Самым значительным событием начала 2014 года стало присоединения Крымского полуострова к Российской Федерации. Данному событию предшествовал начавшийся в ноябре 2013 года политический кризис на Украине, спровоцированный решением украинского правительства приостановить процесс подписания Соглашения об ассоциации с Евросоюзом. Это решение привело к массовой акции протеста в центре Киева, а также в других городах Украины, получившей в социальных сетях и СМИ название «Евромайдан». В качестве базовых причин, обусловивших размах протестов, называют социальную несправедливость, огромную поляризацию доходов и уровня жизни населения Украины и разгул коррупции, пронизывающей исполнительную и судебную власть, правоохранительные органы. Руководство России постаралось максимально деликатно оценивать и предпринимать какие-либо шаги в направлении урегулирования ситуации в Украине, однако экстремистские силы будирующие накал политических страстей на Украине, выстраивая собственное целеполагание, не брали в расчет гуманитарные последствия кризиса, к которому подталкивали страну. Конечно, Россия не могла оставаться безучастной к судьбе братского народа, и тем более многомиллионного русскоязычного населения Украины. Кризис на Украине не оставил никакого выбора руководству России, кроме твердой позиции по защите прав и обеспечению безопасности соотечественников. Основные причины кризиса на Украине Украина, несмотря на бедственное положение государства, балансирующего на грани дефолта, и независимо от собственной периферийной роли в мировых экономических процессах, представляет собой важный функциональный элемент в динамичном механизме глобализации. Ее значение открывается, по мере того как представители мирового сообщества озвучивают порой противоречивые позиции по сегодняшнему кризису. Причем эти противоречия демонстрируют не только рациональный дуализм и конфликт интересов отдельных сегментов истеблишмента, но и тот факт, что в мире происходят глобальные экономические сдвиги, ускорившиеся под воздействием украинского импульса. П.С. Каневского, к. п. н., доцента кафедры политологии и социологии политических процессов социологического факультета МГУ, выделяет следующий ряд причин глобального крымского кризиса [3]. Первый экономический трек украинского кризиса — это энергетическая политика. Украина давно занимает одно из центральных мест в дискуссиях о диверсификации поставок российского газа в Европу и, следовательно, о снижении европейской зависимости от России, а потому неслучайно ей уделяется столько внимания на энергетических картах аналитических центров. Принято считать, что нестабильность ситуации на Украине создает постоянный негативный фон для российского экспорта газа, но она в то же время вызывает обеспокоенность европейских стран, которые хотят не столько ухода российских компаний с рынка, сколько более стабильных и гарантированных путей доставки энергоносителей. В этом отношении «Южный поток» Южный поток — проект газопровода, созданный для диверсификации поставок российского природного газа в Европу и снижения зависимости поставщиков и покупателей от странтранзитеров, в частности от Украины и Турции, предлагающий трубопровод в обход «зоны нестабильности», видится стратегически более надежным европейским инвесторам и потребителям. В США в дни обострения украинского кризиса молниеносно активизировались лоббистские группы, продавливающие через администрацию Б. Обамы строительство терминалов сжиженного природного газа (СПГ), который должен прийти на помощь Европе и помочь ей отказаться от «Южного потока». Впрочем, такой способ будет слишком затратным, а статистика, напротив, демонстрирует стремление Европы максимально снизить зависимость от СПГ, все больше ориентируясь на традиционные пути доставки. У ЕС сегодня есть пространство для маневра, т.к. запасов в хранилищах должно хватить на год, и это время Еврокомиссия бесспорно потратит на торг с Россией по поводу цен и структуры Газпрома, используя в качестве козыря ситуацию на Украине. Вполне вероятным представляется сценарий, по которому Россия согласится на ряд экспортных уступок, в частности, пойдет на смягчение позиции по Третьему энергопакету ЕС в обмен на сохранение собственной жесткой позиции по Украине. На данную ситуацию можно посмотреть и с другой стороны — Газпром уже в 2013 г. начал проводить политику планомерного снижения цен на газ для стран-членов ЕС, а поступающая из индустрии информация позволяет сделать вывод о том, что для укрепления собственных позиций Россия может все более активно использовать гибкую ценовую политику, чего не могут себе позволить ни США, ни страны Магриба, ни Иран. Поэтому даже если допустить введение Евросоюзом всех трех этапов санкций, они, во-первых, будут касаться отдельных категорий товаров, а во-вторых, если и затронут основы энергетического сотрудничества, то это будет носить ограниченный во времени характер. Второй трек, более масштабный и более завуалированный, заключается в глобальном и латентном изменении зон экономического влияния. Мир находится на историческом пике территориального распространения рыночной экономики, однако модели ее развития становятся все более полярными, а потому построение нового мирового порядка и новой системы международных отношений, в ожидании которых политики, бизнесмены, дипломаты и эксперты находятся с момента окончания холодной войны, все в большей степени зависит от рыночных же факторов и транснациональной конкуренции. Украина оказалась в эпицентре геоэкономического противостояния двух торговых зон, надвигавшихся друг на друга с разных сторон. И хотя Таможенный союз — новое и институционально слабое образование, очевидно, что даже такая попытка переформатирования экономического пространства может вызывать серьезную обеспокоенность ряда европейских и американских идеологов расширения рынка с Запада на Восток. Не стоит забывать, что краеугольным камнем украинского кризиса явилась не территориальная дифференциация страны, не закон о русском языке, не коррупция администрации В. Януковича и даже не экономическая стагнация, а соглашение об ассоциации с ЕС, послужившее катализатором переворота в Киеве. Именно геоэкономические процессы в Евразии сегодня во многом рождают полярные дискуссии о реконфигурации политического пространства, векторах модернизации, с новой силой пробуждая в политическом дискурсе такие понятия как «цивилизация» и «варварство», «модели развития» и «особый путь». Украина стала новым испытательным полигоном для проекта либеральной европеизации и полем, на котором в очередной раз столкнулись категориальные грани политических и экономических ценностей, идентичностей и культуры. Недальновидность, которую сейчас приписывают В. Януковичу, на деле была попыткой его администрации выгадать преимущества сразу из двух интеграционных проектов, однако он не рассчитал их встречную скорость и их быстро развившиеся глубокие противоречия (окончательно очерченные еврокомиссаром по расширению Штефаном Фюле). Кроме того, украинский кризис неизбежно приведет к более активным процессам по всему постсоветскому пространству, активизируя дискуссии о новых парадигмах региональной безопасности и управления рисками. Неслучайно за ситуацией на Украине постоянно и пристально следит Китай, который сталкивается с аналогичными и пока еще также латентными геоэкономическими трансформациями в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР), происходящими на фоне возрастающих противоречий между интеграционными проектами АСЕАН+3 и американской альтернативой в виде Транстихоокеанского партнерства. Причем позиция правящих элит большинства Южно-Азиатских государств — от Вьетнама до Индонезии — весьма схожа с той, которая наблюдается на постсоветском пространстве. В двух словах ее можно описать как нерешительность и обеспокоенность, связанные с нарастанием региональной напряженности и неопределенными ролями главных игроков — в первую очередь, США, Китая, Индии, Японии в АТР, России, США, Евросоюза, Китая на постсоветском пространстве. Но конкуренция по поводу векторов экономических трансформаций существует не только между условным Западом и условными блоками развивающихся рынков (будь-то БРИКС, G20 или любой другой формат), она существует и внутри неоднородного Запада. США стараются всеми силами сохранить свои геоэкономические позиции в мире, однако для этого им необходима солидарность со стороны исторических партнеров — Западной Европы, Японии, монархий Персидского залива, ряда латиноамериканских государств. Но видение Соединенными Штатами геоэкономических зон имеет не только открытых противников (тот же Китай), но порождает сомнения и среди традиционных союзников. Возникшая непростая конъюнктурная обстановка несомненно играет России на руку. Недаром В. Путин в своем послании 18 марта 2014 г. обратился к Германии — первой экономике Европы, пытающейся балансировать в условиях усиливающихся внутриевропейских и атлантических экономических противоречий. После информационного всплеска, сопровождающего нынешний кризис, для России теперь как никогда за последние 24 года будет важна внешнеэкономическая стратегия, тщательная работа с европейским, азиатским, а в перспективе и с латиноамериканским бизнесом, а также с общественным мнением этих регионов. Таким образом, украинский кризис стал закономерным итогом нарастающих внутренних вызовов социально-экономической и государственно-политической неопределённости и нестабильности. Однако эти системные вызовы в большой степени связаны с неразрешенным и усилившимся фундаментальным внешним конфликтом интересов. В «украинском кризисе» сошлись интересы нескольких центров силы современного мира, расположенных в трех частях света (США, Евросоюз, Турция, Китай, Россия), но общий геополитический смысл организации «второго Майдана» и последующего формирования прозападных и антироссийских органов украинской власти — ослабление и изоляция России, как потенциального геополитического гегемона Евразии, а также торможение геополитического восхождения Китая. Выход Автономной республики Крым из состава Украины Самым значительным событием этапа революционного процесса на Украине, изменившим несколько его русло в сторону борьбы за сохранение рассыпающегося единства страны стали народные выступления в Симферополе и Севастополе. 26 и 27 февраля 2014 года в фокусе украинских софит оказался Крым. В Симферополе 26 февраля 2014 года столкнулись два митинга: обиженных русскоговорящих пассионариев, с одной стороны, и таковых же пассионариев крымско-татарских и украинорозмовляющих, с другой. Крымскотатарских собрал меджлис, который решил поддержать революционный Киев, возможно, обещавший какие-то преференции. Перед крымскими татарами стоял тогда сложный вопрос выбора, что выгоднее в перспективе: правомочная крымская автономия или государственно-украинское покровительство [1, 5]. 27 февраля 2014 год — памятный для Крыма день: несколько десятков вооруженных людей в российской военной форме, но без каких-либо опознавательных знаков заняли под утро здание крымского парламента. Заседание парламента с этого момента стало проходить при их присутствии и под их охраной. При соблюдении конституционных процедур в отставку было отправлено прежнее правительство Крыма, и новое возглавил лидер партии «Русское единство» Сергей Аксёнов. Под его руководством правительство взяло курс на независимую от Киева политику и российское покровительство, а также приняло решение о проведении референдума о судьбе автономной республики. Первоначально речь шла о расширении прав автономии и возвращении к крымской конституции 1992 г. Но в ходе усложнившейся политической атмосферы и попытке Киева прибегнуть к правовым репрессиям крымский парламент 6 марта принял решение о вхождении автономной республики Крым в состав Российской Федерации и перенесении референдума с 30 на 16 марта. 11 марта 2014 г. Постановлением Верховного Совета Автономной Республики Крым и Постановлением Севастопольского городского Совета была принята Декларация о независимости. За её утверждение проголосовали 78 депутатов из 81, принявших участие в голосовании. Так, революция, начавшаяся на майдане в Киеве, вышла за рамки Украины, став явлением международной политики, и на революционной волне выплеснулся поплывший в другом направлении и измерении Крымский полуостров. Предшествующие Декларации крымские события, с одной стороны, по методам действия зеркально напоминали киевские и западноукраинские: массовые выступления с нарастанием политических требований плюс крепкие ребята (позднее силы самообороны), демонстрация разных символов решимости, захват зданий и блокирование воинских частей. С другой стороны, эти события обладали своим лицом. Здесь местная верховная власть, выступая с инициативами, имела опору в смычке своих намерений с массовой поддержкой подавляющей (несравнимо в процентном масштабе с киевской) части населения. Накануне крымского референдума, 12 марта, в Донецке произошло столкновение участников двух митингов: за единую Украину и за Украину федеральную, с самоопределением регионов. Вслед за Донецком столкновения сторонников и противников Майдана, сопровождавшиеся избиениями и даже пролитием крови, произошли в Харькове. И до и после этого события киевские власти пытались подавить протест точечными репрессиями против харьковских эксгубернатора и эксмэра, донецкого «народного» губернатора и других лиц. Народные толпы в восточных и южных областях в свою очередь протестовали то очередным митингом с российскими флагами, то какой-нибудь экстравагантной выходкой, как, например, сожжение чучела О. Тягнибока в Николаеве. Лидеры Батькивщины повторяют ошибки Януковича, веря во всесилие центральной власти и могущество государственного права в обстановке социальной напряженности и политической взвинченности населения. Ни один из представителей власти не приехал в Харьков или Донецк для встречи, если не с народом, то хотя бы с активистами-антимайдановцами. Второй период революционного процесса характеризуется острой информационной войной, в которую оказались втянутыми все СМИ: украинские, российские, западноевропейские, американские. Превращение СМИ в пропагандистские машины опасно не только для них (девальвация информационного смысла слов), но и для народов и правительств, которых подливающие масло в огонь журналисты провоцируют (в частности, распространением дискредитирующих «уток» и приклеиванием ярлыков, вроде «агрессор» Путин и «слабак» Обама), втягивая в самые острые конфликтные столкновения. Таким образом, референдум в мятежном Крыму и в обладающем отдельным административным статусом Севастополе состоялся в намеченный срок. Состоялся в условиях нелегитимной и неэффективной центральной власти, политической нестабильности, нарастающего влияния националистического экстремизма и неконтролируемого насилия. Кто виновен в исходе голосования? Не стоит кивать на «руку Москвы», ибо неласковая к Крыму «рука Киева» двадцать с лишним лет готовила результат: 96,7% голосовавших высказались «за» вхождение в Российскую Федерацию при 83% принявших участие в голосовании. Почти такие же результаты показал Севастополь. Таким образом, процесс воссоединения России и Крыма можно разделить на два больших этапа, с последовательным выполнением ряда обязательных юридических шагов. Первый этап связан с выходом Автономной Республики Крыма и города Севастополя из состава Украины в результате революционных процессов, характеризующихся острой информационной борьбой. Первым шагом данного этапа стала «Декларация о независимости Автономной Республики Крым и города Севастополя», принятая 11 марта 2014 года, Верховным Советом Автономной Республики Крым и Севастопольским городским советом в ходе подготовки ко второму шагу — проведению общекрымского референдума, проведенного местными властями 16 марта 2014 года. На повестку дня референдума были вынесены два вопроса: вхождение Крыма в состав России в качестве субъекта федерации или восстановление Конституции 1992 года при сохранении Крыма в составе Украины. Согласно официальным результатом референдума большинство голосовавших высказалось за присоединение к России. 17 марта на основании Декларации о независимости и результатов референдума была провозглашена Республика Крым как независимое и суверенное государство, в состав которой вошёл Севастополь в качестве города с особым статусом, — это был последний шаг, предшествующий этапу воссоединению с Россией. Первым шагом на этапе вступления Республики Крыма в состав Российской Федерации стало обращение Государственного Совета Республики Крым к России с предложением о принятии Республики Крым в состав Российской Федерации в качестве нового субъекта со статусом республики. В тот же день президент России подписал указ о признании Республики Крым в качестве независимого и суверенного государства. Вторым шагом стало подписание межгосударственного договора о принятии Крыма и Севастополя в состав России 18 марта 2014 г. Незамедлительно был сделан третий шаг — запрос президента РФ в Конституционный суд о проверке соответствия Конституции РФ подписанного договора. Запрос был принят к рассмотрению без проведения публичных слушаний, поскольку, по словам председателя КС Валерия Зорькина, не было «оспаривающей международный договор стороны». 19 марта Конституционный суд Российской Федерации единогласно счёл договор соответствующим Конституции РФ. В тот же день президент В. В. Путин внёс в Государственную думу законопроект о ратификации договора и проект сопутствующего федерального конституционного закона, предусматривающего, в частности, соответствующие изменения в Конституции РФ. 20 марта Государственная дума ратифицировала договор о принятии Республики Крым и города Севастополя в состав Российской Федерации. 21 марта Совет Федерации ратифицировал договор о принятии Республики Крым и города Севастополя в состав Российской Федерации, в тот же день закон о ратификации договора был подписан президентом, что стало последним шагом воссоединения Крыма и России. Однако, продолжается информационная фальсификация, выпады и сомнения в правомерности присоединения полуострова Крым к Российской Федерации со стороны международных организаций во главе Генеральной Ассамблеи ООН, НАТО, Парламентской ассамблеи Совета Европы и стран мира: Австралии, Республики Корея, США, Турции, Чехии и др.