Обездоленные в СССР
Наш анализ советского проекта и его будущей траектории важен для всех. Мир стал таков, что мы или будем жить вместе, или умрем вместе. Мы должны найти свой язык для диалога с западной мыслью. Такого диалога и такого языка не было. Даже западные коммунисты говорили с КПСС на языке Суслова и глубоко заблуждались во всем, что касается СССР, - хвалили то, чего не было или что не следовало бы хвалить, и не видели тех ценностей, которые мы действительно создали. Поэтому они оказались на мели. Но главное в том, что сейчас решается вопрос необратимого выбора пути всей человеческой цивилизации. Сильно огрубляя, я бы сказал, что перед миром два пути: или сосуществование разновидностей коммунизма - или тоталитарный и единообразный фашизм. Таковы два проекта постиндустриального общества, иных не выдержит Земля. Размышляя о первом проекте, отрицающем идею "золотого миллиарда", мы обязаны осмыслить причины краха советского строя.
Сегодня мы можем понять то, что было даже трудно представить всего десять лет назад. Мы имеем опыт крушения. На изломе видно все, что скрыто от глаз в спокойное, стабильное время. Так в технике аварии и катастрофы - важнейший источник принципиально нового знания. Для рассуждений о крахе советского строя упорядочим некоторые понятия. Это лучше всего сделать, следуя мысли Антонио Грамши.
Учение о гегемонии Антонио Грамши
Антонио Грамши, основатель и теоретик Итальянской коммунистической партии, депутат парламента, был арестован фашистами в 1926 году, заключен в тюрьму, освобожден совершенно больным по амнистии 1934 года и умер в 1937 году. В начале 1929 года ему разрешили в тюрьме писать, и он начал свой огромный труд "Тюремные тетради". Опубликован он был впервые в Италии в 1948-1951 годах, в 1975 году вышло четырехтомное научно-критическое издание с комментариями. С тех пор переиздания на всех языках, кроме русского, следуют одно за другим, а исследовательская литература, посвященная этому труду, необозрима - тысячи книг и статей. На русском языке вышла примерно четверть "Тюремных тетрадей", а с начала 70-х годов, когда на всех парах пошла скрытая подготовка к перестройке, на имя Грамши "бонзы" КПСС наложили запрет (хотя, судя по многим признакам, сами идеологи перестройки работы Грамши усиленно изучали).
Поводом для изъятия Грамши из оборота служили его якобы глубокие расхождения с Лениным. На деле причина, видимо, в том, что учение Грамши было положено в основу всей грандиозной кампании по манипуляции сознанием населения СССР для проведения "революции сверху".
"Тюремные тетради" были написаны Грамши не для печати, к тому же под надзором тюремной цензуры. Читать их непросто, но усилиями большого числа "грамшеведов" прояснен смысл почти всех материалов. В целом речь идет о важном вкладе во многие разделы гуманитарного знания - философию и политологию, антропологию (учение о человеке), культурологию и педагогику. Этот вклад Грамши сделал, осмысляя опыт протестантской Реформации, Французской революции, русской революции 1917 года - и одновременно опыт фашизма. Он создавал таким образом новую теорию государства и революции - для современного общества (альтернативу ленинской теории, созданной для условий крестьянской России - традиционного общества). Однако оказалось, что, работая ради победы коммунизма, Грамши сделал множество открытий общенаучного значения.
Если сегодня открыть крупную западную научную базу данных на слово "Грамши", то просто поражаешься, какой широкий диапазон общественных явлений изучается сегодня с помощью теорий Грамши. Это и ход разжигания национальных конфликтов, и тактика церковной верхушки в борьбе против "теологии освобождения" в Никарагуа, и история спорта в США и его влияние на массовое сознание, и особенности нынешней африканской литературы, и эффективность тех или иных видов рекламы. Пожалуй, если 20-30 лет тому назад прагматическое западное обществоведение считало обязательным использовать для анализа всех важных общественных процессов методологию классического марксизма (конечно, наряду с другими), то сегодня считается необходимым "прокатать" проблему в понятиях и методологии Грамши.
Кстати, очень интересно выделение тех общественных проблем, в изучении которых классический марксизм оказывается малопродуктивным, а марксизм Грамши дает важные результаты (например, к классу таких проблем относятся национальные конфликты).
Можно говорить о трагедии Грамши. Почти всё из его мыслей и предупреждений, с которыми он обращался к товарищам ради того, чтобы научиться мобилизовать здравый смысл людей, поднять массы трудящихся до уровня интеллигенции - почти все было изучено и использовано противником в противоположных целях. Для подавления здравого смысла, для принижения человека, для эффективной манипуляции его сознанием, для усиления гегемонии господствующего меньшинства. Вершиной этой "работы по Грамши" была, конечно, перестройка в СССР.
Посмотрите, какая разница. Талантливый философ-коммунист в тюрьме, истратив последние силы, создает для "своих" блестящую теорию, объясняя городское общество. Виднейшие философы и идеологи буржуазии по крупицам собрали все записки и тетради Грамши. Ежегодно ему посвящается больше десятка диссертаций в США, регулярно собираются научные конференции. Но советские коммунисты не желают этой теории даже слышать. Печально.
Один из ключевых разделов труда Грамши - учение о гегемонии. Это - часть общей теории революции как слома государства и перехода к новому социально-политическому порядку. Вот, кратко, суть учения, прямо касающаяся нашей проблемы.
Согласно Грамши, власть господствующего класса держится не только на насилии, но и на согласии. Овладения собственностью как экономической основой власти недостаточно - господство собственников тем самым автоматически не гарантируется, и стабильная власть не обеспечивается.
Грамши - не идеалист, он подчеркивает, что "гегемония, будучи этико-политической, не может также не быть экономической". Но он уходит от "экономического детерминизма" истмата, который делает упор на отношениях собственности. Согласно Грамши, экономика -скелет общества, а идеология - его "кожа". Он пишет: "Конечно, нельзя сказать, что в человеческом теле кожа это всего лишь иллюзии, а скелет - единственная реальность, хотя долгое время говорилось нечто подобное... Не из-за скелета (в узком смысле) влюбляются в женщину, хотя понятно, насколько скелет способствует грациозности движений и т. п."
Таким образом, государство, какой бы класс ни был господствующим, стоит на двух китах - силе и согласии. Положение, при котором достигнут достаточный уровень согласия, Грамши называет гегемонией. Гегемония - не застывшее, однажды достигнутое состояние, а тонкий и динамичный, непрерывный процесс. При этом "государство является гегемонией, облеченной в броню принуждения". Иными словами, принуждение - лишь броня гораздо более значительного содержания. Более того, гегемония предполагает не просто согласие, но благожелательное (активное) согласие, при котором граждане желают того, что требуется господствующему классу. Грамши дает такое определение:
"Государство - это вся совокупность практической и теоретической деятельности, посредством которой господствующий класс оправдывает и удерживает свое господство, добиваясь при этом активного согласия руководимых".
Понятно, что это - большое усложнение формулы Ленина, у которого "государство - это машина для подавления одного класса другим" (или даже отход от этой формулы).
Если главная сила государства и основа власти господствующего класса - гегемония, то вопрос стабильности политического порядка и, напротив, условия его слома (революции) сводится к вопросу о том, как достигается или подрывается гегемония.
По Грамши, и установление, и подрыв гегемонии - "молекулярный" процесс. Он протекает не как столкновение классовых сил (Грамши отрицал такие механистические аналоги, которыми полон вульгарный исторический материализм), а как невидимое, малыми порциями, изменение мнений и настроений в сознании каждого человека. Гегемония опирается на "культурное ядро" общества, которое включает в себя совокупность представлений о мире и человеке, о добре и зле, прекрасном и отвратительном, множество символов и образов, традиций и предрассудков, знаний и опыта многих веков. Пока это ядро стабильно, в обществе имеется "устойчивая коллективная воля", направленная на сохранение существующего порядка. Подрыв этого "культурного ядра" и разрушение этой коллективной воли - условие революции.
Речь идет не просто о политике, а о фундаментальном качестве современного общества Запада. Это видно из того, что к близким выводам совсем иным путем пришли и другие крупные мыслители. Американский философ Дж. Узит, исследователь Хайдеггера, пишет: "К 1936 г. Хайдеггер пришел - отчасти ввиду его политического опыта в условиях нацистской Германии, отчасти как результат чтения работы Ницше, где, как мы легко могли убедиться, выражены фактически Те же мысли, - к идее, которую Антонио Грамши (почти в это же время, но исходя из иного опыта и рода чтения) называл проблемой "гегемонии": а именно, как править неявно, с помощью "подвижного равновесия" временных блоков различных доминирующих социальных групп, используя "ненасильственное принуждение" (включая так называемую массовую или народную культуру), так, чтобы манипулировать подчиненными группами против их воли, но с их согласия, в интересах крошечной части общества".
В советском строе возникло, на короткий исторический период, то, что Грамши называл "освободительной гегемонией" (или "гегемонией здравого смысла"). Не удержалась. Мы помним, какое длительное усилие создавала идеологическая машина КПСС в ходе перестройки, прежде чем в сознании "совка" было окончательно сломано культурное ядро советского общества и установлена гегемония "приватизаторов". Вся эта "революция сверху" (по терминологии Грамши "пассивная революция") была в точности спроектирована в соответствии с учением о гегемонии и молекулярной агрессии в культурное ядро. Советник Ельцина философ А. И. Ракитов откровенно пишет в академическом журнале: "Трансформация российского рынка в рынок современного капитализма требовала новой цивилизации, новой общественной организации, а следовательно, и радикальных изменений в ядре нашей культуры".
На что в культурном ядре надо прежде всего воздействовать для установления (или подрыва) гегемонии? Вовсе не на теории противника, говорит Грамши. Надо воздействовать на обыденное сознание - повседневное, "маленькие" мысли среднего человека. За обыденное сознание должны бороться как силы, защищающие свою гегемонию, так и революционные силы. Та часть обыденного сознания, которую Грамши назвал "здравый смысл" (стихийная философия трудящихся), открыта для восприятия идей справедливости. Если же речь идет о буржуазии, стремящейся сохранить или установить свою гегемонию, то ей важно этот здравый смысл нейтрализовать или подавлять, внедряя в сознание фантастические мифы.
Самая эффективная гегемония идущей к власти буржуазии была установлена во время Французской революции, когда быстро сложился тесный союз капитала и интеллигенции. Под этим союзом лежала тесная связь и буржуазии, и интеллигенции с немецкой Реформацией, породившей мощные философские течения (как говорится, "Кант обезглавил Бога, а Робеспьер короля"). Вообще, соединение протестантской Реформации с политической моделью Французской революции Грамши считает теоретическим максимумом в эффективности установления гегемонии.
Это - очень короткое и упрощенное изложение некоторых пунктов учения Грамши. Думаю, уже из этого изложения видно, насколько плодотворной и обширной является эта концепция. Грамши был одним из тех, кто заложил основы нового обществоведения, преодолевшего истмат (в его и марксистской, и либеральной версии). Недаром его имя называют в одном ряду с именами М. Бахтина в культурологии, М. Фуко и других новаторов в философии. Грамши-один из первых философов, которые почувствовали новую научную картину мира и перенесли ее главный дух в науку об обществе.
Истмат зародился в культуре, имеющей истоком механическую картину мира Ньютона, потому-то все его метафоры и аллегории механистичны, как движение поршня в паровой машине. Как говорят, эта картина мира покоится на "физике бытия". Иная картина мира стала складываться в нашем веке, в ней были учтены те "аномалии", которые исключались из механической картины - необратимость, нелинейность, флуктуации и цепные процессы, самоорганизация. Это - "физика становления". Главный ее интерес направлен на процессы перехода, изменения, катастроф.
Приведу несколько примеров тех общественных процессов, нынешнее изучение которых показало, что они протекали в соответствии с учением Грамши о гегемонии (в основном они взяты из американских диссертаций).
Пожалуй, самое крупное подтверждение верности теории Грамши - успешная стратегия партии Индийский национальный конгресс по ненасильственному освобождению Индии от колониальной зависимости. Множеством "малых дел и слов" партия завоевала прочную культурную гегемонию в массе населения. Колониальная администрация и проанглийская элита были бессильны что-либо противопоставить - они утратили необходимый минимум согласия масс на поддержание прежнего порядка.
Другая блестящая и сознательно разработанная "операция" - мирный переход Испании после смерти Франко от тоталитарного и закрытого общества к либеральной рыночной экономике, федеративному устройству и демократии западного типа. Кризис гегемонии франкистской элиты был разрешен посредством серии пактов с претендующей на гегемонию левой оппозицией. В результате этих пактов и компромиссов левые были "приняты в элиту", а франкисты сменили одиозную окраску и фразеологию, стали "демократами". Левые же смогли "уговорить" массы потерпеть, отказаться от своих социальных требований - правые этого бы не смогли.
Важное условие гегемонии в гражданском обществе - его стандартизация и сегментация. Здесь требуется сохранять "атомизацию", индивидуализацию людей, но в то же время соединять "сегменты" общества связями, не приводящими к органическому единству - связями, безопасными для гегемонии. Как показали исследования по методологии Грамши, эффективным средством для этого стал в США спорт. Он порождал такие символы и образы, которые связывали мягкими, ни к какому социальному единству не ведущими связями самые разные сегменты общества - от негритянского дна до буржуазной элиты. Спорт создавал особый срез общей массовой культуры и обыденного сознания.
Наконец, совершенно в логике учения Грамши велся либеральной интеллигенцией подрыв гегемонии социалистических сил в странах Восточной Европы. В США сделаны, например, диссертации о роли театра в разрушении культурного ядра этих стран - захватывающее чтение (сам Грамши в своей теории также уделял большое место театру, особенно театру Луиджи Пиранделло, который немало способствовал приходу к власти фашистов в Италии)".
Сам Пиранделло тоже понимал эту роль театра. Он писал, что Муссолини - "истинный человек театра, который выступает, как драматург и актер на главной роли, в Театре Веков".
Так, рассмотрена работа известного в ГДР театра Хайнера Мюллера, который в своих пьесах ставил целью "подрыв истории снизу". Это - типичный пример явления, названного "антиинституциональный театр", то есть театр, подгрызающий общественные институты. Согласно выводам исследования, постановщики сознательно "искали трещины в монолите гегемонии и стремились расширить эти трещины - в перспективе вплоть до конца истории". Концом истории издавна было названо желаемое крушение противостоящего Западу "советского блока". Такой театр мы видели и в Москве.
И вот резюме: крушение советского строя мы можем рассматривать как утрату культурной гегемонии над слишком большой частью народа. При этом советское государство лишилось активного согласия со стороны граждан на продолжение его власти. В этих словах применение силы и не могло спасти дела. Да оно было и невозможно, поскольку офицерский корпус (военная интеллигенция) чуть ли не одним из первых освободился от культурной гегемонии советского проекта. Это -общее описание ситуации. Перейдем к конкретным причинам.