- Все исходящие от товарища Урлапова решения - это мои решения, все они являются обязательными для исполнения. Какие-либо несогласия с вашим руководителем, жалобы и прочее доводятся до моего сведения только через него. Судить будем о вашей работе по конечному результату.
Заявляя так, Гроховский в какой-то мере искусственно создал мне изначальный авторитет, чтобы облегчить мое положение. Но оно облегчалось еще и тем, что в группе, кроме меня, не было специалиста, способного охватить задание в целом, не было человека, знакомого с конструкциями планеров и с методом подхода к общему проектированию летательных аппаратов. Правда, и у меня такой опыт был мизерным.
Работали мы, не обращая внимания на время. Когда начинала одолевать усталость - а особенно переутомлялись девушки-чертежницы, - я, по совету Гроховского, устраивал минуты отдыха с танцами под патефон, с прослушиванием и пением старинных русских и цыганских романсов.
Через месяц мы все окончательно уверились в том, что создается конструкция хотя и необычная, но безусловно реальная и нужная. Наше ОКБ посетила группа высшего военного командования ВВС во главе с Яковом Ивановичем Алкснисом. О приходе гостей Гроховский заранее меня предупредил, и мы хорошо подготовились к творческому отчету. Во время доклада я сильно волновался, но говорил, пожалуй, уверенно.
Вопросы сыпались как из рога изобилия. Почти все они исходили от Алксниса, но интерес к планеру, как к «воздушной барже», чувствовался общий. Под конец Алкснис спросил:
- Вы гарантируете, что самолет Р-5 потянет столь тяжелый планер?
Я твердо ответил: «Да».
- Пожелаем, товарищи командиры, полного успеха конструкторам! - проговорил Алкснис с небольшим акцентом. - Выбирайте, Гроховский, какое-нибудь авиационное предприятие и заключайте с ним договор на постройку.
СО ЩИТОМ ИЛИ НА ЩИТЕ?
Последние дни мая для Павла Игнатьевича Гроховского и его сотрудников выдались тяжелыми. В Москве из ОКБ не осталось почти ни одного человека - все трудились в Ленинграде на аэродроме опытного воздушно-десантного отряда. Жили в палатках, чтобы на переезды не тратить времени. Работали посменно, днем и ночью. Помогали гроховчанам многие, в том числе добровольный отряд комсомольцев - молодые рабочие, присланные ЛК ВЛКСМ. Сергей Миронович Киров обязал директоров нескольких заводов выполнять сверх обычной программы и заявки на изготовление технологически наиболее трудных изделий Осконбюро.
К 30 мая все самолеты, приданные отряду, были переоборудованы в десантные-воздушные судна. Под крыльями и фюзеляжами максимально облегченных самолетов смонтировали системы механических держателей, способных нести в зацепах и замках упакованные в специальные короба и мешки грузы для десантников, подвесные санитарные кабины и люльки для бойцов-парашютистов, отдельных видов вооружения и боевой техники. Парашютисты могли располагаться и внутри самолетов - в фюзеляжах, в освобожденных от вооружения кабинах воздушных стрелков.
1 июня 1931 года командованию ВВС и Реввоенсовету СССР было доложено о готовности опытного воздушно-десантного отряда (вернее, его техники) к производству войсковых экспериментов по посадочному и парашютному десантированию с помощью впервые созданного из модернизированных самолетов авиационно-транспортного подразделения. Этот день по праву считается днем рождения советской военно-транспортной авиации').
' См.: Пакилев Г. Труженики неба. М., 1978, с. 15.
Командующий ВВС Алкснис приказал командованию десантного отряда и Гроховскому приготовиться к комплексному испытанию новой техники.
- Готовы хоть завтра! - заверил Гроховский Алксниса.
- Не торопитесь. - Алкснис с Гроховским разговаривал холодно. - Вы, повоевав кавалеристом, привыкли к атаке с наскока. Но такие атаки подчас дорого обходятся. Рисковать не будем. На моем столе несколько заключений и докладных опытных парашютистов, в том числе и инспектора по парашютному делу Минова. Они считают ваши подвесные опрокидывающиеся люльки изобретением неудачным.
- Не согласен!
- В их доводах есть резон. Люльки тесны, коротки, лежит в них человек боком, подогнув ноги. Удобно? Не думаю. В люльках нет места для страховочного парашюта. Это опасно.
- Хлопчатобумажные парашюты мы испытывали более сотни раз, и не только отказа, задержки с раскрытием не было.
- Если вы еще раз перебьете меня, Гроховский, я поставлю вас по стойке «смирно»! Фал автоматического раскрытия вы испытывали только на манекенах. Этого недостаточно. Раньше я вникал в ваши изобретения и опыты поверхностно, отвечая только за авиацию, теперь обязан знать все. Будет ревизия ваших объектов, Гроховский. Приказываю к началу июля подготовиться к серьезной проверке. Испытания будут узковедомственные, но если все пойдет хорошо, мы, не сворачивая их, покажем ваши образцы высшему руководству. Много мнений, мнений хороших специалистов не в вашу пользу, Гроховский. Буду рад, если вы опровергнете их. Понимаете всю серьезность вашего и моего положения? Передавая мне дела, Петр Ионович просил поддерживать вас, я обещал, но до известного предела. Не скрою, многое не нравится мне в ваших методах работы. Может, я не прав? Докажите делом.
По этому разговору и по другим новшествам, введенным Алкснисом сразу же после его назначения начальником ВВС, Гроховский понял, что власть над авиацией перешла в более твердые руки, а насколько они будут «умными» - покажет время. Чтобы сосредоточить все внимание на поручении Алксниса, не отвлекаться, Гроховский отправил жену с дочкой в Евпаторию и теперь часто ночевал в служебном кабинете или в аэродромной гостинице.
«Хоть завтра!» - сказал он Алкснису, но, еще, раз тщательно проанализировав сделанное, понял, что осуждают его за спешку не зря. Многое оказалось недоработанным в мелочах. Теперь работа в его бюро не бурлила, а вошла в плавное русло. Не надо было что-то доставать, пробивать. Гроховский почувствовал, как возросла помощь извне. Явно рука Алксниса. Главное управление ВВС со всеми подчиненными ему службами откликалось на каждый запрос.
Сначала испытывался новый хлопчатобумажный парашют Гроховского со стропой-фалом принудительного раскрытия. Первыми прыгали сам изобретатель и его напарник Николай Ефремов. Почитаем воспоминания Ефремова о дне девятого июля 1931 года:
«День выдался ясным и теплым, по небу плыли редкие облака. На Центральном аэродроме в Москве царило оживление. У огромного бомбардировщика ТБ-1 хлопотали специалисты. Наступало время опробования новой системы человеком... Наконец приготовления закончены. Занимаем места в самолете. Пристегнут фал автоматического раскрытия, щелкнули замки подвески.
Бомбардировщик занял взлетно-посадочную полосу, и через секунду все потонуло в грохоте двигателей, выведенных на взлетный режим. ТБ-1 начал разбег. Могучие крылья уносят тяжелый корабль в небо. Под крылом проплывают дома, стадион «Динамо». А самолет все набирает высоту...
И вот он, долгожданный момент! Спиной вниз проваливаюсь в пустоту. Успеваю заметить, как рядом беспорядочно падает фигура человека. Это Гроховский. Рывок! Расчековался ранец. Разбрасываю руки в стороны и спустя секунду повисаю под куполом парашюта. Осматриваю стропы, ткань. Все в порядке.
Далеко внизу земля. Видно, как снижается ТБ-1. Метрах в сорока от меня раскачивается на стропах Гроховский. С трибун стадиона «Динамо», где в это время идет футбольный матч, доносятся аплодисменты. Не нам ли аплодируют?..
Через несколько дней за испытания нового парашюта наркомвоенмор К. Е. Ворошилов объявил благодарность П. Гроховскому и мне и наградил нас денежной премией. Представители Осоавиахима вручили нам значки парашютистов и удостоверения к ним. Так получилось, что наши прыжки совпали с введением знака парашютиста. На моем удостоверении стоял четвертый номер» '.
' Ефремов Н. Десантный автоматический. - Авиация и космонавтика, 1981, № 10, с. 15.
Как только Гроховский с Ефремовым собрали купола, к ним на автомобиле подъехал Алкснис.
- Вижу, чувствуете себя хорошо! Подробности доложите комиссии, а пока бросайте-ка свое хозяйство в машину и садитесь сами. - По пути к ангару Алкснис не то спросил, не то приказал: - После обеда продолжим?!
Второй выброс, теперь уже группы парашютистов, начался в 15.00. Гроховский, Титов, Рыбников, Соломатин, Стуров, еще пятеро молодых мужчин и чертежница Лидия Кулешова - все работники Осконбюро - залезли в подкрыльные люльки, изнутри обитые дерматином, устроились на мягких подстилках, положив под головы парашютные ранцы.
Пилотировал ТБ-1 Александр Анисимов.
Набрав высоту 500 метров, самолет донес парашютистов до центра аэродрома, и штурман потянул рычаг общего сброса. Но люльки перевернулись не все сразу, а по одной, с интервалом в полторы секунды. Система сработала отлично. Один за другим раскрылись при помощи вытяжных фалов хлопчатобумажные парашюты.
Так впервые в нашей стране с отечественного самолета, на отечественных парашютах, в специальных комбинезонах для десантников (тоже первых отечественных) одновременно прыгнули одиннадцать энтузиастов ВДВ. Они были молоды, бесстрашны, одержимы и верили, что созданные их руками объекты новой десантной техники не подведут.
Лидия Кулешова стала первой женщиной-парашютисткой Страны Советов.
Л. А. ГРОХОВСКАЯ
Я в это время отдыхала с дочкой в Евпатории. Вдруг телеграмма-молния от Павла: «Скоро экзамены. Срочно выезжай». Это зашифрованный призыв торопиться на показ объектов, сконструированных в Осконбюро.
До свидания, Авиета, до свидания, мама, еду в Москву!
Только добралась до дома, как появился Павел. Не заводя машину во двор, влетел в комнату радостный, в приподнятом настроении. Поцеловал.
- Поехали, - говорит, - будешь прыгать.
- Поехали, - отвечаю, хотя до этого никогда в жизни не помышляла о парашютных прыжках.
На аэродроме очутились быстро. Как все, я прошла медосмотр и написала заявление, что в случае смерти никого винить не стану. Одиннадцать мужчин и я пошли к самолету.
На Центральном аэродроме присутствовали члены Реввоенсовета Тухачевский и Буденный, другие военачальники.
Первыми стали падать грузы, необходимые для вооружения и снабжения десантного подразделения, то есть нашей группы. Медленно опускались громадные купола невиданных до тех пор грузовых парашютов, способных накрыть куполом небольшую усадьбу.
- На одном из самолетов был подвешен легковой автомобиль «форд», в нем должен находиться Павел. По замыслу, приземлившись на все четыре колеса и отстегнув парашют, Гроховский подъезжает на автомашине к Тухачевскому и отдает ему рапорт.
За несколько минут до взлета Тухачевский узнал, что машину собираются сбрасывать с человеком, и запретил это делать, приказав Павлу взять один из наших парашютов и присоединиться к десантникам. И «форд» полетел без пассажира. Мы смотрели во все глаза. Вот тяжелый самолет набрал высоту, прошел над нашими головами, от самолета отделилась точка, парашют вытянулся в длинную колбасу, низ купола слегка раскрылся, и так «форд» падал до земли. По-видимому, немного раздутый низ парашюта тормозил падение автомобиля, который трахнулся на все четыре колеса, они при этом откинулись, как ласты отдыхающего тюленя. Поломанные колеса самортизировали, и сам кузов пострадал не очень.
Причину неудачи определили сразу: надрыв ткани купола. Павел избежал смерти благодаря осторожности Тухачевского.
Мы стали укладываться в Подвесные люльки. Под головой у меня парашют, как жесткая подушка. Надо мной крыло бомбовоза. Заревели моторы, вихрь пронесся над моей люлькой. Поехали сначала медленно, потом быстрей и быстрей. Это был мой первый полет, и все меня развлекало. Вот оторвались от земли, замелькали соседние постройки. Один круг, другой - все выше. Я просунула голову между бортом люльки и крылом самолета и с интересом разглядывала землю. Из соседней люльки мне погрозили кулаком: «Убери, мол, голову, оторвет при опрокидывании!» Чувство жутко-сладкое!
Скорее втянула голову и в ту же секунду очутилась в воздухе, даже не заметила, как раскрылся парашют.
Свободный полет, тишина. Я обрадовалась, что'жива, что все хорошо. Очень довольная, поболтала ногами. Даже то, что была похожа на кошку, которую держали за.шиворот, не испортило мне настроения. Дело в том, что постромки мне оказались велики и я повисла на воротнике комбинезона. До этого не прыгала и думала, что так и надо.
А внизу нас ожидала восторженная встреча. Тухачевский сам помог мне подняться с земли и сказал с улыбкой:
- Ну вот, и еще одна десантница у нас теперь есть! Немало объектов Осконбюро получило в тот день путевку в жизнь.
Мой прыжок был расценен как желание показать будущим десантникам безопасность новой парашютной системы и возможность прыжка без предварительной подготовки: раз Гроховский сбросил любимую жену, мать маленького ребенка, значит, бояться нечего!
В. И. МАЛЫНИЧ
В начале августа до нас довели приказ начальника ВВС, которым Алкснис утверждал старшего летчика-парашютиста Минова инспектором ВВС РККА по парашютному делу и поручал ему «руководство и контроль за экспериментальными и изыскательскими работами, наблюдение за производством и испытанием серийных и опытных парашютов, общее руководство подготовкой и проведением специальных учений по высадке парашютных десантов...» '). Короче говоря, Алкснис поставил над Гороховским еще одного контролера, человека энергичного, умного, но находящегося с начальником ОКБ в сложных отношениях. Хлопцы наши приуныли в ожидании неприятностей. И они не заставили себя ждать.
') Командарм крылатых. Рига, 1979, с. 172.
Войсковые испытания новых объектов проводились в Ленинграде на базе опытного авиамотодесантного отряда. Прошли удачно сбросы пневматических грузовых контейнеров и резиновых контейнеров для горючесма-зочных материалов. Из переворачивающихся люлек теперь прыгали красноармейцы-добровольцы и командиры, парашютно-десантной подготовкой которых руководил Леонид Минов.
Механизмы люлек ни разу не подвели, парашюты открывались мгновенно. Но после каждой выброски красноармейцев опрашивали инструкторы-методисты, задавали вопросы об удобстве полета, о самочувствии. Ответы звучали разные - и бравые, и с жалобами на тесноту в люльках, на неожиданность сброса.
- Понимаете ли, - говорил один красноармеец, - меня везли будто связанным и вытряхнули будто из мешка в черную пропасть!
- Почему в черную? - просил уточнить инструктор.
- Видно, от резкой перемены состояния потемнело в глазах.
- Когда я летел, - объяснял другой красноармеец, - меня все время преследовало чувство, что этот фанерный гробик вот-вот развалится или оторвется.
Таких речений было мало, большинство говорили примерно так:
- Все отлично! И люльки, и фал, и парашют сработали как часы! Возьмите еще в один полет, я с удовольствием!
- Значит, вам понравился метод сброса? - спрашивал инструктор.
- А почему нет? Все за меня делают. Я даже вздремнул чуточку.
- Не кажется ли вам, что название «автоматическое открытие» лучше заменить на «принудительное открытие»?
- Не вижу разницы.
- Ну как же? - объяснял инструктор. - Ведь парашют открывается без вашей воли. Веревкой и сразу. А если на земле вас встречает противник, у него будет время расстрелять вас при долгом спуске.
- Об этом я не мозговал. Как хотите...
Почему-то инструкторы-методисты особенно были против фала, вытаскивающего парашют из ранца. Но мы не особенно обращали на эти беседы внимание, потому что система уже дважды показала хорошие результаты на испытаниях. Поэтому для нас, как гром среди ясного неба, прозвучал вывод, сделанный Миновым и поддержанный большинством членов комиссии по войсковым испытаниям:
«...Предлагаемый способ выброски не может быть рекомендован на вооружение воздушно-десантных отрядов ввиду крайней сложности. Предельно напряженное состояние десантников, в полном одиночестве лежащих в люльках в течение всего полета, неожиданность момента сброса и полная беспомощность совершающего прыжок на случай каких-либо неполадок отрицательно действовали на психологическое состояние воинов. Все это в определенной степени снижало их боеспособность к моменту приземления в тылу «противника», то есть тогда, когда от каждого из них требовалась предельная собранность, готовность немедленно вступить в бой» '.
' Советские воздушно-десантные. М., 1980, с. 27.
Подвела нас и выброска на парашютах тяжелой техники. Грузы весом более пятисот килограммов рвали огромные купола в момент раскрытия.
Практически на ходу Гроховский предложил опробовать двухкупольные системы «цепочка» с парашютными куполами меньших размеров. За несколько часов мы такие системы сделали, но и это не помогло: в момент динамического удара один из куполов или оба сразу разрывались. За два дня испытаний мы вывели из строя все большие грузовые парашюты, так и не добившись успеха.
Когда 14 июля в Москве при парашютном десантировании автомашины «форд» лопнул купол, то предполагались две причины: бракованный парашют или диверсия. Расследованием происшедшего занимался представитель ГПУ Нежил. О результатах расследования мы были проинформированы. И тогда нам стало ясно - ошибка в методе сброса тяжелых и сверхтяжелых грузов. Ошибка Гроховского, моя, наша ошибка.
Несмотря на то, что войсковые испытания других объектов прошли успешно, общий вывод комиссии можно было сопровождать траурной музыкой. Печальный август!
Вот еще строки, написанные участником тех событий Ф. И. Жаровым: «...Все ли знают, какие трудности стояли перед начальником Конструкторского бюро парашютов и десантного оборудования инженером П. И. Гроховским, на какое неверие он наталкивался, какие разочарования и неудачи пережил? Если бы не энергичная поддержка Михаила Николаевича, работы Гроховского вряд ли увенчались бы успехом» '.
Тухачевский тогда полностью не поддержал вывода комиссии.
- Думаю, - сказал он, - что, несмотря на неудачу сегодня, завтра коллектив товарища Гроховского с еще большей энергией продолжит исследовательские работы и в короткое время добьется желаемых всеми нами результатов. И пусть стимулом к этому будут слова Иосифа Виссарионовича Сталина на XVI съезде нашей партии: «Мы отстали от передовых стран на пятьдесят-сто лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут...»
.Маршал Тухачевский... М., 1965, с. 214.
Из Ленинграда в Москву возвращались в далеко не лучшем настроении. Собравшись в одном купе, искали причину неудач. Гроховский с жаром восклицал:
- Хорошо, комфортабельные люльки мы им сделаем! И длинне.е, и шире, и с окошечками! Даже зеркала можеы там поставить. Но почему рвутся купола грузовых парашютов? Почему?
. На это ответить никто не мог. Мы пробивали новую дорожку, в некоторых вопросах были несведущими, но печальный август нас не сломил.
Работали упорно и быстро, очень быстро, и уже в конце сентября из новых модернизированных люлек на глазах командования Ленинградского военного округа успешно десантировались двадцать четыре вооруженных красноармейца.
Глава четвертая
Й
МЕТОД СРЫВА
Один из январских рабочих дней в Осконбюро начался с общего собрания, на котором Гроховский сообщил о решении Реввоенсовета создать на базе нештатного опытного авиадесантного отряда в Ленинграде боевой полнокомплектный авиамотодесантный отряд под командованием М. В. Бойцова.
- Такие же подразделения будут формироваться в Московском, Белорусском, Украинском военных округах. В связи с этим мы, как разработчики десантной техники, переходим на особое положение, и нам предложено подумать о частичном пересмотре плана работ, создание некоторых объектов форсировать. Помозговать должны мы, исходя из возможностей всего коллектива и каждого из нас. Чтобы лучше ориентироваться, знать, что от нас потребуется в первую очередь, расскажу о структуре боевого авиамотоотряда.
Начальник бюро поведал своим сотрудникам, что отряд будет иметь на вооружении восемнадцать ручных пулеметов и шесть легких орудий, пять грузовых автомобилей, восемь мотоциклов и тридцать шесть велосипедов. Все вооружение и технику вместе с людьми должны поднять в воздух восемнадцать самолетов, из них только девять тяжелых.
- На полторы сотни бойцов и боевую технику, - продолжал Гроховский, - как видите, самолетов маловато. А нужно еще транспортировать боеприпасы, питание, медикаменты. Но мы можем увеличить грузоподъемность самолетов. Дополнительно к сделанным объектам доработаем подвеску мотоцикла «харлей» и контейнеры для автомобилей, подумаем, как расширить парашютно-десантную кабину, в том числе морскую, еще раз пройдемся по конструкциям пакетов для винтовок, боеприпасов, усовершенствуем платформы для сброса крупногабаритных грузов... Есть и еще возможность увеличить грузоподъемность самолетов. Как? За счет десантно-грузовых планеров, над первым из которых сейчас работает группа Урлапова. Буксировка таких планеров за легким самолетом Р-5 позволит перебрасывать грузов в три-четыре раза больше по весу и в пять раз по объему, чем может поднять даже с применением подвесных кассет сам аэроплан.
У меня вот блеснула мысль: а что, если мы поработаем и над вооружением десантника? Так сказать, возьмемся за решение вопроса и с другой стороны! Создадим, например, вместо довольно тяжелого 76-миллиметрового орудия более легкое и удобное? Учтем богатый опыт ружейников, познакомимся с новейшими идеями и подарим десантнику портативное и надежное оружие! Увереннее привлекайте специалистов из научных учреждений, нам на реализацию плана этого года дали три миллиона рублей. Думаем сообща... Жду от вас обоснованных и смелых предложений. Учтите еще одно обстоятельство: вместо мастерских нам обещают для строительства опытных образцов техники ВДВ дать целый завод. И еще приятная весть - нашему коллективу придают постоянный летный отряд испытателей. Я просил назначить его командиром Александра Фроловича Анисимова, но он отказался. Однако работать у нас будет, уговорил я его...
Думали действительно все. Каждая группа, каждый отдел после длительных и горячих дебатов, после серьезной ревизии своих возможностей предложили кое-что сверх утвержденного ранее плана, добровольно увеличив объем своих работ. Поэтому в апреле, когда нач-воор Тухачевский утвердил особое положение об Осконбюро, в рабочий план коллектива дополнительно включили несколько оригинальных объектов и разработок вроде «системы подхвата грузов и людей с земли на пролетающий самолет».
Планы планами, но при сбросах тяжелой техники купола грузовых парашютов продолжали рваться. Расчеты, сделанные крупными специалистами ЦАГИ и НИИ ВВС, показали: для того чтобы купол выдержал динамическую нагрузку при раскрытии, его нужно делать из особо прочного материала и диаметром не менее 60 метров. Весить он будет 800 килограммов, почти столько же, сколько и предназначенный для спуска на нем груз. Площадь такого парашютика займет треть гектара - три тысячи квадратных метров! Как сшить такой парашют? Как сложить его? Куда помещать в самолете? Наконец, сколько он будет стоить?
- Влетит в копеечку, - отвечали специалисты. Это категоричное заключение сильно ударило по престижу Гроховского, - его хлопчатобумажные и нансуковые парашюты практически отвергались, и внов занимал ведущее место дорогостоящий прочный шелк.
- Пусть дорого, но необходимо, - решили военачальники.
Дали задание парашютной фабрике сделать сто двадцать штук шелковых. Сшили первый. При сбрасывании он лопнул. Та же участь постигла и второй, и третий.
Еще увеличить купол? Подумали, посчитали снова. Выяснили: с увеличением размера купола уменьшается его кривизна, и в этом случае увеличивается нагрузка на материал. Даже при использовании шелка сто процентов гарантии можно дать лишь в том случае, если, например, при сбросе танка парашют будет весить столько же, сколько и танк.
Тупик! Придется отказаться от идеи парашютного десантирования тяжелых грузов.
С этой мыслью, ставящей под сомнение саму идею мощных ВДВ, соглашались далеко не все. Новый путь нашел сам Гроховский. Дали о себе знать переживания и бессонные ночи: изобретатель похудел на двенадцать килограммов, гимнастерка болталась на его сутуловатых плечах как на вешалке; весь он пропах папиросным дымом. Но снова - в который уже раз - сумел взглянуть необычно на обычные вещи и предложил «м е т о д с р ы в а».
- Купол не выдерживает динамического удара? - спращивал Гроховский, разглядывая сотрудников прищуренными воспаленными глазами. - Выхода нет? Есть, и простой. Нужно устранить рывок груза! Как? Вначале выпустить парашют, а потом - под раскрытый купол -опустить груз? Возражайте!
И часа не прошумели гроховчане, обсуждая предложение своего начальника, как зазвенел телефон. Снявший трубку Урлапов поднял руку:
- Тише! Вас, Павел Игнатьевич, вызывает начальник ВВС,
- У аппарата Гроховский!
- Через какое время можете прибыть ко мне? - спросил Алкснис.
- Автомашина во дворе, товарищ начальник.
- Выезжайте!
И когда Гроховский, сам за рулем, как всегда лихо промчавшись по улицам Москвы, предстал перед взором начальника, тот ему сразу сказал:
- Доложите подробно о вашем «методе срыва».
Гроховский понял: Алксниса уже проинформировали.
В этом кабинете, когда хозяином его был Петр Ионович Баранов, Гроховский бывал часто. Ничего в нем не изменилось, только исчезли шахматы со столика у окна и, кроме сочинении Ленина, на этажерке появились другие книги. На углу стола отсвечивала металлом большая модели самолета ТБ-3.
Алкснис не предложил Гроховскому сесть. Так, вытянувшись почти по стойке «смирно», изобретатель и рассказал о своей идее.
- Не могу авторитетно судить, но мне кажется ваш «метод» опасным, - задумчиво проговорил Алкснис. - Закажите ЦАГИ аэродинамический расчет.
- Пока они считают, разрешите мне поэксперимснтировать?
- Преждевременно. Я потороплю ЦАГИ... Почему у вас такой вид? Вы когда брились?
- Вчера.
- Оно и видно. Приведите себя в порядок... Вам передается один экземпляр новой бомбардировочной машины, - Алкснис показал на модель ТБ-3. - Получите ее на заводе, переделайте в десантный вариант.
- Есть!
И. В. ТИТОВ
Лётный отряд при нашем бюро создавался постепенно. Можно сказать, что Андрей Бицкий, Григорий Бебков, Трофим Маломуж - летчики, прошедшие гражданскую войну, и сам Гроховский, были первыми из пилотов, кто в воздухе выяснял, насколько объекгы, спроектированные и построенные нами, соответствуют необходимым аэродинамическим параметрам и какова их ценность. Им негласно предоставляли право не ограничиваться шаблонами, выходить за рамки существующих правил полетов, но с личной ответственностью за неуспех.
Работали на ОКБ Александр Анисимов и Валерий Чкалов, люди по своему характеру неудобные для командования, но способные на большую долю о с м ы с л е н н о г о риска: их посылали к Гроховскому тогда, когда по тем или иным причинам отстраняли временно от испытательной работы на истребителях. Причинами были и чрезмерная лихость в воздухе, и споры с начальством - по разным вопросам, и отказы от полетов, если они виделись летчикам обычными, заурядными. Впрочем, последнее, и то очень редко, позволял себе только Александр Фролович Анисимов, человек с очень ^1' независимым характером.
Алкснис, став после Баранова начальником ВВС, приказал создать при ОКБ постоянный летный отряд испытателей с двойным подчинением (Гроховскому и управлению кадров ВВС), поставив во главе его опытного летчика Сафронова, не раз выполнявшего очень ответственные перелеты, человека неторопливого, уравновешенного, строевика, вобравшего в себя все премудрости армейских уставов.
Лично Сафронов на испытания летал редко, зато Анисимов - старший летчик отряда - выполнял обычно самые сложные и наиболее опасные задания, считаясь лучшим пилотом не только в отряде, не только в НИИ ВВС, но и во всей плеяде талантливых летчиков-испытателей. Именно он, а никто другой, возглавлял во время одного из военных парадов пятерку красных истребителей - «сущих дьяволов неба», как выразился французский авиационный атташе, увидев их групповую воздушную акробатику.
Бок о бок с нами работали вдумчивый и храбрый Константин Холобаев, кряжистый, как молодой дубок, склонный к поэзии Салих Баталов, жизнелюбец и любитель острых ощущений Сергеи Афанасьев. Сергей - а он был комсомольским вожаком коллектива - не только выполнял работу летчика-испытателя, но увлекался и парашютными прыжками. Став инструктором-исследователем, много прыгал на парашютах Гроховского и парашютах моей конструкции, верил в них, первым в Союзе научился управлять своим телом в воздухе при свободном падении: стабилизировать падение лицом вниз, прекращать штопор и кувыркание с помощью ног и вытянутых рук.
- Сережа, - сказал как-то ему Гроховский, - нужно доказать, что наша парашютная группа готовит инструкторов и рекордсменов не хуже, чем парашютная школа. Бери самолет, тренируйся в затяжных прыжках. И еще раз докажи, что наши парашюты крепче и надежнее иностранных. Только не торопись...
Афанасьев последовательно тренировал себя в затяжных прыжках. При первом прыжке он падал около 250 метров, больше не смог, и открыл парашют из-за непреодолимого желания прекратить падение. Следующие затяжные прыжки в 700 и 1100 метров дали ему всесоюзное первенство. А потом он отобрал мировой рекорд в таком прыжке и у американцев, падая, не раскрывая парашюта, 1600 метров.