Глава 5. Чувство собственной особенности




 

Свет мой, зеркальце! скажи

Да всю правду доложи:

Я ль на свете всех милее,

Всех румяней и белее?

Александр Пушкин, «Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях»

 

Считать себя молодцом несмотря ни на что, лоху помогает его чувство собственной особенности. Правильнее было бы даже назвать его не чувством, а ощущением, потому что оно воспринимается лохом едва ли не на тактильном уровне – настолько это ощущение явно и убедительно. Лох ощущает, что он какой-то особенный, причём именно что в хорошем смысле, и что поэтому у него всегда остаётся какая-то перспектива. В чём конкретно заключается его особенность, лох и сам никак не может толком понять. Да и не пытается. С таинственными перспективами и вовсе полный туман. Но это неважно, главное – что лох чувствует себя особенным. Чувствует, понимаете?! Это чувство, а не знание.

И когда лох оценивает самого себя, его данное чувство здорово выручает. Потому что как ни преувеличивай себя, свои достижения и личные качества, а реальное положение вещей от этого не меняется, в настоящей жизни всё остаётся как было. Неумолимая действительность раз за разом предъявляет свои неприятные свидетельства, и это довольно нерадостно. Даже лоху было бы тяжело продолжать день за днём верить в иллюзорные вещи, в свои тщеславные придумки на протяжении долгого времени. В такой ситуации требуется какое-то убедительное показание, что безблагодатность его лоховской жизни ещё ничего на самом деле не значит, что это всё по недоразумению, по великой ли несправедливости мира, да и вовсе, наверное, временно. Ведь лох же достоин большего. Вот тут и начинает играть свою благотворную роль чувство собственной особенности, которое шепчет лоху в душу сладкую лесть, а его самого раскрашивает изнутри яркими волшебными красками, лаская его внутренний взор. В итоге всякая собственная мысль кажется лоху если не великой, то оригинальной или умной (а на самом деле чаще всего является примитивной и пошлой банальщиной). Всякая эмоция или чувство – возвышенными и утончёнными. Лох без колебаний усладится своей уверенностью, будто никто не способен думать и чувствовать, как он. Во всяком случае, мало кто способен, так что он в этом отношении оказывается в элитном меньшинстве. Если же данные «возвышенные» эмоции и мысли пробудились в лохе при просмотре фильма или прослушивании музыкального произведения, то лох из этого ничтоже сумняшеся выведет, что мало кто способен так хорошо понимать данную музыку и данное кино, как это умеет делать он. Таково чувство собственной особенности в действии.

Природа данного чувства до конца не установлена. Вероятнее всего, оно генерируется нервной системой лоха под воздействием процессов, происходящих в его психике. Основных таких процесса три.

Первый из них проистекает вот откуда. Количество доступных в миру жизненных благ и приятных почестей ограничено. Это количество распределяется среди всех людей планеты, но неравномерно: определённой части людей достаётся лучшее, остальным – остальное. Интуитивно понятно, что лучшее не должно доставаться абы кому, что по-хорошему хорошее полагается за хорошее. Лучшая жизнь является следствием лучших результатов и достижений в тех или иных областях человеческой деятельности. Лучших же результатов в той или иной сфере добиваются люди, превосходящие в этой сфере других людей. Иначе говоря, люди особенные. Короче говоря, лучшие блага полагаются людям особенным, которые достойны. Лох же, понятное дело, себе хочет самого лучшего. Хочет, и всё. Его не волнует, насколько он того с объективной точки зрения заслуживает. Он хочет и знает, что достоин. Он знает это – он достоин. Поскольку же достойны особенные – значит, он особенный и есть. Мы опять видим лоховскую перевёрнутую логику (а сколько раз ещё увидим!). Полученное знание о своей особенности трансформируется нервной системой в чувство. Всё это происходит, конечно, бессознательно.

Во-вторых, лох для себя – единственный человек из многих миллионов, которого он может воспринимать изнутри, а не со стороны. В шкуру других людей он влезать не умеет, а в своей всё время сидит. Если об этом хоть раз задуматься, то такой расклад представляется довольно мистическим. Почему моя душа именно в моём теле? А есть ли души у других или эти другие – лишь бездушные декорации в мире, который сделан для моего развлечения? Почему не сделано так, что моё тело относительно меня родилось и живёт от третьего лица, как от третьего лица живут миллионы других тел? Зачем оно от первого лица, зачем меня поместили ему внутрь, зачем меня вообще привлекли к этому процессу и кто это сделал? И прочие такие вопросы… Понятно, что в большинстве случаев лохи их себе не задают – данные вопросы приведены здесь в пояснительных целях, в качестве факультативной иллюстрации. Короче говоря, в описанном отношении лох сам для себя действительно особенный. Другое дело, что точно так же каждый лох в этом плане для себя особенный, и, таким образом, в этом они все одинаковые, ничего особенного в этом нет. Но лоху о последнем думать незачем, да и неприятно. Вот он и не думает. А зачем, когда гораздо приятнее чувствовать свою особенность и оным чувством прельщаться?

В-третьих, типичный лох обыкновенно не имеет склонности думать на отвлечённые темы. Гораздо больше лох настроен воспринимать информацию извне – будь то просмотр любимого сериала, каляканье с подружкой или зубрёжка истории государства и права перед экзаменом. Более редкое ценится дороже, а собственная внятная мысль в голове типичного лоха – довольно редкая гостья, и, когда она удостаивает его своим внезапным посещением, лох аж окрыляется и воспаряет духом, мигом ощущая всю свою несказанную особенность. Хотя мыслишка, скорее всего, так себе – банальна и пошла.

В формировании чувства собственной особенности помимо механизмов нервной регуляции присутствует, видимо, также какой-то гуморальный фактор. Вероятно, исследователям в области эндокринологии человека в будущем ещё предстоит открыть, какой именно гормон отвечает за формирование у лохов чувства собственной особенности. В пользу гормональной гипотезы свидетельствуют результаты наблюдений, показывающие, что приём психоактивных веществ способен многократно обострить у лохов ощущение их особенной гениальности. Например, одна лоханка любила иногда покурить вечерком марихуану, и каждый раз ей, накуренной, в голову приходили великие мысли, представлявшие несомненную ценность для всего человечества. А наутро она никак не могла их вспомнить, а помнила только то, что ей приходили какие-то гениальные мысли, которые она, дура, не записала, а теперь вспомнить-то и не может. Клятвенно давала себе зарок непременно записать, случись гениальным мыслям настигнуть её в следующий раз. Однако в следующий раз всё повторялось точно так же: гениальные мысли приходили, девушка опять забывала их записать, а потом опять не могла вспомнить. Но однажды перед покуром она специально приготовила лист бумаги и карандаш, положила где-то рядом. На этот раз повезло: нахлынувшая мысль была какой-то совсем уж запредельной гениальности. Героиня повествования скорее её записала, о чём утром вспомнила, взяла тот самый листок и прочитала: «Здесь дурно пахнет». Вот такая биохимия.

Чувство собственной особенности, которым приправлен лох, по своему назначению и принципу действия подобно усилителям вкуса, которыми приправляют свои харчи производители фастфуда. Например, слепил «Макдоналдс» чизбургер из пищевых материалов дрянного качества, обильно сдобрив всё это дело глутаматом натрия, и продал лоху. А лох ест и нахваливает – ему это вкусно. И сам лох подобен такому чизбургеру – представляет из себя человеческий материал посредственного качества, однако, будучи приправлен чувством собственной особенности, кажется себе очень даже вкусным.

Чувство собственной особенности очень устойчиво по отношению к критике, по отношению к аргументам и давлению со стороны реальности, от которой данное чувство лоха и оберегает. Именно потому оно и устойчиво, что это чувство. Это не тезис и не идея. Тезис или идею можно оспорить и опровергнуть. А вот как опровергнуть ощущение? Попробуйте объяснить лоху, что чизбургер, который он жуёт, дрянь. А лоху вкусно, и этому вы ничто не сможете противопоставить. Он своим ощущениям, своим пупырышкам на языке доверяет гораздо больше, чем лживым словам всяких завистников. Ну конечно – завистников! Это же у него вкусный чизбургер, а не у них – вот они и завидуют. А чизбургер вкусный – ощущения не могут обманывать.

На чувство собственной особенности лохов хорошо ложится идея про то, что многие великие люди жили в безвестности и даже нищете, а признание приходило к ним только после смерти, иногда через продолжительное время. Более того, часто встречаются утверждения, будто непризнанность гения при жизни – это именно правило, счастливые исключения из которого редки. Короче говоря, некие люди были великие и крутые, но про это никто не знал, и таких случаев было много. Лохам данное поверье приходится очень по сердцу, потому что ласкает их самолюбие. Во-первых, им тут мерещится тончайший намёк на их собственную жизнь – что, типа, они крутые и очень ценные внутри, но про это никто не знает. Несправедливый и жестокий мир не оценил, видишь ли. Во-вторых, означенный тезис прямо намекает на то, что внешние индикаторы не являются достоверным свидетельством крутости и талантов (по этой же причине, кстати говоря, лохи очень любят миф про то, что Эйнштейн был двоечником). Это позволяет лоху тайно лелеять надежду, что в один прекрасный день, наступления которого лох очень желает и робко ждёт, наконец прорвутся наружу его подлинная крутая суть и сокрытый в нём талант, а уж тогда запляшут лес и горы под его дудочку. Правда, лох, как правило, сам не ведает, какой же в нём сокрыт талант, но это существенного значения не имеет – какой-нибудь, да сокрыт. Лох же чувствует, что он особенный, а раз особенный – значит, в чём-то талантлив.

Характерно, что, если его попросить привести примеры таких людей, которые всю свою жизнь прозябали посреди окружающего равнодушия, а после смерти вдруг обрели опоздавшее признание, лох чаще всего не может этого сделать. Это притом что, по его словам, такие случаи были сплошь и рядом. Сплошь и рядом, а сам ни одного примера не знает. А ему их и не надо знать. Ему надо знать, что таких случаев было много. Надо знать, даже если это неправда (чем оно в действительности и является). Зачем лоху такое знать? А затем, что тогда умозрительно получается, как будто он притусовался к компании целого легиона крутых и гениальных, но непризнанных личностей. Лоху кажется, будто это придаёт весомости его дурацкому самооправданию, что кому-то важны материальное богатство и мирская слава, а для него это не главное, потому что для него важнее духовное развитие и высшие ценности. Смешно: как будто от чего-то реального отказался. Лох ещё может с многомудрым видом добавить, что погоня за богатством и славой не приведёт ни к чему хорошему. Забавно, что некоторые великие люди, к которым признание долго не приходило, этого признания (то есть той самой презренной мирской славы) очень хотели и добивались, и уж точно они не были против материального богатства (взять, к примеру, Георга Ома, Артура Шопенгауэра, Фридриха Ницше).

Если же лох какие-то примеры всё-таки приводит, то обычно это наивные обывательские байки, в которых крупицы правды уверенно теряются среди чудовищных преувеличений и присочинённых фактов. Так, от лохов вы узнаете, например, что Иоганн Себастьян Бах жил в отчаянной бедности, был никому не известен, а сочинённая им музыка никого не интересовала. И лишь почти через сто лет про Баха кто-то случайно вспомнил, откопали его творческое наследие, и оно вмиг стало признанной классикой. А Николай Коперник ваял свою гелиоцентрическую теорию, шухерясь от католической церкви чуть не по подвалам. Некоторые лохи даже полагают, будто Святая Инквизиция всё же сумела Коперника изловить и сжечь на костре. Двигатель Рудольфа Дизеля при жизни изобретателя оказался никому не нужен. И прочие и прочие такие байки с нарастающим градусом удивительных откровений. Иногда доходит до совсем уж восхитительной ереси вроде того, что только после смерти обрели признание Моцарт и Бетховен, а Ян Вермеер – так и вообще через двести лет. Знали бы лохи, как всё обстояло на самом деле, то-то бы они подивились. Но лохам приятнее верить в другое.

Да, в истории действительно случались выдающиеся люди, не получившие признания при жизни, но их было много меньше, чем хотелось бы лохам. Правильнее сказать, что их просто было мало. Например, не познал при жизни известности гениальный математик, отец теории групп Эварист Галуа. Просто потому, что не успел – он был убит на дуэли в свои 20 лет, и мир смог познакомиться с его работами только после смерти их автора. К этой же категории можно отнести (правда, несколько условно) великого кремонского мастера Джузеппе «дель Джезу» Гварнери, который при жизни заслуженного признания явно не получил. Но и при жизни он, очевидно, считался очень хорошим мастером – неспроста же работам дель Джезу стал в итоге подражать его собственный отец, тоже скрипичный мастер. Скрипки работы дель Джезу обладают очень насыщенным звуком. Такое звучание великолепно подходит для игры в больших концертных залах, а в те времена музыкальные исполнения происходили в небольших помещениях, и для них звук скрипок дель Джезу оказывался слишком мощным – слушатели могли от этого напрягаться. Да и внешний вид его скрипок при всём их непревзойдённом звучании был не особенно красив. К тому же в те годы всё ещё жил и творил другой великий мастер – Антонио Страдивари, уже тогда давно признанный всем миром. Нелегко было привлечь к себе внимание общественности, когда оное целиком было притянуто величием Страдивари. Данные три фактора и привели к тому, что при жизни дель Джезу должного признания не получил. А вот в следующем веке на скрипке, сработанной именно этим мастером (знаменитой «Пушке»), предпочитал играть величайший скрипач всех времён и народов Никколо Паганини. Впоследствии большинство самых выдающихся скрипачей тоже предпочитали играть на скрипках дель Джезу, а не Страдивари (что величия последнего нисколько не умаляет).

 

Эварист Галуа

 

С некоторой натяжкой можно сказать, что умер непризнанным Винсент ван Гог. В действительности, большое признание начало приходить к нему ещё при жизни. С 1888 года известные критики Гюстав Кан и Феликс Фенелон в своих обзорах периодически отмечали яркие и свежие работы ван Гога, а в 1890 году журнал «Mercure de France» назвал его великим художником, наследником Рембрандта и Хальса. А вскоре Винсент застрелился. Нет никакого сомнения, что, не сделай он этого, довольно скоро стал бы очень знаменитым и очень богатым человеком. На момент самоубийства ван Гогу было тридцать семь лет, а впервые взял кисть в руки он в двадцать семь. Вся его карьера как художника длилась менее десяти лет, включая период первоначального обучения. Этого короткого срока хватило, чтобы в Винсенте увидели грандиозную величину. После такого глупо и неуместно говорить, будто к безвестному гению никак не хотело приходить признание.

 

Винсент ван Гог

 

Надо сказать, про ван Гога по сей день ходит множество живучих мифов, будто бы он был полубезумным отшельником, жившим в нищете, никем не понятый, всеми избегаемый и всеми же осмеянный. И ухо-то он себе отрезал, и картину-то у него за всю жизнь купили только одну – «Красные виноградники в Арле». Все эти мифы сочинил хитрый немец Юлиус Мейер-Грефе, биограф ван Гога и торговец его полотнами. Он создал то, что ныне принято называть выгодным медийным образом. В его описании Винсент ван Гог – этакий мученик от искусства, сумасшедший гений, рукой которого водил сам Бог. Такой образ подогревал интерес публики к художнику, что нешуточно стимулировало продажи. А потом на основе данного образа сняли фильм, да ещё и оскароносный, и мистифицированное представление о ван Гоге укрепилось в сознании масс окончательно. В действительности никаким сумасшедшим он не был, а был здравомыслящим и очень рассудительным человеком. Да, в последние полтора года жизни у ван Гога случались перебои с психикой – это было следствием частого употребления абсента, о разрушительном действии которого на нервную систему медики того времени не знали. Надо сказать, что от своего временного помешательства художник успешно излечился, а периоды сумасшествия, вопреки распространённому мнению, никак не помогали ему творить, ибо писал он, только будучи здоровым, а больной не писал. Ни в какой нищете ван Гог не жил. Он был выходцем из большой и обеспеченной семьи, которая никогда не переставала его материально поддерживать. С 1884 года его брат и вовсе выплачивал ему весьма солидное содержание и снабжал его за свой счёт качественными холстами, кистями, красками и прочими необходимыми художнику принадлежностями (отнюдь не дешёвыми). Никаким всеми отвергнутым отшельником ван Гог не был – напротив, он постоянно был в центре тусовки передовых художников того времени, о чём свидетельствуют несколько его прижизненных портретов, написанных, например, Анри де Тулуз-Лотреком или Эмилем Бернаром. Картины ван Гога постоянно экспонировались. При его жизни их было продано далеко не одна. Сохранились свидетельства о четырнадцати проданных полотнах. А о скольких не сохранились! Упомянутая же «Красные виноградники в Арле» была первой картиной, проданной по относительно высокой цене (конечно, не за такие бешеные деньги, за которые продавались картины ван Гога впоследствии, но за довольно солидные – не меньше нескольких тысяч долларов по курсу на сегодняшний день). От уха отрезана была лишь мочка, да и то, довольно вероятно, что это с собой сделал не сам Винсент, а во время короткой драки его полоснул бритвой Поль Гоген.

Короче говоря, легенда о безумном и непризнанном гении ван Гоге во многом выдумка, а во многом – безбожное преувеличение. Как выдумкой и безбожным преувеличением является и всё лоховское поверье о многочисленности непризнанных гениев, творивших историю. Но лохам нравится полагать это чистой истиной. По данной причине, услышав новую подобную байку лох обыкновенно охотно ей верит, не считая нужным подвергать что-то сомнению. А потом эту байку при случае перескажет другому лоху. С не меньшей охотой лох домыслит в нужном ключе урывки случайно полученных сведений. Выдающийся физик Людвиг Больцман в 1906 году повесился на оконном шнуре, впав в депрессию от того, что мир не понимает его работ. Узнай такое лох, так непременно бы заключил: «Вот и ещё один непризнанный гений, которого не оценили при жизни». В действительности же Людвиг Больцман к моменту своей смерти повсеместно считался выдающимся теоретиком и экспериментатором, а академии наук во многих странах избрали его своим членом.

Распространению мифа о непризнанных при жизни гениях, вероятно, существенно посодействовала советская власть через систему образования. Таким способом подспудно доносилась идея, что в других странах, а также в другие времена при прежних плохих режимах зловредный капитализм и реакционный царизм с мракобесами-попами на подхвате до сих пор только и делали, что всячески ущемляли таланты и не давали им поднять голову. Страсть что творили и творят: таких людей удушали, понимаешь! То ли дело благословлённый Лениным СССР, где родная партия бережно холит и лелеет любые дарования, установив такой мудрый порядок, при котором перед талантами все дороги расстилаются, аки скатерти-самобранки!

И данная пропаганда споро ложилась аккуратными ровными слоями на целевую аудиторию. На лохов отчего бы не лечь. Почва-то благодатная. Вот и проросло.

 

Людвиг Больцман

 

 

Однако, так или иначе, признанные ли при жизни гении али непризнанные, а всех таких людей отличало одно: у каждого из них было дело, которое они считали важным. Дело, которым они занимались, отдавая ему своё время и силы. Эти люди творили и трудились, совершенствуя свои умения и нарабатывая творческое или научное наследие. Лохи же, которым так по нраву миф про непризнанных гениев, ничего подобного не делают. Казалось бы, столь фундаментальное отличие не позволяет говорить о какой-то аналогии, но лохов это не смущает – в мифе о непризнанных гениях им всё равно мерещится лестный намёк на собственное непризнанное величие. К тому же данный миф прекрасно оправдывает лохов в их бездействии и праздности: дескать, как ни старайся, как ни рви жилы, всё равно ж при жизни не признают, так что нечего и пытаться. Что конечно же не отменяет собственной особенности и скрытой гениальности. То есть лох бы, в принципе, как бы мог бы, но просто не хочет – не видит смысла. Получается, будто бы лох даже занимает в определённой степени мудрую и рациональную позицию. Она в действительности таковой и является – мудрой и рациональной, но не потому, что не признают, а потому, что, как бы ни дёргался и ни пыжился лох, ничего путного из этого всё равно не выйдет, а получится только напрасная трата сил и нервов. Куда разумнее поползновений на гениальность не совершать, а просто спокойно удовольствоваться чувством собственной особенности. Большинство лохов так и делают, и за это их можно только похвалить.

Согласно наблюдениям лоханки подвержены влиянию чувства собственной особенности сильнее, нежели лохи. Особенно заметно это проявляется в юном и молодом возрасте. Вполне вероятно, что и само это чувство у лоханок сильнее. Во всяком случае, такое предположение довольно правдоподобно.

Указанная особенность обусловливает некоторые известные феномены. Например, именно из неё проистекает чрезвычайная популярность, которую имеют среди лоханок славящие их стишки. Ярчайший пример таких виршей, который почти все знают:

 

Красивыми мы были и остались,

И дело не в изгибах наших тел.

Пусть плачут те, кому мы не достались;

Пусть сдохнут те, кто нас не захотел!

 

Когда молоденькая лоханка впервые знакомится с данным шедевром стихоплётного искусства, она испытывает настоящий душевный оргазм. Почему? – вы спросите. Да потому, что в данном стишке словами выражено ровно то, что лоханка и раньше чувствовала безо всяких слов. Чувство своей особенной неоспоримой ценности: «Я вся такая очень особенная и супер-пуперценная, и это совершенно не зависит от моего самого обыкновенного лица и слегка жирноватого тулова. Это настолько очевидно, что должно быть понятно всем, у кого есть хоть капля мозгов. А не понимают только те убогие людишки, которым не позволяет врождённая умственная отсталость. В силу своей генетической ущербности означенные людишки однозначно заслуживают только бесследно сгинуть в кромешной бездне естественного отбора. Все же остальные люди мою безусловную ценность должны понимать, а те из них, которые мужского пола, желать меня со всем пылом и болью мучительной страсти, отчаянно кусая локти в томительной и беспомощной надежде получить хотя бы малую толику моего царственного внимания». Конечно, жизнь со временем, как умелый хирург вносит свои коррективы в мировоззрение лоханок, но чувство собственной особенности у них всё равно никуда не пропадает. Как, впрочем, и у лохов.

Вот такое оно – чувство собственной особенности. Служит лохам хорошую службу, но одного этого чувства недостаточно для того, чтобы лохи успокоились. Потому что помимо данного чувства есть и другие – можно сказать, враждебно к нему настроенные. Это чувства, воспринимающие реальность во всей её неиллюзорной однозначности. Зрение, которое не видит вокруг роскошного убранства принадлежащего лоху особняка; слух, который не слышит восхищённых возгласов восторженных почитателей лоха; осязание, которое не осязает пачек банкнот, сжимаемых рукой лоха, или баранку новенького «мерседеса» представительского класса. Всё это понуждает лоха к дополнительным изысканиям.

 

Все бабы как бабы, а я богиня!

 



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2022-09-06 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: