НАШИ ПУБЛИКАЦИИ
Прошло более 100 лет со дня завершения первой мировой войны[1]. Война крупных держав в близкий нам период времени, поставила много проблемных вопросов с учетом относительной новизны и масштаба. Вопрос борьбы с разведывательными методами противника не потерял актуальности и в наши дни. Следует отметить, что перед началом первой мировой войны происходит становление специальных структур по борьбе с военным шпионажем и методами его ведения, хорошо напоминающих их современные приемы. Для исследователя удача состоит в том, что на многие наши вопросы отвечает архивный материал, сосредоточенный в фонде №918 Нижегородского жандармского управления ГКУ «Центральный архив Нижегородской области».
.
17 февраля 1913 года было утверждено "Положение о подготовительном к войне периоде". Наряду с планами мобилизации вооруженных сил и железных дорог, в России разработан комплекс общегосударственных мероприятий по подготовке к войне, который предстояло выполнять всем военным и гражданским ведомствам. Опасаясь спровоцировать своими приготовлениями противника, правительство стремилось максимально оттянуть введение подготовительных к войне мер. Главной целью контрразведывательных мероприятий в начальный период войны являлось обеспечение скрытности проведения мобилизации.
По ведомственной принадлежности специализированные учреждения в Нижнем Новгороде (губернское жандармское управление, нижегородское охранное отделение) входили в состав Московского военного округа и были в оперативном подчинении у начальника КРО Московского военного округа, которое возглавил подполковник князь В.Г.Туркистанов. С марта 1914 года Нижегородское губернское жандармское отделение возглавил полковник И.П.Мазурин, который на территории Нижегородской губернии в период первой мировой войны возглавил деятельность специализированного аппарата по борьбе с агентурой врага. В своей деятельности служба контрразведки использовала территориальную полицию. Важное место во взаимодействии полиции и жандармерии занимал губернатор, координирующий деятельность силовых учреждений.
Одним из первых распоряжений нижегородского губернатора в первые дни войны было задержание лиц, подозреваемых в шпионаже; принятие мер к выполнению требований войскам округа по охране и обороне вверенной им территории[2]. Также обращалось внимание на охрану и бесперебойную деятельность путей транспортного сообщения; телефона и телеграфа; банковских учреждений[3], на возможность появления в воздушном пространстве над территорией населенных мест губернии вражеских аэропланов с целью военной разведки и бомбометания[4].
Департамент полиции МВД России еще перед войной беспокоил туризм как способ ведения шпионажа. Рекомендовалось в случае появления "пешеходов-туристов" устанавливать за ними наблюдение, уведомляя об этом местные контрразведывательные отделения: «За последнее время сравнительно часто стали появляться в России иностранцы, выдающие себя за туристов-пешеходов, совершающих кругосветное путешествие по карте с каким-нибудь спортивным обществом. Подолгу остаются в отдельных районах, посещают по нескольку раз одни и те же пункты, в денежных средствах не стесняются, путешествия свои, вопреки заключенным пари, часто совершают по железным дорогам, а не пешком, останавливаются в первоклассных гостиницах, посещают дорогие рестораны»[5].
Нижегородские спецслужбы сообщали в КРО Московского военного округа об оживлении зарубежной разведки. Так, на станции Ужовка Московско-Казанской железной дороги был задержан германский подданный Пауль Вольф, который собирал разведывательные сведения о передвижениях русских войск, австриец Иосиф Родич, добывавший необходимую ему информацию в Нижнем Новгороде и губернии «не стесняясь в средствах используя транспортное сообщение»[6].
Собранный такими «туристами» материал превращался в дорогостоящий товар. В Лондоне, например, было организовано справочное бюро Вильяма Джонса Бура, которое приобретало и сбывало важную разведывательную информацию из России. В Берлине эту роль выполняло бюро Алекса Блюгера, в Вене – бюро Генриха Ляудера, в Варшаве – Генриха Лабердерндзинга. Последний из них в своих обращениях так формулировал необходимость получения сведений в случае согласия на сотрудничество: «В виду возрастающего интереса делами милитарии не только в военном кругу, но также в польском обществе, организовалось общество, имеющее целью редактироваться до сих пор не существующего в Польше военного журнала, имеющегося во всех европейских государствах помимо России, из которых мы можем почерпнуть нужные нам сведения. Поэтому для нашей газеты нужен военный корреспондент, который бы раз в неделю приносил бы сведения, касающиеся военных вопросов. Гонорар в размере 60 рублей в месяц может быть увеличен до 120 рублей, смотря по важности сведений»[7].
Обращалось внимание на вербовку агентуры из числа поданных России. Так, крестьянин деревни Митино Нижегородской губернии Андрей Иевлев, 46 лет, был завербован уполномоченным «Британского и иностранного библейского общества», которое выполняло разведывательные задачи в пользу английского правительства. Иевлев и его коллеги часто совершали поездки по Нижегородской, Тамбовской, Симбирской губернии, рисовали планы местности и писали отчеты. Нижегородским губернским жандармским управлением был задержан агент австрийской разведки Франк Сапэ, который под видом беженца из Польши собирал сведения о формировании запасных подразделений русской армии[8].
С началом войны штаб Корпуса жандармов направил начальникам управлений телеграмму, в которой указывался порядок действий властей в отношении враждующих с Россией государств. Все германские и австрийские военнослужащие, оказавшиеся в России, объявлялись военнопленными и подлежали аресту. Не было предусмотрено никаких различий для тех, кто был объявлен военнопленным и заподозренным в шпионаже.
К началу осени 1914 года высылке подверглось свыше 50 тыс. мужчин, из которых около 30 тысяч — этнические немцы. В течение первых недель войны по всей России прокатилась волна арестов. Сигналом для начала арестов послужила телеграмма МВД России: «Все германские и австрийские подданные, находящиеся на действительной военной службе считаются военнопленными, подлежат немедленному аресту и дальнейшем с ними следует поступать по указаниям военного начальства. Запасные чины признаются также военнопленными и высылаются из местностей центра Европейской России в более дальние губернии. Арестованные с уликами предаются суду. Без улик …высылаются в российские губернии немедленно. …Все вопросы разрешает МВД. Водворенные до войны остаются на основании распоряжения об усилении надзора»[9].
Изъятия из этого правила осуществлялись на основе формально-групповых (национальных) признаков. Большие группы иностранных подданных выводились за пределы действия циркуляров МВД и военного ведомства об арестах и высылке военнопленных. Массовая высылка нерусского населения, показалась военным эффективным средством борьбы со шпионажем
Из анализа документов МВД и военного ведомства явствует, что в предвоенный период арест и депортация военнообязанных враждебных государств, а также высылка подозреваемых в шпионаже представлялись как два не связанных между собой комплекса мероприятий. Даже учет лиц по категориям велся разными ведомствами. Списки военнообязанных немецких и австрийских подданных вели органы МВД, а учет подозреваемых в шпионаже — военная контрразведка. В первые же месяцы войны военные и гражданские власти уравняли высылку военнообязанных Германии и Австро-Венгрии с высылкой лиц, подозреваемых в шпионаже. Не зависящие друг от друга комплексы мероприятий, утратив свои специфические особенности, превратились в массовую депортацию австрийских и германских подданных, а также этнических немцев из прифронтовых районов империи
Военные власти посредством высылки немецкого населения из Европейской России преследовали глобальную цель — ликвидировать основу для воспроизводства и расширения агентурной сети противника. Переполнение массами высланных немцев и австрийцев, практически оставшихся без средств к существованию, отдельных населенных пунктов, дополнительная нагрузка на слабую транспортную систему страны и неразбериха, вызванная потоком беженцев и насильно выселенных, создавала благоприятную почву для развития шпионажа.
Лишь к концу лета 1915 года произошли преобразования головного органа контрразведки КРО ГУГШ стал называться Центральным военно-регистрационным бюро (ЦВРБ). Сменилось и руководство контрразведки Генштаба. Предыдущий руководитель полковник В.А.Ерандаковотстранен от обязанностей «за отсутствием достаточно осязательных результатов за 12 месяцев военных действий». Начальником ЦВРБ с 1 сентября 1915 года был назначен подполковник ОКЖВ.Г. Туркистанов.
Агентура германской разведки в значительном количестве обучалась в специализированных центрах, в том числе организовано обучение малолетних ребят и девочек[10], женщин иногда под угрозой расстрела. После соответствующей подготовки они под видом беженцев засылались в тыл для добывания информации. Отмечалось: «Немцы отправляют юных шпионов под видом беженцев в Россию, снабдив небольшими суммами денег и надлежаще инструктируя их. В залог арестовывают родителей и ближайших родственников, угрожая расстрелом в случае невозвращения или умышленного невыполнения задания их детей. Дети свободно проникают в неприятельский глубокий тыл и, появляясь в больших центрах и на крупных железнодорожных станциях, получают сведения о передвижении войск. Прикрепляются в качестве добровольцев к войсковым частям, совершают поджоги складов военных запасов. Их школа в Варшаве»[11].
Таких детей называли «ангелами смерти». Не вызывая подозрений устраивали пожары на оборонных заводах и фабриках, интендантских складах с фуражом, лесопильных заводах. Взрывали поезда, бросая в топку боезаряд, закамуфлированный под уголь. Определенная роль в шпионаже отводилась молодым женщинам, обученным топографии, военному делу.
Спецслужбы в Нижнем Новгороде и городах Поволжья озаботила проблема национальных отношений. По сведениям разведки попадают данные о враждебных России действиях со стороны Турции. Об этом МВД России отметило специальным циркуляром от 18 октября 1914 года «Об усилении контроля и наблюдения за турецкими эмиссарами». На его основе нижегородским губернатором фиксируется «необходимость установить наблюдение к нераспространению воззвания эмиссарами ислама».
Осенью 1915 года немцы сформировали в Брест-Литовске так называемый «9-й магометанский отряд» («специальность коего разведка»). В ноябре 1915 года сообщение об этом поступило в Москву, затем в Нижний Новгород. Из полученной информации следовало, что в отряде насчитывается более 100 человек. По сведениям разведки не менее 7 человек работают в Нижегородской губернии[12].
Разведками воюющих против России государств делается попытка распространения не только идеологии пантюркизма, но и пантуранизма, использования недовольных среди угро-финской народности. В начале января 1916 года полицейским властям разного уровня (Нижегородской, Казанской, Уфимской и иных губерний) были отданы распоряжения задержать видных тюркистов в случае их появления в России. В июле 1916 года МВД стало известно, что некоторые из коммерсантов-мусульман, съезжающиеся на нижегородскую ярмарку, готовят денежные средства для сбора в пользу Турции. Были установлены каналы их передачи в Нижнем Новгороде и на ярмарке. Стало известно, что в начала 1916 года видный симбирский коммерсант Х.Т. Акчурин стал торговать на Нижегородской ярмарке турецкими ценными бумагами, приобретенными им еще в 1913 году.
Циркулярные распоряжения МВД предусматривала возможную вербовку в среде торговых организаций лиц китайской национальности, как «тесно сплоченных и отлично дисциплинированных людей»[13], в том числе на торгах в Нижнем Новгороде, Макарьеве, Арзамасе. В распоряжениях МВД рассматривались возможности и передавались примеры использования лиц еврейской национальности, особенно побывавших в плену[14].
Из показаний в Нижегородском губернском жандармском управлении бывшего военнопленного отмечалось, что у «немцев в России много агентуры, каждому дается определенный район. Сведения агенты пишут на обыкновенной бумаге химическими чернилами и на одной стороне, на второй – лишь два-три предложения. Смочив бумагу и просушив ее 15 минут, отправляют в книгу «под пресс». Так же у каждого из сотрудников имеются условные фразы, говорящие о состоянии здоровья и делах, подразумевая политические дела. На открытке точками «вверх-вниз, вправо-влево», обозначается передвижение войск соответственно. На агентуру не жалеют денег»[15].
Российскими специалистами сообщалось, что агентура противника используется для «подготовки специальных лиц, знающих и умеющих работать среди фабрично-заводских рабочих, по расстройству транспортного сообщения, порче мостов, складов военного снабжения, сооружений военного характера»[16].
Осенью 1914 года по инициативе Министерства юстиции на всей территории империи началась кампания уголовного преследования всех членов добровольной организации "Союз немецких обществ флота за границей". Последовали массовые обвинения сотрудников иностранных торгово-промышленных компаний в России. Ведь в стране к началу войны во всех сферах экономики действовали сотни иностранных предприятий. Наиболее крупные представляли собой целые империи с десятками филиалов, разбросанных по всей России и тысячами служащих, где было немало немцев.
Выделялись три обстоятельства, подтолкнувшие русские власти к идее отождествить тайную агентурную сеть противника и действующие на территории империи иностранные фирмы. Во-первых, регулярные доносы посылались на известных в мире бизнеса людей, подданных Германии и Австро-Венгрии. Во-вторых, высшие правительственные органы уже в начале войны подали пример обвинения иностранцев в пособничестве врагу. В-третьих, тыловая контрразведка пыталась нащупать выходы на агентурную сеть противника, и, не находя иных способов, все чаще обращала внимание на легально действовавшие предпринимательские структуры, в которых видную роль играли немцы.
Германская разведка в предвоенные годы пользовалась услугами некоторых фирм для сбора необходимых сведений. В поле зрения военной контрразведки попала компания "Зингер". Акционерное общество имело правление в Москве, 51 отделение в крупных городах и сотни мелких магазинов по всей империи. Было перехвачено письмо служащим "Зингер" от Джона Говарда из Бремена. Он предлагал подыскивать ему "лиц из военной среды, которые бы за соответствующее денежное вознаграждение доставляли сведения о новых распоряжениях, происшествиях, переменах в войсках".
Информационное бюро называлось «Поставление международных известий»[17]. Под безобидной на первый взгляд вывеской скрывалось откровенное получение военной информации. Вошедшим в контакт с этим бюро предлагалось ответить на следующие вопросы: «Сколько рот в саперном батальоне?», «Сколько рот имеют понтонные батальоны?», «Какую организацию имеют железнодорожные батальоны?», «Сколько человек в роте пехотного полка?», «Как осуществляется мобилизация?»[18]. Размер вознаграждения от 3 до 100 рублей зависел от степени важности информации.
Еще более мирный вид носило создание семейно-брачных бюро. Бюро были созданы для сбора информации о деловой и семейной жизни российских военнослужащих. Сотрудники рассылали почтовые открытки российским военным с предложением работать на бюро. Спецслужба российской контрразведки отправила Говарду открытку якобы от одного из российских военнослужащих. Говард вскоре ответил на него.
«Милостливый государь! – говорилось в ответе. Наше бюро «Поставщик международных известий» ищет лиц военной среды, которые как бы за денежное вознаграждение доставляло ему все последние новости о новых распоряжениях, происшествиях, переменах и проч.». Письмо содержало конкретные ответы и закончилось просьбой: «Сношения с нашим бюро держать в секрете, в свою очередь и мы со своей стороны это гарантируем» [19]. Руководство КРО было уверено, что под видом невесты-прикрытие шпионажа. В.Г. Туркистанов писал начальнику нижегородского НГЖУ полковнику И.П.Мазурину: «В действительности брачное бюро преследует разведывательные цели. Под видом устройства брачных сделок входят в близкие отношения с военными чинами и, выяснив интимные стороны жизни, вовлечь за вознаграждение к доставлению сведений, касающихся обороны России»[20].
Спецслужбами России была раскрыта шпионская деятельность германской фирмы «Зингер» по производству и продаже швейных машинок[21]. Она вела серьезную разведывательную деятельность. Во главе каждого центрального отделения стоял управляющий, обязательно немец. Центральные отделения были разделены на ревизорские участки, которые возглавляли тоже немцы и на районы (депо) во главе с заведующим. Каждое депо подразделяли на участки городских и уездных сборщиков (агентов). 33 «депо» координировали работу агентов в Нижегородской, Иваново-Вознесенской и Костромской губерний. Н.Новгород по этой схеме был поделен на три ревизорских участка (верхняя, нижняя и заречная части) и имел три депо (Покровка, Нижний Базар, Канавино). Имелись специализированные «депо» в Сормово, Арзамасе, в селах: Богородское, Бор, Восресенское, Городец, Лысково, Павлово, Починки из которых координировалась и оплачивалась работа агентов по всем без исключения уездам Нижегородской губернии[22]].
Каждый агент фирмы был обязан изучать обслуживаемое им место во всех отношениях и в течение года несколько раз предоставлять списки населенных пунктов с точным указанием дворов и жителей. Начальники ЦО лично обязаны объезжать заведующих депо и вносить на карты места расположения войск, складов, железнодорожных узлов, мест проживания представителей администрации. Сведения особо секретного характера передавались устно при личных встречах. Военным и гражданским чинам предоставлялись льготы по продаже швейных машин
В 1915 году в России было зарегтстирировано 2941 частных предприятий, владельцами которых были немцы или австрийцы. Именно они были ликвиддированы властями или уничтожены толпой во время частых погромов. За годы ввойны из 611 акционерных обществ, в которых было обнаружено участие германского или австрийского капитала, 98 решением правительства подлежали ликвидации. Из них девятая часть смогла избежать ликвидации. 58 коупных фирм были полностью ликвидированы. 439 «подчинены правительственному контролю» или внесены в «черные списки». Известно, что на Сормовском заводе значилось 12 немцев-специалистов. Все они были немедленно высланы из России.
Специальное отделение одной из шпионских организаций было и на Нижегородской ярмарке. «Торгово-промышленное общество Т.И.Гагена»[23] имело тщательно налаженную структуру под руководством Л.В.Нецеля. Из специальных донесений центральной разведывательной организации штаба главкома Северного флота выявлено имя агента копенгагенской организации «Изучение общества в военное время» - заведующего бюро Нижегородской ярмарки Сергея Сперанского, который направлял отчеты о ходе торговли на Нижегородской ярмарке. Привлекал для осведомления отдельных лиц, имел широкие контакты в среде промышленников и предпринимателей. Он был задержан КРО штаба Московского военного округа, нижегородскими спецслужбами. Для посылки корреспонденции использовались конверты с подкладкой из цветной бумаги. На внутренней стороне цветной бумаги излагалось донесение.
Эпидемия стихийной шпиономании, массового психоза, с началом войны охватила все вовлеченные в борьбу государства, в том числе и Россию. В России условно можно выделить три этапа развития. Первый занимает отрезок времени с июля 1914 до весны 1915 года. Начало войны стимулировало подъем патриотических настроений в русском обществе. На время в империи стихли политические баталии. Возникла иллюзия установления если не классового мира, то, по меньшей мере — перемирия. К единению призывало правительство, монархисты и либеральная оппозиция.
Аресты и высылка из приграничных губерний тысяч германских и австрийских подданных, в свою очередь, стимулировали шпиономанию в обывательской среде. Одновременно в тыловых губерниях повсеместно пропагандируется таящаяся угроза вредительства и шпионажа. Это особенно было заметно на крупных транспортных магистралях, где с осени 1914 года Особые комитеты железных дорог России опубликовали перечни запрещенных тем для разговоров на станциях.
С осени 1915 года, когда военные централизовали пропаганду борьбы со шпионажем Главное управление Генерального штаба периодически рассылало командующим военными округами тексты обращений "К русскому обществу", в которых призывы крепить бдительность чередовались с запугиванием невидимым врагом.
На фоне перемирия возникает и ширится шпиономания. Полиция продолжала фиксировать стачки рабочих, выдвигавших только одно требование — убрать с предприятий немцев. Пик антинемецких настроений в рабочей среде пришелся на конец мая — июнь 1915 года, ознаменовавшийся манифестациями, немецким погромом.
В Нижегородской губернии на начало ХХ века проживало 40 семей немецкого происхождения. Как крупный промышленный и культурный центр он привлекал внимание германской разведки. С Сормовским заводом связывали коммерческую деятельность подданные Германии: Брайтинг, Бур, Вернер, Вееберт, Вальтер и др. Они имели тесные отношения с немецкими специалистами, работающими в акционерном обществе «Сормово-Коломна»: помощником директора завода Неймаром, зав. прокатной частью Тиле, начальником цеха Цинкергартелем и другими. На заводе весной 1915 года произошли два диверсионных акта, пожара. 12 тысяч рабочих потребовали удалить с завода всех лиц германского происхождения. Было уволено 12 человек[24].
7 июня 1915 года в селе Городец на сходе народа был также поднят подобный вопрос о нахождении лиц немецкой национальности. Была произведена попытка разгрома аптеки, некоторых торговых заведений, находящихся в собственности немцев[25].
Единственным способом сплотить общество оставалась антинемецкая пропаганда. Тылу необходим конкретный образ врага, пусть незримый, но постоянно присутствующий. Так, нижегородская городская газета «Волгарь» от 16 июля 1916 года изрядно перепугала земляков кратким сообщением: «В Нижний Новгород прибыл молодой человек с фамилией Мольтке (однофамилец командующего войсками Австро-Венгрии) и со своей подружкой осматривают достопримечательности Нижнего Новгорода, ходят по дорогим магазинам». Грозил скандал. И только благодаря своевременному разъяснению жандармерии, дана информация о том, что этот гражданин Дании ничего общего не имеет с главнокомандующим[26].
Осенью 1915 года в России началось следствие по делу о "государственной измене" военного министра В.А. Сухомлинова. При содействии резидента германской разведки Александра Альтшиллера российский генерал женился на германской шпионке, которая и доставляла противнику сведения из первых рук[27]. А.Ф.Гирс, градоначальник Минска, с октября 1915 года нижегородский губернатор, издал распоряжение о бдительности в борьбе со шпионажем. При пикантных обстоятельствах в офицерской среде Минска задержана агент германской разведки Эрма Ляудер, выдававшая себя за русскую поданную Антонину Кедыс. Она длительное время передавала важную военную информацию. К концу 1916-начала 1917 года в России контрразведывательные органы, используя ведомственную разобщенность, приобретали широкие полномочия не только в зоне прифронтовой полосы, но и в тылу, все меньше нуждаясь в помощи МВД.
В годы Первой мировой войны происходит становление военной контрразведки. В нижегородской губернии жандармское управление осуществляло силами контрразведывательного отделения проводило необходимую деятельность по борьбе со спецслужбами противника. Но и губернское руководство жандармерии чувствовало, что военнослужащие «прибирают» эту службу под себя. Если в июле 1914 года в разведывательном отделении штабов фронтовых армий было направлено 21 жандармский офицер, то к концу 1916 года из жандармского управления специалистов практических не оказалось никого. Мы можем констатировать, что контрразведывательные органы в годы войны, используя ведомственную разобщенность и отдельные неудачи на фронтах, приобретали все более широкие полномочия не только в зоне прифронтовой полосы, но и в тылу и все меньше нуждались в помощь органов МВД.
ЛИТЕРАТУРА
ЛИТЕРАТУРА
1.Опубликовано в сборнике статей «Нижегородцы и Великая война 1914-1918 годов. В горниле побед и поражений. Составитель С.А. Смирнов. Нижний Новгород: Тип. «Поволжье», 2014. С.199-213.
2. Центральный государственный архив Нижегородской области (далее, ЦАНО). Ф. 918 (Нижегородское губернское жандармское управление). Оп.1. Д.957. Л.51.
3. ЦАНО. Ф.918. Оп.13. Д.9. Л.84.
4. ЦАНО. Ф.918. Оп.13. Д.7. Л.279.
5. ЦАНО. Ф.918. Оп.13. Д.7. Л.104.
6. ЦАНО. Ф.918. Оп.13. Д.10. Л.30.
7. ЦАНО. Ф.918. Оп.13. Д.7. Л.179об.
8. ЦАНО. Ф.918. Оп.1. Д.1049. Л.1-49.
9. ЦАНО. Ф.918. Оп.13. Д.7. Л.192.
10. ЦАНО. Ф.918. Оп.8. Д.573. Л.390.
11. Там же.
12.ЦАНО. Ф.918. Оп.13. Д.10. Л.638.
13.ЦАНО. Ф.918. Оп.13. Д.7. Л.357.
14. ЦАНО. Ф.918. Оп.13. Д.7. Л.392.
15. ЦАНО. Ф.918. Оп.13. Д.10. Л.718.
16. ЦАНО. Ф.918. Оп.8. Д.573. Л.387.
17. ЦАНО. Ф.918. Оп.13. Д.7. Л.123, 126.
18. Там же. Л.126
19. ЦАНО. Ф.918. Оп.13. Д.7. Л.102.
20.Там же. Л.104.
21. ЦАНО. Ф.918. Оп.13. Д.7. Л.627.
22. ЦАНО. Ф.918. Оп.8. Д.573. Л.303.
23.ЦАНО. Ф.918. Оп.13. Д.9. Л.297-300.
24.ЦАНО. Ф.5. Оп.2. Д.137. Л.113.
25. Там же. Л.12.
26. ЦАНО. Ф.918. Оп.13. Д.10. Л.93.