Раевская Е. И. Полвека тому назад: (Из воспоминаний) / Предисл. С. П. Раевского; Публ., пер. [вступ. ст. и примеч.] Е. Л. Яценко // Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII—XX вв.: Альманах. — М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 2001. — [Т. XI]. — С. 320—328.
Рассказ “Полвека тому назад” находится в I томе рукописных воспоминаний Е. И. Раевской “Обо всем понемногу”, хранящихся в РО ГЛМ (Ф. 155. Оп. 1. Д. 12). Авторские примечания, помеченные арабскими цифрами со звездочкой, располагаются как в рукописи, т. е. внутри текста и выделены курсивом, подчеркивания сохраняются. В стихотворениях воспроизводится орфография мемуаристки. Сокращенное написание имен, отчеств и фамилий раскрывается полностью без дополнительных оговорок.
Предваряет публикацию предисловие, написанное С. П. Раевским, правнуком Екатерины Ивановны.
Моя прабабушка Екатерина Ивановна Раевская (урожд. Бибикова) (1817—1900) была внучкой генерала екатерининских времен Гавриила Ильича Бибикова. Ее родители, Иван Петрович и Софья Гавриловна Бибиковы, отличались интересом к литературе и искусствам. Екатерина Ивановна получила прекрасное домашнее образование, великолепно знала родной русский язык и свободно владела французским, английским, итальянским, немецким, польским и латинским языками. Она с юности занималась живописью, была ученицей выдающегося портретиста П. Ф. Соколова, высоко ценившего ее талант акварелиста. Наряду с живописью, Екатерина Ивановна до глубокой старости занималась литературным трудом, преимущественно мемуарного жанра. В 80—90-х годах прошлого столетия некоторые отрывки из ее воспоминаний печатались под псевдонимом “Старушка из степи” в журналах “Русский Архив”, “Исторический Вестник”, “Новое Время”.
|
|
***
В феврале 1848 г. моя сестра Лиза1 была вдовою по своем первом муже, князе Дмитрии Оболенском*. Овдовев, она проводила лето у меня или в своем имении Маклец, Тульской губернии, где я гостила у нее, зимовала же она в Москве, живя у наших родителей3 со своим маленьким Дмитрием4, единственным и обожаемым ребенком всего семейства**. Ему было три года, когда в феврале 1848 г. я приехала в Москву, чтобы провести несколько недель у матушки.
Мой батюшка почти не выходил из своих комнат и не принимал никого, кроме ближайших родных. Матушка же любила избранное общество и, несмотря на свои лета и строгость своих правил, умела принять с такою приятностью и столь учтиво, что и молодые, и старые чувствовали себя непринужденно. Эти несколько недель, проведенные у матушки, рядом с сестрою, оставили у меня лишь радостные воспоминания.
Матушка никогда не выезжала, но принимала каждый вечер, а потому у нас ежедневно бывали гости, так как всякий приезжал, будучи уверен найти нас дома. Бывало в полночь колокольчик давал знать о каком-нибудь визите: то запоздалый гость приезжал к нам прямо из театра. В нашей гостиной собиралась лучшая молодежь того времени. Большинство из них сделались с тех пор знамениты как в мире политики, так и литературы. Следует их назвать, чтобы их современники воздали им по справедливости. Это были: князь Владимир Черкасский1*, барон Владимир Менгден2*, Николай Орлов3*, Сергей Гончаров4*, г-н Абаза5*, Александр Кобылин6*, Константин Озеров7*, Николай Пашков8*, Болеслав Маркевич9* и прочие.
|
|
Что касается любезных и остроумных молодых женщин, это были г-жа Александрина Бахметева5, истинная славянофилка, и другие, но центром нашего маленького общества являлись две барышни Новосильцевы, Софья и Екатерина, наши родственницы со стороны батюшки и близкие подруги. Софья Владимировна Новосильцева6 известна в русской литературной среде под псевдонимом Ольга Н. В 1848 г. она писала лишь прелестные французские стихи. Позже она вышла замуж за Владимира Энгельгардта, которого покинула спустя три месяца после свадьбы.
Екатерина Владимировна Новосильцева7 сочиняла, как и ее сестра, и публиковала в газетах рассказы и повести под псевдонимом Толычева. Она никогда не была замужем. Софья жила у нас, Екатерина же бывала как только могла часто.
Моя сестра Лиза, тогда княгиня Оболенская, бесспорно была средоточием и постоянной звездою наших собраний. Прочие дамы являлись лишь спутниками сей звезды, что не мешало им веселиться от всей души. Обе барышни Новосильцевы были, без сомнения, самыми остроумными и приятными в обществе особами, каковых я когда-либо знала, и дружба, соединявшая нас тогда, делала еще очаровательнее наши задушевные отношения.
Вечерами пожилые дамы играли в гостиной в карты, а молодежь беседовала в кабинете, отделенном от гостиной большой аркою с тяжелой портьерой, поддерживаемой по сторонам шнуром из шелкового позумента. Ни прежде, ни с тех пор мне не приходилось бывать на вечерах столь оживленных, столь искрящихся остроумием и оригинальными репликами, что были у нас тогда, в 1848 г. Слышалось бесконечное журчание голосов, то тут, то там прерываемое смехом, раздающимся в одной или в другой группе беседующих. Мы в самом деле веселились, без скрытой злобы, без всяких притязаний, что весьма редко...
|
|
Если бы я в то время записала остроты, сверкавшие у нас, из них можно было бы составить целый том. К сожалению, память изменяет мне после сорока девяти лет, прошедших с тех пор. Мне лишь вспоминается, что однажды вечером мы беседовали в уголку гостиной: Екатерина Новосильцева, г-н Гончаров, князь Владимир Черкасский и я. Князь В. Черкасский, всегда очень язвительный, высмеивал русские погребальные обряды и наше почитание усопших, как вдруг Екатерина Новосильцева прервала его коротко и резко:
— Поверьте, князь, покойного я стану уважать вас больше, чем живого!
И мы все трое расхохотались.
Иван Петрович Бибиков
В те дни, когда мы с сестрою бывали в спектакле или в концерте, мы заранее предупреждали об том наших постоянных посетителей, поэтому к нашей ложе в бель-этаже составлялась очередь. Однажды, когда кн. Владимир Черкасский затруднялся туда проникнуть, он произнес: “Подаю голос за каучуковую ложу для княгини!”
Часто все это общество сопровождало нас прямо из спектакля домой, где для всей компании был готов чай или ужин.
Мы с сестрою были абонированы на самого известного в столице парикмахера — г-на Шарля, подобного которому с тех пор не бывало.
— Г-н Шарль, — говорила я ему, — знаете, вы и дурнушек делаете хорошенькими! — и то была чистая правда.
Г-н Шарль был умный и воспитанный человек, француз с головы до ног. Он ежедневно являлся причесывать нас, вечером либо утром, как мы ему назначали, и все время болтал, развивая и завивая своими ловкими руками наши длинные черные волосы. Он приносил нам все городские сплетни и закулисные тайны знатных столичных дам.
— О! Г-жа Нарышкина!* Что за женщина! Когда я ее причесываю, она втыкает шпильки в руки своих горничных, будто это подушечки для булавок! О! Знаете, это очень злая дама!
И тому подобное. Именно г-н Шарль первый объявил нам о революции в феврале 1848 г. и бегстве Луи-Филиппа15! Он принес нам известный рисунок, с тех пор строго запрещенный в России и сразу же исчезнувший изо всех журналов того времени. Это была огромная гравюра на дереве, изображавшая толпу парижан, которая с грубым торжеством тащила королевский трон, поднятый над головами мастеровых, на котором ради насмешки была привязана паршивая собака. Мне кажется, я все еще вижу жалкую морду той несчастной собаки, напуганной криками горланящей толпы, влекущей ее поверх океана людского гнева. Никогда более и нигде не видала я этого рисунка и полагаю, что в Москве он был известен лишь г-ну Шарлю и его абонентам.
Софья Гавриловна Бибикова
В тот же вечер наша гостиная была переполнена, и все умы охвачены смятением. Каждый день нам приносили новости то подлинные, то ложные, согласно городским слухам. Наша матушка уже несколько лет получала “Le journal des debats”16 (лучшую в то время) — мы проглатывали ее. Именно тогда я оценила величие Ламартина17 как оратора игосударственного деятеля, хотя никогда не восхищалась им ни как поэтом, ни как писателем. Суметь, как это сделал он, остановить и обуздать Террор лишь силою своего красноречия есть услуга, оказанная всему человечеству, но он так и не получил за это признания! Когда он восстановил порядок, то добровольно вернулся к своему скромному существованию и затерялся в толпе... Возможно ли, чтобы история никогда не отдала ему справедливость, в коей ему отказали современники? Несколько дней пробыть на вершине власти, воспользоваться ею лишь для того, чтобы успокоить ярость толпы, восстановить порядок посреди анархии, не использовав ни одного штыка, дать свободе засиять во всем спокойствии ее нравственной силы... и, исполнив свое высокое деяние, вернуться умирать в уединении, бедным и покинутым неблагодарными соотечественниками,.. не такова ль была миссия мученика первых времен христианства?.. Все, кто, как и я, следили за “(Le journal) des debats” в феврале 1848 г., должны бы были проникнуться к Альфонсу де Ламартинууважением и восхищением, которые с тех пор я навсегда ему отдала...
1* Князь Владимир Александрович Черкасский18, призванный Императором Александром II для работы вместе с министром Николаем Милютиным19 и Юрием Самариным20 в комиссии по составлению Положения об освобождении крестьян в России. Позже он был назначен министром духовных дел в Варшаве, затем губернатором Болгарии, едва освобожденной от турецкого ига. Он скончался внезапно в расцвете сил и таланта, подкошенный чрезмерными трудами, с горечью видя, как несправедливость торжествует над усилиями подлинных патриотов. Он был как бы сражен молнией под стенами Константинополя в тот день, когда был подписан мир, столь унизительный для нашей победоносной армии. В. Черкасский был крестным отцом моего младшего сына21.
2* Барон Владимир Михайлович Менгден, в то время секретарь Сената, а ныне (1897 г.) действительный тайный советник, награжден большой лентою; в 1868 г. председатель Государственного банка в Варшаве, ныне (1897 г.) член Государственного Совета. В 1850 г. он женился на моей сестре Лизе. Князь Черкасский всегда был связан с ним самой искренней дружбой.
3* Николай Михайлович Орлов22, сын Михаила Орлова, чей высокий ум имел большое влияние на молодежь в 1818—1825 гг. Мать Николая Орлова (Анна* Николаевна) была дочерью знаменитого генерала Раевского23, героя 12-го года, двоюродного дяди моего мужа24. Николай Орлов был высокий, красивый и добрый молодой человек, очень хорошо воспитанный, по характеру любезный и веселый. Он имел привычку называть меня то “тетушка”, то “кузина”. В 1848 г. он был сильно влюблен в мою сестру Лизу, имевшую к нему лишь добрые и искренние дружеские чувства, коих он, впрочем, вполне заслуживал. Моя сестра уже несколько лет была баронессою Менгден, когда Николай Орлов женился на прелестной девушке, м-ль Александрине** К.25. Она считалась очень богатою, но оказалось, что это не так, это дало князю В. Черкасскому повод для весьма злой шутки: “Н. Орлов, — сказал он, — думал жениться по расчету, а выходит, что женился по любви”. Орловы всегда жили в согласии, и их семейство достойно уважения и почтения.
4* Сергей Николаевич Гончаров26 был красив, как и его сестра — жена нашего знаменитого поэта Александра Пушкина, — к тому же человек умный и прекрасно воспитанный.
5* Г-н Абаза, ныне занимает высокое положение в правительстве.
6* Александр Кобылин27, родственник Бибиковых через мою матушку, красивый брюнет и один из умнейших людей. У него был прекрасный, очень хорошо поставленный голос. Ныне очень талантливый драматург.
7* Константин Озеров, умный и хорошо воспитанный человек.
8* Николай Пашков28 в 1848 г. был в большой моде в гостиных старой столицы благодаря своему тенору, позволявшему ему прелестно исполнять романсы. По сути, он не был ни в нашем вкусе, ни среди наших постоянных посетителей. Он немного ухаживал и за моей сестрой, и за мною, но не имел чести нравиться нам. Это было, как я сказала, в 1848 г. С тех пор я потеряла его из виду.
В 1857 г. я со всем семейством поселилась в Москве на всю зиму, чтобы мои старшие дочери имели разного рода учителей, особенно для занятий музыкой и живописью. Однажды Николай Пашков явился к своим невесткам и сказал: “Вам, сударыни, следовало бы брать пример с г-жи Раевской! Нынче утром я встретил ее с мужем на выставке картин. И что же? Она также молода и свежа, как десять лет тому назад!” А между тем, он видел мою старшую семнадцатилетнюю дочь Соню 29 под руку со своим отцом! Я же не выходила из дому.
9* Болеслав Михайлович Маркевич30, блондин, прекрасный собою, как майский день, московский Адонис. Автор нескольких романов, произведших сенсацию в обществе, которое он близко знал и описал превосходно и с замечательным талантом. Самыми известными являются: “Марина из Алого Рога”, “Четверть века назад”, “Перелом” и “Бездна”. Преждевременная смерть помешала ему закончить последнее произведение.
Но вернемся, после этого невольного отступления, к развлечениям молодых женщин, весьма далеких от всякой политики. Самыми постоянными нашими посетителями были князь Владимир Черкасский, Николай Орлов и барон Владимир Менгден, все — более или менее влюбленные в мою сестру Лизу. Что же касается страстной любви барона Владимира, то как он ни старался ее таить, он не мог скрыться от проницательных глаз своих друзей. Вот стихи, которые Маркевич и Арнольди31 написали в 1848 г. и где изображено общество того времени.
ОПИСАНИЕ ВЕЧЕРА У МОЕЙ ТЕТУШКИ
Г-ЖИ МАРИИ ДЮКЛУ1*, СЕСТРЫМОЕЙ МАТУШКИ
Не алмазом — Черным глазом Наш Барон2* Обворожен. Речью женской Оболенской3* На яву лишь бредит он. Он забылся И решился Посетить Дюклу салон. Вот под лампой Гордо Цампой Восседает, как закон, И фальшиво, И плешиво Наш Аббат и Соломон4*. На диване С бледным Ваней5* В белом платье Купидон6* С ними рядом С гордым взглядом, Где стоит в гостиной трон7* Галатея8* И, потея, Перед нею Пигмальон9*. Не лорнетом, Эполетом,Говорят, он взял в полон Этот гордый, Этот твердый, Неприступный бастион! А беззубый10*,Сжавши губы, Так и просится на кон, Есть ведь дочка11*,
А кусочка Добивается и он. Ах! он модник, Греховодник, Егоза, хамелеон! Вот последний Из передней Раздается жидкий звон... За Бароном12* Входит Фоном Петербургский Апполон13*.Из столицы Легче птицы Он слетел на Аукцион14*. Стал у кресел И отвесилПрепочтительный поклон. А мечтает, Что пленяет Весь он женский эскадрон! А Барончик Сел на кончик, В свою думу погружен... Сердце рвется И несется К ней, в деревню16*, на балкон!Ярче в ночи Ея очи Императорских корон!
Арнольди.
1* Марья Гавриловна Дюклу32, урожденная Бибикова.
2* Барон Владимир Михайлович Менгден.
3* Сестра моя княгиня Елизавета Ивановна Оболенская, урожденная Бибикова.
4* Чаадаев, один из друзей покойного поэта Александра Сергеевича Пушкина, который написал когда-то под его портретом:
“Он в Риме был бы Брут, В Афинах — Периклес, А здесь, по воле Царской, Он офицер гусарской!”
Чаадаев более шестидесяти лет прожил с репутацией, которую дало ему это четверостишие. Он создал себе в Москве положение совершенно исключительное: мужчины составляли его двор, женщинам льстило каждое слово, произнесенное им. В продолжение тридцати лет он не менял обои в своем кабинете, чтобы сохранить над диваном следы помады от волос Пушкина, когда-то там оставленные:
— Эти следы священны для меня, — говорил он.
По сути, Чаадаев не соответствовал тому положению, которое старался сохранять: занятый только собою, он полагал, что призван быть законодателем русского общества, но часто бывал почти смешон.
Александр Новосильцев34, человек умный и принадлежавший к молодому поколению, рассказывал мне, что однажды утром встретил Чаадаева, с весьма озабоченным видом шедшего по Тверскому бульвару (модное место для прогулок):
— Что с вами, — спросил я его.
— Милый Новосильцев, — ответил он, — со мною случилась большая неприятность.
— Что такое?
— Вчера я послал записку г-же Х., а нынче вспомнил, что написал по-французски с ошибкой!
— И что же! Велика беда!
— Как, велика беда? Я в отчаяньи!
— Ради вашего спокойствия, прикажите, — сказал Александр Новосильцев, досадуя на весь этот вздор, — я отправлюсь, если желаете, прямо отсюда к г-же Х. и скажу ей, чтобы она исправила вашу ошибку во французском языке. Хотите ли?
— Мой милый, — важно произнес Чаадаев, — вы ничего не понимаете! Ведь бывают собрания автографов, и когда-нибудь в моем обнаружат ошибку во французском!
5* Иван Новосильцев35, молодой человек, бледный, тщедушный и совсем незначительный.
6* Екатерина Дюклу36, единственная дочь моей тетушки Марии Дюклу, у которой был устроен вечер. В первом браке она была за Александром Ладыженским, одним из замечательнейших людей, и имела от него 4 сыновей: после его смерти она вышла за г-на Палтова, гусарского офицера, и имела от него двух детей.
7* Трон — диван, помещенный посреди гостиной у Дюклу.
8* Галатея — красавица графиня Орлова-Денисова37, одна из красивейших женщин, когда-либо составлявших украшение общества. Она была высокого росту, безукоризненно сложена, с прекрасными белоснежными плечами: у нее были золотистые волосы, черные, как смоль, брови и темно-синие, почти черные глаза. Она была родом из Малороссии и очень молодой вышла там за богатого казака Орлова-Денисова, весьма угрюмого, вовсе не ценившего свою добрую и красивую жену. После смерти мужа она вышла за генерала Лужина, который в 1848 г. усердно за нею ухаживал. Вторично выйдя замуж, она покинула свет и была Лужину верной и преданной супругою. Поговаривали, что именно она вдохновила Лермонтова на следующие стихи, в посмертном издании 1880 г. ошибочно посвященные кн. Щербатовой38:
I
На светские цепи, На блеск утомительный бала Цветущие степи Украйны она променяла,
II
Но юга родного На ней сохранились приметы Среди ледяного, Среди беспощаднаго света.
III
Как ночи Украйны, В мерцании звезд незакатных, Исполнены тайны Слова ея уст ароматных.
IV
Прозрачны и сини, Как небо тех стран ея глазки, Как ветер пустыни, И нежат и жгут ея ласки.
V
И зреющей сливы Румянец на щечках пушистых, И солнца отливы Играют в кудрях золотистых.
VI
И следуя строго Печальной отчизны примеру, В надежде на Бога Хранит она детскую веру.
VII
Как племя родное, У чуждых опоры не просит И в гордом покое Насмешку и зло переносит.
VIII
От дерзкого взора В ней страсти не вспыхнут пожаром, Полюбит не скоро, Зато не разлюбит уж даром. М. Лермонтов
9* Пигмальон — генерал Лужин.
10* Петр Петрович Новосильцев39 — старый селадон.
11* Екатерина, кн. Вяземская40, дочь П. П. Новосильцева, очень некрасивая: ее называлиЖоко.
12* Барон Владимир Михайлович Менгден, позже женившийся на моей сестре Лизе.
13*Болеслав Маркевич.
14* Б. Маркевич служил в Москве в Аукционной камере.
15* Моя сестра Лиза, княгиня Оболенская.
16* Имение Маклец, Тульской губернии, Богородицкого уезда, принадлежащее моей сестре.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Бибикова Елизавета Ивановна (1821—1902). В первом браке была за князем Дмитрием Николаевичем Оболенским (1820—1844), во втором — за бароном Владимиром Михайловичем Менгденом (1825—1910).
2 Оболенский Николай Петрович (?—1847), князь, подполковник, старший брат декабриста Е. П. Оболенского.
3 Бибиковы: Иван Петрович (1787—1856) и Софья Гавриловна (урожд. Бибикова) (1787—1856).
4 Оболенский Дмитрий Дмитриевич (1844 — ск. в эмигр.), князь. Мемуарист, знакомый Л. Н. Толстого.
5 Бахметева (урожд. Ховрина) Александра Николаевна (1823—1901). Писала книги для детей по истории христианской церкви и по русской истории.
6 Энгельгардт (урожд. Новосильцева) Софья Владимировна (1828—?)
7 Новосильцева Екатерина Владимировна (1820—1885).
8 Нарышкина (урожд. Ушакова) Софья Петровна (1823—1877).
9 Нарышкин Константин Павлович (1806—1880), гофмейстер.
10 Ушакова (урожд. Тарбеева) Мария Антоновна (1802—1870).
11 Нарышкин Павел Константинович (1841—?), поручик Кавалергардского полка.
12 Ушакова Александра Петровна (1820—1880), третья жена графа Василия Алексеевича Бобринского (1804—1874).
13 Ушакова Анна Петровна (1821—1905), жена Михаила Соломоновича Мартынова (1814—1860), брата убийцы М. Ю. Лермонтова.
14 Ушакова Елена Петровна (1824—1860), жена князя Бориса Александровича Черкасского (1828—1885).
15 Луи Филипп (1773—1850), французский король с 1830 г. В результате революции 1848 г. отрекся от престола и бежал в Англию.
16 Французская ежедневная газета, выходившая с 1789 по 1944 г.
17 Ламартин Альфонс, де (1790—1869), французский поэт. В 1848 г. был самым влиятельным членом Временного правительства Французской республики.
18 Черкасский Владимир Александрович (1824—1878), князь. Государственный деятель.
19 Милютин Николай Алексеевич (1818—1872). Государственный деятель, руководитель работ по подготовке крестьянской реформы, статс-секретарь по делам Польши.
20 Самарин Юрий Федорович (1819—1876). Философ, публицист славянофильского направления.
21 Раевский Дмитрий Иванович (1856—1903). Кандидат права Московского университета. Епифанский уездный предводитель дворянства.
22 Орлов Николай Михайлович (18220—1886).
23 Раевский Николай Николаевич (1771—1829).
24 Раевский Иван Артемьевич (1815—1868), титулярный советник. Н. Н. Раевский приходился ему троюродным дядей.
25 Орлова (урожд. Кривцова) Ольга Павловна (1838—1926).
26 Гончаров Сергей Николаевич (1815—1865), отставной поручик, брат Натальи Николаевны Пушкиной.
27 Сухово-Кобылин Александр Васильевич (1817—1903), драматург.
28 Пашков Николай Иванович (1800—1873), надворный советник. Певец-любитель и музыкант.
29 Мясоедова (урожд. Бибикова) Софья Ивановна (1839—?).
30 Маркевич Болеслав Михайлович (1822—1884), писатель и публицист консервативного направления.
31 Арнольди Александр Иванович (1817—1898), генерал от кавалерии; сослуживец М. Ю. Лермонтова по л.-гв. Гродненскому полку, или Арнольди Лев Иванович (1823—1860), мемуарист.
32 Дюклу (урожд. Бибикова) Мария Гавриловна (1801—1863).
33 Чаадаев Петр Яковлевич (1794—1856), автор “Философских писем”.
34 Новосильцев Александр Владимирович (1822—1884), кандидат права Московского университета. Брат С. В. Энгельгардт и Е. В. Новосильцевой.
35 Новосильцев Иван Петрович (1828—1890), шталмейстер.
36 Дюклу Екатерина Алексеевна (1828—1891), писательница (псевд. С. Вахновская). В первом браке за поручиком Кавалергардского полка Александром Федоровичем Ладыженским (1817—1855), во втором — за майором Митавского гусарского полка Дмитрием Ильичем Палтовым (1830—1900).
37 Шидловская Наталья Алексеевна (1821—1883). В первом браке за полковником графом Николаем Васильевичем Орловым-Денисовым, во втором — за генерал-лейтенантом Иваном Дмитриевичем Лужиным (1804—1868).
38 Штерич Мария Алексеевна (1820—1879). В первом браке за поручиком л.-гв. Гусарского полка князем Александром Михайловичем Щербатовым (1810—1838), во втором — за генерал-лейтенантом Иваном Сергеевичем Лутковским.
39 Новосильцев Петр Петрович (1797—1869), камергер, московский вице-губернатор; знакомый А. С. Пушкина.
40 Вяземская (урожд. Новосильцева) Екатерина Петровна (1826—1858), княгиня.
Публикация и перевод Е. Л. ЯЦЕНКО