Сразу же после демонстрации студенты направились в Сорбонну и Сансье-Аннекс, чтобы занять помещения университета и открыть их для рабочих и желающих участвовать в круглосуточных обсуждениях любых вопросов. Основанная еще в 13 веке, Сорбонна столетиями являлась бескомпромиссным цензором, охраняющим интересы католической церкви. Одно время она служила центром преследования протестантов и неверующих.
Теперь же ситуация была иной, последние барьеры сметены и наступил период истинного расцвета свободной мысли, что ярко отражалось в плакатах и лозунгах, покрывших все университетские стены: «Запрещено запрещать!», «Творчество, Непосредственность, Жизнь!», «Будущее станет таким, каким мы его сделаем сегодня!», «Рабочие всех стран, наслаждайтесь!», «Власть в руках воображения!», «Мы ничего не потребуем, мы ничего не попросим — мы возьмем, мы захватим!», «Возможно все!». Эти экстравагантные, экзотические идеи являлись плодами юношеской фантазии, долго сдерживаемой мелочными ограничениями и удушающей централизацией. По причине своей изолированности от рабочего движения студенты ошибочно вообразили, будто их сила рождается именно их действиями вместо действий пролетариата. Действительность порой предавалась забвению, а «демократия» доводилась до крайностей. Спорам не было конца.
Генеральная Ассамблея сорбоннских повстанцев еженощно собирала в здании амфитеатра более 5000 человек. Каждый мог взять слово, как правило, не более, чем на 3 минуты, но некоторые и чуть дольше. В учебных аудиториях размещались всевозможные комитеты: «Оккупационный комитет», «Пресс-комитет», «Комитет по пропаганде», «Комитет рабоче-студенческого взаимодействия», комитеты по делам иностранных студентов, комитеты лицеистов, а также комитеты, ответственные за распределение помещений. Организовывались различные комиссии для разработки специальных программ и проектов, таких, например, как изучение возможностей самоуправления в экзаменационной системе и т.д. Отдельная комиссия занималась собиранием фактов и документов по делу о жестокостях полиции.
Состав комитетов очень часто менялся, иногда даже каждый день, но, тем не менее определенный порядок удалось наладить. В подходящем вместительном холле была организована столовая, в другом помещении — детские ясли. Здесь же, в университете, разместились дортуары (общие спальни) и станция скорой помощи. Расписание дежурств предусматривало регулярную уборку помещений. Отряды «Службы порядка» охраняли входы в университет от возможных нападений полиции и фашистов.
В скором времени почти все французские университеты оказались в руках студентов, и настало время самых разных захватывающих экспериментов: «Критический Университет», «Перманентное Сомнение» и пр. Многие студенты проявляли чудеса мужества и находчивости вразного рода общественной деятельности: они организовали специальные бригады для строительства баррикад, для оказания помощи раненым, для перевозки почты на мотоциклах с красными флагами и т.д. Однако, как бы ни были они горды собой, и как бы ни была велика их уверенность очень многих из них в том, что они «руководят» революцией, поистине драматические события разворачивались в это время в другом месте.
«Тяжелые батальоны» заводских рабочих были уже готовы вступить в бой и увлечь за собой новые слои, еще не имеющие опыта борьбы. «Легкая кавалерия», как назвал Троцкий студентов и интеллигенцию, может совершить предварительный маневр, она проделывает первую брешь в рядах противника, а дело окончательной победы невозможно без могучей армии пролетариата.
После участия в грандиозной демонстрации 13 мая рабочие расходились по домам, находясь под сильным впечатлением от всего происшедшего, и уже спустя несколько дней, а в нескольких случаях — несколько часов, многие из них вновь забастуют, оспаривая право на управление государством.
Президент республики генерал де Голль не делает никаких публичных заявлений и вообще начинает казаться неадекватным происходящему. Известный всему миру тактик, он, тем не менее, решает не откладывать уже запланированный официальный визит в Румынию — как будто ничего ровным счетом и не случилось. Ранее, в мае, он назвал Советский Союз «оплотом Европы». Наверно, они с румынским лидером Чаушеску успокоят друг друга перед опасностью бури, которая могла бы смести с лица земли режимы как одного, так и другого.
В Чехословакии в это время разворачивается движение, грозящее вылиться в политическую революцию против власти всех диктатур сталинистского толка на Востоке. Забастовочная волна во Франции поставила под угрозу не только существование капитализма в Европе, но в перспективе могла обострить недовольство трудящихся, живущих при сталинистских режимах. Всеобщая забастовка зашла достаточно далеко еще задолго до возвращения де Голля во Францию.