ТЮПА И.В.
Анализ художественного текста. 2- е издание.
М.: Издательский центр Академия, 2008. ‒ 336 с.
Глава 9
Дискурсный анализ
Дискурсный анализ представляет собой рассмотрение текстов с позиций риторики, или, точнее, неориторики, — учения о коммуникативных событиях и процессах, возрожденного на руинах классической риторики в 50-е годы XX в.
До сих пор мы упражнялись в литературоведческом анализе с эстетической направленностью идентификации. В настоящее время, однако, в области анализа текстов различной природы все актуальнее становится неориторическая направленность их изучения. В случае художественного произведения это означает, что оно рассматривается в качестве единого высказывания, или дискурса, ‒ коммуникативного события между креативным (про-
изводящим) и рецептивным (воспринимающим) сознаниями.
Произведение искусства не сводится к совокупности знаков, манифестирующих некое эстетическое отношение. Оно является особого рода дискурсом. В современных гуманитарных науках термином «дискурс» именуют коммуникативное событие то есть неслиянное и нераздельное со-бытие субъекта, объекта и адресата некоторого единого (хотя порой и весьма сложного по своей структуре) высказывания.
Писатель является организатором коммуникативного события такого рода (сближение, но не слияние – это и есть конвергенция). Его усилиями порождается не только текст, не только виртуальная реальность воображенного художественного мира, составляющая референтную функцию текста, но и виртуальная фигура Автора, выступающая креативной функцией данного текста. «Автор-творец – конститутивный момент художественной формы», отсутствующий, например, в научном высказывании, где ученый постигает данную ему реальность, а не сотворяет новую. В этом смысле научное сочинение «не имеет автора-творца», только – ответственного за его текст сочинителя. Позиция же художника слова (в отличие от беллетриста) не сводима к сочинительству. Семиотическими средствами искусства писатель помимо текста формирует и его бессмертного «Автора» как явление культуры, неизмеримо превосходящее своей значимостью биографическую фигуру «скриптора», водившего пером по бумаге и приобретшего тем самым авторское право на текст произведения.
Аналогичным образом писатель создает и виртуальную инстанцию адресата – рецептивную функцию своего текста. По утверждению У. Эко, «писательство – всегда конструирование самим текстом своего идеального читателя». Поэт, в понимании Мандельштама, «бросает звук в архитектуру души и … следит за блужданиями его под сводами чужой психики»; но он «не только музыкант, он же и Страдивариус, великий мастер по фабрикации скрипок, озабоченный вычислением пропорций «коробки» – психики слушателя». Это проективная фигура «провиденциального читателя» входит в эстетический дискурс как такой адресат, кому художественная целостность произведения способна открыться во всей своей полноте и неизбыточности.
Одно из ключевых мест в становлении учения о коммуникативных стратегиях следует отвести работе М.Фуко «Археология знания» (1969). Своеобразие осуществленного здесь одхода к дискурсу было четко сформулировано автором: «Описать высказыва
ние — не означает анализировать отношения между автором высказывания и тем, что он сказал (или хотел сказать, или сказал, не желая); это означает определить, какова позиция, которую может и должен занять любой индивид, чтобы быть субъектом
данного высказывания»
3. В обнаружении такой «позиции» и состоит цель риторического описания любой дискурсивной практики, не исключая и художественного письма.
Начнем с референтных компетенций сравниваемых поэтических дискурсов. Такие компетенции различаются отношением высказывания к действительности (которая, разумеется, не входит в состав дискурса непосредственно, будучи представленной в нем референтной ддя данного текста картиной мира). По своему референтному
содержанию всякое высказывание неизбежно обладает одним из четырех возможных риторических статусов: оно является общением в модальности знания, убеждения, мнения или понимания.Перечисленные модальности предполагают принципиально различ-
ные риторические (типовые) картины мира, которые выступают своего рода общими знаменателями, наиболее обобщенными «топосами согласия» при взаимопонимании людей, обладающих весьма несхожими индивидуальными картинами мира.
Креативные ( от лат. creation — 'сотворение') компетенции высказываний различаются интенциями авторства в его отношении к языку. Эти типы дискурсивности накладывают на коммуникативное поведение говорящего/пишущего субъекта известного рода языковые ограничения, аналогичные тому, как указанные выше модальности ограничивают многообразие действительности пределами той или иной референтной картины мира.
Пользуясь знаками всех видов, организатор коммуникативного события тем не менее неизбежно обращается к языку в целом как текстопроизводящему механизму определенного типа, чем формируется та или иная «форма авторства» (категория бахтинской металингвистики), или, иначе, риторическая фигура авторства.
Рецептивные (от лат. receptio — 'принятие') компетенции, образующие третью грань коммуникативных стратегий, различаются отношением дискурса к сознанию. Текст высказывания всеми своими принципиальными моментами предполагает ту или иную
коммуникативную позицию адресата. Моделируемый «адресат, — словами П.Серио, — может быть определен как тот, кто принимает все пресуппозиции каждой фразы, что позволяет дискурсу осуществиться; при этом дискурс-монолог приобретает форму
псевдодиалога с идеальным адресатом»
2 «Идеальность» в данном случае фигурирует в значении «виртуальность» — объективно существующая предельная возможность, а не субъективная желанность.