Биография Салавата Юлаева
Салават Юлаев (1752─1800) — герой башкирского народа, один из активнейших участников и предводителей Крестьянской войны под руководством Е. Пугачева. В народной памяти навсегда сохранится его борьба за права коренного населения Башкирии. Кроме того, Салават Юлаев оставил после себя творческое наследие в виде стихов, написанных на башкирском языке. Они являются важным лингвистическим источником по истории страны.
Ранние годы жизни
Салават Юлаев родился 5 (16) июня 1752 года небольшой деревушке Текеево Уфимской провинции Оренбургской губернии. После пугачевского восстания она была разрушена и не сохранилась до наших дней. Его род был довольно знатным и хорошо известным в Башкирии. Из него в каждом поколении происходили муллы, абызы или батыры.
Отец героя Юлай Азналин в молодости служил сотником в армии, участвовал в военных действиях Барской конференции, выступившей против российского влияния на Речь Посполитую. После этого он вернулся на малую родину и был назначен старшиной Шайтан-Кудейской волости.
Также Юлай был активным участником националистических выступлений и принимал участие в башкирском восстании, начавшемся в 1735 году. Основным мотивом протестных движений стала борьба против незаконного захвата земель башкир владельцами заводов, коих в это время строилось очень много. Отец Салавата всю жизнь прожил безграмотным, но настоял, чтобы его сын научился писать и читать. Вместе с этим в юноше воспитывали любовь и преданность своему народу и стране, что в будущем заметно проявится в его поступках.
Современники Салавата отмечали стройность его фигуры, легкость походки и вместе с этим большую сообразительность. В 19-летнем возрасте он занял должность старшины родной Шайтан-Кудейской волости.
Участие в Крестьянской войне. Начало восстания
Накануне крупнейшего антиправительственного восстания у Юлаевых случился новый виток обострения отношений с властями. Он был вызван насильственным захватом их земельных угодий под строительство Симского завода. В то время Юлай Азналин и Салават числились в составе карательного корпуса, которому была поставлена задача участвовать в боевых операциях против повстанцев. Но в октябре 1773 года большая часть подразделения решила добровольно перейти на сторону восставших, в результате чего они оказались сподвижниками Е. Пугачева. Уже 12 ноября башкиры появились в Бердской слободе, где тогда находился атаман.
Находясь в рядах восставших, Салават участвовал в борьбе против Оренбургского гарнизона, солдаты которого время от времени устраивали вылазки, затем осаждал Верхнеозерную крепость и Ильинское. Но в одном из сражений он был ранен, после чего был отправлен лечиться в родную деревню. Позднее Емельян Пугачев, помня о доблести и отваге храброго башкира, возводит его в чин полковника и поручает возглавить антиправительственное движение в районах Прикамья.
Апогей народного движения
Восстановив свое здоровье, Салават собрал собственный отряд из жителей русских поселений, расположенных в северо-восточной части Уфимской провинции, а также башкир, проживавших вдоль Сибирской дороги. С этим подразделением он выдвинулся в сторону Красноуфимска, который захватил в середине января 1774 года. Здесь в ряды восставших влились местные казаки, крестьяне, а также рабочие заводов, не желавшие терпеть усиление крепостного гнета. Далее путь башкирского героя лежал в сторону Кунгура, который отчаянно обороняли правительственные войска. Объединившись с другими атаманами (А. Бигашев, К. Усаев, М. Мальцев, И. Кузнецов, Б. Канкаев), Юлаев пытается взять прикамский городок. В течение нескольких дней шла осада, однако особого успеха восставшим она не принесла, к тому же Салават получил очередное ранение.
После того как царские войска отстояли Кунгур, они ринулись в контрнаступление и отбросили восставших обратно к Красноуфимску. Здесь в феврале─марте 1774 года развернулись тяжелые сражения, в которых принял участие только оправившийся от ран Юлаев. Он командовал русско-башкирским отрядом и зарекомендовал себя как талантливый руководитель, способный эффективно организовывать партизанскую войну против превосходящего в силе соперника.
Весной 1774 года он вместе со своим отрядом перемещается в район Уфы, где нашел большую поддержку в лице местных жителей. Подразделение Салавата неоднократно вступало в противоборство с крупным корпусом И. Михельсона. И хотя разгромить правительственные войска оно не сумело, каждый раз после боев Юлаеву удавалось избежать серьезных потерь. Несмотря на поддержку Пугачева действия башкирских отрядов имели несколько иной характер. В отличие от своих соратников, при захвате заводов они не заставляли отдавать пушки и плавить новые для своей армии, а попросту уничтожали взятые предприятия, таким образом возвращаясь к старине.
Начало конца
В начале июня 1774 года Салават присоединился к основной армии Пугачева, отправив в ее ряды 3 тысячи башкир. Спустя два дня Пугачев и Юлаев вели два ожесточенных сражения против Михельсона на берегу реки Ай. И если в первом они уступили, то второе не выявило победителя. После этого Пугачев стремительно направился на север в район Прикамья.
Отряд Салавата Юлаева двигался в авангарде войск восставших. Он участвовал во взятии Красноуфимска и новых боях около Кунгура. Не сумев взять эту крепость, повстанцы направились к городку Оса, который начали активно осаждать. Через несколько дней сюда подошли основные силы во главе с Пугачевым, и судьба крепости была предрешена: она пала 21 июня. Затем Пугачев направился к Казани, намереваясь идти далее к Москве. В это время подразделение Юлаева возвращается в Башкирию с твердым намерением взять Уфу. Однако царские войска провели перегруппировку сил и постепенно начали вытеснять восставших со своих позиций.
18 и 22 сентября 1774 года Юлаев терпит два болезненных поражения от корпуса подполковника И. Рылеева под Елдякской крепостью. Это вынудило Салавата отступить к Катав-Ивановску и прятаться в окрестных лесах. В середине ноября он предпринял попытку атаковать царский отряд под руководством Ф. Фреймана, но наткнулся на стойкое сопротивление, заставившее повстанцев бежать, бросив пушки.
25 ноября отряд Юлаева был настигнут в горах Каратау подразделением поручика В. Лесковского и поддержавших его мишарских старшин Абдусалимовых. После небольшой стычки Салават вместе со сторонниками был арестован. Еще ранее были лишены свободы его жены и дети. Юлаев пытался активно бороться против этого самоуправства, говоря: «Такого ж указа, чтоб от лишенных жизни семью отбирать, нет». Он просил направить жалобу в губернскую канцелярию, а если не поможет, то и в Сенат.
Пребывание в плену
После пленения Юлаева отправили в Уфу, затем перевезли в Казань, где он был посажен в тюремный острог. Здесь он был допрошен вместе со своим отцом и 16 марта 1775 года был приговорен к телесному наказанию и пожизненной каторге. Но, учитывая тот факт, что Юлаевы все время отвергали предъявленные им обвинения, в приговоре указывалась необходимость произвести дополнительное расследование на месте их «злодеяний». Для этого Салавата перевозят в Оренбург, а затем в Уфу.
Новое следствие вели чиновники Уфимской провинциальной канцелярии, которые подтвердили предыдущий приговор. В результате окончательный вердикт предусматривал по 175 ударов кнутом отцу и сыну, после чего им надлежало вырвать ноздри и поставить каторжные клейма, а затем отправить на бессрочную каторгу в Эстляндскую губернию на строившийся тогда порт Рогервик. Сюда же были сосланы бывшие соратники Юлаева и Пугачева И. Аристов, К. Усаев и некоторые другие. Всю оставшуюся жизнь герой башкирского народа проведет в местах заключения, где скончается 26 сентября 1800 года.
Поэтическая стезя
Кроме участия в Крестьянской войне, Салават Юлаев запомнился как талантливый поэт. До нас дошли около 500 строчек его стихов-импровизаций, записанных в XIX веке. В них прослеживается необыкновенная любовь к своему краю. Вот что он пишет в произведении «Мой Урал»:
Ай, Урал, ты мой Урал
Великан седой, Урал!
Головой под облака
Поднялся ты, мой Урал!
Главными темами, которые прославлял в своем творчестве Салават Юлаев, были родной край, башкирский народ, традиции и обычаи предков. Поэт писал свои стихи на башкирском языке, поэтому они представляют большой интерес как лингвистический памятник.
Имя национального героя навсегда останется в памяти башкирского народа. В честь Салавата Юлаева названы населенные пункты, улицы, учреждения культуры, в том числе несколько музеев. В 1967 году была основана премия (с 1992 года — Государственная премия им. Салавата Юлаева), которой удостаиваются лучшие деятели искусства республики. Во многих городах Башкирии установлены памятники прославленному герою. В честь Салавата Юлаева создана одноименная опера (авторы композитор З. Исмагилов и поэт Б. Бикбай), а также художественный фильм (режиссер Я. Протазанов).
История
Памятник народного скульптора, монументалиста и художника Северной Осетии и Башкортостана Сосланбека Дафаевича Тавасиева открыт 17 ноября 1967 года на высоком берегу реки Белая в Уфе.
Памятник Салавату стал визитной карточкой Уфы, национальным достоянием. Изображение памятника есть на гербе Башкортостана[1].
Памятник уникален тем, что при весе в 40 тонн у него всего три опорные точки. Высота памятника достигает 9,8 метров.
Модель памятника, выполненная в натуральную величину из гипса, была закончена к 1963 году, прошла обсуждение специалистами в Москве и официально принята коллегией Министерства культуры СССР. После чего Тавасиев привез её в Уфу, где она была установлена в фойе Башкирского государственного театра оперы и балета.
По замечаниям уфимцев скульптура была доработана.
Скульптура отливалась полтора месяца на Ленинградском заводе «Монументскульптура». Для упрочнения скульптуры внутри неё была установлена стальная рама, заделанная основанием в железобетонный постамент и пропущенная через опирающиеся ноги, пустотелый корпус коня и фигуру всадника.
В 1970 году за памятник Салавату Юлаеву Сосланбеку Дафаевичу Тавасиеву была присуждена Государственная премия СССР.
Композиция
Памятник представляет собой скульптуру Салавата Юлаева на коне. В правой руке Салават держит кнут, на левом боку закреплена сабля. Памятник выполнен из бронзированного чугуна. Постамент выполнен из железобетона, облицован гранитными плитами.
Территория вокруг памятника выложена цветными плитами и благоустроена. Памятник огорожен ажурной металлической решеткой.
Происхождение
Салават Юлаев родился в 1754 году в деревне Текеево Шайтан-Кудеевской волости Уфимской провинции Оренбургской губернии (ныне Салаватский район Башкортостана). Деревня Текеево до наших дней не сохранилась. В ходе подавления восстания Пугачева её, как и многие другие деревни, население которых участвовало в восстании, сожгли регулярные части армии императрицы Екатерины Великой.
Салават Юлаев происходил из потомственных тархан рода Шайтан-Кудей, в каждом поколении которого были тарханы, муллы, абызы, батыры. Его отец — волостной старшина Шайтан-Кудейской волости Сибирской дороги Юлай Азналин служил в Российской императорской армии: он регулярно участвовал в стычках с калмыцкими дорожными разбойниками, а также в 1772 году принимал участие в кампании против польских конфедератов в составе трехтысячного отряда башкирской конницы, направленного в Польшу в помощь основным силам Русской армии под командованием А. В. Суворова. Храбрость, проявленная Юлаем Азналиным в сражениях против Барской конфедерации, была отмечена воинскими наградами, ему также были дарованы земли и деревни в Оренбургской губернии.
Накануне войны[править | править код]
В 1768 году Оренбургский губернатор князь А. А. Путятин назначил Юлая Азналина волостным старшиной башкирской команды Шайтан-Кудейской волости Сибирской дороги Уфимской провинции[4]. В ходе развития Оренбургской губернии началось активное строительство заводских производств и фабрик, что вызвало недовольство крестьян, не желавших покидать уже обжитые земли. В 1773 году Юлай вступил в судебные тяжбы с купцом Я. Б. Твердышевым, пожалованным в коллежские асессоры. Я. Б. Твердышев получил от губернской администрации землю под Симский завод, а также деревни, часть из которых ранее была жалована старшине Юлаю Азналину. Добиться в судебном порядке возвращения жалованных земель, изъятых и отданных братьям Твердышевым под Симский завод с нарушением юридических процедур[5], Юлаю не удалось.
11 ноября 1773 года Юлай Азналин и его 19-летний сын Салават в составе Стерлитамакского иррегулярного башкирско-мишарского корпуса перешли с оружием на сторону повстанцев и встали под знамена мятежного казака Емельяна Пугачёва, провозгласившего себя императором Петром. Член канцелярии правления заводов Урала М. И. Башмаков указывал, что башкиры знали о самозванстве Пугачёва, но пошли за ним «не для него, а для освобождения своих земель и свободы» [6].
Крестьянская война[
Когда Салават Юлаев вместе с отцом в Бердской крепости предстал перед Пугачёвым, ему было 19 лет. С этого дня и до ареста, 25 ноября 1774 года (всего 1 год и 15 дней) он находился в центре событий Крестьянской войны.
Принимал участие во многих ключевых боях крестьянской войны. Сохранившиеся документы свидетельствуют о личном участии Салавата Юлаева в более чем двадцати сражениях. Благодаря отцу, Салават был хорошо знаком с военным делом, он также отличался грамотностью: с юности писал на языке тюрки[7], также хорошо владел русским языком, мог работать с письменными донесениями Русской армии и не испытывал трудностей в командовании разнородными повстанческими отрядами. Он отличился тем, что взял Симский и Катавский заводы, вернув, таким образом, на короткое время земли отца, он осаждал Челябинскую крепость, участвовал в осаде Оренбурга, сжёг Красноуфимскую крепость и захватил её оружейные запасы[8] и казну[9]. За год с небольшим Салават участвовал в 28 столкновениях с регулярными частями Русской армии, 11 из них он провёл самостоятельно, остальные в составе Главного войска Емельяна Пугачёва. Не все 11 самостоятельных сражений с регулярными войсками завершались для Салавата победой, были и поражения, но, в отличие от большинства мятежных предводителей Крестьянской войны, Салавату около года удавалось не допустить полного разгрома своих войск. Ему многократно удавалось ускользать от столкновений с основными силами Царской армии и в кратчайшие сроки восстанавливать силы, с тем чтобы участвовать в новых сражениях.
Салават Юлаев руководил восстанием в Башкирии до ноября 1774 года. 18 января 1774 со своим отрядом присоединяется к отряду Канзафара Усаева, полковника армии Емельяна Пугачева, и они совместными усилиями штурмуют город Кунгур. 3 июня 1774 года Пугачёв присваивает Канзафару Усаеву и Салавату Юлаеву чин бригадиров.
В конце марта — начале апреля 1774 года царским войскам удалось нанести серьёзное поражение основным повстанческим силам под Оренбургом, Уфой, Мензелинском, Кунгуром, Красноуфимском и Челябинском. После поражений, которые нанёс И. И. Михельсон, и пленения Пугачева, несмотря на неоднократные требования прекратить сопротивление и сдаться, Салават продолжил восстание на территории Башкирии.
В середине сентября 1774 года из Уфы к Елдякской крепости был направлен сводный отряд подполковника И. К. Рылеева. Рылеев дважды сталкивался с отрядами Салавата Юлаева — в боях 18 сентября у деревни Тимошкиной и 22 сентября у деревни Норкиной[10]. В донесении о столкновениях с Салаватом, сохранившемся в Российском государственном военно-историческом архиве, Рылеев писал: «Будучи ж в марше, повстречался со злодеем башкирцом Салаваткою, у которого было злодейской толпы до трёх тысяч человек, и имел с ними прежестокое сражение. Но храбрыми ея величества воинами все были обращены в бег, и несколько сот человек в преследовании побито, и едва сам злодей Салаватка мог спастись. Оставивши свою лошадь, бежал в болото. С нашей же стороны вреда никакого не было» [11]. По мнению башкирского историка Н. М. Кулбахтина, отступление Салавата в битве с Рылеевым 18 сентября следует рассматривать не как заслугу Рылеева, а как тактический приём, применявшийся Салаватом в некоторых сражениях для изматывания противника — быстрое нападение и быстрое отступление, приём, характерный для партизанской войны[12]. Внезапная атака Салавата вызвала смятение в рядах Рылеева, в своём донесении в Уфимскую канцелярию Рылеев отмечал: «Дерзкой их [повстанцев] прожект столь был зделан с их злодейскими мыслями против вверенных мне войск вреден, которых я от такого вероломного народа никак не воображал, однако ныне видел в настоящем деле». В битве 22 сентября отряд Салавата впервые за время войны понёс крупные потери — около 400 человек. Однако, учитывая общую численность отряда в 3 000 человек на тот момент, основные силы Салавату удалось сохранить. Не исключено, что военачальники регулярной армии преувеличивали результаты своих побед или вовсе выдавали поражения за победы, поскольку зафиксированы расхождения в описаниях результатов сражений со стороны руководителей повстанцев и регулярных войск[13][14]. Столкновения с Рылеевым относятся к заключительному этапу войны, а сражение 22 сентября являлось предпоследней для Салавата битвой.
18 октября 1774 года, после разгрома основных сил Салавата Юлаева, генерал-аншеф Пётр Панин обратился к башкирскому народу с требованием прекратить сопротивление и выдать ему пугачёвского бригадира, в противном случае угрожая жестокой расправой: «И тогда ж весь тот башкирский народ, который сему не повинуется, мужеский пол до самых младенцев будет растерзан лютейшими смертями, жены, дети и земли их все без изъятия розданы в рабство» [15]. 27 октября с требованием сдачи лично к Салавату от имени Екатерины II обратился генерал-майор Павел Потёмкин: «С крайним прискорбием извещаюсь я, что ты до сего времени в злобе и ослеплении погружаешься, будучи уловлен прельщением известнаго всем злодея, изменника и самозванца Пугачева, которой ныне со всеми главными его сообщниками пойман и содержится в тяшких оковах и примет скоро мучительную за все злодейства казнь. Чрез рассеянныя манифесты известно тебе, колико ея императорское величество, всемилостивейшая государыня, о заблуждении тебе подобных сожалеет, и с каким милосердием приемлет возвращение таковых к должности своей и повиновению богом поставленной ея власти. Ты видел уже тому довольные опыты. <…> Будучи уполномочен всемилостивейшею ея величества поверенностию, уверяю тебя, что получишь тотчас прощение. Но если укоснеешь еще за сим вещанием, то никакой уже пощады не ожидай» [16]. Предложение правительства Салават отверг.
25 ноября 1774 года команда поручика В. Лесковского из корпуса генерала Ф. Ю. фон Фреймана, подкрепленная конными отрядами мишарских старшин Муксина и Зямгура Абдусалямовых, настигла в горах Каратау Салавата Юлаева с группой оставшихся с ним соратников и после короткой стычки взяла их живыми в плен. В это же время Юлай Азналин принес повинную коллежскому советнику И. Л. Тимашеву и был взят под стражу[4].
Ещё до его ареста жёны и дети Салавата Юлаева были схвачены и привезены в Уфу в качестве заложников[17]. Одна жена с сыном находилась под караулом у городского коменданта полковника С. С. Мясоедова. Второго сына взял генерал Ф. Ю. фон Фрейман. Салават Юлаев протестовал против незаконного ареста семьи: «Такого ж указа, чтоб от лишенных жизни семейства отбирать, действительно нет». В связи с этим он просил родственников и друзей обратиться с ходатайством об освобождении жен и детей в губернскую канцелярию, а если и это не поможет, то и в Сенат, «чтоб государевые рабы у подчиненных во услужении не были».
После пленения корпусом Ф. Ю. фон Фреймана, началось длительное следствие в Уфе, Казани, Москве, Оренбурге и снова в Уфе. По приговору от 15 июля 1775 года Салават Юлаев вместе с отцом Юлаем Азналиным был подвергнут наказанию кнутом и клеймению, как «тягчайший государственный преступник».
Каторга
| Ты далёко, отчизна моя! Я бы вернулся в родные края, В кандалах я, башкиры! Мне пути заметают снега, Но весною растают снега, Я не умер, башкиры! [18] | 
|
2 октября 1775 года скованные по рукам и ногам Салават Юлаев и его отец на двух подводах под охраной отправлены на вечную каторгу в балтийскую крепость Рогервик (ныне город Палдиски в Эстонии). Обоз с каторжниками миновал Мензелинск, Казань, Нижний Новгород, Москву, 14 ноября достиг Твери. Затем были Новгород, Псков, Ревель, и 29 ноября они добрались до самого Рогервика.
Балтийский порт, он же Рогервик, был основан Петром I. Однако к тому времени, когда в Рогервике оказались участники башкирского восстания, крепость была практически заброшена. Там оставались только небольшой гарнизон и малое количество арестантов. Салават и Юлай встретили здесь своих соратников по борьбе: пугачёвского полковника И. С. Аристова, полковника Канзафара Усаева и других. Здесь Салават Юлаев и его отец провели остаток своей жизни.
Последнее документальное упоминание о Салавате Юлаеве датируется 1800 годом. До этого времени он пробыл в неволе 25 лет:
«В Эстляндское губернское правление от находящегося при Балтийской инвалидной команды майора Дитмара. Находящиеся в моем ведении каторжные невольники 12-ти человек, которые и состоят благополучно. Против прежде поданной таковой же ведомости убыло: Сего месяца 26-го числа помре каторжный неволник Салават Юлаев, о чём сим донесть честь имею».
Салават Юлаев умер 26 сентября (8 октября) 1800 года.
Cемья
У Салавата Юлаева было три жены и два ребёнка. По народному обычаю он взял в жёны вдову старшего брата, у которой к тому времени уже были дети.
Внешность
По народным описаниям «Салават был не очень высокого, а среднего роста… Лицо у него было смуглое. Глаза у Салавата Юлаева были большие, чёрные, брови — чёрные, борода у висков (то есть бакенбарды) была узенькая». Народные рассказы, касающиеся портретной характеристики, нередко совпадают с единственными документальными сведениями о внешности батыра, где говорится: «Салават Юлаев, двух аршин четырёх вершков с половиной [19], волосом черен, глаза чёрные».
Творчество
|
| Я гляжу на цепи гор в нашем благостном краю, И, вбирая их простор, Божью милость познаю. Песней небо раскололось, соловей поёт в долу, Как азан звенит твой голос, Богу вознося хвалу! Не зовёт ли на молитву верных мусульман? Провожает меня в битву мой Урал — родимый стан! [20] | 
|
Салават Юлаев был известен в народе и как поэт-импровизатор. Салават пел в своих песнях о родных уральских просторах, о народе и его древних обычаях, о священной вере предков. Любовь к песне, к коню и отвага воина во все времена составляли неразделимую суть башкирского воина. Идеал башкирского народа тех веков — воин-певец.
Песни и стихи Салавата Юлаева в подлинниках не сохранились. Его личная подпись сохранилась на Пугачевском манифесте и на нескольких подлинных документах из его походной канцелярии[21]. О Салавате Юлаеве как башкирском поэте и борце за свободу своего народа сохранилось много легенд, и трудно установить подлинность авторства песен, приписываемых Салавату, и грань, отделяющую их от устной башкирской народной поэзии.
Поэзия Салавата Юлаева — одно из редких проявлений дореволюционной башкирской литературы. Память о Салавате как герое и певце-импровизаторе сохранилась среди башкир до настоящего времени; с его именем связано несколько песен, некоторые из них приписываются самому Салавату. Его стихи призывали народ к борьбе с угнетателями («Битва», «Стрела», «Юноше-воину»), воспевали красоту родного края («Родная страна», «Мой Урал», «Соловей»), любовь («Зюлейха»).
«Салават Юлаев – национальный герой башкирского народа». Рисунок Вакиля Шайхетдинова.
Образ Салавата в народном творчестве
Произведения башкирского фольклора о Салавате Юлаеве составляют обширный пласт в народном историческом творчестве. Предания существуют как в поэтической, так и прозаической форме. Образцами кубаиров и баитов, посвящённых Салавату, являются «Салават-батыр», «Гибель семьи Салавата», «Речь Салавата» и множество других. В народном творчестве образ Салавата перекликается с образом Урал-батыра — легендарного персонажа башкирского эпоса[22].
Несмотря на попытки царского правительства в официальных документах представить Салавата и его сподвижников в качестве злодеев, в народном творчестве участники восстания представлены как борцы за справедливость и защитники угнетённых[23]. Правительство предпринимало усилия для борьбы с народной памятью о Салавате — сэсэны, упоминавшие имя Салавата, подвергались гонениям и наказаниям. Репрессивные меры в отношении сказителей и певцов, прославлявших Салавата, применялись вплоть до начала XX века[23].
Первый перевод одной из песен о Салавате Юлаеве на русский язык принадлежит писателю и фольклористу Петру Кудряшёву, интересовавшемуся личностью Салавата и впоследствии ставшего декабристом. Русский композитор Александр Алябьев, также имевший близость к кругу декабристов, написал музыку на слова песни о Салавате в переводе Кудряшёва, находясь в ссылке в Оренбурге[24]. Систематическое собирание преданий устно-поэтического народного творчества о Салавате Юлаеве началось лишь после 1917 года. Наиболее значительные образцы переведены на английский, турецкий и другие языки.
Народные произведения не лишены творческого домысла, который выражается в наделении Салавата чертами эпического героя. Вместе с тем, повстанческая деятельность освещается в соответствии с реальными событиями, в частности внимание уделяется причинам восстания и бедственному положению башкирского народа накануне войны. В качестве примера можно рассмотреть фрагмент кубаира «Юлай и Салават» (перевод с башкирского)[25]:
|
| Когда, прибрав к рукам своим Разных чинуш и биев, заводчики стали Скупать земли у людей, В безмерной жадности своей, Расширяли заводы свои, Задумались люди простые: Если так плохи наши дела, Грабится всюду наша земля, Можно ль и дальше чего-то ждать? Всем миром к Юлаю пойдём, — Будем вместе совет держать. |
|
Ряд преданий по своему характеру могут быть фантасмагоричными. Так, в легенде «Почему в горах хрусталя много?» говорится «когда Салавата Юлаева поймали и сослали на каторгу, вся Башкирия плакала. Люди плакали целыми семьями и аулами. Их слёзы уходили под землю и превращались в хрусталь» [26]. Несмотря на наличие сюрреалистического сюжета, легенда явно имеет под собой реальную основу в виде народной скорби по утрате своего героя и защитника[23].
В целом для народных преданий присущи мотивы национально-освободительного характера повстанческого движения, его антикрепостинеческая сущность, отражена роль народных масс, описаны трагические события, прославлены личностные качества Салавата, также характерно наличие оптимистических мотивов и призывов башкир к единению народа.
В русском фольклоре[править | править код]
Помимо башкирского фольклора образ Салавата также фигурирует и в русском фольклоре. Одним из примеров является народная песня, в которой отражена радость жителей города Кунгур от победы Салавата Юлаева над правительственными войсками[27]:
|
| Хороводами играли, Пели песенки, плясали, Салавату ручку жали И круг города гуляли. |
|
Известно о двух версиях этой песни. Подробнее об образе Салавата в русском фольклоре писал Виктор Сидоров. В его работе 2004 года «Слово о Салавате» содержится следующий текст: «Русские крестьяне и работные люди видели в нём избавителя народа от гнёта помещиков и заводчиков. В бытующих русских преданиях и песнях о Салавате прославляются его боевые подвиги, показывается любовь русского народа к бесстрашному батыру. Крепостные Усть-Катавского завода с хлебом и солью встречали Салавата и его джигитов. Многие усть-катавцы вступили в его отряд» [28].
Оценки[править | править код]
После подавления восстания в России наблюдалось усиление цензуры[29]. Цензура была подведомственной Санкт-Петербургской академии наук, а затем Министерству народного просвещения[29]. Согласно подписанному Екатериной II манифесту от 17 марта 1775 года восстание и его участники должны быть «преданы вечному забвению и глубокому молчанию». Однако, ещё до принятия манифеста в печати подавлялись упоминания о сотрясавшем страну восстании, отсутствовали статьи в газетах того времени[30]. «Санкт-Петербургские ведомости» не напечатали ни одной заметки о происходившей в стране междоусобной войне. По мнению доктора филологических наук Мираса Идельбаева, из-за действовавшей в стране цензуры и возможности наказания учёные царской эпохи боялись писать о событиях времён Крестьянской войны[31].
Российские учёные и очевидцы событий публиковали свои работы в основном в иностранной прессе[30]. Первое упоминание о Салавате Юлаеве за рубежом появилось в 1784 году в городе Галле (Германия), затем в 1799 году в Париже на французском языке[31]. В России первые сведения о деятельности Салавата в период «пугачёвщины» были опубликованы в «Оренбургских ведомостях» за 1784 год: в них Салават, как и Емельян Пугачёв, был представлен как мятежник, «государственной злодей», разорявший заводы и деревни. Ф. Ю. фон Фрейману, взявшему Салавата в плен, принадлежит очерк на немецком языке «Getreue Darstellung der Expedition wider die jaikischen Kosaken, wie auch wider den Rebellen Pugutschew (Точное представление похода против яицких казаков и мятежника Пугачёва)» (1794), опубликованный в Германии в «Neue Nordische Miscellaneen», тт. VII и VIII на основании личных наблюдений.
В донесениях и партикулярных письмах заводчика Ивана Мясникова, состоявшего в конфликтных отношениях с башкирами из-за земельного вопроса, и генерал-поручика Ивана Деколонга, участвовавшего в подавлении восстания, отмечалось, что башкиры сжигали избы[32], убивали сельских жителей[33][* 3], «чинили разорения» заводам в Оренбургской губернии[35][* 4]. Симбирский купец И. С. Мясников, занимавшийся горнодобывающей промышленностью и у которого вместе с братом Матвеем Мясниковым был конфликт с башкирами по поводу присвоения земли, так писал о действиях башкир под предводительством Салавата:
«…и крестьянские домы выжгли до основания… мастеровых же и работных людей, сколко от прежняго забрания осталось, окроме только спасшихся от их злодейских рук уходом, побили до смерти, забрав с собою и с малолетними детьми, погнали как скотов, в дальние леса и в свои башкирския кочевья…»
В партикулярном письме 1774 года, отосланном из Уфимского уезда в Москву незадолго до взятия Салавата в плен, сообщалось о разорении демидовского завода, земли под который ранее были обманным путём выкуплены Демидовым у малограмотных башкир Мякотинской волости по 3—4 копейки за гектар[37]:
«А они, злодеи — башкирцы, у нас всегда везде русаков губят; а 28 июня Каслинской и Каштымской господина Никиты Никитича Демидова завод оныя ж башкирцы все выжгли, как завод, так и селение, а с людьми что зделали, — о том еще здесь не слышно»
Предпосылками для таких действий со стороны башкирских повстанцев стали насильственный захват земель, усиление колониального давления, злоупотребления со стороны местной администрации, вмешательство царского правительства во внутреннее управление башкир[38], а также жестокое подавление предыдущих восстаний 1735—1740 и 1755—1756 годов, в ходе которых были сожжены около тысячи башкирских деревень, а потери башкирского народа составили сотни тысяч человек. Многие участники войны 1773—1775 годов, включая отца Салавата — Юлая Азналина, были современниками и очевидцами тех событий.
А. С. Пушкин, изучавший документы касающиеся пугачёвского восстания, характеризовал бригадира Салавата Юлаева в «Истории Пугачевского бунта» как «злодея» и «мятежника», а вверенные ему силы называл «шайкою»[39]. Стоит отметить, что труд Пушкина подвергся личной цензуре со стороны Николая I[40]. По его требованию в работу были внесены изменения, а название изменено с «История Пугачёва» на «История пугачёвского бунта». Значительная часть архивных материалов была скрыта от Пушкина. Основной комплекс документов, которые имелись в его распоряжении представляли собой военно-походную канцелярию генералов А. И. Бибикова и Ф. Ф. Щербатова за 1773—1774 годы и делопроизводство Секретной экспедиции Военной коллегии[40]. Сведения о деятельности Салавата встречаются также в работе историка и генерала Н. Ф. Дубровина «Пугачёв и его сообщники», использовавшего обширное количество архивных материалов из собрания Секретной следственной комиссии.
Согласно исследованиям А. И. Харисова, командующий царскими войсками против повстанцев П. С. Потёмкин в своём донесении Екатерине II признавал значимость Юлая и Салавата в судьбе башкир: «подлежательно по всей справедливости быть в сердце башкирского народа» [41].
После либеральных реформ Александра II происходит смягчение цензуры. Появляются работы, в которых Салават Юлаев представлен в позитивном ключе. Принадлежат они революционерам-народникам, сочувствовавшим положению восставших против крепостнического уклада. Первый панегирик Салавату в русской литературе был написан «нечаевцем» Филиппом Нефёдовым в 1880 под названием «Движение среди башкир перед Пугачевским бунтом: Салават, башкирский батыр». Филипп Нефедов, автор первого в России самостоятельного труда, посвящённого фигуре Салавата, так описал настроения башкирской знати накануне восстания:
«Юлай был вотчинник, человек богатый, умный и влиятельный… Местные власти относились к башкирскому старшине с доверием; недаром же Юлай участвовал в погоне за калмыками и ходил в Польшу усмирять польских конфедератов… Но башкирский старшина в действительности далеко не был тем, чем он так искусно умел казаться. На глазах у Юлая пылали башкирские селения, разорялся край; у него самого купцом Твердышевым отнята земля под Симский завод… Истый башкир, горячо любивший родину, Юлай не мог оставаться равнодушным зрителем; он маскировал свои чувства, но в душе оставался недоволен и таил месть. От такого отца родился Салават…»
Историк Руф Игнатьев называл Салавата батыром, патриотом и сравнивал его с Кази-Мулой и национальным героем северокавказских народов имамом Шамилем[42].
В советские годы и в современной России происходит популяризация Салавата и увековечивание его памяти. Стереотипное представление о том, что Салават Юлаев стал известен исключительно благодаря советским идеологам, является ошибочным, поскольку личность Салава