Оскар Уайльд
Идеальный муж
Оскар Уайльд
Идеальный муж
Комедия в четырех действиях
Посвящается Фрэнку Харрису
в знак восхищения его талантом
и виртуозностью как художника,
его рыцарственностью
и благородством как друга
Действующие лица
Граф Кавершем, кавалер ордена Подвязки.
Лорд Горинг, его сын.
Сэр Роберт Чилтерн, баронет, заместитель министра иностранных дел.
Виконт де Нанжак, атташе французского посольства в Лондоне.
Мистер Монтфорд.
Мейсон, дворецкий сэра Роберта Чилтерна.
Фиппс, дворецкий лорда Горинга.
Джеймс, Харолд, лакеи.
Леди Чилтерн.
Леди Маркби.
Графиня Бэзилдон.
Миссис Марчмонт.
Мисс Мейбл Чилтерн, сестра сэра Роберта Чилтерна.
Миссис Чивли.
Место действия:
действие первое – восьмиугольная комната в доме сэра Роберта Чилтерна на Гроувенор‑сквер;
действие второе – малая гостиная в доме сэра Роберта Чилтерна;
действие третье – библиотека в доме лорда Горинга на Керзон‑стрит;
действие четвертое – там же, где первое.
Время действия – наши дни.
Место действия – Лондон.
Все события в пьесе происходят в течение двадцати четырех часов.
Действие первое
Восьмиугольная комната в доме сэра Роберта Чилтерна на Гроувенор‑сквер. Комната ярко освещена и полна гостей. На верху лестницы стоит леди Чилтерн. Ей лет двадцать семь, она очень хороша собой – тип строгой классической красоты. Она встречает поднимающихся наверх гостей. С потолка над лестницей свисает люстра с восковыми свечами; свет ее падает на затягивающий стену вдоль лестницы большой французский гобелен XVIII века, изображающий «Торжество любви» по рисункам Буше[1]. Справа – дверь в музыкальную комнату, откуда слабо слышны звуки струнного квартета. Слева – двери в другие парадные комнаты. Миссис Марчмонт и леди Бэзилдон сидят рядом на диванчике в стиле Людовика XVI. Обе очень хорошенькие, хрупкие, воздушные. Некоторая аффектация манер придает им тонкое очарование. Ватто[2]охотно написал бы их портреты.
Миссис Марчмонт. Поедете сегодня к Хартлокам, Оливия?
Леди Бэзилдон. Вероятно. А вы?
Миссис Марчмонт. Я тоже. У них всегда такая скука, правда?
Леди Бэзилдон. Ужас! Не понимаю, зачем я к ним езжу. Не понимаю, зачем я вообще куда‑нибудь езжу.
Миссис Марчмонт. Сюда я езжу, чтобы узнать что‑нибудь полезное.
Леди Бэзилдон. Ах, я так не люблю узнавать что‑нибудь полезное.
Миссис Марчмонт. Я тоже. Это ставит нас на один уровень с деловыми кругами, вы не находите? Но милая Гертруда Чилтерн всегда говорит, что мне нужно иметь серьезную цель в жизни. Я и прихожу сюда в надежде ее найти.
Леди Бэзилдон (оглядывает гостей в лорнет). Но я никого здесь не вижу, кто мог бы стать серьезной целью в жизни. Этот господин, что вел меня к столу, все время говорил о своей жене.
Миссис Марчмонт. Какая пошлость!
Леди Бэзилдон. Ужасная пошлость! А ваш кавалер о чем говорил?
Миссис Марчмонт. Обо мне.
Леди Бэзилдон (томно). Вам было интересно?
Миссис Марчмонт (покачав головой). Ни капельки.
Леди Бэзилдон. Какие мы с вами мученицы, милая Маргарет!
Миссис Марчмонт (вставая). И как это нам идет, Оливия!
Обе встают и направляются к дверям в музыкальную комнату. Виконт де Нанжак, молодой атташе, известный своими галстуками и своей англоманией, подходит к ним с низким поклоном; завязывается разговор.
Мейсон (стоя на площадке, докладывает о новых гостях). Мистер Барфорд и леди Джейн Барфорд. Лорд Кавершем.
Входит лорд Кавершем, представительный джентльмен лет семидесяти, с лентой и орденом Подвязки[3]. Тип старого вига[4]. Напоминает портрет кисти Лоренса[5].
Лорд Кавершем. Добрый вечер, леди Чилтерн! Что, этот бездельник, мой сын, уже здесь?
Леди Чилтерн (с улыбкой). Нет, лорд Горинг, кажется, еще не появлялся.
Мейбл Чилтерн (подходя к лорду Кавершему). Почему вы называете лорда Горинга бездельником?
Мейбл Чилтерн – совершенный образчик английской женской красоты, бело‑розовой, как цвет яблони. В ней благоуханность и свежесть цветка. Волосы отливают золотом, словно в них запутались солнечные лучи, маленький рот полуоткрыт, как у ребенка, который ждет чего‑то приятного. Ей присущ пленительный деспотизм юности и ошеломляющая прямота невинности. Здравомыслящим людям она не напоминает никаких произведений искусства, но, если разобраться, она похожа на танагрскую статуэтку[6], хотя такой комплимент вряд ли пришелся бы ей по вкусу.
Лорд Кавершем. Потому, что он ведет такой праздный образ жизни.
Мейбл Чилтерн. Ну как вы можете это говорить! Каждое утро, в десять часов, он катается верхом в Гайд‑парке; три раза в неделю бывает в опере, переодевается по меньшей мере пять раз в день и каждый вечер обедает в гостях. А вы говорите – праздный образ жизни!
Лорд Кавершем (смотрит на нее с добродушной усмешкой в глазах). Вы весьма очаровательная молодая леди!
Мейбл Чилтерн. Как это мило с вашей стороны, лорд Кавершем! Приходите к нам почаще. Мы всегда дома по средам. А вы так представительны с этой звездой!
Лорд Кавершем. Никуда не хожу. Не выношу лондонского светского общества. Предпочту, чтобы меня представили моему собственному портному, – он всегда голосует за кого следует. Но не соглашусь вести к обеденному столу модистку моей жены. Всегда считал, что шляпки леди Кавершем – верх безобразия.
Мейбл Чилтерн. А мне нравится лондонское общество. По‑моему, за последнее время оно изменилось к лучшему. И теперь почти сплошь состоит из красивых идиотов и остроумных сумасбродов. Как раз таким и должно быть светское общество.
Лорд Кавершем. Гм! А кто же Горинг? Красивый идиот или остроумный сумасброд?
Мейбл Чилтерн (с важностью). Пока мне пришлось зачислить лорда Горинга в особую категорию. Но он быстро развивается.
Лорд Кавершем. В какую сторону?
Мейбл Чилтерн (с легким реверансом). Надеюсь, что вскоре смогу вам сообщить, лорд Кавершем!
Мейсон (докладывает). Леди Маркби. Миссис Чивли.
Входят леди Маркби и миссис Чивли. Леди Маркби – приятная пожилая дама; седые волосы уложены в прическу à la marquise; на ней великолепные кружева; добродушна, пользуется всеобщей симпатией. Сопровождающая ее миссис Чивли высокого роста и худощава. Сухие, ярко накрашенные губы алой чертой перерезают бледное лицо. Золотисто‑рыжие волосы, орлиный нос, длинная шея. Румяна только подчеркивают ее природную бледность. Серо‑зеленые беспокойные глаза. Платье цвета гелиотроп, бриллианты. Похожа на орхидею и возбуждает любопытство. Все движения очень грациозны. В целом она – произведение искусства, но со следами влияния слишком многих школ.
Леди Маркби. Добрый вечер, милая Гертруда! Я воспользовалась вашей любезностью и привела мою добрую знакомую, миссис Чивли. Две такие прелестные женщины, как вы, обязательно должны познакомиться.
Леди Чилтерн (с приветливой улыбкой идет навстречу миссис Чивли, но вдруг останавливается и сдержанно кланяется). Мы, кажется, уже встречались с миссис Чивли. Я не знала, что она вторично вышла замуж.
Леди Маркби (добродушно). Да, теперь женщины стараются как можно чаще выходить замуж. Это сейчас в моде. (Обращаясь к герцогине Мэриборо.) Добрый вечер, милая герцогиня. Как здоровье герцога? Все еще страдает слабоумием? Ну, этого следовало ожидать, его покойный отец был такой же. Старинный род, знаете ли. Чистота крови – это великая вещь!
Миссис Чивли (играет веером). Разве мы уже встречались, леди Чилтерн? Но где? Что‑то не помню. Я так давно не была в Англии.
Леди Чилтерн. Мы вместе учились в школе, миссис Чивли.
Миссис Чивли (надменно). Вот как? А я уже забыла свои школьные годы. Помню только, что они были преотвратительные.
Леди Чилтерн (холодно). Меня это не удивляет.
Миссис Чивли (самым любезным тоном). Заранее предвкушаю удовольствие от знакомства с вашим блестящим мужем, леди Чилтерн. С тех пор как он стал заместителем министра иностранных дел, в Вене только о нем и говорят. В газетах даже научились правильно печатать его фамилию. Одно это уже служит доказательством его славы.
Леди Чилтерн. Вряд ли у вас найдется много общего с моим мужем, миссис Чивли. (Отходит.)
Виконт де Нанжак. Ах, chere madame, quelle surprise![7]Давно вас не видел! В последний раз мы, кажется, встречались в Берлине?
Миссис Чивли. Да. В Берлине. Пять лет назад.
Виконт де Нанжак. А вы с тех пор стали еще моложе, еще прекраснее! Чем вы этого добились?
Миссис Чивли. Тем, что взяла себе за правило разговаривать только с такими очаровательными людьми, как вы, виконт.
Виконт де Нанжак. Вы мне льстите. Вы меня умасливаете, как у вас говорят.
Миссис Чивли. Неужто у нас так говорят? Это ужасно!
Виконт де Нанжак. Да, у вас тут можно услышать очень интересный язык. Я считаю, он достоин самого широкого распространения.
Входит сэр Роберт Чилтерн. Ему сорок лет, но выглядит он моложе. Чисто выбрит, с тонкими чертами лица, темноглазый и темноволосый. Ярко выраженная индивидуальность. Не пользуется всеобщей любовью – выдающиеся люди редко бывают всеми любимы, – но некоторые преклоняются перед ним, и все его уважают. Безукоризненные манеры с оттенком надменности. Видно, что он сознает, каких успехов достиг в жизни, и этим гордится. Нервный темперамент, вид усталый. Поразителен контраст между твердыми линиями рта и подбородка и мечтательным выражением глубоко посаженных глаз. Эта противоречивость внешнего облика заставляет подозревать такое же противоречие и в его душевной жизни, наводит на мысль, что страсти и разум, мысль и чувство живут в нем раздельно, запертые в своих сферах повелением воли. Тонкие ноздри, бледные худые руки с заостренными пальцами также говорят о нервности. Было бы не совсем точно сказать, что у него своеобразная внешность, – палата общин стирает всякое своеобразие, – но Ван Дейк[8]не отказался бы написать его портрет.
Сэр Роберт Чилтерн. Добрый вечер, леди Маркби! Надеюсь, сэр Джон с вами?
Леди Маркби. Я привела вам гораздо более приятную гостью, чем мой супруг. С тех пор как сэр Джон всерьез занялся политикой, у него стал невыносимый характер. Право же, чем больше ваша палата общин старается быть полезной, тем больше приносит вреда.
Сэр Роберт Чилтерн. Надеюсь, не такой уж большой вред, леди Маркби. Мы во всяком случае прилагаем все усилия к тому, чтобы как можно больше времени в парламенте тратить зря. Но кто же эта очаровательная гостья, которую вы так любезно решили к нам привести?
Леди Маркби. Ее зовут миссис Чивли. Кажется, она из дорсетширских Чивли. А впрочем, не знаю. Сейчас все так перепуталось. Каждый оказывается в конце концов кем‑то другим.
Сэр Роберт Чилтерн. Миссис Чивли? Я как будто слыхал это имя.
Леди Маркби. Она только сейчас из Вены.
Сэр Роберт Чилтерн. А! Ну тогда я знаю, о ком вы говорите.
Леди Маркби. Ну конечно. У нее там масса знакомых, и она про всех так премило злословит. На будущий год непременно поеду в Вену. Надеюсь, в посольстве найдется приличный повар?
Сэр Роберт Чилтерн. Если нет, мы отзовем посла. Будьте добры, покажите мне миссис Чивли. Я хотел бы на нее посмотреть.
Леди Маркби. Разрешите, я вас представлю. (Обращается к миссис Чивли.) Дорогая, сэр Роберт Чилтерн жаждет с вами познакомиться.
Сэр Роберт Чилтерн (с поклоном). Все жаждут познакомиться с блистательной миссис Чивли. Наши атташе в Вене только о вас нам и пишут.
Миссис Чивли. Благодарю вас, сэр Роберт. Если знакомство начинается с комплимента, оно имеет все шансы превратиться в прочную дружбу. Потому что начало было выбрано правильное. К тому же, как выяснилось, мы с леди Чилтерн старые знакомые.
Сэр Роберт Чилтерн. Вот как?
Миссис Чивли. Да. Она только что напомнила мне, что мы вместе учились в школе. Тогда и я вспомнила. Она всегда получала награды за хорошее поведение. Да, я отлично помню: леди Чилтерн получала их постоянно!
Сэр Роберт Чилтерн (улыбаясь). А вы за что получали награды, миссис Чивли?
Миссис Чивли. Мои награды пришли несколько позже. И вряд ли они были за хорошее поведение. Я уже забыла за что!
Сэр Роберт Чилтерн. Во всяком случае за что‑нибудь очаровательное!
Миссис Чивли. А разве женщин награждают за то, что они очаровательны? По‑моему, их за это наказывают. Сколько есть прелестных женщин, которые состарились раньше времени только оттого, что их поклонники были так им верны! Иначе я не могу объяснить совершенно замученный вид ваших лондонских красавиц.
Сэр Роберт Чилтерн. Какая мрачная философия! Я понимаю, миссис Чивли, попытаться вас классифицировать было бы дерзостью. И все же скажите – в глубине души вы пессимистка или оптимистка? У нас ведь только и остались эти две модные религии.
Миссис Чивли. Ну нет, я не принадлежу ни к тем, ни к другим. Оптимизм – это улыбка до ушей, а пессимизм – синие очки. К тому же и то и другое только поза.
Сэр Роберт Чилтерн. Вы предпочитаете быть естественной?
Миссис Чивли. Иногда. Но быть естественной очень трудная поза – долго не выдержишь!
Сэр Роберт Чилтерн. Интересно, что бы сказали о такой теории авторы психологических романов, о которых мы сейчас столько слышим?
Миссис Чивли. Ах, сила женщины в том, что ее не объяснишь с помощью психологии. Мужчин можно анализировать, женщин… только обожать.
Сэр Роберт Чилтерн. Вы считаете, что наука не может совладать с проблемой женщины?
Миссис Чивли. Наука не может совладать с иррациональным. Вот почему в нашем мире у науки нет будущего.
Сэр Роберт Чилтерн. А женщины, по‑вашему, являются чем‑то иррациональным?
Миссис Чивли. Во всяком случае те из них, что хорошо одеваются.
Сэр Роберт Чилтерн (с учтивым поклоном). Боюсь, что тут я не могу с вами согласиться. Но, прошу вас, садитесь. И расскажите мне, что побудило вас покинуть блестящую Вену ради нашего скучного Лондона? Или это нескромный вопрос?
Миссис Чивли. Вопросы не бывают нескромными. Ответы порой бывают.
Сэр Роберт Чилтерн. И все‑таки скажите, что привело вас сюда – политика или жажда развлечений?
Миссис Чивли. Политика – мое единственное развлечение. Теперь ведь женщине не разрешается флиртовать раньше сорока лет и питать романтические чувства раньше сорока пяти. Так что нам, кто еще не достиг – или утверждают, что не достигли, – тридцатилетнего возраста, остается только благотворительность и политика. Но благотворительность – это последнее прибежище для тех, кто любит допекать своих ближних. Я предпочитаю политику. По‑моему, это как‑то… изящнее.
Сэр Роберт Чилтерн. Да, политика – благородное поприще!
Миссис Чивли. Иногда. А иногда это азартная игра, сэр Роберт. Или страшная скука.
Сэр Роберт Чилтерн. А чем она является для вас?
Миссис Чивли. Для меня?.. Всем понемножку. (Роняет веер.)
Сэр Роберт Чилтерн (наклоняется за веером). Позвольте мне. (Подает ей веер.)
Миссис Чивли. Благодарю вас.
Сэр Роберт Чилтерн. Но вы все‑таки не сказали, почему вы так внезапно решили оказать нам честь своим посещением? Лондонский сезон уже заканчивается…
Миссис Чивли. Меня не интересует лондонский сезон. Он у вас какой‑то чересчур… матримониальный. Женщины либо ловят мужей, либо прячутся от них. В общем‑то, сэр Роберт, мне хотелось познакомиться с вами. Откровенно сознаюсь в этом. Вы ведь знаете, как женщины любопытны. Почти как мужчины! Я очень хотела познакомиться с вами и… обратиться к вам с просьбой.
Сэр Роберт Чилтерн. Надеюсь, просьба не пустяковая, миссис Чивли? Пустяковые просьбы труднее всего выполнять.
Миссис Чивли (подумав). Нет, пожалуй, это не пустяковая просьба.
Сэр Роберт Чилтерн. Очень рад. Скажите же какая?
Миссис Чивли. Потом. (Встает.) А сейчас, если позволите, я хотела бы осмотреть ваш чудесный дом. Я много слышала о вашей картинной галерее. Барон Арнхайм – вы помните барона? – говорил мне, что в вашей коллекции есть несколько превосходных Коро[9].
Сэр Роберт Чилтерн (чуть заметно вздрогнув). Вы хорошо знали барона Арнхайма?
Миссис Чивли (усмехаясь). Да. Очень близко. А вы?
Сэр Роберт Чилтерн. Одно время мы были знакомы.
Миссис Чивли. Правда, замечательный человек?
Сэр Роберт Чилтерн (после паузы). Да, незаурядный – во многих отношениях.
Миссис Чивли. Как жаль, что он не писал мемуаров. Они были бы чрезвычайно интересными!
Сэр Роберт Чилтерн. Да‑а, он, подобно Одиссею, знавал многих людей и посетил многие города.
Миссис Чивли. И не имел такой обузы, как ждущая его дома Пенелопа[10].
Мейсон (докладывает). Лорд Горинг.
Входит лорд Горинг. Ему тридцать четыре года, но он всегда говорит, что моложе. Совершенно бесстрастное лицо – маска благовоспитанности. Умен, но всячески это скрывает. Безукоризненный денди, он больше всего боится, как бы его не заподозрили в чувствительности. Жизнь для него игра, и он в полном ладу с миром. Ему нравится быть непонятным. Это как бы возвышает его над окружающими.
Сэр Роберт Чилтерн. Здравствуйте, дорогой мой Артур! Миссис Чивли, разрешите представить вам лорда Горинга, самого праздного человека в Лондоне.
Миссис Чивли. Мы уже встречались с лордом Горингом.
Лорд Горинг (кланяется). Вот уж не думал, что вы меня помните, миссис Чивли.
Миссис Чивли. У меня прекрасная память – на то, что мне хочется помнить. А вы все еще не женаты?
Лорд Горинг. Кажется… нет.
Миссис Чивли. До чего романтично!
Лорд Горинг. Ах нет, я совсем не романтик. Для этого я недостаточно стар. Оставляю романтику тем, кто постарше.
Сэр Роберт Чилтерн. Лорд Горинг – типичный продукт своего клуба, миссис Чивли.
Миссис Чивли. Он делает честь этому учреждению.
Лорд Горинг. Можно узнать, долго ли вы пробудете в Лондоне?
Миссис Чивли. Это зависит отчасти от погоды, отчасти от лондонской кухни и отчасти от сэра Роберта.
Сэр Роберт Чилтерн. Но вы, надеюсь, не собираетесь нас ввергнуть в европейскую войну?
Миссис Чивли. О нет. Эта опасность пока что вам не угрожает. (Кивает лорду Горингу с насмешливой искоркой в глазах и выходит из комнаты в сопровождении сэра Роберта Чилтерна.)
Лорд Горинг неторопливо подходит к Мейбл Чилтерн.
Мейбл Чилтерн. Как вы поздно!
Лорд Горинг. А вы скучали по мне?
Мейбл Чилтерн. Ужасно!
Лорд Горинг. Жаль, я не знал, а то бы еще больше задержался. Люблю, когда по мне скучают.
Мейбл Чилтерн. Какой вы эгоист!
Лорд Горинг. Да, я ужасный эгоист.
Мейбл Чилтерн. Вы всегда рассказываете мне о своих дурных качествах, лорд Горинг!
Лорд Горинг. Я еще и половины вам не рассказал, мисс Мейбл.
Мейбл Чилтерн. А те, о которых вы не рассказали, тоже очень плохие?
Лорд Горинг. Чудовищные! Когда я ночью вспоминаю о них, я тотчас же опять засыпаю.
Мейбл Чилтерн. А мне нравятся ваши дурные качества. Я не хочу, чтобы вы исправлялись.
Лорд Горинг. Как это мило с вашей стороны. Но вы всегда милая. Кстати, я хочу вас спросить, кто привел сюда эту миссис Чивли? Вон ту, в сиреневом платье, что сейчас вышла с вашим братом?
Мейбл Чилтерн. Она, кажется, приехала с леди Маркби. А почему вы спрашиваете?
Лорд Горинг. Да так просто. Я не видел ее уже много лет.
Мейбл Чилтерн. Что за нелепая причина спрашивать!
Лорд Горинг. Все причины нелепы.
Мейбл Чилтерн. А что она за женщина?
Лорд Горинг. Она?.. Днем гений, вечером красавица.
Мейбл Чилтерн. Уже хотя бы поэтому она мне не нравится.
Лорд Горинг. Это говорит о вашем превосходном вкусе.
Виконт де Нанжак (подходит к ним). А у английской девушки лавина – нет, как это сказать? – пропасть хорошего вкуса. Настоящая пропасть хорошего вкуса.
Лорд Горинг. Да, газеты тоже уверяют нас в этом.
Виконт де Нанжак. Я читаю все ваши английские газеты. Они очень интересные.
Лорд Горинг. Ну, значит, дорогой мой Нанжак, вы читаете между строк.
Виконт де Нанжак. Я бы очень хотел, но мой учитель английского языка мне запрещает. (Обращается к Мейбл Чилтерн.) Разрешите проводить вас в музыкальную комнату, мисс Чилтерн?
Мейбл Чилтерн (явно огорчена). С удовольствием, виконт, с большим удовольствием! (Оглядывается на лорда Горинга.) Вы тоже идете в музыкальную комнату?
Лорд Горинг. Только если там не звучит сейчас музыка, мисс Мейбл.
Мейбл Чилтерн (сердито). Она звучит на немецком, так что вы все равно не поймете. (Выходит с виконтом де Нанжак.)
Лорд Кавершем (подходит к сыну). Ну, сэр? А вы что тут делаете? Прожигаете жизнь по обыкновению? Вам давно пора быть в постели. Нельзя ложиться так поздно. Я слышал, вы третьего дня танцевали у леди Раффорд и уехали в четыре утра.
Лорд Горинг. Было всего лишь без четверти четыре, отец.
Лорд Кавершем. Не понимаю, как вы выносите теперешнее лондонское общество. Толпа ничтожеств, которые говорят ни о чем!
Лорд Горинг. Я люблю говорить ни о чем, отец. Это единственное, о чем я хоть что‑нибудь знаю.
Лорд Кавершем. Вы, кажется, живете только для удовольствия.
Лорд Горинг. А для чего еще жить, отец? Для счастья? Но ничто так не старит человека, как счастье.
Лорд Кавершем. Вы бессердечны, сэр, совершенно бессердечны.
Лорд Горинг. Надеюсь что нет, отец. Добрый вечер, леди Бэзилдон.
Леди Бэзилдон (поднимает дугой свои красивые брови). И вы тут? Я не знала, что вы посещаете политические салоны.
Лорд Горинг. Я обожаю политические салоны. Это единственное место, где не говорят о политике.
Леди Бэзилдон. Я очень люблю говорить о политике. Иногда целый день говорю. Но терпеть не могу слушать, когда о ней говорят другие. Не понимаю, как эти несчастные в парламенте выдерживают свои бесконечные прения.
Лорд Горинг. Просто они никогда их не слушают.
Леди Бэзилдон. Нет, правда?
Лорд Горинг (самым серьезным тоном). Конечно. Ведь слушать – это очень опасно: тебя могут убедить. А человек, который позволяет убедить себя доводами разума, – очень неразумное существо.
Леди Бэзилдон. Ах, это объясняет мне многое в мужчинах, чего я раньше не понимала, и многое в женщинах, чего их мужья совсем не ценят.
Миссис Марчмонт (со вздохом). Наши мужья ничего в нас не ценят. За этим приходится обращаться к другим.
Леди Бэзилдон (с чувством). Да, только к другим, это точно!
Лорд Горинг (улыбается). И это говорят две женщины, у которых, как всем известно, лучшие мужья во всем Лондоне!
Миссис Марчмонт. В том‑то и беда. Мой Реджиналд безнадежно добродетелен. Иногда это просто невыносимо. В общении с таким человеком нет ничего стимулирующего!
Лорд Горинг. Какой ужас! Об этом все должны быть предупреждены!
Леди Бэзилдон. Мой Бэзилдон тоже не лучше. Он так любит сидеть дома, как будто он холостяк.
Миссис Марчмонт (сжимает руку леди Бэзилдон). Бедная моя Оливия! Мы с вами вышли замуж за примерных мужей и теперь страдаем от этого.
Лорд Горинг. Я считал, что в таких случаях страдают мужья.
Миссис Марчмонт (оскорбленно выпрямляется). Как бы не так! Они совершенно счастливы и довольны. А уж до чего они нам верят – это просто трагедия!
Леди Бэзилдон. Да, истинная трагедия!
Лорд Горинг. А может быть, комедия, леди Бэзилдон?
Леди Бэзилдон. Комедия, лорд Горинг?.. Как вам не стыдно такое говорить!
Миссис Марчмонт. Боюсь, что лорд Горинг, как всегда, в стане врагов. Я видела, что он разговаривал с этой миссис Чивли.
Лорд Горинг. Она очень красива, эта миссис Чивли.
Леди Бэзилдон (холодно). Пожалуйста, не расхваливайте других женщин в нашем присутствии. Могли бы подождать, пока мы ее похвалим.
Лорд Горинг. Я и ждал.
Миссис Марчмонт. Ну так не дождетесь. Мы не собираемся хвалить миссис Чивли. Мне рассказывали – она в понедельник была в опере и сказала Томми Раффорду, что лондонское общество – это сплошь куклы и пешки.
Лорд Горинг. И она права. Мужчины все пешки, а женщины все прелестны, как куклы.
Миссис Марчмонт (после паузы). Вы думаете, она это хотела сказать?
Лорд Горинг. Несомненно. И, по‑моему, это разумное замечание.
Входит Мейбл Чилтерн.
Мейбл Чилтерн (подходя к ним). Почему вы все время говорите о миссис Чивли? Все только о ней и говорят. Лорд Горинг сказал… что же вы сказали о миссис Чивли, лорд Горинг? А, вспомнила: что днем она гений, а вечером красавица.
Леди Бэзилдон. Какое отвратительное сочетание! Совершенно противоестественное.
Миссис Марчмонт (мечтательно). Я люблю смотреть на гениев и слушать красавцев.
Лорд Горинг. Это говорит о том, что у вас больное воображение, миссис Марчмонт!
Миссис Марчмонт (просияв от удовольствия). Как приятно такое слышать! Мы с Марчмонтом женаты семь лет, но он ни разу не заподозрил меня в больном воображении. До чего мужчины ненаблюдательны!
Леди Бэзилдон (поворачиваясь к ней). Я всегда говорила, милая Маргарет, что у вас самое больное воображение во всем Лондоне.
Миссис Марчмонт. Да, но вы ведь всегда были ко мне добры, Оливия!
Мейбл Чилтерн. Скажите, а если человек хочет есть, в этом тоже есть что‑то неестественное? Я ужасно хочу есть. Не отведете ли вы меня ужинать, лорд Горинг?
Лорд Горинг. С удовольствием, мисс Мейбл.
Идут вместе.
Мейбл Чилтерн. Хороши, нечего сказать! За весь вечер ни разу не заговорили со мной.
Лорд Горинг. А как я мог? Вы ушли с этим дипломатическим младенцем.
Мейбл Чилтерн. Вы могли пойти за нами. Навязчивость в данном случае была бы только учтивой. Вы мне сегодня совсем не нравитесь.
Лорд Горинг. А вы мне бесконечно нравитесь.
Мейбл Чилтерн. Ну так показали бы это как‑нибудь более заметно!
Уходят вниз по лестнице.
Миссис Марчмонт. Оливия, я как‑то странно себя чувствую – такая слабость! Я бы, пожалуй, поужинала. Да, я положительно не прочь поужинать.
Леди Бэзилдон. Я умираю от голода, Маргарет!
Миссис Марчмонт. Мужчины так бессердечны – никогда не думают о таких вещах.
Леди Бэзилдон. У них низменные инстинкты, дорогая. Грубые материалисты!
Виконт де Нанжак вместе с другими выходит из музыкальной комнаты. Внимательно оглядев присутствующих, подходит к леди Бэзилдон.
Виконт де Нанжак. Разрешите препроводить вас на ужин, контесса?
Леди Бэзилдон (холодно). Благодарю вас, я никогда не ужинаю, виконт. (Он хочет уйти. Видя это, она проворно встает и берет его под руку.) Но я охотно прогуляюсь с вами в столовую.
Виконт де Нанжак. Я очень люблю есть! У меня совершенно английские вкусы.
Леди Бэзилдон. Вы и на вид вылитый англичанин, виконт.
Уходят. К миссис Марчмонт подходит безукоризненно одетый молодой щеголь, мистер Монтфорд.
Мистер Монтфорд. Вы не хотели бы поужинать, миссис Марчмонт?
Миссис Марчмонт (томно). Благодарю вас, мистер Монтфорд, я никогда не ужинаю. (Поспешно встает и берет его под руку.) Но я посижу возле вас и буду смотреть, как вы едите.
Мистер Монтфорд. Не знаю, так ли уж мне понравится, что на меня смотрят, когда я ем.
Миссис Марчмонт. Ну, я буду смотреть на кого‑нибудь другого.
Мистер Монтфорд. А это уж мне совсем не понравится.
Миссис Марчмонт (сердито). Пожалуйста, не устраивайте мне при всех таких ужасных сцен ревности, мистер Монтфорд!
Оба спускаются по лестнице вместе с другими гостями. Навстречу им поднимаются сэр Роберт Чилтерн и миссис Чивли, которые затем входят в комнату.
Сэр Роберт Чилтерн. Предполагаете погостить у кого‑нибудь за городом до вашего отъезда из Англии, миссис Чивли?
Миссис Чивли. О нет! В ваших английских поместьях всегда такая скука. Там даже пытаются острить за завтраком. Бог знает что! Только абсолютные тупицы острят за завтраком. А какой‑нибудь фамильный скелет еще читает молитву перед едой. Нет уж, увольте. Мой отъезд из Англии, сэр Роберт, целиком зависит от вас. (Садится на диван.)
Сэр Роберт Чилтерн (садится рядом). Серьезно?
Миссис Чивли. Вполне серьезно. Мне нужно поговорить с вами об одном очень важном политическом и финансовом предприятии. А именно об акционерной компании по сооружению Аргентинского канала.
Сэр Роберт Чилтерн. Неужто вас интересуют такие скучные, сугубо практические предметы, миссис Чивли?
Миссис Чивли. Обожаю скучные, сугубо практические темы. Чего я не люблю – так это скучных, практических людей. Но это не одно и то же. Кроме того, я знаю, что и вы интересуетесь международными проектами по строительству каналов. Вы ведь были секретарем лорда Рэдли, когда наше правительство скупило акции Суэцкого канала, не так ли?
Сэр Роберт Чилтерн. Да. Но Суэцкий канал – это совсем другое дело. Это был действительно важный и вполне реальный план. Он открывал нам прямую дорогу в Индию. В интересах империи необходимо было взять его в свои руки. А эта аргентинская затея – обыкновенные биржевые махинации.
Миссис Чивли. Биржевые игры, если вам угодно, сэр Роберт, но только не махинации! Это смелое, блестящее предприятие!
Сэр Роберт Чилтерн. Поверьте мне, миссис Чивли, это чистейшее мошенничество. Будем называть вещи своими именами. Это упрощает дело. У нас в министерстве все известно об этом канале. Мы даже создали специальную комиссию, чтобы она провела негласное расследование этого дела, и вскоре выяснилось, что, хотя земляные работы были едва только начаты, собранные по подписке деньги уже неизвестно куда девались. Это вторая Панама[11]– а шансов на успех еще меньше. Надеюсь, вы не вложили в этот Аргентинский канал своих денег? Вы слишком умны для этого.
Миссис Чивли. Я очень много в него вложила.
Сэр Роберт Чилтерн. Кто же вам посоветовал такую глупость?
Миссис Чивли. Ваш бывший друг – и мой тоже.
Сэр Роберт Чилтерн. Кто именно?
Миссис Чивли. Барон Арнхайм.
Сэр Роберт Чилтерн (нахмурившись). А!.. Да, я помню, когда он умер, ходили слухи, что он как‑то связан с этой аферой.
Миссис Чивли. Это было его последнее увлечение. Вернее – предпоследнее.
Сэр Роберт Чилтерн (встает). Но вы еще не видели моих Коро. Они у нас в музыкальной комнате. Коро и музыка прекрасно сочетаются, не правда ли? Позвольте вам показать.
Миссис Чивли (качает головой). Нет, я сейчас не в настроении любоваться серебряными сумерками и розовыми рассветами. Я хочу говорить о деле. (Веером указывает ему место рядом с собой на диване.)
Сэр Роберт Чилтерн. Боюсь, что могу дать вам только один совет, миссис Чивли, – впредь помещать свои деньги в менее рискованные предприятия. Конечно, судьба этого канала зависит от того, какую позицию займет Англия. И завтра вечером я представлю в парламент доклад комиссии.
Миссис Чивли. Вот этого вы и не должны делать – в ваших собственных интересах, не говоря уже о моих.
Сэр Роберт Чилтерн (удивленно на нее смотрит). В моих собственных интересах? Дорогая миссис Чивли, что вы этим хотите сказать? (Садится рядом с ней.)
Миссис Чивли. Хорошо, сэр Роберт, будем говорить начистоту. Я хочу, чтобы вы сняли свой доклад в парламенте – на том основании, что комиссия была плохо информирована, или небеспристрастна в своих выводах, или по каким‑либо иным причинам. И чтобы вы сказали несколько слов о том, что правительство намерено пересмотреть этот вопрос и что Аргентинский канал, когда его закончат, будет иметь огромное международное значение. Ну, вы знаете, что в таких случаях говорят министры. Несколько общих мест будет вполне достаточно. В наше время ничто не производит такого благоприятного впечатления на слушателей, как хорошее, совершенно затертое общее место. Все вдруг ощущают родство душ. Вы сделаете это для меня, сэр Роберт?
Сэр Роберт Чилтерн. Миссис Чивли! Я не могу поверить, чтобы вы всерьез делали мне такое предложение!
Миссис Чивли. И еще как всерьез!
Сэр Роберт Чилтерн (холодно). Разрешите все же считать, что это просто неудачная шутка.
Миссис Чивли (говорит очень веско и напористо). Нет, это не шутка. И если вы исполните мою просьбу, я… я хорошо вам заплачу.
Сэр Роберт Чилтерн. Заплатите?.. Мне?..
Миссис Чивли. Вам.
Сэр Роберт Чилтерн. Кажется, я вас все‑таки не совсем понимаю.
Миссис Чивли (откидывается на спинку дивана и не отрываясь смотрит на сэра Роберта). Жаль!.. А я‑то приехала сюда в надежде на то, что мы друг друга отлично поймем.
Сэр Роберт Чилтерн. Боюсь, что надежды ваши не оправдались.
Миссис Чивли (самым любезным тоном). Дорогой мой сэр Роберт, вы же деловой человек, и, стало быть, вас можно купить. В наши дни всех можно купить. Только некоторые очень дорого стоят. Я, например. Ну а вы, надеюсь, не будете слишком дорожиться.
Сэр Роберт Чилтерн (встает в негодовании). Если не возражаете, я вызову вашу карету. Вы так долго жили за границей, миссис Чивли, что, очевидно, не совсем представляете, с кем сейчас говорите, – так вот, вы говорите с английским джентльменом!
Миссис Чивли (останавливает его, коснувшись веером его руки, и не отводит веер все время, пока говорит). Я прекрасно понимаю, что говорю с человеком, который заложил фундамент своего состояния, продав государственную тайну биржевому спекулянту.
Сэр Роберт Чилтерн (прикусив губу).