Общеупотребительный или общий арго, иногда называемый жарго [3] (fr. jargot ), происходит из классического арго. В 20 веке арго уже служит не для того, чтобы шокировать буржуазию, как во времена Виктора Гюго. Употребление арготизмов интеллигенцией 70-х годов – скорее изобретение новых способов самовыражения. Потеряв со временем свою функцию кодировать информацию и выходя за пределы определенной группы, такой арго переходит в разряд общеупотребительной лексики. Он приобретает скорее игривую форму, собеседники «играют», воспроизводя речь, которая не называет, а подразумевает. Такая лексика хорошо представлена в словарях, содержащих арго из прошлого, забытого и не употребляемого более группой с тех самых пор, когда он стал понятен третьим лицам. «Модный» французский язык (français branché) 80-х годов 20 века представляет собой классический пример общего арго. При образовании этого стиля первенство принадлежит полисемии, неоднозначности смысла. Например, французское super являет широкое семантическое поле при переводе текстов. А обыденное французское bonjour приобретает поразительно ироничный смысл в слогане: «Un verre ça va, trois verres bonjour les dégâts».
Также можно выделить слова, напрямую перешедшие из разряда арго в общеупотребительную лексику, например: bagarre, baston, fou.
Широко представлены в français branché англицизмы: gay, too-much и другие. Некоторые заимствования претерпели адаптацию по правилам французского языка: top-niveau, videodisque, disque compact
При этом молодежный сленг и общий арго очень тесно связаны и, зачастую, копируют один другого. При образовании сленга и общего арго широко используются одни и те же способы словообразования: сокращение, суффиксация, префиксация, словосложение, инверсия, различные виды тропов (fr. verlan, troncation, resuffixation, expression etc.). Также тесно соприкасаются темы для общения, использующие определенную лексику: это стороны жизни, связанные, например, со студенчеством, проблемами в школе, отношения с противоположным полом, наркотики, модная одежда.
Можно составить целый словарь слов и выражений языка, принадлежащего к «модному» языку или «français branché», популярных в настоящее время среди французской молодежи. Вот лишь некоторые примеры: piger - comprendre (понимать), le boucan - le bruit (шум), le pote - le copain (приятель), le bi-bop, le portable, le mobile - le téléphone de poche (сотовый телефон) [6], le bahut - le lycée (лицей), la meuf - la femme (женщина), le trac - la peur (страх) [5], bosser - travailler (работать), le fric, la maille, les balles - l’argent (деньги), le toubib - le médecin (врач), je m’en fiche - ça m’est égale (мне все равно), je suis fauché - je n’ai pas d’argent (у меня нет денег), je suis crevé - je suis fatigué (я устал), avoir un mal fou - avoir des difficultés (испытывать трудности), y en a marre - j’en ai assez (с меня хватит), la bagnole, la poubelle - la voiture (автомобиль), les clopes - les cigarettes, j’ai la trouille - j’ai peur (мне страшно), j’ai un petit creux - j’ai faim (я голоден) [11], dab, daron - père (отец), dabesse, daronne, doche - mère (мать) [12].
Выводы по первой главе
В зарубежном языкознании сленг в основном рассматривается на лексическом уровне. Хотя значения слов в сленге часто определяются с помощью жестов, звуков и интонации, сленг — это, главным образом, слова или группы слов. К. Эбл, описывая групповой язык студентов колледжа Университета Северная Каролина, приводит пример определения студентами колледжа признаков «сленгового синтаксиса», один из которых — необычное эмоциональное использование определенного артикля, как в примере типа: «Susan set me up with her big brother. She's the homie». Однако, по утверждению К. Эбла, синтаксис не играет важной роли в определении сленга, так как отдельные слова или фразеологизмы нормально вписываются в существующие грамматические модели и образцы. Подобной точки зрения придерживаются Л. Андерссон и П. Традгилл. Они отмечают, что, «когда говорят о сленге, имеют в виду слова, а не грамматику или произношение», и что «особенностей, которые можно было бы считать типичными для сленговой грамматики, слишком мало по сравнению с огромным количеством слов, относящихся к сленгу. Следовательно, сленг — это в первую очередь и больше всего вопрос вокабуляра»9. Наконец, можно обратиться к авторитетным словарям сленга Партриджа, Уэнтворта и Флекс нера, где составители однозначно определяют сленг как особую лексику со специфическим значением и сферой употребления. Таким образом, содержание споров о том, на каком лингвистическом уровне правомернее рассматривать сленг, сводится к следующему. Прежде всего, сленг — это особая лексика, употребление которой иногда, в определенных ситуациях (контекстах), сопровождается отклонениями от литературной нормы на других языковых уровнях (фонетическом, грамматическом и т.д.). Сленг не является стилем или подстилем речи, он, по мнению многих исследователей, проникает во все стили речи. Сленг реализуется в основном в устной речи и проявляется особенно тогда, когда употребляется не в узком ограниченном кругу, а людьми, не имеющими прямого отношения к среде или социальной группировке, где формируется сленг. Основная трудность состоит в определении того, какую именно лексику отнести к сленгу, как разграничить сленг, арго, жаргоны и другие слои или пласты разговорной лексики. Как верно отметил в свое время Л.С. Бурдин, «попытка определить неизвестное через неизвестное не может считаться состоятельной»10. Стоит отметить, что сленг - это одна из подсистем языка. Системы языка обычно основываются на различных возможностях наложения и снятия запретов (запреты на вхождение и выход лексем, запреты на изменения и неизменность значений, определяющих синхронное существование лексико-семантической системы, как в литературном языке, так и в сленге). Сленг имеет свою собственную норму, существующую наряду с нормой литературного языка, а сленговая лексика в подавляющем большинстве случаев основывается на метафоре.