* Дональд Р. Берджетт, "Курахи!" (Бостон, Houghton Mifflin, 1967), стр. 67.
** После проведенной в 1943 году воздушно-десантной операции на Сицилии Максвелл Тейлор, впоследствии ставший командиром 101-й дивизии, осознал необходимость в каком-то простом средстве быстрого опознавания между парашютистами, находящимися на территории противника. Оказавшись рассеянными на значительной территории, они испытывали трудности с поиском своих товарищей без риска спутать их с противником, или по ошибке попасть под огонь своих же.
В качестве средства быстрого опознавания было решено использовать популярную в те времена детскую игрушку "кликер", представлявшую собой согнутую из листовой латуни коробочку, к которой крепился стальной язычок. При нажатии на него раздавался довольно громкий щелчок. Заказ на изготовление нескольких тысяч таких кликеров получила британская фирма the Acme. Они выдавались только в 101-й воздушно-десантной дивизии (а если точнее, то только личному составу парашютных подразделений дивизии). Парашютисты были вольны поместить свой кликер куда пожелают. Некоторые держали их в карманах курток или брюк, другие вешали на шею или шлем.
Кстати, то едва различимое "тик-так", которое можно услышать в фильме, не имеет никакого отношения к реальности. На самом деле эта хрень щелкает весьма и весьма громко. А в ночной тишине звук кажется просто оглушительным!.. (прим. перев.)
*** Мистер Счастливчик (Mr. Lucky). Фильм 1943 года, мелодраматическая комедия, где Джо Адамс (Гэри Грант) выдает себя за другого человека и планирует провернуть аферу по присвоению крупной суммы из благотворительного проекта. Но случайная встреча с Дороти (Лэрэйн Дей) полностью переворачивает его планы (прим. перев.)
**** Ла-Манш (прим. перев.)
***** Передовые наводчики (патфайндеры) были специально обученными добровольцами, которые десантировались за час до выброски основных сил. Их задачей была установка на площадках приземления радиомаяков, на которые должен был наводиться ведущий самолет группы. Наводчиками "Изи" были капрал Ричард Райт и рядовой Карл Фенстермейкер.
|
|
5. "ЗА МНОЙ!"
Нормандия
6 июня 1944
Они прыгали из самолетов, летевших чересчур низко и слишком быстро. У них было слишком много снаряжения и они использовали непроверенную технику, что, как оказалось, было их главной ошибкой. Когда они покидали борт, "ножные мешки" отрывались и улетали прочь. В большинстве случаев их так и не смогли найти. В тот же миг на них обрушивался поток воздуха от винтов. Из-за перегруженности снаряжением и слишком большой скорости рывок на раскрытии был сильнее, чем они когда-либо испытывали. Прыгая с высоты 500 футов, а то и меньше, они оказывались на земле через несколько секунд после раскрытия купола, так что, удар при приземлении тоже был очень силен. В результате люди были в синяках, не сходивших на протяжении всей следующей недели, а то и больше.
В дневниковой записи, сделанной несколько дней спустя, лейтенант Уинтерс попытался воссоздать мысли, посетившие его за те несколько секунд, что он провел в воздухе: "Мы идем на 150 милях в час. Окей, пошел! Боже, мой "ножной мешок" со всем снаряжением оторвался. Следи за ним, парень! Следи за ним! Господи Иисусе, они пытаются прикончить меня из этих пулеметов. Скользнуть, попытаться скользнуть, чтобы приземлиться поближе к "ножному мешку". Он упал туда, рядом с изгородью. О боже, пулемет! Там дорога, деревья – надеюсь, я не попаду на них. Удар! Ладно, все не так уж плохо, теперь давай-ка избавляться от подвесной".
Берт Кристенсен прыгал сразу за Уинтерсом. "Вряд ли я сделал хоть что-то так, как меня учили. Внезапно я испытал сильнейший рывок, когда мой парашют раскрылся". Его "ножной мешок" оторвался и "канул в лету". Он услышал колокол, звонящий в Сент-Мер-Эглизе, увидел горящий в городе пожар. Строчки пулеметных очередей "начали приближаться к мне. Я принялся тянуть свободные концы. Господи, я направлялся прямо к вытянувшимся в линию деревьям. Мое снижение было слишком быстрым". Пролетая над деревьями, он поджал ноги, чтобы не удариться об них. "На мгновение меня охватил ужас. В семидесяти футах подо мной, двадцатью футами левее находилось немецкое 20-миллиметровое счетверенное зенитное орудие, ведущее огонь по пролетавшим над ним C-47". К счастью для Кристенсена, немцы вели огонь в другом направлении, повернувшись спиной к нему, а шум был таков, что они не расслышали удара при его приземлении, хотя он оказался менее чем в сорока ярдах от них.
Кристенсен разрезал подвесную, достал свой шестизарядный револьвер и, скорчившись, присел возле корней яблони. Он сохранял неподвижность, шевеля лишь глазами.
"Внезапно я засек движение на расстоянии десяти ярдов: силуэт человека в шлеме, приближающегося на четвереньках. Я достал свой кликер и сделал один щелчок: клик-клак. Ответа не последовало. Фигура вновь начала приближаться".
Кристенсен направил свой револьвер в грудь приближающемуся человеку и вновь щелкнул "сверчком". Тот поднял руки.
"Не стреляй, Христа ради". Это был рядовой Вудро Роббинс, второй номер пулеметного расчета Кристенсена.
"Что с тобой, тупой придурок? Почему ты не пользуешься кликером?" свирепо прошептал Кристенсен.
"У моего кликера отвалился язычок".
Постепенно адреналин начал улетучиваться из мозга Кристенсена, и они вдвоем принялись отходить от немецкой позиции. Они столкнулись с "Быком" Рэндлменом, у ног которого валялся мертвый немец. Рэндлмен рассказал, что примкнул штык сразу же, как только освободился от парашюта. Внезапно появился немец, попытавшийся ударить его штыком. Рэндлмен отбил его оружие в сторону, а затем насадил немца на свой штык. "Этот краутник* выбрал не того парня, чтобы поиграться со штыком", заметил Кристенсен.
В момент прыжка самолет лейтенанта Уэлша находился "самое большее, на 250 футах". Когда он покинул C-47, прямо под ним упал и разбился другой самолет. Он утверждал, что взрывной волной его подбросило вверх и в сторону, "и это спасло мне жизнь". Его купол наполнился как раз вовремя, чтобы остановить падение, в самый момент касания земли, сделав удар при приземлении болезненным, но не смертельным.
Нечто подобное испытала большая часть личного состава "Изи". Мало кто из них провел в воздухе достаточно времени, чтобы хоть как-то сориентироваться, однако, исходя из направления полета самолетов, можно было судить о том, в какой стороне находится побережье.
Они приземлились прямо в ад. Надежда на кучную выброску на площадку десантирования возле Сент-Мари-дю-Мон, и расчет на быстрый сбор роты, полностью провалились в результате предпринятого попавшими в полосу облачности пилотами маневра уклонения. В результате личный состав роты Е оказался разбросан по всему 20-километровому расстоянию между Каранатаном и Равеновиллем. Их передовые наводчики, Ричард Райт и Карл Фенстермейкер, попали в Канал после того, как их самолет был сбит (они были подобраны британским военным кораблем "Тартар", переданы морской поисково-спасательной службе ВВС и переправлены в Англию).
Рядовой Том Берджес приземлился рядом с Сент-Мер-Эглиз. Подобно большинству парашютистов в ту ночь, он не знал, где находился. Самолеты над самой головой, за ними летели трассера, небо было заполнено спускающимися американцами, по полям метались и ползли нечеткие, слабо различимые фигуры, повсюду раздавалась пулеметная стрельба. Выбравшись с помощью карманного ножа из подвесной системы парашюта, он воспользовался кликером для опознания, встретив какого-то незнакомого лейтенанта. Оказавшись вдвоем, они стали держать путь в сторону пляжей, переваливаясь через постоянно попадающиеся живые изгороди. К ним присоединялись другие бойцы: кто-то из 82-й дивизии (которую также сильно разбросало при выброске), кто-то от разных полков 101-й. У них было несколько случайных, кратких перестрелок с немецкими патрулями.
Лейтенант поставил Берджеса головным. На рассвете он дошел до края живой изгороди, вдоль которой пробирался. Там был немецкий солдат, стоявший укрывшись в промежутке между изгородями. Берджес не заметил его. Немец выстрелил, целясь вниз. Пуля попала в скулу Берджеса, прошла через правую щеку, сломав ее, оторвала челюстной сустав и вышла через заднюю часть шеи. Из его щеки, шеи и уха хлынула кровь. Он едва не захлебнулся.
"Я хотел жить", вспоминал Берджес сорок пять лет спустя. "Нам вдалбливали, что в случае ранения самое главное – не дергаться, самое худшее, что вы можете сделать, это впасть в панику". Так что он приложил все усилия, чтобы сохранять спокойствие. Парни, бывшие с ним, залатали его, как только смогли, наложив повязки на раны, и помогли перебраться в соседний сарай, где он упал на сено и потерял сознание.
Посреди ночи "в сарай пришел французский фермер, он сидел там, держа меня за руку. Он даже поцеловал мне руку". Он принес бутылку вина. Утром 7 июня фермер позвал двух медиков и дал им телегу с лошадью, на которой они отвезли Берджеса на пляж. Его эвакуировали в Англию, а потом в Штаты. Он прибыл в Бостон в канун нового, 1944 года. Ему пришлось просидеть на строгой жидкой диете до марта 1945, когда вновь смог откусить кусок твердой пищи – впервые с того самого последнего ужина в Апоттери, 5 июня 1944.
Рядовой Гордон сильно ударился при приземлении. Он понятия не имел, где находится, но четко представлял себе, чем он предполагал заняться в первую очередь – собрать свой пулемет. Он влез внутрь живой изгороди и принялся за работу. "Закончив, я заметил приближающуюся фигуру и по походке определил, что это Джон Юбэнкс". Вскоре после этого к ним присоединился Форрест Гат. Из темноты показалась еще одна фигура. "Окликни его", сказал Гордон Юбэнксу. Прежде чем тот успел сделать это, человек отозвался сам, произнеся: "Вспышка". Юбэнкс позабыл отзыв ("Гром") и забыл, что в качестве альтернативы для опознания можно воспользоваться кликером, а вместо этого сказал: "Молния". Незнакомец метнул в троицу из роты Е гранату. Они бросились врассыпную, и та взорвалась, к счастью не причинив никому вреда. Тем временем солдат исчез. Возможно, так было даже лучше, поскольку он был явно слишком нервным, чтобы ему можно было доверять.
Гордон, Юбэнкс и Гат начали движение вдоль изгороди, направляясь к пляжу. Они увидели американского парашютиста, который пригнувшись перебежал через поле и спрыгнул в водоотводную канаву (в ту ночь луна светила на три четверти и было малооблачно, так что видимость была неплохой). Гордон сказал остальным сидеть тихо, пока он проверит его. Он подполз к канаве, где "наткнулся на пару уставившихся на меня вытаращенных глаз и уткнувшийся прямо в лицо ствол пистолета".
"Гордон, это ты?" Это был сержант Флойд Тэлберт. Теперь их стало четверо. Вместе они продолжили ползти и двигаться на четвереньках, направляясь к пляжу. Примерно за полчаса до рассвета Гат услышал что-то, что принял было за рев и завывание проходящей мимо колонны 2,5-тонных армейских грузовиков. Как это могло быть? Высадка с моря еще даже не начиналась, что уж говорить о каких-то там колоннах грузовиков! Ответом на его вопрос послужило несколько мощных взрывов, донесшихся из глубины территории: звук, который слышал Гат, издавали пролетающие над ними снаряды, выпущенные 16-дюймовыми орудиями находившихся в море линкоров.
Четверка из роты E соединилась с группой из 502-го полка, только что захватившей немецкую позицию, находящуюся на большой ферме, с которого можно было контролировать перекресток, находящийся к северу от пляжа, в Равеновилле. Они провели день, защищая свою "крепость" от контратак. Утром "Дня Д плюс один" они отправились на юг в поисках своей роты.
Джим Алли врезался в находящийся позади дома забор, один из тех каменных французских заборов с вмурованным по верху битым стеклом, и получил несколько кровоточащих порезов. Он отошел в угол сада и принялся выбираться из подвесной системы, когда кто-то схватил его за руку. Это была стоящая в кустах молодая женщина.
"Я американец", прошептал Алли. "Уходите, уходите". Она скрылась в своем доме.
Алли нашел свой "ножной мешок" и достал снаряжение (тринадцать мин к 60-миллиметровому миномету, четыре противопехотные мины, боеприпасы к своей М-1, ручные гранаты, паек, опорную плиту для миномета и т.п.), вскарабкался на стену, и тут же был обстрелян из пулемета. Очередь пришла примерно на фут ниже. Прежде чем он свалился обратно в сад, его с ног до головы осыпало штукатуркой.
Он залег, размышляя, что делать дальше. Он съел шоколадный батончик "Херши" и решил выбираться через ворота. Прежде чем он успел двинуться, из дома вышла молодая женщина, взглянула на него и вышла через передние ворота. Алли решил: "Ну что же, тогда я останусь здесь". Вскоре она вернулась. Следом за ней в ворота вошел солдат. "Мое оружие было направлено на него, а его – на меня". Они узнали друг друга: он был из 505-го полка.
"Черт возьми, где я?" спросил Алли. Ему ответили: "в Сент-Мер-Эглизе". Он присоединился к 505-му. Ближе к рассвету он столкнулся с Полом Роджерсом и Эрлом Макклангом из "Изи". Тот день и большую часть следующей недели они провели, сражаясь в рядах 505-го полка.
По всему полуострову на протяжении ночи и последовавшего "Дня-Д" парашютисты занимались одним и тем же – вступали в перестрелки, объединяясь в случайные группы, обороняли позиции, изматывали немцев, пытались соединиться со своими подразделениями. Это было именно то, что им приказывали делать. Таким образом, уровень их подготовки и уверенные действия предотвратили то, что могло превратиться в катастрофу: превратили разброс при выброске из минуса в плюс. Немцы, получая сообщения о действиях десантников тут, там и вообще повсюду, существенно переоценили численность бойцов, с которыми им пришлось иметь дело, и поэтому реагировали беспорядочно и нерешительно.
Уинтерс приземлился на окраине Сент-Мер-Эглиза. Он увидел большой пожар около церкви и услышал звон церковного колокола, призывающего горожан бороться с огнем. Он не смог найти свой "ножной мешок". Единственным оружием, которое у него осталось, был штык, засунутый концом ножен в ботинок. Его первой мыслью было укрыться от огня противника в церковном сквере. Едва он начал движение, рядом с ним приземлился солдат. Уинтерс помог ему освободиться от парашюта, взял у него гранату и сказал: "Давай вернемся и найдем мой "ножной мешок". Солдат заколебался. "За мной", приказал Уинтерс, и начал движение. По ним открыли огонь из пулемета. "К черту мешок", решил Уинтерс. Он направился на север, чтобы обойти Сент-Мер-Эглиз прежде чем повернуть на восток, к побережью. Через несколько минут он увидел несколько фигур и воспользовался кликером. В ответ он получил подтверждающий двойной щелчок от сержанта Липтона.
Липтон приземлился на огороженную площадку позади Отель-де-Виль (здания муниципалитета) Сент-Мер-Эглиза, в одном квартале от церкви. Как и Уинтерс, потеряв свой "ножной мешок", он остался без оружия. В его ранце было две гранаты и комплект подрывника, плюс у него был боевой нож. Он перебрался через ворота и отправился вниз по улице, прочь от церкви и пожара. На окраине населенного пункта был низкий бетонный знак с названием деревни на нем. Липтону пришлось приблизить лицо к самой надписи, разбирая буквы одну за другой, пока он не понял, что на указателе написано: "Сент-Мер-Эглиз".
Вокруг него приземлялись парашютисты. Не желая быть пристреленным каким-нибудь нервным американцем, он, увидев двоих, спускающихся бок о бок, подбежал прямо под них. Едва они оказались на земле и еще не успели задуматься о том, чтобы палить во что-нибудь, Липтон заговорил с ними. Они были из 82-й дивизии и находились в 10 километрах от места, в котором предполагали оказаться. К ним присоединился сержант Гварнери вместе с Доном Маларки, Джо Тоем и Попаем Уинном. Несколько минут спустя Липтон наткнулся на Уинтерса.
"Вон там я видел дорожный указатель", сообщил Липтон. "Сент-Мер-Эглиз".
"Хорошо", ответил Уинтерс. "Я знаю, где это, и могу вывести нас отсюда". Он возглавил группу, двинувшись в направлении Сент-Мари-дю-Мон. К ним присоединилась группа из 502-го полка. Около 03.00 они заметили немецкий патруль, двигающийся по дороге на четырех повозках. Они устроили засаду, и там Гварнери впервые смог отомстить за своего брата, расстреляв головные повозки. Двум другим удалось скрыться, однако роте Е удалось взять нескольких пленных.
В этот момент по группе открыл огонь немецкий пулемет. Когда это случилось, пленные попытались наброситься на американцев и Гварнери перестрелял их из своего пистолета. "Я не испытывал никакого раскаяния", рассказывал он, описывая этот случай сорок семь лет спустя. "Никакой жалости. Это было так просто, как будто наступил на жука". После паузы он добавил: "Теперь мы стали совсем другими, нежели были тогда".
Примерно в 06.00 они наткнулись на капитана Джерома Гроссома из роты D, с которым было сорок человек. Они объединили усилия, направляясь к Сент-Мари-дю-Мон, находящемуся примерно в 8 километрах на юго-восток. Через несколько минут они встретили штаб 2-го батальона, с которым было еще около сорока бойцов. Уинтерс нашел M-1, а потом револьвер, пояс, флягу и боеприпасы, "так что я чувствовал себя готовым сражаться – особенно после того, как разжился у одного из парней некоторым количеством еды". Липтон нашел себе карабин. Остальные также вооружились.
|
|
|
|
* Краут, краутник – сленговое слово, обозначающее немца. Появилось в американском диалекте английского языка примерно в 1918 году. Немцев также называли "гуннами" (hun), но это слово было более популярно во время Первой мировой войны, или "джерри" (jerry). Kraut – сокращение от слова Sauerkraut, что по-немецки значит "квашеная капуста" (прим. перев.)
По мере того, как американцы продвигались к Сент-Мари-дю-Мон, то же самое делал оборонявшего этот район немецкого подразделения, полковник Фредерик фон дер Хойдте из 6-го парашютного полка. Он был опытным солдатом, служившим в немецкой армии с середины 20-х годов и возглавлявшим своих людей в ходе боевых действий в Польше, Франции, России, на Крите и в Северной Африке. Полковник фон дер Хойдте был самым старшим по званию из всех присутствующих немецких офицеров, поскольку командиры дивизии находились в лежащем на реке Сене городе Ренн, где проводились штабные учения. Один из его батальонов находился в окрестностях Сент-Мер-Эглиза, второй возле Сент-Мари-дю-Мон и третий в Карантане. Все его взводы были подняты по тревоге, некоторые пытались вступить в бой с американцами, однако беспорядок, вызванный сообщениями о десантах, высаживаемых тут, там и, по всей видимости, повсюду, делал невозможными организованные контратаки.
Полковник фон дер Хойдте хотел лично ознакомиться с обстановкой. Он вскочил на мотоцикл и доехал от Карантана до Сент-Мари-дю-Мон, где взобрался на шпиль церкви, возвышающийся над землей на 50 или 60 метров. Оттуда ему открылся великолепный вид на "Юта-бич".
От увиденного у него перехватило дыхание. "По всему пляжу", вспоминал он во время взятого в 1991 году интервью, "были эти маленькие лодки, их были сотни, и каждая исторгала из себя по тридцать-сорок вооруженных людей. Позади них находились боевые корабли, выбрасывающие языки пламени из своих огромных орудий, там было больше боевых кораблей, чем в любом виденном мною ранее флоте".
Вокруг церкви, в небольшой деревне и вокруг нее, на зеленых полях, пересекаемых живыми изгородями, все было тихо. Продолжавшиеся всю ночь отдельные перестрелки стихли с наступлением рассвета. Фон дер Хойдте не мог разглядеть ни американских ни немецких подразделений.
Спустившись со шпиля, полковник завел мотоцикл и поехал в находящееся в нескольких километрах к северу поместье Брекур-Манор, где располагалась батарея из четырех обвалованных и тщательно замаскированных 105-миллиметровых орудий. Там не оказалось ни одного артиллериста: очевидно, они разбежались ночью, когда началась выброска воздушного десанта. Фон дер Хойдте понесся обратно в Карантан, где приказал своему 1-му батальону занять и удерживать Сент-Мари-дю-Мон и Брекур-Манор, и отыскать хоть кого-нибудь из артиллеристов, чтобы привести батарею в действие. Она имела отличное расположение, позволяющее обрушивать снаряды на десантные суда на "Юте" и обстреливать находящиеся в Канале боевые корабли.
К тому времени, около 07.00, рота Е состояла из двух легких пулеметов, одной базуки (без боеприпасов), одного 60-миллиметрового миномета, девяти стрелков и двоих офицеров. Едва 2-й батальон вышел к группе зданий в крошечной деревушке под названием Ле Гран Шмэн, всего километрах в трех или около того от Сент-Мари-дю-Мон, как попал под плотный огонь с фронта. Колонна остановилась, Уинтерс и его люди присели передохнуть. Десять или пятнадцать минут спустя показался идущий вдоль дороги заместитель командира батальона по личному составу лейтенант Джордж Лэвенсон, ранее служивший в роте Е. "Уинтерс", сказал он, "вас вызывают вперед".
Капитан Хестер и лейтенант Никсон, оба бывшие близкими друзьями Уинтерса, сообщили ему, что поблизости находится немецкая артиллерийская батарея с четырьмя 105-миллиметровыми орудиями. Она расположена в нескольких сотнях метров, за несколькими живыми изгородями и полями, на противоположной стороне большой французской усадьбы под названием Брекур-Манор. Разведка не смогла обнаружить орудия, поскольку они были окопаны среди изгородей, объединены сетью траншей и скрыты деревьями и кустарником. Там находится взвод из пятидесяти пехотинцев, обороняющий позицию (часть 1-го батальона полковника фон дер Хойдте). Орудия только что начали вести огонь, обстреливая зону высадки на "Юте", находящуюся километрах в 4 или 5 к северо-востоку. Численность личного состава 2-го батальона в этом месте составляла менее 100 человек. Зона ответственности подполковника Стрейера простиралась на все четыре стороны от Ле Гран Шмэн. Он пытался довести свой батальон до его штатной численности в 600 человек и готовился отражать контратаки. Он мог позволить себе выделить для атаки на немецкую батарею лишь одну роту. Хестер приказал Уинтерсу заняться этим.
Было 08.30. Вот-вот осуществится маленькая месть Гитлеру от капитана Собела, для армии США вот-вот настанет время сторицей окупить свое обучение и вложения в снаряжение, для всех американцев – время получить вознаграждение за воспитание таких прекрасных юношей. Рота, которую создали и подготовили к этому моменту Собел, армия и страна, готовилась вступить в бой.
Уинтерс мгновенно и инстинктивно включился в работу. Он приказал личному составу роты Е снять все надетое на них снаряжение, оставив лишь оружие, патроны и гранаты. Он разъяснил, что для взятия батареи будет предпринята решительная атака с фронта под огневым прикрытием с нескольких позиций, расположенных как можно ближе к орудиям. Он распорядился, чтобы два пулемета вели огонь на подавление, когда он с остальными людьми будет выдвигаться на рубеж атаки.
Поле, на котором были расположены орудия, было неправильной формы, окружающая его живая изгородь имела семь резких изломов. Это давало Уинтерсу возможность нанести по немцам удар с различных направлений.
Уинтерс разместил свои пулеметы (с расчетами из рядовых Джона Плеша и Уолтера Хендрикса у одного, Кливленда Петти и Джо Либготта у другого) вдоль обращенной к цели ограды с приказом прикрывать огнем. Когда Уинтерс пополз к рубежу атаки, он заметил немецкий шлем – человек двигался вдоль траншеи, пригнувшись, так что над землей была видна была лишь его голова. Уинтерс прицелился из своей М-1 и сделал два выстрела, убив "джерри".
Уинтерс приказал лейтенанту Комптону взять сержантов Гварнери и Маларки, переместиться левее, переползти через открытую местность, подобраться как можно ближе к первому орудию батареи и забросать траншею гранатами. Он отправил сержантов Липтона и Рэнни вправо вдоль изгороди к находящейся там рощице с приказом открыть фланговый огонь по позициям противника.
Уинтерс собирался возглавить атаку со стороны ограды. С ним были рядовые Джеральд Лоррэйн (из штабной роты полка, он был водителем джипа полковника Синка) и Попай Уинн, и капрал Джо Той.
Тут окупились все прежние тренировки. "Мы сражались как команда, без звезд, действующих в одиночку", говорил Липтон. "Мы были похожи на машину. У нас не было таких, кто вскочил бы и бросился на пулемет. Мы выбили бы его или заставили отступить с помощью маневра и работы в группе, или минометным огнем. Мы были сообразительны и не проявляли показушного героизма. Мы знали, что такой героизм – это путь к тому, чтобы погибнуть, не выполнив задачу, а выполнение задачи было гораздо важнее".
Когда Рэнни и Липтон прошли вдоль ограды, то обнаружили, что не могут разглядеть немецкие позиции из-за низких кустов и травы. Липтон решил взобраться на дерево, но ни одно из них не было достаточно большим, чтобы он мог вести огонь из-за ствола. У того, которое он выбрал, была очень густая кронв – ему пришлось устроиться со стороны, обращенной к немцам, будучи совершенно открытым, если кто-нибудь из них взглянет в его сторону, ненадежно балансируя на нескольких ветках. Примерно в 75 метрах он увидел порядка пятнадцати солдат противника. Одни из них находились в траншеях, другие залегли на открытом месте, ведя огонь по роте Е, слишком занятые происходящим перед ними, чтобы заметить Липтона.
Липтон был вооружен карабином, который он подобрал ночью. Он выстрелил в немца, залегшего в поле. Тот, как показалось, дернул головой. Липтон выстрелил вновь. Его цель не шевельнулась. Не будучи уверенным, что карабин правильно пристрелян, Липтон прицелился в грунт возле самой его головы и вновь нажал на спуск. Фонтанчик земли взметнулся прямо там, куда он целился: теперь Липтон знал, что прицел карабина был в порядке и он убил противника первым выстрелом. Он принялся целиться и стрелять с такой быстротой, какую только позволяла его шаткая позиция.
Лейтенант Комптон был вооружен пистолетом-пулеметом Томпсона, который он раздобыл ночью (он взял его у лейтенанта из роты D, сломавшего ногу при десантировании). Используя все свои спортивные навыки, он успешно переполз через открытую местность и добрался до изгороди. Гварнери и Маларки держались рядом. Немцы находились под огнем пулемета слева, Липтона и Рэнни с тыла и группы Уинтерса с фронта. Они не заметили подхода Комптона.
Добравшись до изгороди, Комптон перепрыгнул через и частично сквозь нее. Он достиг полной неожиданности, весь немецкий орудийный расчет и пехота были у него на мушке. Однако когда он нажал на спуск одолженного им "Томми", ничего не произошло. Его заклинило.
В этот момент Уинтерс крикнул "За мной!", и штурмовая группа, продираясь сквозь изгородь, бросилась к Комптону. Одновременно с этим в траншею рядом с Комптоном запрыгнул Гварнери. Расчет первого орудия, оказавшись атакованным с трех сторон, бежал. Пехота отступила вместе с ними, бросившись вдоль траншеи, прочь от Комптона, Гварнери и Маларки. Бойцы роты "Изи" принялись забрасывать отступающего противника гранатами.
Комптон был кэтчером бейсбольной команды Калифорнийского университета. Расстояние до убегающего противника было примерно таким же, как от "дома" до второй базы. Комптон бросил свою гранату по прямой – без какого-либо превышения. Она попала немцу прямо в голову и в тот же миг взорвалась. После этого он, Маларки и Гварнери принялись закидывать гранаты в траншею по всему протяжению.
К этому моменту Уинтерс и его группа уже были с ними, стреляя из винтовок, бросая гранаты и крича. Их кровь кипела, адреналин, придавал им силу Супермена.
Уинн был ранен в ягодицу и упал в траншею, раз за разом повторяя: Извините, лейтенант, я облажался, я облажался, извините". В траншею влетела немецкая "колотушка"* – все бросились на землю.
"Джо, берегись!" крикнул Тою Уинтерс. Он залег лицом вниз и граната упала ему прямо между ног. Той сделал кувырок с места. Взорвавшаяся "колотушка" разбила его винтовку, оторвав приклад, однако сам он остался невредим. "Если бы не Уинтерс", говорил Той в 1990 году, "нынче я бы пел сопрано".
Уинтерс швырнул несколько гранат вдоль траншеи, а затем бросился вслед убегающему орудийному расчету. С ним были рядовой Лоррэйн и сержант Гварнери. Трое вражеских пехотинцев бросились бежать через поле в сторону Брекур-Манор.
"Валим их!" заорал Уинтерс. Лоррэйн попал в одного из своего "Томми", Уинтерс прицелился из своей М-1, нажал на спуск и попал в затылок второму. Гварнери промазал по третьему "джерри", но Уинтерс пустил ему пулю в спину. Вслед за ним Гварнери нашпиговал раненого немца свинцом из своего "Томми". Немец продолжал орать: "Помогите! Помогите!" Уинтерс приказал Маларки прострелить ему голову.
Четвертый немец выскочил из траншеи примерно в ста ярдах от изгороди. Уинтерс увидел это, залег, тщательно прицелился и застрелил его. С того момента, когда он возглавил атаку, прошло пятнадцать или двадцать секунд. "Изи" захватила первое орудие.
Первая мысль Уинтерса была о том, что впереди в траншее находится множество немцев, и вскоре они будут контратаковать. Он плюхнулся на живот, сполз в траншею, перебежал в соседнюю, посмотрел вдоль нее, "и, разумеется, там было двое, устанавливающих пулемет, собираясь открыть огонь. Я сделал первый выстрел и попал пулеметчику в бедро, а еще одним поразил второго парня в плечо".
Уинтерс приказал Тою и Комптону вести огонь по следующему орудию, отправил троих присматривать за захваченным орудием и еще троих прикрывать с фронта. К этому времени Липтон слез с дерева и держал путь к Уинтерсу. По дороге он задержался, чтобы присыпать ягодицу Уинна стрептоцидом** и наложить повязку. Уинн продолжал извиняться за то, что так свалял дурака. Сзади к Липтону подполз уорент-офицер Эндрю Хилл, из штаба полка.
"Где штаб полка?" прокричал он.
"Позади, вон там", ответил Липтон, указав назад. Хилл приподнял голову, чтобы взглянуть. Пуля ударила ему в лоб и вышла позади уха, убив его на месте.
После этого все передвижения осуществлялись только по траншеям, пригнувшись – пулеметный огонь немцев стал практически непрерывным, пули буквально стригли верх бруствера. Но тут Маларки увидал одного из убитых Уинтерсом немцев, лежащего посреди поля примерно в 30 ярдах, с прицепленным к поясу черным чехлом. Маларки решил, что, должно быть, это Люгер. Он страшно хотел себе такой, так что бросился в поле, но лишь за тем, чтобы обнаружить, что это был черный кожаный чехол от прицела к немецкому орудию. Уинтерс заорал ему: "Идиот, там полно "краутников", давай живо обратно!" По-видимому, немцы решили, что Маларки был медиком, во всяком случае, пулеметчики не стреляли по нему, пока он не побежал обратно к траншее. Пули так и свистели вокруг, когда он нырнул под 105-миллиметровку.
Уинтерс был у орудия, которое хотел вывести из строя, но у него не было взрывчатки. Добравшийся до него Липтон сообщил, что она есть у него в ранце, оставшемся там, откуда они начинали атаку. Уинтерс приказал ему пойти и принести ее.
Время заняться вторым орудием, решил Уинтерс. Он оставил троих удерживать первое, а сам повел пятерых оставшихся в атаку вдоль траншеи, бросая перед собой гранаты и стреляя из винтовок. Они дошли до двоих "джерри" у пулемета, раненых Уинтерсом, и взяли их в плен. Расчет второго орудия отступил, "Изи" захватила его, потеряв лишь одного человека.
Овладев вторым орудием и испытывая нехватку боеприпасов, Уинтерс передал четверым пулеметчикам, чтобы те выдвигались вперед. Между тем шестеро немецких солдат решили, что с них довольно: они двинулись к ним по ходу сообщения, соединяющему траншею со вторым оружием, держа руки над головами и крича: "Не делать мертвый! Не делать мертвый!"
К группе присоединился рядовой Джон Д. Хол из роты А. Уинтерс приказал атаковать третье орудие. Хол пошел первым и был убит, однако орудие было захвачено. Уинтерс оставил троих удерживать его. Имея одиннадцать человек, он теперь держал под контролем три 105-миллиметровки.
На позиции второго орудия Уинтерс нашел сумку с документами и картами, на которых были обозначены все артиллерийские и пулеметные позиции на полуострове Котантен. Он отправил их в штаб батальона вместе с пленными и запросом о пополнении боекомплекта и подкреплениях, поскольку "для нашего же блага нам пришлось слишком растянуться". Используя гранаты, он приступил к уничтожению оборудования артиллерийских позиций: радиостанции, телефона и дальномеров.
Прибыл капитан Хестер, принесший три тротиловые шашки и несколько фосфорных зажигательных гранат. Уинтерс закинул в ствол каждого из трех орудий по тротиловой шашке вкупе с немецкой гранатой-"колотушкой". От этой комбинации казенники орудий раскрылись как полуочищенные бананы. Липтон, вернувшийся со своим комплектом подрывника, был разочарован, обнаружив, что в нем нет необходимости.
Подошло подкрепление, состоящее из пяти человек во главе с лейтенантом Рональдом Спирсом из роты D. Один из них, "Расти" Хуч из роты F, приподнявшись, чтобы метнуть гранату в сторону немецких позиций, тут же получил пулеметную очередь, изрешетившую его спину и плечи. Он погиб на месте.
Спирс возглавил атаку на последнее орудие, захватив и уничтожив его, потеряв при этом двух человек убитыми.
После этого Уинтерс приказал отходить: рота оказалась под плотным пулеметным огнем, ведущимся из-за изгородей возле Брекур-Манор, а поскольку орудия были уничтожены, не было никакого смысла удерживать занимаемые позиции. Первыми отошли пулеметные расчеты, за ними стрелки. Уинтерс был последним. Уходя, он бросил последний взгляд на траншею. "Там был тот раненый "джерри", которого мы оставили. Он пытался установить пулемет и вновь повернуть его в нашу сторону, так что я свалил его выстрелом в голову". Было 11.30. С момента, когда Уинтерс получил приказ заняться орудиями, прошло три часа.