Когда 15 января 1850 года в семье командира Московского артиллерийского гарнизона родилась дочь Соня, вряд ли кто мог предположить, что она станет ученой. Её отец — генерал Корвин-Круковский, начальник московского арсенала, по семейному преданию вёл свой род от венгерского короля Матвея Корвина.
В метрической книге Московской духовной консистории Никитского сорока, Знаменской церкви за Петровскими воротами, за 1850 г. имеется запись: "3 генваря родилась, 17 ~ крещена София; родители ее ~ Артиллерии полковник Василий Васильевич сын Круковской и законная жена его Елизавета Федоровна; муж православного исповедания, а жена лютеранского. Восприемники: отставной Артиллерии подпоручик Семен Васильевич сын Круковской и провиантмейстера Василия Семеновича сына Круковского дочь девица Анна Васильевна.
Ее мать, Елизавета Шуберт, была талантливой пианисткой и просто обаятельной светской женщиной, говорившей на четырёх европейских языках. С материнской стороны в роду у Софьи были два немца - академика Петербургской академии наук.
Елизавета Федоровна, была внучкой петербургского академика, астронома Федора Ивановича Шуберта и дочерью почетного академика, геодезиста Федора Федоровича Шуберта.Он был крупным ученым и военным деятелем, известным своими работами по геодезии и изданием географических карт России.
По словам шведской писательницы Эллен Кей, Софья Васильевна в беседе со стокгольмскими друзьями так говорила о своих связях с предками, определившими ее духовное и умственное развитие: "Я получила в наследство страсть к науке от предка, венгерского короля Матвея Корвина; любовь к математике, музыке и поэзии — от деда матери с отцовской стороны, астронома Шуберта; личную любовь к свободе — от Польши; от цыганки прабабки — любовь к бродяжничеству и неуменье подчиняться принятым обычаям; остальное — от России".
В газете "Калужские губернские ведомости" за 1858 г. напечатано, что 21 апреля генерал-майору Василию Васильевичу Корвин-Круковскому, а также Михаилу Семеновичу и Федору Васильевичу Корвин-Круковским присуждены свидетельства о дворянстве.
Отец Софьи Васильевны, Василий Васильевич, был на двадцать лет старше (жены) Елизаветы Федоровны. Он относился к жене, как к ребенку, и этот характер отношений сохранился до конца их совместной жизни. Василий Васильевич Корвин-Круковский в силу должностных обязанностей много ездил по стране. Так, что дети, а их в семье было двое - старшая Анна и младшая Сонечка росли без пристального родительского присмотра дерзкими, независимыми, эмоциональными.
Когда Соне было шесть лет, отец вышел в отставку и поселился в своем родовом имении Полибино, в Витебской губернии.
Вообще дочери у генерала Корвин - Круковского уродились замечательные. Старшая, Анна к 15 - ти годам перечитала всю отцовскую библиотеку и сама, взявшись за перо, сочиняла недурные рассказы. Соня, на пять лет младше сестры, от корки до корки проштудировала толстый алгебраический задачник. Она ходила по дому, все время что - то складывая, вычитая, умножая. Отец только качал головой и сетовал на то, что ребенок сушит мозги совсем ненужной наукой. Он надеялся, что, превратившись в очаровательных барышень, дочери выбросят все эти глупости из головы,
К сожалению, родители отдавали тепло своих сердец старшей сестре-красавице Анюте и младшему брату Феде, единственному сыну Круковских. Стремясь заслужить родительскую любовь, Соня старательно училась. За восемь лет она прошла с домашним учителем Иосифом Малевичем практически весь курс мужской гимназии. Девушка зачитывалась балладами Жуковского, с детства писала стихи. Именно литературные способности отметил в Соне Малевич. Но она неожиданно страстно увлеклась математикой.
Профессор физики Морской академии Николай Никанорович Тыртов подарил отцу Сони написанный им учебник. Соня, которой было в то время лет четырнадцать, заинтересовалась этим учебником и самостоятельно начала читать его.
Тыртов был изумлен, когда при новом посещении Круковских убедился в том, что Соня воссоздала простейшие теоремы тригонометрии.
Он горячо расхвалил ее отцу, назвав девочку "новым Паскалем", и советовал генералу дать дочери возможность заниматься высшей математикой. Тыртов порекомендовал генералу Корвин-Круковскому в качестве учителя для его дочери слушателя Морской академии лейтенанта флота Александра Николаевича Страннолюбского.
В одном из писем к (сестре) Анюте Соня говорит: "Страннолюбский просидел у нас весь вечер. Он вовсе не озлился, когда я сказала ему, что собираюсь, кроме математики, заниматься еще физиологией, анатомией, физикой и химией; напротив, он сам согласился, что одна математика слишком мертва, и советовал не посвящать себя исключительно науке и заняться даже практической деятельностью".
Похвалы только укрепили решимость Софьи поступить в университет. Однако на пути к высшему образованию стояли как минимум две преграды. Первой был... пол. В то время вход в отечественные вузы для девушек был заказан. У них существовал только один выход - уехать учиться за границу. Второй преградой было сильное предубеждение отца против "ученых женщин". По старинке Василий Васильевич собирался подобрать для дочерей состоятельных женихов, которые бы их надежно обеспечили.
Её идейная вдохновительница, старшая сестра Анна, тоже мечтала вырваться из отцовского дома. Она чувствовала себя состоявшейся писательницей (а в глазах отца это было даже хуже, чем слыть "учёной женщиной"), её первые повести были опубликованы Достоевским. После визита Анны в журнал к Достоевскому Федор Михайлович стал частым гостем в их доме. Оказывая Анне знаки внимания, известный писатель не замечал, какие красноречивые взгляды в его сторону бросает Соня. Достоевский делает предложение руки и сердца Анне (как Соня мечтала оказаться на ее месте). Но сестра, видевшая в Достоевском только друга, отказала ему. Обе сестры были охвачены верой в освободительные идеи, в то, что в жизни им уготована особая миссия.
Единственным выходом могла стать поездка за границу, для которой нужен был "вид на жительство". Этот документ выдавался только девушкам, выезжавшим с родителями, или замужним дамам. Сестры, поняв, что их ни за что не отпустят учиться, решили обратиться к знакомым "прогрессивным" мужчинам с предложением заключить с одной из них фиктивный брак. Замысел, как ни странно, удался. Через некоторое время начинающий ученый Владимир Онуфриевич Ковалевский согласился жениться на Соне. 17-летняя Соня, польщённая таким выбором, писала Анюте: "Обидно, что "брат" Владимир Онуфриевич не магометанин: он женился бы тогда на всех "сестрах" по духу и освободил бы их!" Тот между тем по-настоящему влюбляется в свою идейную невесту и даже строит план побега с ней в случае противодействия отца. Но Соня уговаривает родителя дать согласие. В сентябре 1868 года она выходит замуж, и в тот же день новобрачные уезжают в Петербург. Так перед сестрами открылась блестящая перспектива. В столице Соня добивается права посещения лекций в Медико-хирургической академии, но вскоре понимает, что медицина не для неё. В апреле 1869 года она с мужем и сестрой уезжает за границу. Ковалевская решила попытать счастья в Гейдельберге. После всевозможных проволочек комиссия университета допустила Софью к слушанию лекций по математике и физике. Вскоре русская студентка становится знаменитостью в Гейдельберге.
Владимир Онуфриевич в глубине души надеялся, что его "воробушек" не долго будет фиктивной женой, что Сонечка перегорит и оставит науку. Сам же Ковалевский представлял некую смесь энергичного, бурлящего, но, как говорят "без царя в голове" человека. Его сентиментальная жалостливость мешала коммерции, непостоянство не давало достичь успехов в науке, необязательность приводила к тому, что он терял очень важные должности и знакомства. Рядом с сильной и талантливой женой он выглядел несостоятельным и малоинтересным. Жили они с В.О. Ковалевским по - прежнему как брат и сестра, Софья решительно пресекла все робкие попытки Владимира наладить супружескую жизнь. Осознавая, что муж провоцирует ее на более интимные отношения, не предпринимая никаких объяснений при этом, Соня начала ощущать сильнейший душевный дискомфорт. А однажды она решила, что их отношения похожи на дешевый фарс, и устроила сцену Владимиру, обвиняя во всем его. Владимир уехал, и только тогда Соня поняла, как сильно ей не хватает мужа. Теперь никто не провожал ее в университет, не встречал после занятий, никто не интересовался, как ей живется. Родители, чувствуя неладное, пытались сблизить молодых. К этому времени сестра Анна, заскучав в Гейдельберге, уехала во Францию, и там вышла замуж. Но уже не фиктивно, а по большой любви. Софья осталась совершенно одна в чужой Германии.
3 октября 1870 года Ковалевская отправилась к Вейерштрассу в Берлин. Ковалевская написала первую самостоятельную работу - "О приведении некоторого класса абелевых интегралов третьего ранга к интегралам эллиптическим",
Зиму 1873 и весну 1874 года Ковалевская посвятила исследованию "К теории дифференциальных уравнений в частных производных". Она хотела представить его как докторскую диссертацию. Позднее, установили, что аналогичное сочинение, но более частного характера, еще раньше Ковалевской написал знаменитый ученый Франции Огюстен Коши. Задачу стали называть "теорема Коши - Ковалевской", и она вошла во все основные курсы анализа. Большой интерес представлял приведенный в ней разбор простейшего уравнения (уравнения теплопроводности), в котором Софья Васильевна обнаружила существование особых случаев, сделав тем самым значительное открытие. В июле 1874 года совет университета заочно, без формальной защиты присуждает Ковалевской степень доктора философии по математике и магистра изящных искусств "с наивысшей похвалой". Трёх отличных работ хватило, чтобы Геттингенский университет простил, по словам Вейерштрасса, "принадлежность Сони к слабому полу". Окрыленная успехом, Ковалевская стремится на родину, чтобы преподавать математику в университете.
Двадцатичетырехлетняя Софья возвращалась в Россию. Здесь ее ждет разочарование. Всем ослушницам, вкусившим плод заграничной науки, царское правительство приготовило "перспективную" работу в начальных классах женских гимназий. Для Софьи Васильевны это означало переквалифицироваться из передового ученого в рядовую учительницу арифметики. "К сожалению, я не слишком тверда в таблице умножения", - с грустью шутила она.
На вокзале ее встретил В.О.Ковалевский. Увидев мужа, она вдруг почувствовала необъяснимый прилив нежности к этому человеку. Супруги сняли небольшую квартирку и начали заново узнавать друг друга. У них была только одна проблема - отсутствие денег. Несмотря на очевидные достижения, ни он, ни она не могли найти работу в университете. От Софьиного наследства остались гроши, долгов было множество. В семейном финансовом крахе Софья целиком винила мужа. К тому же она была беременна и у нее началась затяжная депрессия. Она ненавидела свой живот, приступы тошноты, но больше всего она ненавидела мужа. Романтические чувства исчезли, словно их и не было.В 1878 году в семье Ковалевских рождается дочь, и Владимир Онуфриевич вынужден серьезно задуматься об обеспечении семьи. Вместо дальнейшей борьбы за кафедру и прочное место в научном мире он решается на опасный путь быстрого обогащения. Владимир решил попытать счастья в предпринимательстве и прогорел.
Софья собрала вещи и уехала в Москву к родственникам. А после рождения дочери, оставив ее тетушкам, она укатила в Париж. Ее не покидали мысли, что она оставила мужа в беде, бросила ребенка, и Софья решила их заглушить, окунувшись с головой в омут светской жизни. Рауты, ужины, балы, любовник... И вдруг страшная весть из России: Владимир Ковалевский, которого объявили банкротом, покончил жизнь самоубийством... Несмотря на удивительную энергию и работоспособность (ради диссертации он объездил всю Европу), Владимир Онуфриевич оказался не способен к бизнесу. Не умея рассчитывать свои силы и средства, он часто впадал в прожектёрство. Его не насторожил провал затеянного им издания труда Брема "Жизнь животных", поглотившего приданое жены. В 1879 году терпит полный крах затея Ковалевского по строительству и продаже домов. Всё имущество супругов переходит к кредиторам.
В конце 1880 года Ковалевского избирают штатным доцентом Московского университета. Казалось, открыт прямой путь к главной цели его жизни. Но он втягивается в новое коммерческое предприятие, и вскоре партнер клеветнически обвиняет Ковалевского в махинациях с паями, угрожая судом. Доведённый до отчаяния, в 1883 году Владимир Онуфриевич сводит счёты с жизнью.
Газета "Московские ведомости" сообщала: "Утром 16 апреля 1883 г. прислуга меблированных комнат "Ноблесс" по заведенному порядку стала стучать в дверь одного из номеров, занимаемого с прошлого года доцентом Московского университета титулярным советником В. О. Ковалевским, но, несмотря на усиленный стук, отзыва не было получено. Тотчас же об этом было дано знать полиции, по прибытии которой дверь было взломана. Оказалось, что Ковалевский лежал на диване одетый, без признаков жизни; на голове у него был одет гуттаперчевый мешок, стянутый под подбородком тесемкой, закрывающей всю переднюю часть лица". Ковалевский покончил жизнь самоубийством, вдыхая хлороформ. Перед смертью Ковалевский писал в неотправленном письме к брату: "Напиши Софье, что моя всегдашняя мысль была о ней и о том, как я много виноват перед нею и как я испортил ей жизнь..."
Получив в Париже известие о самоубийстве мужа, Софья Васильевна четыре дня не могла принимать пищи и на пятый лишилась сознания. Всю оставшуюся жизнь её не оставляла скорбь о погибшем муже. Главное, что ей удалось сделать, - это восстановить его честное имя.
30 января 1884 года Ковалевская прочитала первую лекцию в Стокгольмском университете.
24 июня 1884 года Ковалевская узнала, что "назначена профессором сроком на пять лет", декабря 1888 года Парижская академия известила Ковалевскую о том, что ей присуждена премия Бордена. Ковалевская поселилась близ Парижа. Здесь она решила продолжить дополнительное исследование о вращении твердых тел для конкурса на премию Шведской академии наук.
За французской премией последовала шведская, из временного профессора Стокгольмского университета она стала пожизненным. Ей была присуждена премия короля Оскара II в тысячу пятьсот крон. Друзья называли её "профессор Соня" (шведам нравилось русское имя).
7 ноября 1889 года Ковалевскую избрали членом-корреспондентом на физико-математическом отделении Российской академии наук.
В апреле 1890 года Ковалевская уехала в Россию в надежде, что ее изберут в члены академии на место умершего математика Буняковского. Когда она пожелала, как член-корреспондент, присутствовать на заседании Академии, ей ответили, что пребывание женщин на таких заседаниях "не в обычаях Академии".
Большей обиды, большего оскорбления не могли нанести ей в России.
Ничего не изменилось на родине после присвоения С. Ковалевской академического звания. В сентябре она вернулась в Стокгольм. В Швеции с новой силой вспыхнуло былое увлечение Софьи литературой. Она ощущала почти физическую необходимость занести на бумагу всё, что было пережито за прошедшие годы, разобраться в своей судьбе. Литературное творчество давало ей возможность душой вернуться на родину. Повести "Нигилистка" и "Нигилист", драма «Борьба за счастье», мемуары "Воспоминания детства", с восторгом встреченные русской публикой и критиками принесли ей всероссийскую известность.
В 1887 году произошла встреча Софьи с Максимом Максимовичем Ковалевский, Со времени защиты магистерской диссертации Максим Ковалевский преподавал в Московском университете и был в центре духовной жизни московской интеллигенции. Артистичный, страстный, энциклопедически образован - на его лекциях зал всегда был переполнен. Но в 1887 году за политическую деятельность он был
отстранен от преподавания, Мотивировка: "за отрицательное отношение к русскому государственному строю", за критику состояния правовых отношений в России. В том же году Ковалевский уехал из России и в последующие годы жил и работал за границей. Читал лекции во многих европейских столичных вузах: в Англии, Франции, Швеции, на Балканах. Они были почти ровесники, и им обоим было уже под сорок. Годом раньше С. Ковалевская решила принять участие в конкурсе, который был объявлен в Париже на присуждение премии физика Шарля Бордо и математика Пьера Лорана "за дальнейшее усовершенствование задачи о вращении в каком-нибудь существенном пункте", Но из-за переутомления она не успевала закончить работу к назначенному сроку - 1 июня 1887 года. А работа действительно представляла несомненный интерес. И все же она успела и победила! Достигнутые результаты были достойно оценены, получено высокое признание. Ей вручили премию, которую ради этого случая увеличили с 3 до 5 тысяч франков. В декабре 1888 года состоялось торжественное заседание Парижской Академии наук. На этом торжестве рядом с нею в ложе находился Максим Ковалевский.
Фонд Лорана в Швеции пригласил профессора Ковалевского для чтения лекций студентам, и в начале 1888 года он прибыл в Стокгольм. На первую лекцию пришло более 200 слушателей, и завершилась она овацией. Он сразу понравился Софье Васильевне, И не мудрено: богатырская фигура, высокий лоб, окладистая борода, добрые глаза: Ей все нравилось в нем. После его лекций, которые она посещала, они подробно разбирали сказанное. Эти споры, по заверениям самого Максима Максимовича, были очень полезными для него. По ее словам, в течение месяца его пребывания в Стокгольме она очень мало занималась своей математической работой, т.к. в его присутствии не могла думать ни о чем другом, кроме него. Его натура была многогранна и интересна. Они посещали театры, брали с собой и дочь Ковалевской Фуфу.
По воспоминаниям шведской писательницы Элен Кэй, близко знавшей Ковалевскую, на концерте, где исполнялась 9-я симфония Бетховена, Софья сидела рядом с Максимом Максимовичем, светлое спокойствие отражалось на ее обычно нервных чертах. На ней было элегантное шелковое платье с кружевом. Она преобразилась. Выглядевшая значительно моложе своих лет, она была стройной миниатюрной женщиной, предпочитала одежду светлых тонов и носила короткую стрижку в завитках. Ковалевский, несомненно, был очарован. Позже свою книгу, изданную в 1890 году, он посвятит Софье,
Ей на роду было написано войти в историю как знаменитый математик Ковалевская. В юности она сама спутала карты своей судьбы, вступив в фиктивный брак с Владимиром Ковалевским, а по жизни ей предназначался совсем другой Ковалевский. Но встретилась она с ним слишком поздно. Любовь с первого взгляда, говорят в таких случаях. Они сразу узнали друг в друге суженого. Наконец-то! Максим Ковалевский оказал влияние на Софью Васильевну в направлении развития ее литературного таланта. Он советовал и настаивал на том, чтобы она записала свои рассказы - воспоминания о детстве. Так и случилось: она издала книгу воспоминаний.
Но главное, что их объединяло, - это чувство любви к своей неустроенной Родине и боль за нее. Их силы и талант не находили там применения. И она, и он гонимы - вынужденная эмиграция и шумный успех за границей. Знания, высокий поток энергии этих людей нашел признание в Европе, во всем мире и только потом в России. Эти прекрасные выдающиеся люди были признаны самой историей. И тем не менее в союзе двух звезд сразу появились неразрешимые противоречия. Софья не могла дать обещание, что навсегда оставит науку и кафедру и станет только женой. И хотя огромное чувство любви и счастья наполняло ее, она была в отчаянном положении. Ссоры и ожесточенность сменялись приступами невероятной нежности. Но обстоятельства были против них.
Она страдала, не находя выхода. У нее стали сдавать нервы, приступы ревности были ужасными, разрушающими и любовь, и здоровье. Она ревновала Максима Максимовича к его работе, к его успехам. В ней говорили не просто чувства женщины, но конкурента по успеху, по месту в науке. Она хотела быть первой во всем. Ей были необходимы преклонение и восхищение. Ее не устраивала роль опекаемой жены, не она при муже, а он всегда рядом, всегда при ней. Она боялась потерять себя, свое "я", свой интерес к науке и к работе. Все это трудно было понять Максиму Максимовичу, ведь ему была нужна жена, преданная женщина, хозяйка дома, а ему предлагали "богиню математики" на троне.
Ковалевские решили взять Угле ои1 - на время расстаться и успокоиться. Но письма с упреками и обвинениями в непонимании отнимали время и силы. Тоска не проходила.
Перед поездкой к Максиму в Ниццу С. Ковалевская свои сомнения выразила в письме к подруге, написав, что уезжает, "но на радость или на горе - не знаю сама, вернее на последнее:".
В конце 1890 года она выехала на юг Франции. Максим Максимович жил на своей вилле в Ницце. Эти дни были "ковалевским раем". Они наслаждались жизнью, душевным теплом, разумно избегая нерешенных вопросов. Свадьба была назначена на лето будущего года. Новый год встречали вместе в Генуе...
Но счастье их было недолгим. Преждевременная смерть оборвала жизнь Софьи Ковалевской. Она простудилась по дороге из Италии в Швецию. Тяжелое воспаление легких, болезнь усиливалась. О смерти говорила постоянно, была сторонницей индусской традиции - кремации тела, боялась быть похороненной заживо, полагала самым важным благодеянием, которое должна дать наука, - умирать скоро и легко. Но умирать не хотелось, она задумала новую научную работу, а для этого понадобилось бы никак не меньше пяти лет жизни. Кроме того, начала сочинять философскую повесть - "Когда не будет больше смерти".
Агония началась внезапно. Ее последние слова: "Слишком много счастья". Она скончалась 10 февраля 1891 года. С тех пор прошло более ста лет, но мы помним эту гениально одаренную русскую женщину и словно бы слышим посвященные ей строки:
Душа из пламени и дум,
Пристал ли твой корабль воздушный
К стране, куда парил твой ум,
Призыву истинно послушный?
В тот звездный мир так часто ты
На крыльях мысли улетала,
Когда, уйдя в свои мечты,
О мирозданье размышляла.
