Рассказ о том, как я убил себя
Перед тем как ты начнешь читать, прошу обратить на внимание на то, что имена всех героев, антигероев и антиантигероев выдуманы автором рассказа. Так обычно пишут опытные писаки с набитой головой, чтобы спасти себя от суровости закона, но в данном случае я- неопытный писака, и к тому же с пустой головой; так что не бери близко к сердцу, я всё романтично выдумал ради кратковременной страсти потребления святого-пресвятого внимание-Бога, спасибо.
Про лог
I Теория последней мысли — в узком смысле — направление мысли о жизни после смерти человека, приверженцы которой согласны с основными идеями Константина Кедрова в религиозно-философском вопросе о посмертном продолжении жизни, согласно которым “в нашем мире существует бескрайнее множество ужатых в пространстве и времени вселенных, и наша душа, умирая, перемещает сознание именно в ту вселенную, где в последний раз мы находились мысленно”.
- Константин Кедров. Философ и литературный критик, автор термина метаметафоры и философской теории последней мысли.
II
Всё сказанное мной далее является чистой правдой. Здесь не будет ни одного приукрашенного действия, поступка или монолога. Все мысли материальны и им приходилось существовать в моей голове; эти отражения косвенного мира действительно числятся в нём первым законом природы, а все лица и имена остались неизменны. Специально для ваших грязных утех, спасибо.
Город во мне. Распахнув двери сельских устарелых улиц, я увидел сны:
В нём дети из грязных уродливых сараев говорили мне о вкусе гнилости, и я завидовал. Упрекали меня в немыстости взглядов, и я им верил. Они клялись мне в уверенности видения правильных выводов отца, и я ему пресекал. Дети давили меня невидимыми голосами психологических волн, и я падал.
Я падал в тёмный, убожественный, смердящий, уродливый, тесный, колючий, нагоняющий, вонючий, лицемерный, старый, больной, поломанный и грязнущий сарай. И невольно запачканными чёрными губами тянул к себе других неиспорченных, произвольных, чистых, приятных, неопределенных, сладких, бесформенных, размышляющих и ищущих, сладких героев безнадежной единицы падения прошлого, его порядков и стереотипов, нравов и учений, законов и судий. О, Боже! Прости.
III
Я зашёл в его комнату. Он уже сидел на кресле, напуган. Здесь голые стены, все картины и полки запечатаны по бумажным серым коробкам, оборванные обои порядком свисают или расстилают пол новой жизнью. Всё это- следствие. Следствие ремонта. Правильно.
- А какая причина? – ответил на мои мысли хозяин квартиры, лежа спиной на старом разваливающемся красно-бардовом диване, перекрестив ноги и сложив руки под голову.
Он обернул взгляд на меня, безумно улыбаясь. Ему казалось, что причина ремонтов в чём-то неизбежном и постоянном, ему думалось о неизвестном и далёком от него, он хотел верить, что ищет следы и скоро приблизится к последнему, удовлетворяющему его меркантильной эстетике, обновлению стен и полок.
- Ты знаешь о причинно-следственной связи? – я ответил.
Он настолько много раз делал одно и тоже, что его память атрофировалась в что-то нелепое и уже бесполезное. Совершая новую идентичную попытку, он забывал о прежней. И кто знает, сколько это длится. Может вечность?
- Да! Вечность! Да! Ты прав, как всегда. Прав-прав, хе-хе, а я? Прав? Я могу быть правым или только ты, а? Как всегда, ты, да? – хозяин опять ответил на мою мысль.
В его судорожном голосе чувствовалась дрожь. Страх, гнев и ненависть к самому себе, ко мне. Он резко встал с моей кровати, она с ужасным скрипом сопроводила мою запуганность. Голубое одеяло скинулось с его тела и обнажило пятна крови на простыне, ободранную кожу на его пальцах. Хозяин комнаты выставил руки вперед, покачивая торс из стороны в сторону и показывая готовность напасть на меня.
Тогда я быстро выбежал из его дома на зимнюю улицу. Он успокоился, лёг, и уснул вечным сном сладкой шизофрении. На вскрытии трупа выявили последнюю стадию рака души. Это была опухоль сознания.
Мне искренне жаль его. В какое-то время мы не плохо ладили и приходились хорошими друзьями. Вместе уживались и радовались необычайно банальным свечкам, зажигаемым мамой перед сном. Засыпали вместе и восхищались светом, веря, что в этот раз она не погаснет и станет источником жизни для всего остального человеческого рода. Старые обои в нашей комнате олицетворяли неизбежное движение наших предков, а что теперь? … мне никто не ответил.
Часть I
Глава I
Я начинаю свой дневник, свой личный дневник. Никогда таким не занимался, поэтому, если тебе (бедному читателю) будут резать глаза мой слог и стиль написания, то прошу простить. Со временем ты привыкнешь, и я разгоню свои мысли до состояния полёта пёрышка в безветренном поле.
Всё началось с июня 2019 года. Первый полумесяц лета ничем не выделился среди шестнадцати лет стоящей сзади жизни; я не знал ни честного горя, ни истинного счастья. Вся сущность и идея бытного мира пролетает мимо меня, за моим окном. Слышу её звуки по ночам, звуки хохотунья жеребцов, или плача старых лошадей. Они отражались через воображение в мои сны, и всегда казалось, что это истина, что сейчас я – понимающий и видящий всю природу жизни, ушедшей и предстоящей. Мне казалось, я думал! Я думал, заливая уверенностью всю квартиру, и всегда просыпался; просыпался, всегда.
Сейчас тебе придётся прочитать историю моего отношения к человеку, и возможно его отношение ко мне, взаимоотношение. К этому моменту мы были знакомы с Надей менее полугода, это наблюдалось в частом перекидывании слов из социальных сетей и ужасно редкой перекличкой приветствий на улице. Осень 18. Наши общие друзья пригласили нас на квартирную гулянку. Обычность в тот день заглянула именно в этот дом: на мамин ковёр разливалось вино, папины духи были использованы пустоголовыми красавицами, пиво открывалось ключами от дома, а балкон выдерживал сидящего романтика с сигаретой, выясняющего отношения по телефону, и лишь я один, запрокинув голову к потолку, залипал в отклеину на обоине, мои кучерявые покрашенные длинные волосы падали на плечи, на серьезном лице была описана вся глубина моих разговоров самим с собой, в серёжке-шурупе отражался желтый блик от старой лампы:
-Я такой хороший и прелестный. Это сон?
-Думаю нет, всё глупое и ненастоящее уже пройдено, можешь выдохнуть.- ответил я сам себе.
*выдыхает*
И действительно, с того момента я больше не испытывал грозу переменчивости взгляда на свою жизнь, с того момента всё казалось таким простым и давно изученным.
Вернёмся к вечеру. Я играл в карты с дураками, и они думали, что дурак -я. Дешевыми сигареты они испортили весь воздух свободы ощущений, и мне пришлось выйти на улицу. Спускаясь по этажам, я осознал насколько много выпил, меня шатало из стороны в сторону, из стены в перила. Стукнулся о дверь, нажал кнопку, вышел. На крыльце стояла ты, смотря на меня взглядом ожидаемоести, как будто так и должно было быть, как будто из двери должен был выйти именно я. ******************************************************************************************************************************************************************************************************* Я подошёл. Мы говорили. Никогда не было так легко. Это подтверждало то, что я наконец вышел из глубоких снов обмана. Мы маленькими кусочками масла скользили по раскаленной поверхности чёрного метала, мы капельками воды прыгали по горячим утюгам, и, не заканчиваясь, плыви по нежной вкусной воде всемирного ручья, и не тонули. Выдавая слова тебе, я не испытывал ничего кроме счастья и любви к времени: никакого страха, стыдобы, неловкости, нелепости, никакой желанности исчезнуть в наблюдатели и стереть всем памятки о себе. Ничего. Ничего, что могло помешать.
Когда вечере закончилось, Мы обнялись и разошлись. Всю ночь я пил кофе и думал о тебе, о лёгкости с тобой.
Глава II
Я уникальние миллионов двуногих,
Живших, и будучи рождённых.
Мне кажется сейчас ты начнешь понимать всю прелесть незначимых рассказов.