Ст. 277 посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля. Первый непосредственный объект рассматриваемого преступления – общественные отношения, обеспечивающие жизнь государственного или общественного деятеля. Иные непосредственные объекты данного преступления – общественные отношения, обеспечивающие интересы государственной власти и основы общественно-политической системы.
Объективную сторону данного преступления составляет посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля, т.е. умышленное лишение жизни или покушение на умышленное лишение жизни. Субъект данного преступления – общий, лицо, достигшее 16 лет. Лицо, совершившее посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля в возрасте от 14 до 16 лет несет ответственность за квалифицированное убийство по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК или за покушение на такое убийство.
Субъективная сторона рассматриваемого преступления характеризуется виной в виде прямого умысла, конкретизированного наличием специальной цели – прекращение государственной или политической деятельности потерпевшего либо мотива – месть за такую деятельность.
При применении данного квалифицированного вида убийства неизменно возникают затруднения. Но нашему мнению, они вызваны сложностью конструкции состава преступления, а также недостаточной определенностью требований, выраженных в диспозиции закона. В силу чего большое значение приобретает толкование закона, даваемое в руководящих разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ, а также в трудах исследователей.[1]
В постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» от 27 января 1999 г. № 1 указывается, что по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ следует квалифицировать убийство лица иди его близких, совершенное с целью воспрепятствования правомерному осуществлению данным лицом своей служебной деятельности или выполнению общественного долга либо по мотивам мести за такую деятельность.
Словосочетание «в связи» Пленумом Верховного Суда интерпретируется как «с целью воспрепятствования» или «по мотиву мести» за осуществление служебной деятельности или выполнение общественного долга.
Главная отличительная черта рассматриваемого квалифицированного преступления против личности заключается в том, что оно совершается со специальной целью или из побуждений, вызванных деятельностью или поступком потерпевшего (его близких), т.е. по определенному мотиву.
Цель воспрепятствования правомерному осуществлению служебной деятельности или выполнению общественного долга означает не что иное, как желание или не допустить соответствующее правомерное поведение или поступок потерпевшего, или по каким-либо причинам данное поведение или поступок пресечь. Иначе говоря, в этом случае движущим мотивом действий виновного выступает стремление воспрепятствовать осуществлению служебной деятельности или выполнению общественного долга. Воспрепятствование происходит или до осуществления служебной деятельности (до выполнения общественного долга), или непосредственно в процессе ее осуществления (его выполнения).
Чаще всего преступление совершается по мотиву мести за выполнение служебного или общественного долга. Важно то, что с точки зрения закона безразлично, когда произошли действия, вызвавшие месть виновного лица. Для квалификации, например, по п. "б" ч. 2 ст. 105 УК РФ достаточно установления того факта, что преступление было совершено по мотиву мести за выполнение служебного или общественного долга. Так, судебной практике известен случай, когда преступление было совершено спустя почти 20 лет (!) после того, как потерпевший выполнил действия, послужившие поводом к мести.[2]
Убийство или причинение вреда здоровью, совершенное в связи с осуществлением лицом служебной деятельности (выполнением общественного долга), само по себе не дает основания для квалификации содеянного по п. "б" ч. 2 ст. 105 УК РФ. Обязательным признаком, который подлежит установлению в каждом конкретном случае, является правомерность действий потерпевшего лица или его близких. Правомерность действий, по нашему мнению, в контексте рассматриваемого состава преступления означает, что потерпевший или его близкие не совершали преступления или иного правонарушения, а действовали строго в соответствии с требованиями службы или нравственными нормами.
Если действия потерпевшего (его близких) были неправомерны, т.е. содержали в себе признаки какого-либо правонарушения или преступления, то основания для квалификации содеянного по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ отсутствуют. Действия виновного в этом случае, при отсутствии других отягчающих или смягчающих ответственность обстоятельств, подлежат квалификации по ч. 1 ст. 105 УК РФ.
В некоторых случаях приходится квалифицировать действия виновного, который совершил убийство потерпевшего, действовавшего преступно, например, при превышении пределов необходимой обороны. В подобных случаях, на наш взгляд, несмотря на то, что потерпевший находился при исполнении служебных обязанностей, противодействие ему не может признаваться преступлением, если не было превышения пределов необходимой обороны со стороны оборонявшегося. Тем более содеянное при преступных действиях потерпевшего не может быть квалифицировано как преступление, совершенное в связи с выполнением им служебного или общественного долга.
В настоящее время считается общепризнанным, что виновный должен знать о том, что он действует в отношении лица, правомерно выполняющею служебный или общественный долг. В противном случае квалификация его действий, например, но п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ исключается. Однако в некоторых случаях незнание того, что потерпевший выполняет действия, входящие в круг его служебных или специально возложенных на него общественных обязанностей, не освобождает виновного от ответственности за преступление, предусмотренное п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Характерным в этом смысле является дело Кулыгина.[3]
Кулыгии не знал, что потерпевший является нештатным сотрудником государственной торговой инспекции, т.е. что тот выполняет специально возложенные на него общественные обязанности, Однако, учитывая, что потерпевший пресекал противоправное поведение виновного, следует признать, что преступление было совершено в связи с выполнением потерпевшим своего общественною долга.
В п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ указано, что потерпевшим от преступления может быть как лицо, которое осуществляло свой служебный или общественный долг, так и его близкие.
В действующем постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» от 27 января 1999 г. №1 получило признание широкое понимание служебной деятельности. В частности, в п. 6 названного Постановления отмечено: «Под осуществлением служебной деятельности следует понимать действия лица, входящие в круг его обязанностей, вытекающих из трудового договора (контракта) с государственными, муниципальными, частными и иными зарегистрированными в установленном порядке предприятиями и организациями независимо от формы собственности, с предпринимателями, деятельность которых не противоречит действующему законодательству».
Ст. 296 Угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования.
Первый непосредственный объект преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 296 УК общественные отношения, обеспечивающие интересы правосудия; ч. 2 ст. 296 УК – интересы судебного расследования по уголовным делам.
Объективная сторона всех составов рассматриваемого преступления характеризуется только деянием, имеющим форму – альтернативно: угрозы убийством – содержание понятия «угроза убийством». Субъект преступления – общий, лицо, достигшее 16 лет. Субъективная сторона рассматриваемого преступления характеризуется виной прямого умысла.
В качестве квалифицирующих признаков рассматриваемого состава законодатель предусмотрел насилие, дифференцируя его в зависимости от интенсивности и объема на насилие, опасное для жизни или здоровья (ч. 4 ст. 296 УК).
Применение насилия, являясь квалифицирующим обстоятельством, существенным образом влияет на общественную опасность угроз. Как указывали Л.Л. Кругликов и В.Н. Савинов, говоря о квалифицирующих признаках, «придавая содеянному новое качество, они изменяют законодательную оценку поведения виновного ввиду резкого изменения степени общественной опасности в сторону ее повышения или снижения».[4] Для данного преступления характерно увеличение общественной опасности деяния в случае, если угрозы сопряжены с применением насилия. Это обстоятельство отражается на категориях, к которым относятся эти составы. Так, согласно ст. 15 УК России, ч. 3 ст. 296 УК относится к преступлениям средней тяжести, а ч. 4 – к тяжкий преступлениям.
Объективная сторона ст. 294 включает в себя различные формы вмешательства, в том числе и угрозы. Ст. 296 УК также содержит состав преступления,, являющийся, по сути, формой вмешательства в деятельность по осуществлению правосудия и производству предварительного расследования, но диспозиция ст. 296 предусматривает ответственность за специальные, более общественно опасные способы вмешательства, конкретизируя их: угрозы убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества, а также непосредственное применение насилия для достижения виновным своих целей.
Для квалификаций деяния по статье 294 необходимо установить наличие специальной цели: «в целях воспрепятствования осуществлению правосудия» (ч. 1 ст. 294 УК) и «в целях воспрепятствования всестороннему, полному и объективному расследованию дела» (ч. 2 ст. 294 УК). Ст. 296 УК предусматривает ответственность за высказывание ограниченного круга угроз, являющихся наиболее опасными. При буквальном толковании указанных в ст. 294 признаков можно вделать вывод о том, что ответственность наступает при вмешательстве в конкретный, строго ограниченный период – с момента начала деятельности по осуществлению правосудия (начала предварительного расследования) до момента вынесения приговора, принятия решения по делу (окончание предварительного расследования). В связи с этим возникает проблема квалификации высказывания угроз.
Ст. 317 посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов. Первый непосредственный объект рассматриваемого преступления – общественное отношение, обеспечивающее охраняемый законом порядок осуществления деятельности по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности. Второй непосредственный объект данного преступления – общественное отношение, обеспечивающее жизнь сотрудников правоохранительных органов, военнослужащих, участвующих в охране общественного порядка, а также близких таких лиц.
Потерпевший – сотрудник правоохранительного органа, военнослужащий, наделенные полномочиями в сферах охраны общественного порядка или обеспечения общественной безопасности, близкие указанных категорий лиц.
Объективная сторона рассматриваемого деяния характеризуется в форме посягательства на жизнь альтернативно: 1) сотрудника правоохранительного органа, 2) военнослужащего, 3) близкого любого из указанных лиц.
Посягательство выражается в активных действиях, непосредственно направленных на лишение жизни хотя бы одного сотрудника правоохранительных органов или военнослужащего, а равно близкого им лица любым способом. Содержание данного понятия раскрывается применительно к составу преступления, предусмотренного ст. 277 УК РФ.
Субъект преступления – лицо, достигшее 16 лет. Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких, совершенное лицом в возрасте 14 или 15 лет, подлежит квалификации по п. «б» ст. 105 либо по ч. 3 ст. 30 и п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Субъективная сторона данного посягательства характеризуется виной в виде прямого умысла и альтернативно: а) цель – воспрепятствовать законной деятельности первых двух категорий лиц, б) мотив мести им или их близким за такую деятельность.
Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких, совершенное в целях воспрепятствования выполнению иных служебных задач, подлежит квалификации не по ст. 317, а по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ (в случае, если смерть не наступила по независящим от виновного обстоятельствам).
После рассмотрения особенностей объектов исследуемого состава преступления, представляется целесообразным перейти к анализу его следующего элемента – объективной стороны. Профессор Пионтковский А.А. отмечал: «Каждый состав преступления как совокупность признаков, характеризующих определенное общественно опасное деяние, есть юридическое понятие об отдельном преступлении».[5] Одним из основных структурных элементов состава преступления, характеризующих внешние проявления преступного посягательства, является объективная сторона преступления как единственное основание уголовной ответственности, что и объясняет то особое внимание, которое ей уделено в теории уголовного права.[6] Объективная сторона выполняет роль важнейшего критерия оценки намерений и целей преступника, несет основную нагрузку при осуществлении квалификации преступлений. Она определяет объективные границы уголовной ответственности,[7] исключая тем самым принцип ответственности за мысли, идеи, убеждения. Как отмечал еще К. Маркс, «законы, которые делают главным критерием не действия как таковые, а образ мысли действующего лица, – не что иное, как позитивные санкции беззакония.... Лишь постольку, поскольку я проявляю себя, поскольку я вступаю в область действительности, я вступаю в среду, подвластную законодателю. Помимо своих действий я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом.»[8]
Объективная сторона преступления – это внешнее проявление преступного поведения, характеризующаяся следующими признаками: общественно опасное деяние (действие или бездействие); преступный результат (последствия); причинная связь между деянием и преступными последствиями; время, место, способ, орудия, средства, обстановка совершения преступного посягательства. Естественно, что не для каждого преступления все названные признаки имеют обязательное значение, они выполняют роль факультативных признаков. Но один признак – деяние – обязателен для всех без исключения преступлений.
Например, Красноярский краевой суд переквалифицировал со ст. 317 УК на ч. 1 ст. 318 УК действия обвиняемого Кочумяна, который сопротивлялся задержанию работниками милиции и, замахнувшись ножом, пытался нанести два удара, от которых потерпевший уклонился; угрожал убийством работникам милиции и причинил легкий вред здоровью одного из них. Суд в приговоре от 29.07.1998 г. указал, что в данном случае обвиняемый применил насилие, не опасное для жизни и здоровья, и угрозы применения насилия в отношении представителя власти в связи с исполнением им своих должностных обязанностей и приговорил Кочумяна по ч. 1 ст. 318 УК к 2 годам лишения свободы.[9] Кассационный протест прокурора на необоснованную переквалификацию и назначение мягкой меры наказания Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ оставила без удовлетворения, а приговор – без изменения. В своем определении от 19.11.1998 г. она указала, что в судебном заседании достоверно не установлено умысла па убийство или покушение на убийство работников милиции. В той конкретной обстановке работникам милиции, имеющим при себе автомат и пистолет, не могло существовать реальной угрозы убийством со стороны вооруженного ножом Кочумяна, так как после одного выстрела вверх подсудимый испугался и скрылся в подсобном помещении кафе.[10]
Нельзя игнорировать то, что содержащаяся в ст. 317 УК норма является специальной относительно общей нормы, сформулированной в п. «б» ч. 2 ст. 105 УК. А это свидетельствует об их качественной однородности, предполагающей распространение на них основополагающих положений теории уголовного права относительно правил квалификации.
Ст. 357 геноцид. Первым непосредственным объектом этого преступления являются общественные отношения, обеспечивающие безопасность существования национальных, этнических, расовых или религиозных общностей. Иные непосредственные объекты геноцида – общественные отношения, обеспечивающие: жизнь, здоровье, свободу передвижения, право иметь и воспитывать детей, принадлежащие представителям национальных, этнических, расовых или религиозных общностей.
Объективная сторона геноцида характеризуется следующими деяниями в отношении членов национальной, этнической, расовой или религиозной человеческих групп:
1. убийство;
2. причинение тяжкого вреда здоровью;
3. насильственное воспрепятствование деторождению;
4. принудительная передача детей;
5. насильственное переселение;
6. иное создание жизненных условий, направленное на физическое уничтожение.
Под убийством следует понимать умышленное причинение смерти даже одному человеку, относящемуся к составу одной из перечисленных групп, с целью полного или частичного уничтожения такой группы. Субъект рассматриваемого преступления – общий – лицо, достигшее 16 лет. Субъективная сторона геноцида характеризуется виной в виде прямого умысла и целью полного или частичного уничтожения членов любой из перечисленных в диспозиции данной статьи общностей как таковых.
Исходя из положений международного и национального уголовного права, необходимо в качестве основного непосредственного объекта геноцида считать безопасность человечества в выше рассмотренном понимании этого определения. Справедливо отметить, что подобная точка зрения высказывалась и в специальной литературе.[11]
В то же время, текстуальный анализ нормы о геноциде заставляет говорить о существовании дополнительного непосредственного объекта данного преступления – то есть того общественного отношения (интереса), который не принадлежит к видовой группе, но на который всегда посягает рассматриваемое преступление. Исходя из того проявлениями геноцида являются убийство либо причинение тяжкого вреда здоровью представителям различных демографических групп, таковым объектам необходимо расценивать жизнь и здоровье людей, принадлежащих к этим общностям.
Понимание жизни и здоровья человека как объектов преступления достаточно глубоко разработано в отечественной теории уголовного права, что в соответствии с положениями УК РФ 1996 года, под этими объектами уголовно-правовой охраны понимаются:
– жизнь человека – это биологическое состояние, при котором имеет место автономное существование человеческой личности. При этом началом жизни человека, считается появление ребенка во время родов, а смерть констатируется с наступлением необратимых изменений в коре головного мозга;[12]
– здоровье человека – это естественное возрастное анатомическое и физиологическое состояние человеческого организма, характеризующееся отсутствием каких-либо болезненных изменений, а также нормальные интеллектуальная и волевая характеристики психики.[13]
В конвенции о геноциде и в ст. 357 УК РФ прямо указываемся, что потерпевшими от этого преступления могут быть представители (члены) национальной, расовой, этнической или религиозной группы. В связи с этим представляется необходимым провести юридический анализ фигуры потерпевшего от данного преступления как обязательного признака объекта геноцида.
В теории уголовного права наиболее общепринятой считается позиция о том, что потерпевший от преступления – это самостоятельная составная часть объекта преступления[14] (хотя ряд авторов продолжает утверждать, что потерпевший – всего лишь "очеловеченный" предмет преступного посягательства[15]). Традиционно потерпевшим понимается тот человек, которому преступлением причинен вред (физический; имущественный или моральный). В нашем случае речь идет в первую очередь о том, что потерпевшим от геноцида причиняется вред физический – вплоть до лишения их жизни, так как в объективную сторону рассматриваемого преступления включено убийство членов названных демографических групп.
В то же время ст. 357 УК РФ говорит о преступности любых действий, направленных на физическое уничтожение той или иной демографической группы. При этом, видимо, вовсе не обязательно, чтобы имелось какое-либо определенное количество лиц, которым реально причинен в результате геноцида физический вред.
Ст. 105 убийство – это деяние, непосредственно посягающее на общественные отношения, обеспечивающие жизнь человека, как способ его существования. Ч. 1 ст. 105 содержит основной состав преступления. Ч. 2 ст. 105 квалифицированный состав, особые составы и посягательства на жизнь (ст. 277, 295, 317, 357).
Часть 1 ст. 105 является наиболее общей по составу, а разновидностями преступления, описанные в ч. 2 ст. 105, ст. 277, 296, 317, 357. Основное правило квалификации при конкуренции общей и специальных норм выглядит просто – применяется специальная норма, если налицо все ее признаки. Это положение сформулировано в теории[16], нашло отражение в ч. 3 ст. 17 УК РФ. Если преступление предусмотрено общей специальной нормой, совокупность преступлений отсутствует, то уголовная ответственность наступает по специальной норме. Иначе говоря, специальная норма заменяет общую только в тех случаях, когда в содеянном имеются все признаки специальной нормы.
Самостоятельно провести разграничение убийства и преступлений, повлекших умышленное причинение смерти человеку (п. б ч. 3 ст. 205, ч. 4 ст. 206, ч. 3 ст. 281 УК). В данном случае применяется другие правило квалификации – при конкуренции нормы-целого и нормы-части следует выбрать норму-целое.
[1] Данные составы преступлений были предметом рассмотрения в монографиях: Попов А.Н. Преступления против жизни с отягчающими обстоятельствами, относящимися к потерпевшему / А.Н. Попов. – СПб.: Санкт-Петербургский юридический институт Генеральной прокуратуры РФ, 2002; Попов А.Н. Убийство при отягчающих обстоятельствах / А.Н. Попов. – СПб.: Юридический центр Пресс, 2002; и статьях: Попов А.Н. Беспомощное состояние потерпевшего должен осознавать убийца, а не потерпевший / А.Н. Попов // Российская юстиция. – 2002. – №11; Некоторые проблемы квалификации убийства, совершенного в связи со служебной деятельностью потерпевшего // Расследование и судебное исследование коррупции: Материалы российско-американского семинара 23-24 сентября 1999 г. – СПб.: Санкт-Петербургский юридический институт Генеральной прокуратуры РФ, 2002; Попов А.Н. Соотношение убийств, предусмотренных п.п. «а» и «д ч. 2 ст. 105 УК РФ» / А.Н. Попов // Законность. – 2002. – №12 и др.
[2] Бюллетень Верховного суда РФ. – 1966. – №5.
[3] Сборник постановлений Президиума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РСФСР. 1964-1972 гг. – М., 1974. – С. 234-235.
[4] Кругликов Л.Л. Квалифицирующие обстоятельства (понятие, виды, влияние на квалификацию преступлений) / Л.Л. Кругликов, В.Н. Савинов. – Ярославль: ЯрГУ, 1989. – С. 13.
[5] Пионтковский А.А. Учение о преступлении по Советскому уголовному праву. Курс Советского уголовного права. Общая часть / А.А. Пионтковский. – М., 1966. – С. 115.
[6] См.: Ковалев М.И. Проблемы учения об объективной стороне состава преступления / М.И. Ковалев. – Красноярск, 1991; Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления / В.Н. Кудрявцев. – М., 1960; Кузнецова Н.Ф. Значение преступных последствий / Н.Ф. Кузнецова. – М., 1958; Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву / А.А. Пионтковский. – М., 1961; Таганцев Н.С. Указ. соч. – С. 265-290.
[7] Прохоров Л.А. Уголовное право. Учебник / Л.А. Прохоров, М.Л. Прохорова. – М., 1999. – С. 62.
[8] Маркс К. Сочинения / К. Маркс и Ф. Энгельс. Т. 1. – С. 14.
[9] Коняхин В.П. Теоретические основы построения Общей части Российского уголовного права / В.П. Коняхин. – СПб., 2002. – С. 235.
[10] Архив Красноярского городского суда. Дело №2-100/98.
[11] Кибальник А.Г. Лекции по уголовному праву / А.Г. Кибальник, И.Г. Соломоненко. – Ставрополь, 2000. – С. 522; Уголовное право России. Часть Особенная / отв. ред. Л.Г. Кругликов. – М., 1999. – С. 775 и др.
[12] Бородин С.В. Преступления против жизни / С.В. Бородин. – М., 1999. – С. 10‑22; Бородин С.В. Ответственность за убийство: квалификация и наказание по российскому праву / С.В. Бородин. – M., 1994. - С. 6-8.; Красиков А.Н. Ответственность за убийство по российскому уголовному праву / А.Н. Красиков. - Саратов, 1999. –- С. 47‑68. и др.
[13] Адельханян Р.А. Причинение тяжкого вреда здоровью при особо отягчающих обстоятельствах (уголовно-лравовое и криминологическое исследование)/ Р.А. Адельханян – Кисловодск, 2000. – С. 14-17.; Красиков А.К. Преступления против личности / Красиков А.К. – Саратов, 1999. – С. 52-54.
[14] См.: Савицкий В.М. Потерпевший от преступления: расширение прав, усиление процессуальных гарантий // Сов. гос. и право. - 1986. - № 5. - С. 80; Уголовное право России. Часть общая / Отв. ред. Л.Л. Кругляков. – М., 1999. – С. 132-133 и др.
[15] См., например: Галиакбаров Р.Р. Уголовное право. Общая часть / Р.Р. Галиакбаров. – Краснодар, 1999. – С. 105; Российское уголовное право. Общая часть / под ред. В.Н Кудрявцева и Д.В. Наумова. – М., 1997. – С. 91.
[16] Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений / В.Н. Кудрявцев. – М.: Юрид. лит., 1994. – С. 25.