совершил непоправимую ошибку (на самом деле логическую ошибку совершила она), начал говорить что-то бестолково и быстро. Я описал ей одно из самых сокровенных своих религиозных воспоминаний-переживаний. Довольно пространно прослушав мой страстный монолог, она сказала: “А вот, когда Аллочка спросила у Альберта, что есть бог, то он взял со стола простую тарелку и сказал, что вот это бог и есть, потому что бог он везде и во всём. Честно говоря, я не очень тогда поняла Альберта, но я точно знаю - он не может ошибаться. Просто ни ты, ни я не достигли ещё его уровня понимания...”.
После этого всё смешалось в моей голове: “Бог - это тарелка? Действительно всё очень просто... Но постойте - это же бред!!! Но ведь это говорит она. Значит, я действительно чего-то недопонимаю, просто не врубаюсь. Значит, есть что-то выше...”.
Так, я предоставил ей право решать за меня, что для меня есть Бог и в моей голове даже не мелькнуло мысли поступить как-то иначе...
С тех пор я постоянно шёл на уступки, ведь что есть небольшое согласие, когда уступил, чуть ли не в самом главном. Нет, я не стал считать Бога тарелкой, но если рядом была она то... Я действительно согласен был думать что Бог - это тарелка!
Не злиться
Я постоянно подстраивался под её настроение. В канун Нового года у ней случился приступ беспричинной злобы ко мне. Несколько часов она была жутко раздражительна и на любое моё неловкое движение просто вскипала.
Исходя из того эзотерического бреда, которым я себя нашпиговал, я выбрал тактику абсолютного непротивления и нереагирования. Я старался быть спокоен как слон и не давал вырваться ни одной эмоции наружу. И впоследствии я всегда поступал так, отвечая на оскорбления лаской. Я вывел внутри как основной постулат: “Мне нельзя злиться на неё и отвечать на её удары тем же”. Почему я это сделал?
“...Мне так паршиво... Наши отношения стали невыносимо тяжелы. С ней я как лакмусовая бумажка - все недостатки наружу. О, язык мой - враг мой! Мне тяжело... Но я люблю её, я готов менять свою жизнь, я буду бороться за неё, я сделаюсь таким, каким она хочет меня видеть, и знаю, что при этом не потеряю своего лица.
Я измотался ужасно. Дома почти не живу, не ночую...
...Наши отношения доходят до того, что я просто начинаю бояться её. Бояться говорить и прикасаться к ней.
Я выбит из колеи...
...Я не раб. Я не раб. Я не раб никому. Я свободен. Я искренен и я не лжец. Господи, помоги мне. Избавь меня от эгоизма, лицемерия, гордыни, хамства, безразличия, цинизма. Я буду, я уже есть - сильный, свободный, нежный, умный, грамотный человек... Я окружу её любовью. Мы преодолеем все наши беды. Чёрт! Я женюсь на ней. Я буду с ней. Господи, дай мне силы.
Да не подвергнутся сомнению, да делать по велению света души! Как же мне плохо, в пору сдохнуть...”
из дневника 2 января 19—год
Итак, вместо открытого, конструктивного диалога, я выбрал молчание. И далее я молчал всё больше и больше, говоря только тогда, когда об этом просила меня она.
Исповеди
После каждого срыва на меня Светлана, по прохождении некоторого времени, извинялась и признавала, что вела себя неправильно. Хотя стоит признаться, что это явление наблюдалось впоследствии всё реже и реже.
Она плохо о себе отзывалась, говорила (лгала), что изменится, что этого больше не повторится, а мне надо потерпеть и не обращать внимание. “Я же тебя люблю, - говорила она, - и ты знаешь, какая я настоящая, а когда я стерва, то не принимай это всерьёз”. Далее шёл страстный поцелуй, я расцветал и забывал обо всём.
Ты невнимателен!
Однажды я не заметил, что у неё жар, когда она попросила пощупать ей лоб. Потом, она постоянно напоминала мне об этом, создавая стойкое чувство вины. Не заметить болезнь такого близкого человека!
“Ты абсолютно не слушаешь, что я говорю. И постоянно перебиваешь! Ты совершенно не можешь нормально говорить, да и твои друзья тоже. Слушаю вас и ужасаюсь - сплошной базар. Надо сначала внимательно выслушать, что я говорю, а уж потом говорить своё” - учила она меня правильной речи.
С этих пор, стоило ей начать что-то говорить, я наклонял голову и делал вид, что внимательно слушаю.
Однажды, ночью, после трудного дня я ночевал у неё. Я жутко устал, а ей не терпелось поговорить. В общем, около часа через силу я слушал какой-то бред, пока просто автоматически не отключился. Эту ночь она припоминала мне в течение трёх месяцев...
Ей же было плевать на то, чем я занимаюсь. К моим публикациям в газетах она относилась прохладно, когда моя графика попала, наконец, на выставку, она была единственным человеком, который не выразил по этому поводу никаких эмоций, хотя я и таскал её в выставочный зал. Обсуждали мы преимущественно её интересы, учёбу... Я даже никогда не делился с ней своими впечатлениями от театра или книги - знал, что не будет слушать.
Однако, не видя и не слыша, что глобальное происходит в моей душе, она обращала внимание совсем на другие вещи...
Пережёвывай тщательно
“Ты абсолютно не умеешь есть. Как ты ешь! Мне стыдно смотреть. Глотаешь всё кусками, торопишься... Ты совершенно не заботишься о своём здоровье. Надо есть долго, тщательно пережёвывая, наслаждаясь пищей” - учила она меня есть.
Теперь я ел тщательно. Контролировал все движения ложки и страшно боялся, если капну или накрошу. Это было непозволительно. Нет, она не контролировала, сорю я или нет, просто так я решил внутри, для себя.
Самое интересное, что тщательно пережёвывать я стал и без неё, когда обедал дома. А если заставал себя за “хватанием кусков”, то чуть ли не бил по рукам. Однажды, как примерный мальчик, я с удовольствием рассказывал ей, что как это полезно - правильно есть и я это делаю уже почти непроизвольно. (Кстати всё эти правила вы можете встретить в эзотерическом романе Джеймса Редфилда “Селестинское пророчество”, который я к тому времени прочитал, может быть, поэтому я так легко “повёлся”).
Долой привычки
“Зачем ты наступаешь на эти люки на дорогах. Я же просила тебя не делать этого, а ты намеренно, назло мне продолжаешь наступать. И хватит толкать меня, когда мы идём вместе...”
“Я терпеть не могу, когда ты кусаешь губы. Это невыносимо. Я сразу же представляю себя старым и дряхлым, что-то пережёвывающим. Это отвратительно. Ты можешь этого не делать больше?!”
Конечно! Такая мелочь... Теперь я не кусал губы, а вместе с тем и не улыбался, когда не положено и уж тем более язык не показывал, и смеялся как-то металлически. Боже, как же быстро всё это произошло.
Впрочем, поначалу, какая-то сила сама тянула меня нарушать все эти запреты, за что меня ругали, я начинал считать себя злым упрямцем, мучился чувством вины и в этом замкнутом круге я находился довольно долго, пока не вытравил из себя последнюю непроизвольность действий...
Без маски
Я заметил странный феномен, но смысл его осознаю только сейчас. Когда мы сидели в её комнате и вдруг, посреди разговора, шумел за дверью телефон, и она соскакивала и убегала, я оставался один и, только что смеявшийся, подолгу угрюмо смотрел в одну точку. Не знаю, о чём я тогда думал, может быть ни о чём...
Калека-юмор
Однажды ей позвонил кто-то важный. Она разговаривала по телефону, а я дурачился, стоял на голове, хохотал. Она бросала на меня гневные взгляды, но я как с цепи сорвался и абсолютно не реагировал.
Как только Светлана положила трубку, она обрушилась на меня: “Ты ведёшь себя как ребёнок. Я же просила тебя, чтобы ты прекратил, а ты никогда и ни в чём меня не слушаешь и делаешь всё наоборот. Неужели нельзя потерпеть и сделать, что я прошу. И так во всём. Даже в мелочах. Ты упрямец!”
С тех пор я смеялся только после неё. Над ней я никогда не шутил и вообще, старался не рассказывать анекдотов или смешных историй, хоть и любитель этого дела.
Впрочем, на людях она позволяла шутить над собой. И я как-то интуитивно понимал это. Ведь это нормально - если любящие иронизируют друг над другом.
Впрочем...
Наши близкие отношения она всячески камуфлировала. И хотя в институте все знали о нас, она решила, что мы должны держаться официально. Когда я однажды попытался в аудитории взять её за руку, она отпрянула как обожжённая. Если мы шли вдвоём по улице, а на встречу вываливала группа студентов с её курса, мы прятались в каких-нибудь кустах.
Не понимаю, зачем она это делала. Это-то после наших (хочется написать - её) публичных объятий...
Может быть, не хотела, чтобы другие думали, что я имею какую-то власть над ней. Ведь есть стереотип, что мужчины обычно доминируют в отношениях. Также у ней была фобия, что кто-то незнакомый узнает, что я занимаюсь с ней сексом, который она полностью монополизировала (“Только когда хочу Я!”) и видела в нём много порочного...
Минииспытания
Она упрашивала меня делать разные глупые пустячки для неё, которые я ненавидел. Но ведь я, поставивший запрет эмоциям, и не показывал ей (по крайней мере, явно), что ненавижу делать это. Хотя и тут, в своих просьбах она поступала как манипулятор до мозга костей: “Раз ты любишь меня, что стоит тебе выполнить такой пустяк. Можно подумать, я горы тебя своротить прошу. Мне так нравится, когда ты делаешь это. Ты такой милый и похож на ребёночка. Ну... мурлыкни как кошечка”.
И я мурлыкал, надувал щёки, скашивал глаза и пел цоевскую “восьмиклассницу”, которую успел уже возненавидеть (петь я никогда не любил).
И когда я однажды всё-таки воспротивился и наотрез отказался надувать щёки (что за бред!), она страшно обиделась и сказала, что для меня такую ерунду сделала бы тысячу раз, и тут же продемонстрировала мне свои надутые щёки. После этого я вынужден был подчиниться...
Вездесущий Лазарев
Я писал уже, что Светлана запоем читала Лазарева и объясняла с помощью его книги (“Диагностика кармы”) почти всё, главным образом, конечно, болезни. Однажды я пришёл к ней с лёгким насморком, и она долго рассказывала мне, что это из-за того, что я на неё обижаюсь или таю скрытую злобу. Она часто говорила также, что по Лазареву обида - самое сатанинское чувство, поэтому обиды надо всячески избегать, не злиться и больше молиться. Лазарева я сам не читал, хотя у Светы была привычка не только его цитировать, но и пересказывать целыми абзацами. К учению о карме я относился с большим недоверием, и однажды у меня вырвалось что-то при Свете, про некоторую научную несостоятельность данной теории. Я не ожидал, что Светлана так отреагирует! Она буквально кипела ненавистью, осуждала меня, говорила, что я в этом ничего не понимаю. В общем, разразился скандал на целый вечер. С тех пор о карме и сходных темах я помалкивал и старался их вообще не касаться. Светлана же продолжала объяснять все болячки с помощью книг Лазарева...
Святой Саи-Баба
С первого взгляда этот кудрявый толстяк вызвал у меня чувство лёгкого отвращения, но Света долго рассказывала мне о нём, его доброте, святости. Не знаю, откуда она это взяла, но я вскоре и сам начал верить, что живёт где-то в Индии сверхчеловек Саи-Баба. Она часто говорила, что мечтает повстречаться с ним, а однажды рассказывала мне про какой-то большой белый красивый дом, где она была, где жила несколько дней, где они пели мантры. Думаю, это было представительство секты в России, впрочем, Света об этом сильно не распространялась, а я не расспрашивал. Однажды она даже спела мне мантру, смысл которой, по-моему, не знала сама. Меня такие вещи немного тревожили, но я списывал это на то, что любой человек имеет право на странности.
Буриданов осёл
Вышеописанный процесс уступок и принятие чужих мыслей шёл очень болезненно. Наши отношения постоянно накалялись и разражались конфликтами, как бы не старался я их погасить. Мне часто приходилось выбирать, и свой выбор я делал в сторону уступки. Уступки, уступки, уступки...
Как же я мучился в то время.
“Никуда не ездил. Днём шёл пешком в город, не знаю почему - свернул на дачи, там заблудился и разозлился на всё на свете. Сел на колени в снег и отчаянно думал. Опять был в положении буриданова осла. Давно не было так плохо...
...Днём закрылся в ванной и рыдал. Стало легче. И всё же иногда кусает страх и сомнение - вдруг Пустота возвратиться?.. Нет!!! Я сам себе царь и раб”.
из дневника 3 января 19—г. в 21.50
“Я не могу сделать осознанный выбор. Я зависим от Неё. То ли ехать, то ли нет?
Писать реферат?..
Идея с Питером уже не кажется такой привлекательной. Всё надоело. По моему устал. Устал ли?..
Отговорки.
Чёрт! Вытащите меня отсюда! Освободите от всего.
Осознание...
Опыт...
Норма...
Цели...
Идеал...
Всё к чёрту! Иду ко дну. Скорей лето, в степь, к чёрту на кулички. Моя жизнь разбита. Целей нет. Смысла нет. Я вопиюшка. Я ноль. Я калека.
Поеду к Ней? Да.”
из дневника 9 января 19—г. в 15.49
“Жизнь дарит мне новый душевный раскол. Я ошибаюсь. Я разрываюсь на части между собой и ей. Я в электричке, а она не хотела, чтобы я уезжал и надо было остаться, а теперь я жалею и с ума схожу. Я безвольный. Если это любовь, значит ей надо отдаваться полностью и без сомнений, а если я уезжаю, то тогда что это? Ч-ч-чёрт! Я ведь ничем не смогу заняться дома...
Господи!
Сколько сложных выборов. Работа стоит. Я хочу писать, она мешает, она преграда, любовь мешает, я сам себе мешаю, я не знаю чего хочу. Мне плохо.
В пору разрыдаться. Я так хочу к ней, а только что бросил её и уехал. В чём дело?..
Сколько же можно... Лучше б вообще ничего у меня не было, меня не было.
Буриданов осёл.
Это не любовь. Это бред. Это мой бред. Я мучаю её и себя. Чего ты хочешь, ч-чёртова душа? Чего?
Я хочу умереть.
Цели...
Образы...
Круги...
Квадраты...”
из дневника 12 января 19—г. в 19.50
Tercium non datur
В один из самых тяжёлых наших конфликтов я, не выдержав, расплакался (чего она терпеть не могла, ведь рядом с ней надо было быть всегда в повышенном настроении и улыбкой на лице, иначе - яростная атака). Итак, я разревелся и в этот момент вдруг отчётливо осознал, что не смогу жить так дальше, что либо я навсегда потеряю её, либо просто исчезну. Я написал в её лекционной тетради: “Выбирай или Я, или ты и твоё Я”.
Но выбирать пришлось мне, и я выбрал второе. И чем дальше заходили наши отношения, тем фанатичнее отказывался я от всего “ненужного”, по её словам и старался приобрести то, не зная что.
В одном из своих писем ко мне, она так и писала, что письмо адресовано “моему хорошему”, а не тому “другому, злому, кто часто занимает его место”.
Просветление
Как-то вечером я решил, что дальше так жизнь нельзя. Что я слишком зол и грязен, что не способен даже любить нормально. И решил, что теперь я буду супердобрым, просто добрейшим и мягким человеком, что никогда и никому не скажу злого слова, что всё всем прощу навсегда...
С этой мыслью я сел и написал письма всем друзьям, где просил их простить меня (я слабо понимал за что), а также давал им назидание в жизнь, говорил что люблю и просил измениться в лучшую сторону, чтобы нам всем вместе было лучше жить.
Друзья вспоминают, что в эти дни я выглядел как никогда странно. От меня буквально исходило сияние. Впрочем, выдержать эту нагрузку постоянного безграничного добра я не смог и спустя пару дней впал в жесточайшую депрессию.
Мой второе «ты»
Не могу назвать то, что со мной стало “я”. Вспоминаю и не чувствую ничего... Как будто это был совсем другой человек. Абсолютно Иной. И я называю его поэтому “ты”. Моё “ты”...
“Я никогда жёстко не планировал свою жизнь. Впереди лишь туман, хаос и неопределённость. Я в потенции. Я в латентном периоде. Опыт осознания продолжается. Вещи теряют смыслы. Акценты внимания смещаются. Механизмы проекции устаревают. Время идёт, а я стою. Инертность - это судьба, но мысль вечна и живёт бурно. Мои фантазии по поводу бытия продолжаются. Я космос, но ограничен собственным несовершенством”.
из дневника 15 января 19--, в 10.18
“Купил крестик совершенно неожиданно. Жажду обновления и работы. Буду писать и добиваться. Хочу быть достойным её. Она такая...” (троеточие здесь совсем не случайно, я оборвал запись, потому что задумался, какая она и не смог ничего написать).
из дневника 4 января 19--, в 15.25
“Светлана сказала, что я очень повзрослел. Это хорошо. Господи, Она так изменила меня. Я другой. Я лучше. Я живу и счастлив.”
из дневника 5 января 19--, в 18.02
“Надо работать. Сегодня я делаю первый шаг к своей цели. Я отказываюсь от удовольствия в сторону работы, и я прав. Это мой сознательный выбор, а не пустое плавание по цепи событий. Я должен быть умным, сильным, гордым человеком. Я им и буду...
Я обретаю веру в себя. Господи, поддержи меня на пути. Да не введи в искушение и избавь от лукавого”.
из дневника 6 января 19--, в 15.59
“Я есть Я. Я доволен собой. Путь обретает конкретные границы. Определённость... сколько раз я искал тебя?.. Хочу, чтобы мною она гордилась. Буду ворочать горы.
Систематика...
Яркость...
Пластика...
Талант...
Конкретика...
Самосовершенствование? Ух... Да + самопознание + опыт человечества + эмоции и некоторый пафос что ли... Насыщенность.
Я есть Я.
Пью этот эликсир и вырастаю на глазах. Но... появилось ещё одно - ЗАБОТА О НЕЙ и НАС. Сколько всего впереди... Успею!”
из дневника 10 января 19--, в 15.11
Не всё так розово, как хочется...
И буквально рядом с этими же мыслями я писал следующее:
“Плохой сон приснился. На огромном противне, в своей ещё старой кухне в Казахстане я сжёг 5 человек”.
из дневника 3 января 19--, утро
“Совсем недавно мне снилось озеро-море, на дне которого было 500 гробов (цифру помню точно), оно было живое и топило в себе людей.
На душе мерзко. Это не любовь - это... это... Устал”.
из дневника 4 января 19--, утро
“Снился неприятный сон. Был с ней, а вокруг - черви, черви, черви. Немного волнуюсь, а, в общем, всё хорошо”.
из дневника 7 января 19--, 14.36
“Бежать?.. Куда. Я счастлив - какая банальная теперь стала вещь. Как автомат. Гадость внутри и ложь. Всё иллюзии. Мерзость. И писать не хочется. Серость”.
из дневника 13 января 19--, 22.26
“У-у-у... Фигня всё. Жизнь - ты моя тюрьма. Надо сменить обстановку. Лето, солнце, степь и я один. Было бы неплохо... Фу-у-у... Как это... Несвобода. Пишу уже из дури. Бросаю”.
из дневника 23 января 14.23
Да! Всё непережитое до конца, невысказанное, сдержанное, щедро вымещалось в мои сны. Трудно поверить, но ведь я осознавал, что происходит...
“Сейчас решил, что если бы мы жили с Ней вдвоём, я умер бы от скуки буквально на второй день. Я вдруг сейчас осознал, что бегу от Неё. Бегу ежедневно и непредсказуемо. Сейчас мне принесут суп. Господи, что же это? Я так мечтал о любви, а она мне уже н-н-надоедает? Или я превратил её в обязанность?
Ч-чёрт!
По-моему, меня кроме секса уже мало, что волнует. Низкая скотина!”
из дневника 26 января, 16.51
Момент истины
Итак, я стал очень далёк от прежней своей жизни. Я перестал общаться с друзьями, всё больше поверхностно. Я забросил театр, стал регулярным должником в учёбе, так ничего толкового и не написал. Ведь всё моё жизненное время опосредованно или напрямую планировалось ею...
Да, отныне и навсегда, меня зовут человек-секта! Я - взрослый, сознательный человек стал сектой...
Альберт
Он продолжал режиссировать наши отношения. Светлана часто консультировалась с ним. Уединялась. Что-то рассказывала. Я не бесился от ревности. Ревность была запрещена.
Он предлагал ей какие-то стратегии. Не редко звал к себе на дачу, где он отдыхал со своей девушкой, а я мучился со Светой. Потому что так получалось, что ни одной ночи без скандала у нас не проходило.
Хотя на людях (для Альберта) мы играли роль благополучной пары, и он умилялся этой картиной.
Я часто обращался к нему за помощью. Просто плакался в жилетку. И тут уж ему было, где развернуться. С интонациями мессии он выдавал мне “истину за истиной” - как вести себя и почему. Это было похоже на унизительное шефство и мне стыдно вспоминать об этом.
Синтон
Туда я попал тоже через Альберта. Мне там очень не понравилось. Во-первых, весь тренинг я был страшно напряжён и контролировал, чуть ли не каждое своё движение. Во-вторых, тренеры показались мне страшными лицемерами, считавшими окружающих недочеловеками. А вышел я из клуба, нагруженный целой кипой разных дел. Отныне я был “папа” какой-то домашней группы, а Света “мама”. Ещё и деньги за то платил...
Софья Михайловна
Этот мистический персонаж был для Светланы чем-то наравне с Саи-Бабой. Да и Альберт мне все уши прожужжал про её “контакты” и “экстрасенсорные способности”. Когда они со Светланой разговаривали о каких-то загадочных инопланетянах, я внутренне негодовал, но виду не показывал. Причём Света всегда смотрела на меня с таким превосходством. “Я не могу с ним говорить об этом, он не поймёт”, - говорила она Альберту обо мне в третьем лице, когда я сидел тут же рядом. Я, и, правда, чувствовал себя каким-то ущербным, непоправимо испорченным.
Случилось так, что у Светланы появилось подозрение на беременность и эта самая бабуля на даче у Альберта “смотрела” её. Как это было, не знаю. Я при этом не присутствовал. После этого Света сказала мне, что “всё в порядке”, но в течение двух недель СМ будет “просматривать” её ещё и если что-нибудь обнаружит, то “уберёт” это. Выслушав Свету, я утвердительно кивнул головой, побоявшись что-либо возразить. “Да пусть думает, что хочет. Бред какой-то...”.
Отныне если Светлана заболевала, а это случалось довольно часто (причём все болезни она объясняла моим присутствием, косвенно, конечно: “Когда тебя не было, я никогда столько не болела”), у неё начинала болеть голова или случались приступы рвоты, Света говорила, что, возможно, СМ её чистит на расстоянии. Осмеяв мои недоумения по этому поводу, она сказала, что “СМ доступно всё и врать ей абсолютно бесполезно, так как она спокойно считывает мысли”. Больше что-либо рассказывать о СМ Света не хотела. “Не поймёшь” - таков был её вердикт.
Довольно много про СМ мне рассказывал Альберт. Например, про телекинез или про то, что СМ два раза в неделю контактирует “с ними”. Кто эти “они” Альберт не говорил, загадочно улыбаясь.
Я не мог не верить Светлане, тем более читал разную эзотерику, где процесс телепатии описывался как само собой разумеющееся явление. В общем, я потихоньку стал склоняться к мысли, что “нет дыма без огня” и, действительно, есть “что-то”. Может она и сверхчеловек и может читать мысли людей. Почему нет?
Помню, какой я ужас испытал, когда мне в голову пришла мысль о том, что ведь СМ может и меня “просматривать” и “считывать”. И даже влиять на меня, хоть я и не буду этого осознавать.
С тех пор я старался не допускать особо “плохих” мыслей. Я также всячески подавлял те чёрные картины, что рисовало мне воображение. Но это было из разряда заданий “не думай и белой обезьяне” и мне как назло лезло в голову что-то гадкое, пошлое, отвратительное.
Стоит сказать, что саму СМ я видел только один раз. Это была невзрачная такая, даже смешная старушка в какой-то нелепой шубе и шапке.
Кстати, после того случая (когда СМ “просмотрела” Свету на наличие беременности) я, когда приехал домой, рассказал матери, что сегодня встретил удивительного человека, который, даже не прикасаясь ко мне, определил, что я был в детстве болен вирусным гепатитом. “Но у тебя же был сывороточный гепатит” - возразила мать. “Какая разница, вечно ты цепляешься к мелочам, - начал кричать я, буквально с пеной у рта, - главное, что человек обладает невиданными способностями, ты хоть понимаешь, что это значит?!”
Не знаю, не понимаю, зачем я соврал тогда.
Может быть, я хотел убедить хоть одного человека, в том, во что сам не верил и тем самым, оправдывая нелепость ситуации, обрести единомышленника. Может...
Не знаю.
Штаны
Со штанами получилась вообще абсурдная история. Дело в том, что как-то, когда Светы не было дома, ей занесли какие-то старые штаны цвета “хаки”, сказав, что это “от Софьи Михайловны”.
Света рассказывала мне об этом происшествии взахлёб. Она была сильно возбуждена, говорила, что никаких штанов не просила, но это ‑ символ. Этим СМ что-то хочет ей сказать. Но сама она никак не может понять что. Я включился в её догадки и за несколько минут мы накидали целую гору проэзотерических толкований штанов и что вообще это может значить. Сошлись на том, что Свете “предстоит путь”. А штаны ‑ символ пути. Духовного, естественно.
Позже выяснилось, что Света сама попросила однажды у СМ штаны, чтобы сходить куда-то на природу. СМ видимо забыла (всё-таки бабушка уже) и неожиданно вспомнила о штанах спустя полгода, решив их передать Свете.
Вичеслин
Нам представили его как очень серьёзного и профессионального преподавателя из Москвы. На его первый тренинг сбежалась чуть ли не половина института. Все ждали чего-то нового, необычного, интересного...
Он начал вести занятия по культурологии в тренинговой форме во внелекционное время (“культурологический семинар” - как говорил он сам).
Не очень приятной тенденцией семинара Вичеслина стала привычка соскакивать с культурологии на личную жизнь.
Когда тренинг окончательно оформился, стали понятны основные непререкаемые условия, одним из которых было обязательное присутствие на занятиях Вичеслина. Никакие аргументы в счёт не принимались.
Он требовал также, чтобы за неделю каждый делал отчёт о своей жизни, а потом выдавал в круг основные события последних дней (желательно, чтобы они были хоть как-то связаны с культурологией). Короче - что ты сделал полезного за неделю? Посетил ли театр, музей и т. д. После индивидуального отчёта Вичеслин давал оценку рассказу, чем косвенно формировал мнение группы по поводу... Если человек сделал мало (в культурологическом плане). Ну, например, все дни учился, дома отдыхал, смотрел телевизор, пил с друзьями пиво и был на дискотеке - это “не есть хорошо”. Если же с упоением рассказывает, как был в опере или ещё где-нибудь - это классно!
По началу я, загоревшись личной симпатией к новому преподавателю, часто осуждающе смотрел на того, кто неделю “валял дурака”.
Наиболее независимые и неординарные студенты, стали быстро отваливаться от группы, и к середине занятий осталось человек семнадцать избранных.
Вичеслин строго следил за посещаемостью, каждый раз отмечал присутствующих и негодовал по поводу отсутствующих. Если же отсутствующий неожиданно возвращался, пропустив пару занятий, Вичеслин публично порицал его,