В то время как барокко достигло в европейской архитектуре кульминации, английская архитектура продолжала стоять па позициях рационализма и классицизма. Теоретики и практики английского классицизма 18 в. проповедуют возврат к канонам Витрувия и Палладио. Крупнейшими представителями этого направления были Грант Вуд (1705—1754), Уильям Кент (1684—1748) и Джеймс Джиббс (1682—1754). Английским мастерам, однако, чуждо стремление к представительности, развернутости фасадов и декоративности, характерным для французской архитектуры. Выразительность, богатство архитектурных форм достигались чисто пластическими средствами. Особого своеобразия английские мастера достигли в области жилой архитектуры — в сельских виллах, дворцах, окруженных живописными парками. Идеал красоты здесь сочетался с требованиями разумного расположения частей здания и расчлененной планировкой (Роберт Адам, 1728— 1792).
В неуютных жизненных обстоятельствах человеку свойственно искать отдушину и опору. Для британца эпохи Просвещения такой отдушиной и опорой стал его собственный дом. «Мой дом – моя крепость», – чисто английская поговорка. Она отражает и тот факт, что в Британии впервые был принят закон о неприкосновенности жилища частного лица, и особый статус домашнего очага как национальной святыни.
Уже три века назад иностранцы не без зависти отмечали: «Трудно представить дом, более удобный, чем английский. Никто в мире, кроме англичан, не может построить дом на таком маленьком пространстве и за столь короткое время» (С. Де Соссюр, – цит. по: Уоллер, с. 149).
Правда, сперва уютный дом британца трудно было б назвать очень светлым. Введенный в конце XVII века налог на окна отбивал охоту прорубать в стене лишние лазейки для итак нещедрого английского солнца. Существующий в каждом традиционном английском или североамериканском особняке эркер – тоже, вероятно есть результат усилий законодателей. Эркер – потомок террасы, которой каждый хитрый лондонец застраивал ту часть землевладения, на которой нельзя было возводить капитальное строение, – ибо закон запрещал во избежание пожаров строить дома «впритык».
|
|
Увы, комфорт английского дома – весьма относителен. В полуподвале расположены кухня, кладовые, комнаты для слуг и туалет по принципу выгребной ямы. Первый этаж отведен лавке или гостиной, второй – столовой, а на третьем – спальни хозяев. Таким образом, слуги вынуждены беспрестанно курсировать по лестницам, чтобы накрыть на стол или устроить господам помывку в их опочивальнях. Труд лакеев и служанок был так тяжел и столь востребован, что им первым, кажется, еще в конце XVII века удалось отстоять свои «профсоюзные права».
Отдельно о гигиене. По чистоплотности англичане того времени уступали только голландцам. Нет ничего удивительного в том, что уже в конце XVIII века в Лондоне было довольно много домов с ватерклозетом. Однако первая половина галантного века – еще царство выгребных ям. Протечка в подвале из переполненной ямы соседей – явление более обыденное, чем протечка через потолок в современном многоквартирном улье.
Наряду с ночными грабителями особую опасность для запоздалых прохожих представляли опорожняемые из окон ночные горшки. В Эдинбурге (в этом городе тогда и дома в 6 этажей не были редкостью) существовал обычай: перед опорожнением горшка служанка кричала в темноту: «Берегись воды!» «Придержи руки!» – вторил ей прохожий и поскорей сбегал из опасного места.
|
|
Быт того времени полон парадоксов. Взять, к примеру, шторы. Долгое время англичане не «занавешивались», боясь, что шторы станут легкой добычей вора через открытое летом окно.
Особая песнь – стиль английского дома. Сперва британцы подражали голландцам. Затем тяжелую мебель, кафельную плитку и темноватые панели заменили зеркалами и гобеленами в духе французских особняков.
Но уже к 20-м гг. XVIII века англичане выработали свой оригинальный «георгианский» стиль. Это значит, что стены обшиты гигиеничной панелью светлого дерева, а комнаты обставлены небольшой мебелью, которая удачно сочетала в себе черты барокко, готики и стиля «шинуазри». Изящный, удобный и представительный, этот тип мебели покорил тогда даже юг Европы от Португалии до Италии.
Зато из самой Италии англичане вывезли свой следующий по времени стиль – палладианский, так хорошо знакомый нам по классическим (неоклассическим) образцам русской усадебной архитектуры конца XVIII – начала XIX вв.
Правда, экстерьеры британского неоклассицизма не достигли ни изумительных по чистоте линий творений самого великого Палладио (итальянский архитектор эпохи Возрождения), ни утонченной одухотворенности его французских и русских последователей. Но бесспорное достижение англичан – неоклассический интерьер (архитекторы братья Адам, мебель Хепплуайт и Шератон), строгий и элегантный. Едва ли не лучшими образцами своих интерьеров британцы поделились тогда и с русскими: комнаты в Царском Селе и Павловске по эскизам Ч. Камерона. Примерно к середине XVIII века англичане разработали принципы пейзажного парка, который имитирует девственную природу.
|
|
В парковом строительстве это не просто новая мода, – это настоящая мировоззренческая революция. Если раньше человек своим искусством как бы отгораживался от угрожавшей ему природы, уродуя ее топором, циркулем, ножницами, то теперь он вернулся к ней победившим учеником.
Регулярный парк (французский) во второй половине XVIII в. вытесняется в Англии ландшафтным, в котором композицию образуют свободные группы деревьев, открытые лужайки, озера с извилистыми берегами.
В области скульптуры в Англии в 18 в. не было создано ничего выдающегося. Но именно это время — период высокого подъема декоративно-прикладного искусства: торевтики (обработка металлов), обработки стекла и особенно производства фарфора.
Далеко за пределами Англии получил распространение своеобразный по формам фаянс, изготовленный на предприятиях Джошуа Уэджвуда (1730—1795) из новых сортов керамической, так называемой каменной массы. Необычайно прочная, она допускала вместе с тем и большую тонкость обработки изделий, часто представлявших собой копии античных ваз или свободные им подражания. Каменная масса синих, черных, зеленых тонов украшалась белыми рельефами строгих очертаний и форм, воспроизводящих античные мотивы. Сервизы, вазы, туалетные принадлежности вместе со строгими формами мебели и оформлением интерьера воплощали поиски изящной классической красоты в английском искусстве.
Литература
Основной литературный жанр эпохи Просвещения — роман. Успех романа, особенно значительный в Англии, был подготовлен успехом просветительской публицистики. Писатели-просветители прекрасно сознавали, насколько несовершенно современное им общество и порочен человек, и тем не менее надеялись, что подобно Робинзону из первой части романа Даниэля Дефо (1660—1731) человечество, полагаясь на свой разум и трудолюбие, взойдет на вершины цивилизации. Но, быть может, и эта надежда иллюзорна, о чем так недвусмысленно свидетельствует Джонатан Свифт (1667—1754) в романе аллегории «Путешествие Гулливера», когда отправляет своего героя на остров разумных лошадей. В созданном им памфлете «Сказка о бочке» он от души посмеялся над церковными распрями.
Развертывая в своих книгах положительную программу, просветители широко представили и то, как живет человек, обманывая и обманываясь. Нравственный идеал неизменно соседствует с сатирой. В романе Г. Филдинга (1707— 1754) «История Тома Джонса, найденыша» использовано параллельное построение сюжета, напоминающее сказочный: о добром и злом братьях, каждому из которых в конце концов воздается по заслугам. Это было время новых философских убеждений, время, когда идеи не только излагались в трактатах, но легко перекочевывали в романы, вдохновляли поэтов и воспевались ими. Широкий диапазон просветительской мысли представлен в творчестве английского поэта и сатирика Александра Попа (1688—1744). Его философско-дидактическая поэма «Очерк о человеке» стала для Европы учебником новой философии. Выход в свет ее первого русского издания в 1757 г. стал фактически началом Русского Просвещения.
Философия
Основоположник свободомыслия XVIII в., учитель французских материалистов Джон Локк был столь робок в своих рационалистических суждениях о религии, что не посмел затронуть божественное откровение. Отстаивая принцип веротерпимости, он считал ее неприменимой по отношению к католикам и атеистам. Даже наиболее смелые мыслители (Толанд, Пристли), видевшие во всякой религии одно лишь нагромождение суеверий и предрассудков, утверждали, что религия необходима для простого народа. Суеверия следует искоренить, но их место должна занять вера, основанная на разуме. Англия является родиной деизма, т. е. рационалистической веры в «верховное существо», правящее миром сообразно созданным им «естественным» — физическим и нравственным — законам. Но даже деизм казался английской буржуазии чересчур опасным направлением, граничащим с атеизмом.
Объясняется это историей борьбы материализма и идеализма в английской философской и общественной мысли. Начиная с XVII в. материализм и связанный с ним атеизм были в Англии идейным оружием феодальной аристократии, в то время как оппозиционные силы выступали под знаменем пуританства. Под этим знаменем английская буржуазия одержала победу; вся ее революционная фразеология, заимствованная из Ветхого завета, все ее иллюзии и пафос, поддерживавшие и поднимавшие воодушевление народных масс, окрашены в религиозные тона. В течение всего XVIII в. демократические движения (например, методизм, основанный в 30-х годах Джоном Уэсли и привлекший многочисленные плебейские элементы) еще пользовались религиозными лозунгами.
Религия нужна была английской буржуазии еще и потому, что она служила как бы оправданием власти хозяев, поставленных во главе общества неисповедимым «промыслом божием». Буржуазия открыла в религии, по словам Энгельса, могучее средство для обработки своих «естественных подданных» в духе послушания.
Идея «естественного человека» в просветительском ее понимании лежит уже в основе философии Джона Локка (1632—1704) — первого крупного мыслителя новой буржуазной Англии. «Локк, — писал Энгельс, — был в религии, как и в политике, сыном классового компромисса 1688 года». Политические взгляды Локка изложены им в «Двух трактатах о правительстве», написанных под влиянием Гоббса и в то же время в полемике с ним. Подобно Гоббсу, Локк в своей теории государства исходит из того, что современному обществу предшествовало естественное состояние и что объединение людей в общественные союзы возникло в результате их добровольного соглашения — общественного договора. Но, убежденный в отличие от Гоббса в доброй и разумной основе человеческой природы, Локк считает, что целью всякого общества является сохранение и защита личной свободы.
Буржуазная основа политической теории Локка ясно проявляется в том, что частная собственность признается им естественным правом человека, наравне со свободой и равенством. Отвергнув феодальную теорию божественного права монархов и теорию абсолютизма Гоббса, Локк в основу своей теории государства кладет принцип политического суверенитета народа, признавая за ним право сменять государственную власть, если она нарушает общественный договор и посягает на естественные права человека — личную свободу и собственность. Политическая теория Локка оказала огромное революционное воздействие на общественную мысль европейского континента. Она получила дальнейшее развитие у Руссо и отразилась в законодательстве Французской буржуазной революции.
Главное сочинение Локка— «Опыт о человеческом разуме» (1690 г.) представляет попытку вывести все знания и представления человека из чувственного опыта (сенсуализм). Локк полемизирует с теорией врожденных идей Декарта; декартовскому cogito ergo sum (я мыслю, следовательно, я существую) Локк противопоставил nihil est in intellectu quod non fuerit in sensu (ничего нет в уме, чего не было бы раньше в ощущении). Признание ощущения источником нашей мысли — великая идея, получившая дальнейшее развитие в материализме XVIII в. Однако понимание опыта у Локка заключает в себе внутреннее противоречие. Признавая два равноправных источника познания — внешний мир и рефлексию (состояние нашей души), Локк тем самым открывал дорогу и для идеалистического истолкования самого понятия ощущения. Разделяя предрассудки механического материализма, Локк лишает материю ее качественного своеобразия. Он выдвигает учение о первичных и вторичных качествах: первичные качества — это объективные свойства самой материи; к ним Локк относит только протяженность, плотность, фигуру, движение и покой. Все остальные свойства — вкус, цвет, запах и т. д. являются вторичными качествами, зависящими только от воспринимающего субъекта. Тем самым субъект отрывается от объекта, становится независимым от реальной действительности.
Противоречия сенсуалистической теории Локка определили возможность ее двоякого развития — как в сторону материализма, так и в сторону идеализма. Представители английской материалистической школы XVIII в. — Толанд, Коллинз, Гартли, Пристли и др.— в отличие от Локка, допускавшего еще существование особой мыслящей субстанции, признавали мышление продуктом материи. Но природу человеческого сознания они пытались объяснить или, как Гартли, — при помощи механического материализма (доказывая материальность души, Гартли ищет основу психической жизни в механических колебаниях, вибрациях нервного вещества), или, как например Пристли, — всемогуществом «верховного существа», способного одарить сознанием даже материю.
Другое, идеалистическое направление в развитии локковского сенсуализма представлено именами Беркли и Юма. Джордж Беркли (1685—1753) поставил своей целью опровергнуть материализм и обосновать незыблемость религии. Свое опровержение материализма он строит, опираясь на ту же сенсуалистическую теорию, что и английская материалистическая школа. Взяв за исходный пункт учение Локка об ощущениях, Беркли делает крайний идеалистический вывод, будто реальный мир существует лишь постольку, поскольку он воспринимается нами. Реальные вещи для него представляют собой только соединение различных ощущений. Отрицая объективность материального мира, Беркли зато признает существование духовной субстанции — бога.
К философии субъективного идеализма Беркли близок агностицизм Давида Юма (1711—1776). Как и Локк, в основу своей теории познания Юм кладет показания наших чувств. Все наши идеи, в том числе и самые отвлеченные, имеют, по Юму, своим источником чувственные представления. Но с помощью чувств и ощущений мы постигаем только единичные вещи. Поэтому, утверждает Юм, такие понятия, как сущность, субстанция, причина, закон, время и пространство, являются чисто субъективными категориями, не имеющими опоры в самой действительности. Признавая реальность окружающего нас объективного мира, Юм отрицает возможность его познания. «Природа, — писал Юм, — держит нас на почтительном расстоянии от своих тайн и дает нам лишь знание немногих качеств объектов, скрывая от нас их сущность». Таков конечный вывод юмовского скептицизма. Будучи распространен и на духовную субстанцию, он завершается религиозным скептицизмом, заслужившим Юму ненависть английского духовенства и признательность французских просветителей. Однако, отрицая религию, он высоко ценит ее социальные функции как охранительницы существующего строя.
Заключение
Особая роль Англии в истории Европейского Просвещения заключалась прежде всего в том, что она была его родиной и во многих отношениях первопроходцем. В Англии в XVII—XVIII вв. после революции и гражданских войн сгладились резкие противоречия в обществе. Развитие парламентаризма привело к упрочению правовых форм политической борьбы. Английская церковь не противопоставляла себя Просвещению, а в какой-то мере даже отвечала его идеалу веротерпимости. Это способствовало культурному развитию страны, поскольку позволяло сохранить равновесие между традиционными ценностями, хранительницей которых выступала церковь, и новаторскими, которые несло Просвещение. Все это делало Англию своего рода образцом общественного прогресса. Не случайно в XVIII в. все основные течения английской общественной мысли находили свое продолжение и развитие в других европейских странах.
Список литературы
1. А. Н. Маркова «Культурология. История мировой культуры» изд. Москва 2000 г.
2. Дмитриева Н.А. «Искусство Англии XVIII века», краткая история искусств, книга вторая, М., 1996г.
3. https://historic.ru/