Вероятно, большинство людей согласится с утверждением, что принятые нормы употребления слов определяют некоторые формы мышления и поведения, однако это предположение обычно не идет дальше признания гипнотической силы философского и научного языка, с одной стороны, и модных словечек и лозунгов - с другой. <..>
Мы должны признать влияние языка на различные виды деятельности людей не столько в особых случаях употребления языка, сколько в его постоянно действующих общих законах и в повседневной оценке им тех или иных явлений.
Я столкнулся с одной из сторон этой проблемы еще до того, как начал изучать Сепира, <.. > Это произошло во время моей работы в обществ страхования от огня. В мои задачи входил анализ сотен докладов об обстоятельствах, приведших к возникновению пожара или взрыва Я фиксировал чисто физические причины, такие, как неисправная проводка, наличие или отсутствие воздушного пространства между дымоходами и деревянными частями зданий и т.п.
С течением времени стало ясно, что не только сами по себе эти причины, но и обозначение их было иногда тем фактором, который через поведение людей являлся причиной пожара.<...>
Так, например, около склада так называемых gasoline drums 'бензиновых цистерн' люди ведут себя соответствующим образом, т.е. с большой осторожностью; в то же время рядом со складом с названием empty gasoline drums 'пустые бензиновые цистерны' люди веду!' себя иначе, недостаточно осторожно, курят и даже бросают окурки. Однако эти empty 'пустые' цистерны могут быть более опасными, так как в них содержатся взрывчатые испарения.
Мри наличии реально опасной ситуации лингвистический анализ ориентируется на слово «пустой», предполагающее отсутствие всякого риска. <...>
|
|
На лесохимическом заводе металлические дистилляторы были изолированы смесью, приготовленной из известняка. <...> Никаких мер по предохранению тгой изоляции от перегревания и соприкосновения с огнем принято не было. Дистилляторы находились некоторое время в работе, и однажды пламя под одним из них достигло известняка, который, ко всеобщему удивлению, начал сильно гореть. <…> Люди, допускавшие соприкосновение огня с изоляцией, действовали так потому, что само название limestone 'известняк' связывалось в их сознании С понятием stone 'камень, который не горит'.
Огромный железный котел для варки олифы оказался перегретым до температуры, при которой он мог воспламениться. Рабочий сдвинул его t огня и откати на некоторое расстояние. <...> Приблизительно через одну минуту олифа воспламенилась. В этом случае языковое влияние оказалось более сложным благодаря переносу значения... «причины» в виде контакта или пространственного соприкосновения предмете на истолкование положения on the fire 'на огне' в противоположность off the fire 'вне огня'. <...>
Кожевенный завод спускал сточную воду, содержавшую органические остатки, в наружный отстойный резервуар, наполовину закрытый деревянным настилом, а наполовину открытый. Такая ситуация может быть обозначена как pool of waicr 'резервуар, наполненный водой'. Случилось, что рабочий зажигал паяльную лампу и бросил спичку в воду.<...> Моментальная вспышка огня воспламенила дерево, и огонь очень быстро распространился на соседнее здание.
Сушильня для кож была устроена с воздуходувкой в одном конце комнаты. <...> Огонь возник в воздуходувке и благодаря действию последней перекинулся прямо на кожи, рассыпав искры по всей комнате и уничтожив таким образом весь материал. Опасная ситуация создалась, следовательно, ввиду наличия термина blower 'воздуходувка', который является языковым эквивалентом that which blows 'то, что дует', указывающим на то, что основная функция этого прибора Wow 'дуть'... Причем не принимается во внимание, что он может «раздувать» и другое, например искры и языки пламени.<...>
|
|
Можно привести бесконечное множество подобных примеров. Они показывают достаточно убедительно, как рассмотрение лингвистических формул, обозначающих данную ситуацию, может явиться ключом к объяснению тех или иных поступков людей и каким образом эти формулы могут анализироваться, классифицироваться и соотноситься в том мире, который «в значительной степени бессознательно строится на основании языковых норм данной группы» (Э Сепир). Мы ведь всегда исходим из того, что язык лучше, чем это на самом деле имеет место, отражает действительность.
Несравненно более сильное влияние на их [людей] поведение могут оказывать разнообразные типы грамматических категорий, таких, как категория числа, рода, классификация по одушевленности, неодушевленности и т.п., а также времена, залоги и другие формы глагола, классификация по частям речи и вопрос о том, чем обозначена данная ситуация одной ли морфемой, формой ли слова или синтаксическим словосочетанием.
Такая категория, как категория числа {единственное в противоположность множественному), является попыткой обозначить целый класс явлений действительности. В ней содержится указание на го, каким образом нужно классифицировать различные явления и какие случаи можно назвать «единичными», а какие - «множественными».
|
|
Однако обнаружить такое косвенное влияние чрезвычайно сложно, no-первых, ввиду его неясности, а во-вторых, ввиду того, что весьма трудно взглянуть со стороны и изучить объективно родной язык, который является привычным средством общения и своего рода неотъемлемой частью пашей культуры.< ..>
Однако, несмотря на сложность задачи... она все же выполнима и разрешить ее легче всего при рассмотрении какого-нибудь экзотического языка. <…> Мысль о возможности работы над данной проблемой впервые пришла мне в голову во время изучения мною языка хопи.
Поскольку те категории, которые будут подвергаться сравнению в английском, немецком и французском, а также и в других европейских языках, за исключением, пожалуй (да и это весьма сомнительно), балто-славянских и неиндоевропейских языков, имеют лишь незначительные различия, я собрал все эти языки в одну группу, названную SAE, или Slinidanf Average European 'среднеевропейский стандарт. <...>
Множественное число и счет в SAE и в хопи
В наших языках, т.е. в SAE, множественное число и количественные числительные применяются в двух случаях: I) когда они обозначают действительно множественное число и 2) при обозначении воображаемой множественности... Мы говорим ten men 'десять человек' и ten days 'десять дней'. Десять человек мы или реально представляем, или, во всяком случае, можем себе представить эти десять как целую группу, например десять человек на углу улицы. Но ten days 'десять дней' мы не можем представить себе реально. Мы представляем реально только один день, сегодня, остальные девять (или даже все десять) - только по памяти или мысленно. Если ten days "десять дней' и рассматриваются как некая группа, то это «воображаемая», созданная мысленно группа.<..>
Наш язык не проводит различия между числами, составленными из реально существующих предметов, и числами «самонсчисляемыми»<...> Понятия времени утрачивают связь с субъективным восприятием «становящегося более поздним» и объективизируются как исчисляемые количества, т.е. отрезки. <...> «Длина», «отрезок» времени мыслится в виде одинаковых единиц, подобно, скажем, ряду бутылок.
В языке хопи положение совершенно иное. Множественное число и количественные числительные употребляются только для обозначения тex предметов, которые образуют или могут образовать реальную группу. Taк не существует воображаемых множественных чисел, вместо них употребляются порядковые числительные в единственном числе.
Такое выражение, как ten days 'десять дней', не употребляется. "Эквивалентом его служит выражение, указывающее на процесс счета. Таким образом, they stayed ten days "они пробыли десять дней' превращается в 'они прожили до одиннадцатого дня' или 'они уехали поcле десятого дня'. Ten days is greater than nine days 'десять дней
больше, чем девять дней' превращается в 'десятый день позже девятого'.
Наше понятие «продолжительность времени» рассматривается не как фактическая продолжительность или протяженность, а как соотношение между двумя событиями, одно из которых произошло раньше другого. Вместо нашей лингвистически осмысленной объективизации той области сознания, которую мы называем «время», язык хопи не дал никакого способа, содержащего идею «становиться позднее», являющуюся сущностью понятия времени.
Существительные, обозначающие, материальное количество в SAE и хопи
Имеется два вида существительных, обозначающих материальные предметы: существительные, обозначающие отдельные предметы, и существительные, обозначающие веществ^: water 'вода', milk 'молоко', widow 'дерево', granite 'гранит', sand 'песок', flour 'мука', meat 'мясо'. Существительные первой группы относятся к предметам, имеющим определенную форму: a tree 'дерево', a stick 'палка', a man 'человек', а hill 'холм'. Существительные второй группы обозначают однородную массу, не имеющую четких границ.
Между этими двумя группами существует и лингвистическое различие: у существительных, обозначающих вещества, нет множественного числа; в английском языке перед ними опускается артикль, во французском ставится партитивный артикль du, de, la, des.
Это различие более четко выступает в языке, чем в действительности. Очень немногое можно представить себе не имеющим грани»: air 'воздух', иногда water 'вода', rain 'дождь', snow-'снег', sa nd ‘песок', rock 'горная порода', dirt 'грязь', grass 'трава', но butter "масло', meal 'мясо', cloth 'ткань', iron "железо', glass 'стекло', как и большинство подобных им веществ, встречаются не в «безграничном» количестве, а в виде больших или малых тел определенной формы.
Различие это в какой-то степени навязано нам потому, что оно существует в языке. В большинстве случаев эго оказывается так неудобно, что приходится применять новые лингвистические способы, чтобы конкретизировать существительные второй группы. Отчасти это делается с помощью названий, обозначающих ту или иную форму: stick of wood 'брусок дерева', piece о/ cloth 'лоскут материала', pane of glass 'кусок спекла', cake of soap 'брусок мыла", - но гораздо чаше - с помощью названий сосудов, в которых находятся вещества, хотя в данных случаях мы имеем в виду сами вещества: glass of water 'стакан воды', cup of coffee 'чашка кофе', dish of food 'тарелка пищи', bag a/ flow 'мешок муки', bottle of beer 'бутылка пива', <...->
Для людей, говорящих на SAE, философские понятия «субстанция» и «материя» несут в себе простейшую идею; они воспринимаются непосредственно, они общепонятны. Этим мы обязаны языку. Законы наших языков часто заставляют нас обозначать материальный предмет словосочетанием, которое делит представление на бесформенное вещество плюс та или иная его конкретизация («форма»).
В хопи опять-таки все происходит иначе. Там имеется строго ограниченный класс существительных. Но в нем нет особого подкласса -- «материальных» существительных. Все существительные обозначают отдельные предметы и имеют и единственное, и множественное число.
Существительные, являющиеся эквивалентами наших «материальных» существительных, тоже относятся к телам с неопределенными, не имеющими четких границ формами. Однако под последним следует понимать неопределенность, а не отсутствие формы и размеров.
В каждом конкретном случае water 'вода' обозначает определенное количество воды, а не то, что мы называем «субстанцией воды». <...> Само существительное указывает на соответствующую форму или сосуд. Говорят не a glass of water 'стакан воды', a k>yi 'вода', не a pool of water 'лужа воды’, а ра-пэ, не a dish of cornflour 'миска муки', a nэmni 'количество муки'. <...> В языке хопи нет ни необходимости, ни моделей для построения понятия существования как соединения бесформенного и формы. Отсутствие определенной формы обозначается не существительными, а другими лингвистическими символами.
Периодизация времени в SAE и хопи
Такие термины, как summer 'лето', winter 'зима', September 'сентябрь', morning 'утро', noon 'полдень', sunset 'заход солнца', которые у нас являются существительными и мало чем отличаются по форме от других существительных, могут быть подлежащими или дополнениями; мы говорим a! sunset 'на заходе солнца' или in winter 'зимой' так же, как
at a comer 'на углу'., in an on-hard 'в саду'. Они обршукл множественное число и исчисляются подобно тем существительным, которые обозначают предметы материального мира, о чем творилось выше.<...>
Мы говорим а tiте, т.е. какой-то период времени, событие, исходя из модели a mass noun (существительных, обозначающих вещества), подобно тому как a summer 'некое лето' мы превращаем u summer 'лето' (как общее понятие) по той же модели. Итак, используя наше двучленное словосочетание, мы можем говорить или представлять себе
a moment of time 'момент времени', a second of tim 'секунда времени', о year of time 'год времени'. Я считаю долгом еще раз подчеркнуть, что здесь точно сохраняется модель a bottle of milk 'бутылка молока' или а piece of cheese 'кусок сыра'. И это помогает нам представить, что a suттer реально содержит такое-то и такое-то количество 'time'.
В хопи, однако, все «временные» термины, подобные summer, morning и лр., представляют собой не существительные, а особые формы наречий, если употреблять терминологию SAE, Это - особая часть речи, отличающаяся от существительных, глаголов и даже от других наречий в хопи. Они не являются формой местного или другого падежа, как des Abends 'вечером' или in the morning ‘ утром'. Они не содержат морфем, подобных тем, которые есть в in the home 'в доме' и at the tree 'на дереве'. Такое наречие имеет значение while it's morning 'когда утро' или while morning-phase is occurring 'когда период утра происходит'.
Эти «temporals» «временные наречия» не употребляются ни как подлежащие, ни как дополнения, ни в какой-либо другой функции существительного. Нельзя сказать it's a hot summer 'жаркое лето' или summer is hot 'лето жарко"; лето не может быть жарким, лето - это период, когда погода теплая, когда наступает жара. Нельзя сказать this summer «что лето». Следует сказать summer now 'теперь лето' или summer recently 'недавно лето'. Здесь нет никакой объективизации (например, указания на период, длительность, количество) субъективного чувства протяженности во времени. Ничто не указывает на время, кроме постоянного представления о getting later 'становлении более поздним’. Поэтому в языке хопи нет основания для создания абстрактного термина, подобного нашему time.
Временные формы глагола в SAE u хопи
Трехвременная система глагола в SAE оказывает влияние на все наши представления о времени. Эта система объединяется с той более широкой схемой объективизации субъективного восприятия длительности, которая уже отмечалась в других случаях двучленной формулой, применимой к существительным вообще, во «временных» (обозначающих время) существительных, во множественности и исчисляемости. Этаобъективизация помогает нам мысленно «выстроить отрезки времени в ряд». Осмысление времени как ряда гармонирует с системой трех времен, однако система двух времен - раннего и позднего - более точно соответствовала бы ощущению длительности в его реальном восприятии,<.. >
В действительности реальное время отражается в нашем сознании как g etting later 'становиться позднее', как необратимый процесс изменения определенных отношений. В этом latering 'опозднении' или durating 'протяженности во времени' и есть основное противоречие между самым недавним, позднейшим моментом, находящимся r центре нашего внимания, и остальными, предшествовавшими ему. Многие языки прекрасно обходятся двумя временными формами, соответствующими этому противоречивому отношению между later 'позже' и earlier 'раньше'.<...>
В английском языке настоящее время находится в наиболее резком противоречии с основным временным отношением. Оно как бы выполняет различные и не всегда вполне совпадающие друг с другом функции. Одна из них заключается в том, чтобы обозначать нечто среднее между объективизированным прошедшим и объективизированным будущим в повествовании, аргументации, обсуждении, логике и философии. Вторая его функция состоит в обозначении чувственного восприятия: I see him 'я вижу его’. Третья включает в себя констатацию общеизвестных истин: we see with our eyes "мы видим глазами'. Эти различные случаи употребления вносят некоторую путаницу в паше мышление, чего мы в большинстве случае» не осознаем.
В языке хопи, как и можно было предполагать, это происходит иначе. Глаголы здесь не имеют времен, подобных нашим: вместо них употребляются формы утверждения (assertions), видовые формы и формы, связывающие предложения (наклонения), - все это придает речи гораздо большую точность.
Формы утверждения обозначают, что говорящий (не субъект) сообщает о событии (это соответствует нашему настоящему и прошедшему), или что он предполагает, что событие произойдет (это соответствует нашему будущему), или что он утверждает объективную истину (что соответствует нашему «объективному» настоящему).
Виды определяют различную степень длительности и различные направления «в течении длительности». До сих пор мы не сталкивались с указаниями на последовательность двух событий, о которых говорится. Необходимость такого указания возникает, правда, только тогда, когда у нас есть два глагола, т. е. два предложения. В этом случае наклонения определяют отношения между предложениями, включая предшествование, последовательность и одновременность.
Кроме того, существует много отдельных слов, которые выражают подобные же отношения, дополняя наклонения и виды: функции нашей системы грамматических времен с ее линейным, трехчленным объективизированным временем распределены среди других глагольных форм, коренным образом отличающихся от наших грамматических времен: таким образом, в глаголах языка хопи нет (так же, как и в других категориях) основы для объективизации понятия времени.--. >
Длительность, интенсивность и направленность в SAE и хопи
Для описания всего многообразия действительности любой язык нуждается в выражении длительности, интенсивности и направленности. Для SAE и для многих других языковых систем характерно описание этих понятий Метафорически. Метафоры, применяемые при этом, это метафоры пространственной протяженности, т.е. размера, числа (множественность), положения, формы и движения.
Мы выражаем длительность словами: long 'длинный', short 'короткий', great 'большой', much 'многое’, quick 'быстрый', slow 'медленный' и т.д.; интенсивность - словами: large 'большой', much 'много', heavy 'тяжело', light 'легко', high 'высоко', low 'низко', sharp 'острый', faint 'слабый' и т.д.; направленность - словами: тоrе 'более', increase "увеличиваться', grow 'расти', turn 'превращаться', gel 'становиться', approach 'приближаться' go 'идти', соте 'приходить', rise 'подниматься", fall 'падать’, stop 'останавливаться', smooth 'гладкий', even 'ровный', rapid 'быстрый', slaw 'медленный' и т.д.
Можно составить почти бесконечный список метафор, которые мы едва ли осознаем как таковые, так как они практически являются единственно доступными лингвистическими средствами. Неметафорические средства выражения данных понятий, так же как early 'рано', late 'поздно', soon 'скоро', lasting 'длительный', intense 'напряженный', vary 'очень', настолько малочисленны, что ни в коей мере не могут быть достаточными.
Ясно, каким образом создалось такое положение. Оно является частью всей нашей системы объективизации мысленного представления качеств и потенций как пространственных, хотя они не являются на самом деле пространственными (насколько это ощущается нашими чувствами). Значение существительных (в SAE), отталкиваясь от названий физических тел, ведет к обозначениям совершенно иного характера.
А поскольку физические тела и их форма в видимом пространстве обозначаются терминами, относящимися к форме и размеру, и исчисляются разного рода числительными, то такие способы обозначения и исчисления переходят в символы, лишенные пространственного значения и предполагающие воображаемое
Поражает полное отсутствие такого рода метафор в хопи. Употребление слов, выражающих пространственные отношения, когда таких отношений на самом деле нет, просто невозможно в хопи, на них в этом случае как бы наложен абсолютный запрет.
Это становится понятным, если принять во внимание, что в языке хопи существуют многочисленные грамматические и лексические средства для описания длительности, интенсивности и направления как таковых, а грамматические законы в нем не приспособлены для проведения аналогий с мыслимым пространством. Многочисленные виды глаголов выражают длительность и направленность тех или иных действий, в то время как некоторые формы залогов выражают интенсивность, направленность и длительность причин и факторов, вызывающих эти действия.
Далее, особая часть речи -- интенсификатор (the tensors) -многочисленнейший класс слов - выражает только интенсивность, направленность, длительность и последовательность. Основная функция этой части речи - выражать степень интенсивности, «силу», а также и то, в каком состоянии они находятся и как видоизменяются.<...>
Таким образом, хотя хопи при рассмотрении форм его существительных кажется предельно конкретным языком, в формах интенсификаторов он достигает такой абстрактности, что она почти превышает наше понимание.
Нормы мышления в SAE и хопи
<…> Под нормами мышления, или «мыслительным миром», разумеются более широкие понятия, чем просто язык или лингвистические категории. <...> «Мыслительный мир» является тем микрокосмом, который каждый человек несет в себе и с помощью которого он пытается измерить и понять макрокосм.
Микрокосм SAE, анализируя действительность, использует главным образом слова, обозначающие предметы {тела и им подобные) и те виды протяженного, но бесформенного существования, которые называются «субстанцией», или «материей». Он воспринимает бытие посредством двучленной формулы, которая выражает все сущее как пространственную форму плюс бесформенная пространственная непрерывность, соотносящаяся с формой, так же как содержимое соотносится с формой содержащего. Явления, не обладающие пространственными признаками, мыслятся как пространственные, несущие в себе те же понятия форм и непрерывностей.
Микрокосм хопи, анализируя действительность, использует главным образом слова, обозначающие явления. <...> Объективно... явления рассматриваются главным образом с точки зрения формы, циста, движения и других непосредственно воспринимаемых признаков. Субъективно... явления рассматриваются как выражение невидимых
факторов силы, от которой зависит их незыблемость и постоянство или их непрочность и изменчивость.<...>
Это значит, что не все явления действительности одинаково становятся «все более и более поздними». <..> В природе каждого явлении <...> заключена сила присущего ему способа существования: его рост, упадок, стабильность, повторяемость или продуктивность. Таким образом, все уже подготовлено ранними стадиями к тому, как явление проявится в данный момент, а чем оно станет позже - частично уже подготовлено, а частично еще находится в процессе «подготовки».
В этом взгляде на мир как на нечто, находящееся в процессе какой-то подготовки, заключается дни хопи особый смысл и значение, соответствующее, возможно, тому «свойству действительности», которое «материя», или «вещество», имеет для нас.
Нормы поведения в культуре хопи
Поведение людей, говорящих на SAE, как и поведение людей, говорящих на хопи, очевидно, многими путями соотносится с лингвистически обусловленным микрокосмом.<...> Для поведения хопи характерно то, что они придают особое значение подготовке. О событии объявляется и к нему начинается подготовка задолго до того, как оно должно произойти; разрабатываются соответствующие меры предосторожности, обеспечивающие желаемые условия, и особое значение придается доброй воле как силе, способной подготовить нужные результаты.
Возьмем способы исчисления времени. Время исчисляется главным образом «днями» (talk-tala) или «ночами» (tok), причем эти слова являются не существительными, а особой частью речи (tensors); первое слово образовано от корня со значением 'свет1, 'день', второе -от корня со значением 'спать'. Счет ведется посредством порядковых числительных.
Этот способ счета не может применяться к группе различных людей или предметов, даже если они следуют друг за другом, ибо даже и в гаком случае они могут объединяться в группу. Однако он применяется по отношению к последовательному появлению одного и того же человека или предмета, не способных объединиться в группу.
«Несколько дней» воспринимается не так, как «несколько людей», к чему как раз склонны наши языки, а как последовательное появление одного и того же человека Мы не можем изменить сразу несколько человек, воздействуя на одного, но мы можем подготовить и таким образом изменить последующие появления одного и того человека, воздействуя на его появление в данный момент.
Так хопи рассматривают будущее: они действуют в данной ситуации так или иначе, полагая, что это окажет влияние как очевидное, так и скрытое на предстоящее событие, которое их интересует. Можно было бы сказать, что хопи понимают такую нашу пословицу, как: Well begun is half done 'Хорошее начало - это уже половина дела', но не понимают другой нашей пословицы: Tomorrow is another day 'Завтра -это уже новый день'. Это объясняет многое в характере хопи<....>
«Подготавливающая» деятельность хопи еще раз иллюстрирует действие лингвистической мыслительной среды, где особенно проявляется роль упорства и постоянного неустанного повторения, <...> Нам, для которых время есть движение в пространстве, кажется, что неизменное повторение теряет свою силу на отдельных отрезках этого пространства. С точки зрения хопи, для которых время есть не движение, а «становление более поздним» всего, что когда-либо было сделано, неизменное повторение не растрачивает свою силу, а накапливает ее. В этом процессе нарастает невидимое изменение, которое передается более поздним событиям.
Например, возвращение дня воспринимается здесь так же, как возвращение какого-то лица, ставшего немного старше, но несущего все признаки прошедшего дня. Мы воспринимаем это лицо не как «другой день», т.е. не как совсем другое «лицо». Этот принцип, соединенный с принципом силы мысли и общим характером культуры пуэбло, выражен как в передаче смысла церемониального танца хопи, призванного вызывать дождь и урожай, так и в его коротком дробном ритме, повторяемом тысячи раз в течение нескольких часов.
Некоторые следы влияния языковых норм в западной
<...> Я бы хотел только дать приблизительный набросок того, что свойственно нашей лингвистической двучленной формуле форма + лишенное формы вещество или «субстанция»... нашему объективизированному времени. Все это, как мы уже видели, имеет отношение к языку.
Философские взгляды, наиболее традиционные и характерные для «западного мира», во многом основываются на двучленной формуле - форма + содержание. Сюда относятся материализм, психофизический параллелизм, физика, по крайней мере в ее традиционной ньютоновской - форме, и дуалистические взгляды на вселенную в целом. По существу, сюда относится почти все, что можно назвать «твердым, практическим здравым смыслом».<...>
Иногда утверждают, что ньютоновские пространство, время и материи ощущаются всеми интуитивно.<...> Правильно ответить на этот вопрос следует так: ньютоновские понятия пространства, времени и
материи не есть данные интуиции. Они даны культурой и языком. Именно из этих источников и взял их Ньютон.
Наше объективизированное представление о времени соответствует историчности и всему, что связано с регистрацией фактов, тогда как представление хопи о времени противоречит этому. Представление хопи о времени... не дает готового ответа на вопрос о том, когда «одно» событие кончается, а «другое» начинается. Если считать, что все, что когда-либо произошло, продолжается и теперь... то станет ослабевать стремление к изучению прошлого. Настоящее же не записывается, а рассматривается как «подготовка».
Наше же объективизированное время вызывает в представлении что-то вроде ленты или свитка, разделенного на равные отрезки, которые должны быть заполнены записями. <...> Благодаря взаимообмену между языком и всей культурой мы получаем, например:
I Записи, дневники, бухгалтерию, счетоводство, математику, стимулированную счетом.
2. Интерес к точной последовательности - датировку, календари, хронологию, часы, исчисление зарплаты по затраченному времени, измерение самого времени, время, как оно применяется в физике.
3. Летописи, хроники - историчность, интерес к прошлому, археологию, проникновение в прошлые эпохи, выраженные классицизмом и романтизмом.
Подобно тому как мы представляем себе наше объективизированное время простирающимся в будущем так же, как оно простирается в прошлом, подобно этому и наше представление о будущем складывается на основании свидетельств прошлого и по этому обращу мы вырабатываем программы, расписания, бюджеты.<...>
Трудно сказать, возможна была бы или нет цивилизация, подобная нашей, с иным лингвистическим пониманием времени; во всяком случае, нашей цивилизации присущи определенные лингвистические категории и нормы поведения, складывающиеся на основании данного понимания времени, и они полностью соответствуют друг другу.<...>
Исторические связи
Как исторически создается такое сплетение между языком, культурой и нормами поведения? Что было первичным - норма языка или норма культуры?
В основном они развивались вместе, постоянно влияя друг на друга Но в этом содружестве природа языка является тем фактором, который ограничивает его свобод;' и гибкость и направляет его развитие по строго определенному пути. Это происходит потому, что язык является системой, а не просто комплексом норм. Структура большой
системы поддается существенному изменению очень медленно, в то время как во многих других областях культуры изменения совершаются сравнительно быстро. <...>
Чтобы подвести итог всему вышесказанному... можно сказать так: понятие времени и материи не даны из опыта всем людям в одной и той же форме. Они зависят от природы языка или языков, благодаря употреблению которых они развились. Они зависят не столько от какой-либо системы (как-то: категории времени или существительного) в пределах грамматической структуры языка, сколько от способов анализа и обозначения восприятий, которые закрепляются в языке. <...>
Наше собственное «время» существенно отличается от «длительности» у хопи. Оно воспринимается нами как строго ограниченное пространство или „когда -- как движение в 0таком пространстве и соответственно используется как категория мышления. «Длительность» у хопи не может быть выражена в терминах пространства и движения. <...>
Наше понятие материи является физическим подтипом «субстанции)}, или «вещества», которое мыслится как что-то бесформенное и протяженное. <..,> В хопи, кажется, нег ничего, что бы соответствовало этому понятию, там нет бесформенных протяженных элементов; существующее может иметь, а может и не иметь формы, но зато ему должны быть свойственны интенсивность и длительность понятия, не связанные с пространством. <…>
Новое в лингвистике. I960. Вып. I. С. 135-169.
Вопросы и задания
1. Проанализируйте утверждение Б.Уорфа о том, что «принятые нормы употребления слов определяют некоторые формы мышления и повеления». В чем, по вашему мнению, уязвимость данной позиции?
2. Рассмотрите примеры Б.Уорфа о влиянии лексической системы языка на мышление и поведение человека (тирания слов). Предложите свою интерпретацию этих примеров.
3. Возможны ли в ситуациях, описанных К.Уорфом, иные модели поведения, не подтверждающие положения о тирании слов. Приведите свои примеры, показывающие отсутствие жесткой зависимости между употреблением слов и моделями поведения.
4 Прокомментируйте примеры Б.Уорфа, подтверждающие связь между грамматической системой языка и поведением. Попытайтесь дать им другую интерпретацию. Возможна ли ситуация, когда различия в выражении категорий числа, рода, времени и двух языках не являются препятствием для реализации аналогичных моделей поведения?
5. Является ли лексическая или грамматическая невыраженность каких-то свойств реального мира препятствием дляих осознания? Проанализируйте с этой точки зрения:
• свойство вещественности и понятие вещества ~ «чего-то бесформенного и протяженного», не выраженного в языке хопи;
• свойства интенсивности и длительности, которые характерны для всего существующего, исходя из языковой картины мира хопи;
Какую роль при осознании свойств реального мира могут сыграть, с вашей точки зрения, а) метафоричность мышления, б) взаимодействие языковых единиц и их устройство по принципу «ядро - периферия»?
6. На чем основан вывод Б.Уорфа о том, что «понятия времени и материи не даны из опыта всем людям в одной и той же форме», а выведены из языка. Почему культурная обусловленность базовых понятий даже если таковая бы имелась - не явилась бы непреодолимым препятствием (при прочих равных условиях) для постижения законов классической механики Ньютона (для народа хопи) и смысла национальных традиций хопи (для носителей европейских культур)?
7. Как письменность может повлиять на нормы поведения носителей языка? Сопоставьте в этом отношении бесписьменный язык хопи (на основе данных Б.Уорфа) и современные европейские языки.