ЭКСПЕРИМЕНТ ПРОДОЛЖАЕТСЯ 6 глава

Через совет школы мы смогли более рационально распределить обязанности директоров, избегать дублиро­вания в руководстве комплексом. Специалисты, входящие в совет, отвечали за работу не только в своей школе, но и в других. Так, директор спортивной школы отвечал за спортивно-массовую работу, за качество преподавания на уроках физкультуры, всю постановку физического воспи­тания в комплексе. Директор музыкальной школы руково­дил всей системой музыкального воспитания и в музы­кальной, и в общеобразовательной, и в хореографической, включая музыкальное оформление перемен, утренников, сборов, вечеров, спортивных состязаний, концертов. Ди­ректор клуба юных техников нес ответственность за исправное состояние технических средств в кабинетах, отвечал за работу радиоузла, техническое обеспечение всех мероприятий.

Колея. Трудно привыкали учителя к новым условиям работы. Сказывалась привычка к обособленности. Нелег­ко было педагогам общеобразовательной школы отвыкать от монопольного владения временем своих учеников. Новые условия требовали большей гибкости, мобильности и слаженности. Школа-комплекс учила серьезному, вдум­чивому планированию, не прощала неорганизованности ни директору, ни учителю, ни ученику.

Не меньше затруднений испытывали и педагоги специ­альных школ. Ориентированные прежде на работу с особо одаренными, с отобранными по конкурсу, они теперь вынуждены были работать со всеми желающими. Методи­ка, рассчитанная на «готовый материал», нуждалась в решительном пересмотре. «Материал» надо было терпели­во и грамотно растить. Надо было становиться не просто преподавателем: можешь,—учись, не можешь—до свида­ния, а учителем в истинном смысле этого слова. А это требовало большего мастерства, глубоких знаний по педа­гогике, психология, физиологии.

Один специалист-балетмейстер, опытный мастер, ла­уреат республиканского конкурса, привыкший работать с избранными, с теми, у которого природная грация, врож­денное чувство ритма, выразительность и гибкость движе­ний, с самого начала категорически заявил:

— Я буду работать только с танцевальным ансамблем, в который, может быть, удастся набрать человек двенад­цать из всей школы. А если не наберем, придется искать ребят по району, а может, и по области...

— А остальные? Как же быть с теми, которые тоже хотят и должны быть красивыми, стройными?..

Балетмейстер пожал плечами и пренебрежительно бро­сил: «Кто? Дети доярок и трактористов, которые по земле-то ходить не умеют?! Хореография—предмет осо­бый. Это вам не математика, которой учить можно всех. Хореография—искусство для избранных, для тех, у кого талант, понимаете, талант к танцу...»

Мои доводы о том, что талант—дело наживное, если строить обучение, основываясь на объективных законах психофизиологического развития, не возымели действия. Балетмейстер вначале согласился поработать с нашими ребятами, но ровно через год ушел. Прощаясь, он горячо доказывал: «Ваш комплекс—это ваше личное заблужде­ние, которым вы заразили некомпетентных. Впереди у вас провал, катастрофа! Слезы разочарования тех, кого вы обнадежили, кому внушили предательскую мысль о всеси­лии его природы».

Спор каш впоследствии разрешит хрупкая девушка, не имеющая специального хореографического образования,— Ольга Федоровна Коновалова. Под ее руководством расцветет народная хореография в Ясных Зорях. А ансамбль танца из «обычных» девчонок и парней, дочерей и сыновей «обычных» доярок и трактористов, станет одним из ведущих коллективов Белгородщины, завоевывая не раз на районных и областных смотрах и конкурсах высшее звание лауреата. Позже возникнут новые ансам­бли—«Сударушка», «Капельки», а за ними еще... еще. В чем секрет? В таланте Коноваловой? Бесспорно. В огром­ном таланте этой молодой учительницы, не устававшей верить в силы своих учеников, в ее способности видеть их малейший успех, каждое движение к совершенству, в ее вдохновенном, добром сердце. А вернее всего, в том, что она — настоящий учитель.

Стереотип представлений о том как «растить специ­алистов», оказался самым коварным врагом. Трудно было сдвинуть с накатанной колеи даже только начинающих педагогическую работу. Помню наши долгие споры с молодыми педагогами—баянистами и пианистами, кото­рые, только что закончив музыкальное училище, прибыли к нам на работу. Причина спора — отсев учеников из музыкальной школы. В чем дело? Ведь они с таким восторгом «записывались в музыкальную». Ориентируясь на свой опыт работы в Кизляре, я предполагал причину, но для полной уверенности попросил раздумавших учить­ся музыке ребят принести свои дневники. И вот что увидел:

«17/1Х. Полька—разобрать двумя руками, считать вслух. Играть верными пальцами. Этюд учить.

18/IХ. Полька—две строчки соединить вместе, играть двумя руками, остальное учить отдельно каждой рукой. Этюд—две строчки наизусть.

21/IX. Полька—половину наизусть. 4 такта двумя руками вместе, остальное отдельно каждой рукой. Этюд — учить внимательно.

25/IХ. Полька... Этюд...

2/Х. Полька... Этюд...

9/Х. Этюд... Полька... Сонатина—учить верными пальцами.

12/Х. Полька—работать над трудными местами. Этюд—сдать. Сонатина—8 тактов двумя руками, осталь­ные отдельно каждой рукой».

И так до 23 октября. Откуда же у ученика будут успехи, если он долбит одно и то же изо дня в день до одурения? Товарищи родители! Если ваш ребенок учится «музыке» подобным образом, и вы сознательно не пресле­дуете цель воспитать у него беспредельное отвращение к этому величайшему искусству, немедленно переведите его к другому педагогу. А если и тот будет учить таким же образом, бросьте свою затею, пока не поздно. Лучше пусть он слушает соловья в лесу да кузнечика на лугу... Музыкальность растет прежде всего на богатстве и разнообразии впечатлений, и работать над пьесой можно до тех пор, пока она вызывает удовольствие. Очень важно именно при первом знакомстве с произведением, в период наиболее яркого восприятия, а значит, и наиболее эффек­тивного запоминания, играть его сразу верно, чтобы не превращать обучение музыке в вечное переучивание, в нудную работу над ошибками. Но самое главное—нельзя катиться по колее, надо смелее искать активные формы работы, действенную методику.

Думать и искать, искать и думать, как повысить эффективность педагогических усилий,—такой постепен­но становилась позиция учителя независимо от его специ­альности. Единое руководство комплексом, единый педсо­вет, партийная, профсоюзная и комсомольская организа­ции, единое планирование и режим работы помогли нам покончить с хаосом, неразберихой, путаницей в нашей деятельности. Образование союза школ открыло возмож­ности для создания единой школы всестороннего гармо­ничного развития каждого ученика. И первым ее ростком стал экспериментальный I класс Клавдии Петровны Никиташевой.

Никиташева. Клавдия Петровна Никиташева была первой учительницей нашего I экспериментального класса.

Клавдия Петровна не довела свой класс до четверто­го... Заболела...

— Я не хочу подводить школу. Мне надо подлечить­ся... отдохнуть,—говорила эта мудрая, с огромным жизненным и педагогическим опытом, бесспорно талант­ливая, а потому и предельно скромная учительница во время нашей последней встречи.

К. П. Никиташева живет сейчас в своем разбросанном по холмам старинном русском селе Черемошное, воспиты­вает внуков, управляется по мере сил с хозяйством. Идут, закручиваются все глубже в старость года, постепенно слабеет память... Нет, неправда! Помнит Никиташеву школа. А вы, Клавдия Петровна, помните тот день?

— Ой, Михаил Петрович, что-то боюсь я... не справ­люсь... Может быть, кто помоложе...—робко возражала Клавдия Петровна, когда ей предложили взять экспери­ментальный класс.— Нам нужен ваш опыт, ваши знания. Кому, как не вам, начинать. И у вас, именно у вас, получится!— убеждал ее я.

И получилось. Она, взвешивая каждый свой шаг, осторожно продвигалась вперед, держа под неослабным вниманием уровень усвоения учебного материала. Тогда у нас не было апробированной методики проведения коротких уроков ни по одному из предметов. Методику создава­ли те, кто работал в экспериментальном классе вместе с Никиташевой: Ольга Федоровна Коновалова, Владимир Васильевич Милешин, Татьяна Георгиевна Шангереева, Мария Алексеевна Алпазиева, Александра Тихоновна Алипова, т. е. все педагоги других школ комплекса, ведущие по своему профилю уроки у ребят.

Предложение сократить длительность уроков в I клас­се, дать ребятам больше возможности быть детьми, дать им больше уроков физкультуры и музыки, ввести уроки хореографии не вызывало со стороны подавляющего большинства педагогического коллектива противодей­ствий. Но от Никиташевой зависело, будет ли предложе­ние началом целостного подхода к делу воспитания и развития человека... Ей надо было всякий раз, сталки­ваясь с тысячами «не получается», преодолевать себя, привычное мышление. Для такой работы нужен был человек творческого ума, сильной воли, страстно жела­ющий помочь детям. Таким человеком и была Никиташе­ва.

Класс ей достался не из легких, многие пришли без предварительной подготовки. Вначале контрольные заме­ры уровня знаний ее учеников вызвали серьезное беспо­койство за судьбу эксперимента. Около 10% учащихся в конце октября с предложенными заданиями не справи­лись, только треть выполнили работы на «4» и «5».Расстроенная учительница главную причину неудачи виде­ла в себе. Она так и сказала: «Это моя вина, все никак не научусь рационально использовать каждую минуту... Раз­мазываю время...» А ведь могла бы сказать и так: «Вот видите, нельзя работать по-новому...»

В феврале с контрольными заданиями по всем трем предметам: математике, чтению и письму—ее класс спра­вился. Половина ребят выполнили задания на «4» и «5». В мае таких было уже 58%, остальные за выполненные контрольные задания по всему курсу I класса получили отметки «4» и «З». Такой итог нельзя назвать триумфом. Но для нас он означал одно — можно. Можно избавить малышей от длинных и утомительных уроков, создать более естественные для детского организма условия раз­вития. Этого было достаточно, чтобы с сентября 1976-го да по новому учебному режиму смело начала работать Валентина Григорьевна Рынзина, затем Клавдия Алексан­дровна Литвякова, Евгения Михайловна Наумова, Зоя Филипповна Юракова, Нина Тихоновна Картамьплева.

«Ну, а как будем работать во II классе?»—спросил я в конце мая Клавдию Петровну. Она улыбнулась и ответила: «Я сама об этом все время думаю. Давайте продолжим... Обидно останавливаться на полдороге».

 

ОБЩАЯ ЗАБОТА

 

— Ты, что, не веришь, что Ясные Зори стоят на верном пути?—спросил меня Н. А. Сурков, когда я пытался доказать ему преждевременность обсуждения нашего на­чинания на районной научно-практической конференции в 1976 году.

— В то, что Ясные Зори на верном пути, сегодня верит большая часть коллектива, но рано: у нас еще нет школы-комплекса. У нас только союз школ, а не единая школа всестороннего развития каждого учащегося.

— А разве школа-комплекс как союз различных учеб­но-воспитательных учреждений, направленный на взаимо­действие в вопросах воспитания, не заслуживает того, чтобы говорить о ней уже сегодня? А пути взаимодей­ствия школы и колхоза в деле воспитания новой смены, благодаря чему и возможна школа-комплекс на селе, не требуют обсуждения? Школа-комплекс даже в том виде, в каком она уже есть, может сыграть решающую роль в повышении культуры села. А в повышении культуры — наши высокие урожаи хлеба, наше большое молоко в недалеком завтра... Кстати, в Бессоновке продолжает жить школа-комплекс, несмотря ни на что. Значит, идея жизненная...

В феврале 1976 года районная научно-практическая конференция состоялась. В ее работе приняли участие директора школ, руководители колхозов и совхозов рай­она. Вел конференцию Н. А. Сурков. Она стала нашим первым серьезным экзаменом. Участники конференции ознакомились с опытом совместной работы нашей и Бессоновской школ, колхозов «Знамя» и им. М. В. Фрун­зе по созданию условий для всестороннего развития учащихся. Большинство директоров школ, руководителей хозяйств высказались в поддержку начинания. Многие из них говорили о школе-комплексе как о прообразе школы будущего, а также о горячем желании организовать такие школы в своих селах.

Вскоре состоялось бюро Белгородского РК КПСС, где было принято решение одобрить опыт совместной работы Бессоновской и Яснозоренской школ и колхозов «Знамя» и им. М. В. Фрунзе по созданию условий для всесторонне­го развития и гармоничного воспитания учащихся.

Событием огромной важности, оказавшим решающее влияние на весь ход дальнейшего становления школы-комплекса, стал для нас XXV съезд КПСС. На съезде была выдвинута и обоснована идея комплексного подхода к воспитанию. Решения съезда помогли нам глубже осознать сущность решаемой нами проблемы. Школа-комплекс стала одним из реальных, практических шагов на пути реализации решений партии. Мы шли в ногу со временем. В конце учебного года состоялась на базе нашей и Бессоновской школ областная научно-практическая конференция. Тема ее дискуссии была та же, что и на районной, но теперь уже наша деятельность рассматривалась в свете решений XXV съезда КПСС. Участниками этой конференции были секретари райкомов партии, заведующие районных отделов народного образования Белгородщины, руководители ведущих школ и хо­зяйств области. Выступающие говорили о необходимости целенаправленной совместной работы всех, кто связан с проблемами воспитания. Большинство обосновывали та­кой вывод тем, что уровень развития современного обще­ства предъявляет более высокие требования ко всей системе воспитательной работы и что практическое осу­ществление задач всестороннего развития и гармонич­ного воспитания подрастающего поколения не по плечу одной общеобразовательной школе. В частности. Ге­рой Социалистического Труда председатель колхоза им. М. В. Фрунзе В. Я. Горин сказал: «В современную эпоху бурного расцвета крупного сельскохозяйственного производства, когда практика наглядно убеждает нас в прямой зависимости уровня развития производства от уровня развития и воспитания работающих в нем людей, уже невозможно смотреть на школу как на обособленное учреждение. Колхоз, его будущее, его урожаи, расцвет села начинаются в школе. Вот почему труженики нашего хозяйства видят в школе свой главный производственный участок...»

Слушая выступления, я невольно вспомнил августов­ский день 1975 года, когда мы с Н. Е. Босовым обходили готовую к учебному году школу. Николай Егорович по-хозяйски заглядывал во все уголки, похлопывал по свежевыкрашенным стенам, недоверчиво улыбаясь, смотрел на светло-розовые и голубые полы. А потом, почему-то вздохнув, сказал:

— Значит, хореографию на плечи колхоза? Ну что же, поговорю с правлением. Приходи послезавтра к шести вечера в контору. Я как раз собираю все руководство хозяйства.

— Да!—словно вспомнил Н. Е. Босов, уже открывая дверцу своего «газика».—А выпускники той школы, о которой мы говорили, после хореографии пойдут пахать нашу землю? Мне бы таких, как твои отважновцы...— Николай Егорович улыбался, но глаза были серьезны. Видно, председатель коснулся давно мучившего его вопроса.

— А это будет зависеть от нас с тобой, Николаи Егорович, от всех нас... Стремление к качеству, к совер­шенству, к работе по совести мы должны воспитывать в каждом нашем ученике с первого до последнего дня учебы в школе.

И вот заседание правления...

— Шел к вам на эту встречу и очень волновался,— начал я,—поймем ли друг друга. А сейчас, после того как услышал из ваших выступлений, что причина всех неуря­диц, неполадок, срывов одна—человек, понял, что пой­мем. Все согласны, что кадры надо готовить с детства. Так в чем же дело? Давайте не будем проходить мимо детства, давайте вместе—и педагоги, и производственни­ки—растить хлеборобов, доярок, агрономов и инженеров, чтобы не работать нам и вам на износ, не заниматься ни нам, ни вам бестолковыми авралами. Если мы объединим свои усилия, то на селе обязательно будут оставаться лучшие парни и девчата. Конечно, результат будет виден не сразу. Пройдут годы. Но он обязательно будет. А если бросить школу на произвол судьбы, то вечными будут на ваших правлениях и на наших педсоветах вопросы о дисциплине, о некачественной работе, о неорганизованно­сти и беспорядках. У меня все.

После некоторой паузы Николай Егорович сказал:

— Ну что, товарищи члены правления? Поддержим предложение нашего директора о том, чтобы вместе воспитывать наших детей? Наблюдал я, как работают отважновцы: дисциплинированно, слаженно. Но больше всего поражает их ответственное, заинтересованное отно­шение к любому делу, которым заняты. Вот таких бы работников нам в колхоз! Сегодня без дальней перспекти­вы жить нельзя. Вот почему я призываю вас •поддержи­вать предложения директора...

—Товарищи!—обратился я ко всем членам правле­ния.—Школа хочет улучшить свою работу, чтобы способности каждого ученика развивались глубже, полнее. Но вез вас нам с этой задачей не справиться. А вам без нас не покончить с авралами и беспорядками. Воспитание челове­ка идет в семье, детском саду, в школе, в Доме культуры и на производстве. Но мы действуем несогласованно, нужно объединять усилия. Я предлагаю создать совет по коммунистическому воспитанию. Думаю, что в его состав должны войти руководители производственных участков, председатель колхоза, председатель сельского Совета, директора -школ, заведующие детским садом и клубами, руководители общественных организаций, участковый милиционер, передовики производства.

— Не много ли народу соберется?—спросил кто-то из присутствующих...

— Нет, не много!—ответил вместо меня Н. Е. Босов.—Если мы хотим по всему фронту вести воспитатель­ную работу с нашей сменой, у нас должен быть такой координационный центр, с мнением которого будет счи­таться народ.

За организацию совета по коммунистическому воспита­нию молодежи колхоза «Знамя» проголосовали единоглас­но. Председателем совета стал Н. Е. Босов. Совет оказал большую помощь в создании учебно-производственного комбината, при его содействии колхоз взял на себя финансирование хореографической школы, строительство и оборудование лагеря труда и отдыха. Особой заботой совета стала работа с родителями, особенно с теми, кто пытался отстраниться от воспитания детей. Мы старались убедить родителей в том, что воспитание детей не личное дело, но государственная обязанность, а руководителей производства в том, что они отвечают перед народом не только за производственные показатели, но и за то, как их коллектив участвует в воспитании подрастающего поколения.

ЭКСПЕРИМЕНТ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

 

В мае 1976 года, обсуждая на педсовете итоги работы К. П. Никиташевой, мы пришли к выводу о целесообраз­ности продолжения экспериментальной работы во II клас­се. Кроме того, было решено опробовать новую структуру учебного дня еще в одном I классе. С сентября 1976 года ожидалось открытие двух первых классов. Таким обра­зом, появилась возможность сравнить результаты экспе­риментального обучения с обычным. Еще один экспери­ментальный I класс взяла Валентина Григорьевна Рынзина, а «обычный»—Евгения Михайловна Наумова. Обе учительницы имели педагогический стаж свыше 20 лет. Классы комплектовались с учетом местожительства уче­ников и учителя, с тем, чтобы облегчить контакт педагогов не только с учениками, но и с их родителями. В экспериментальный класс поступили в основном ребята из Черемошного и Ясных Зорь, так как большинство из них систематически посещали детский сад, а новая структура учебного процесса и по видам развивающей деятельности и по времени каждого занятия была как бы продолжением работы, начатой в детском саду.

Анализируя опыт К. П. Никиташевой, которая за год «прощупывала» разные варианты структуры учебного дня, мы выбрали такой режим (см. с. ___). Вместо шести 35-минутных уроков (по сравнению с исходным вариан­том)—пять 30-минутных и один 35-минутный. Недостает одного дополнительного урока по труду и двух—по изобразительному искусству. Последнее «сокращение» было вынужденным. Дело в том, что для нас оказалось серьезной проблемой в те годы найти педагогов, которые смогли бы от рисунка через художественный труд, худо­жественное конструирование и моделирование вести уче­ника к техническому творчеству. И только в 1978 году нам удаюсь встретить тех, кого мы так долго искали, - это были выпускники Харьковскою художественно-промьшленного института Александр Золотарез и Вален­тина Оксён. Молодые специалисты увлекались проблемой развития творческой активности человека и поэтому с большим энтузиазмом согласились принять участие в нашем поиске.

Время	Предмет	Чередуется в другие дни с предметом
8.30 - 9.00	Математика	Русский язык, чтение
9.10 - 9.40	Музыка	Изобразительное искусство и труд
9.50 – 10.20	Математика	Чтение, русский язык
10.20 – 10.40	Большая перемена (легкий завтрак)	Большая перемена (легкий завтрак)
10.40 – 11.15	Чтение	Математика, русский язык
11.25 – 11.55	Спортигры	Хореография
12.05 – 12.35	Русский язык	Чтение, математика
12.35 – 12.55	Обед	Обед
13.00 – 14.00	Прогулка
С 14.00	Свободное время, занятия по интересам

 

Нетрудно заметить еще одно изменение в структуре учебного дня в сравнении с исходной: добавился урок «интеллектуального цикла», как резервный. Это было сделано по просьбе учителей, если «вдруг не уложимся в тридцатиминутку». Этот урок использовался и для мате­матики, и для письма, и для чтения, в зависимости от того, как усваивался детьми учебный материал. Структура учебного дня с резервным уроком проверялась в течение двух лет. Первое время резервный был действительно своеобразным аварийным запасом, потому что нелегко все же учителю, привыкшему в течение многих лет работать в 45-минутном режиме, перестраиваться на короткий урок. Но шло время, тридцатиминутка становилась привычным уроком, постепенно приходили к учителю уверенность, вера в свои силы, резервный урок все больше выполнял функции повторения и закрепления пройденного матери­ала. Обобщая в 1978 году опыт трех лет нашей экспери­ментальной работы, В. Г. Рынзина в своем выступлении в областном институте усовершенствования учителей подчеркнет: «Мы стараемся так организовать урок, чтобы каждый ученик каждую минуту занимался делом... Такая четкая организация при 45-минутном режиме возможна на одном, от силы на двух уроках, потому что за высокую напряженность работы на одном уроке приходится затем расплачиваться ослаблением внимания и, как следствие, снижением продуктивности учебного труда на последу­ющих уроках. Тридцатиминутный урок, а также вся структура учебного дня, построенная по принципу смены видов деятельности, дают возможность сохранить высо­кий уровень организованности учащихся, высокую про­дуктивность учебного труда на всех уроках...»

Сокращенный урок обусловливал повышенные требо­вания к его организации. Один из путей повышения эффективности урока мы видели в хорошем техническом оснащении кабинета, в обеспечении учителя необходимы­ми наглядными и учебными пособиями, дидактическим материалом.

Летом 1976 года В. Г. Рынзина реконструирует свой класс-кабинет. Раздвижные доски на всю ширину клас­сной комнаты, выдвижные вертикальные кассеты для хранения наглядных пособий, касса букв и цифр, демон­страционный шкаф, магнитофон, проигрыватель, телеви­зор, киноаппарат с экраном ЛЭТИ—все это аккуратно вмонтировано по ее проекту в белую пластиковую стенку руками ее мужа.

Учителя были постоянно нацелены на поиск новых приемов и средств, позволяющих сэкономить время, акти­визировать мышление детей, сделать уроки разнообразны­ми и интересными минутами общения. Педагогическое взаимодействие, взаимопонимание стали отличительными чертами нашего коллектива. «Как вы объясните эту тему? Приходите ко мне на урок, может, подскажете... Я к вам за советом... Как бы вы поступили в такой ситуации? Вы знаете, что я придумала?..»—все чаще звучало в учитель­ской.

Вот, например, запись одного из уроков математики В. Г.Рынзиной в III классе. Быстрый темп, четкость, и продуманность каждой детали, непринужденная, игровая манера, высокая активность всех ребят, разнообразие методических приемов — характерные черты педагогиче­ского почерка этой учительницы.

В начале урока В. Г. Рынзина прочитала задачу: «Ста­рушка купила 4 метра ткани, уплатив за них 24 рубля. У нее было еще 35 рублей, и она решила купить еще 7 метров этой же ткани. Но старушка не могла сосчитать, хватит ли ей этих денег или придется добавлять. Она попросила сосчитать своего внука Колю. Коля подумал немного и сказал: «Хватит! Еще останется мне на мороженое...» А вдруг Коля ошибся? Давайте устно проверим ^\ Колины расчеты». Учительница открывает запись условия задачи на доске: 4 м—24 руб., 7 м—?

После недолгой паузы все ребята поднимают руки.

— Олег! Какое у тебя мнение?

— Ошибся Коля! Чтобы купить 7 метров ткани, ба­бушке нужно 42 рубля.

— А как вы считаете, ребята?—обратилась к классу учительница.

Все дети, как по команде, подняли картонные пластин­ки прямоугольной формы, повернув их к учительнице зеленой стороной[3].

— А вот у Васи желтый сигнал, говори, пожалуйста.

— Мы же не до конца решили задачу! Бабушке надо сказать, что ей надо еще 7 рублей.

— Правильно, Вася! Мы с вами, ребята, забыли про то, что у нее было уже 35 рублей. Но как вы подсчитали, что 7 метров стоят 42 рубля? Кто хочет доказать верность своего решения? Алла Мягких, пожалуйста...

— За 4 метра- ткани бабушка заплатила 24 рубля. Значит, метр стоит б рублей: 24 делим на 4—будет 6. Бабушке надо купить 7 метров, значит, денег взять ей надо не 35, а 42 рубля: 7 умножим на 6—42. Поэтому занять ей надо 7 рублей, 42-35=7.

— Согласны, ребята, с таким расчетом?—спросила у класса Валентина Григорьевна.—Тебе, Алла, все дали зеленый свет! Очень хорошо! Молодцы, ребята! А теперь проверим верность нашего решения другим способом. Способом составления уравнения. Ответьте мне на такой вопрос: значения каких величин входят в эту задачу? Вова!

— Два значения количества — 4 метра и 7 метров и одно значение стоимости—24 рубля.

— Ваше мнение?—обратилась учительница к клас­су.—Володя получил зеленый свет. А что же нам неизвестно? Лариса!

— Неизвестна величина стоимости 7 метров. И опять ребята зелеными пластинками подтверждают правильность ответа. Учительница открывает одну из досок стенки-шкафа. На ее обратной стороне таблица:

 

Цена	Количество	Стоимость
Одинаковая	4м 7м	24 руб х

— Составьте у себя в рабочих тетрадях уравнение. А Саша это сделает на доске.

Саша быстро подходит к доске и пишет на скрытой от класса стороне решение.

— Готово, Саша? Открывай ребятам свой труд!— улыбаясь, говорит учительница. На доске написано:

24:4(руб.)—цена ткани

х 7(руб.)— «»

х 7=24:4

х 7=6, х=б х 7, х=42.

Ответ: 42 (руб.)

Ребята поднимают зеленые прямоугольнички.

— Молодец, Саша. И вы, ребята, молодцы! Хорошо работаете. А сейчас, чтобы никому из нас никогда не быть в Колином положении, решим еще задачи, подобные этой. Только решаем сразу способом составления уравне­ния. Задачи № 359, 360, 361. Первую решаем устно. Инна, читай вслух задачу.

Инна читает, ребята читают вместе с ней по учебнику про себя. Но вот чтение закончено. Инна уверенно объясняет ребятам ход решения новой задачи. Получив зеленый свет, радостно улыбнувшись, садится.

— Тристашестидесятую кто хочет решить у доски?— спрашивает Валентина Григорьевна.

Лес рук. Названные учительницей ребята записывают решение на скрытых от класса сторонах доски. Остальные решают в рабочих тетрадях. Время от времени кто-нибудь поднимает голубую картонку. Валентина Григорьевна под­ходит и дает карточку с дополнительным заданием. Но вот закончили решать задачу ученики, вызванные к доске. Молча развернув к классу обе половины доски, они тоже направляются к столу за карточкой.

— Ребята! Смотрим на доску!

Через несколько мгновений загорается зеленый. Зада­ча решена верно.

Класс решает еще одну задачу, примеры. Ребята работают сосредоточенно, весело.

— А сейчас минута шутки: у семи братьев по одной сестрице. Сколько всего детей в семье? Вова Румянцев...

— Четырнадцать!

— Вова, оглянись назад, тебе все ребята дали, красный.

— Андрей! Какое твое мнение?

— Восемь,—ответил Андрей и стал деловито объяс­нять:—В задачке сказано, что у семи братьев по одной сестрице. Другими словами, у них одна сестра на всех...

— И правда, одна же сестра у них. Для всех братьев— одна сестра. — обрадованно и звонко закричал Володя. Ребята засмеялись.

— А теперь устный счет, приготовьте «светофор»,— Валентина Григорьевна открыла крайнюю доску, на кото­рой в четыре столбика цветным мелком написано:

15+28= 46-27= 15х3= 64:4= 35+29= 52-26= 7х2= 51:17=

Учительница показывает указкой на тот или иной пример, ребята отвечают. Всякий раз после ответа они включают на своем «светофоре» тот или иной свет. Чаще всего— зеленый.