ЕГОШИН ВАДИМ ИГОРЕВИЧ
ДОКЛАД
О понятии «этничности». Функции этничности, дискуссии вокруг ее понимания
Выполнил: магистрант
1 года очного обучения
направления подготовки 41.04.04.
«Политология»
Проверил: кандидат пол.наук, доцент
Иликаев Александр Сергеевич
УФА – 2020
Оглавление
Введение 3
Понятие этничности 4
Функция этничности. Дискуссии вокруг ее понимания 14
Заключение 23
Список использованных источников и литературы 24
ВВЕДЕНИЕ
Мы будем говорить об этничности и особом конструктивистском понимании этничности, которое появляется в 1960-е годы. Этничность — это не характеристика этноса, это не национальность, после того как в паспорте отменили национальности. Этничность — это особое отношение между людьми, в рамках которого принимается во внимание культурное различие.
До определенного момента и в академических исследованиях, и в повседневном понимании доминировало представление, в рамках которого все человечество состоит из народов или этнических групп. Они находятся в некоторых взаимодействиях, конфликтных или дружеских. Более того, история человечества — это история народов и взаимодействия между ними. Это понимание получило название «эссенциализм», который достиг расцвета в XVIII веке, в эпоху романтизма, и довольно прочно поселился в умах.
Решение проблемы будет состоять в том, чтобы сказать, что этничность неопределима, или признать этничность мифом и отказаться от ее исследования в принципе, обратившись к исследованию иных феноменов.
Понятие этничности
В последние годы в отечественной научной литературе все чаще встречаются понятия «этническая идентичность» или «этничность», заимствованные из зарубежной социально-культурной антропологии и политологических исследований. Развиваемые с середины 1970-х гг. западные исследования этничности были призваны объяснить сложную природу социальных и этнических конфликтов, межкультурных взаимодействий, политической активизации этнических меньшинств и политических изменений в постколониальном мире. Эти процессы определили смену исследовательских ориентации в социальных науках, одним из результатов которой оказались многочисленные теории этничности. «Постколониальная» социально-политическая ситуация предопределила и своеобразие западных подходов к этничности и те смысловые границы в которых это понятие существует в рамках западных теорий. Эти границы сильно отличаются от тех, в которые понятие этничности помещено в отечественной литературе, отечественные же смысловые границы, в свою очередь, задаются своеобразием местной социально-политической ситуации.
В англоязычной же литературе слово «этнос» (ethnos) встречается редко. Основа же «этно» используется чаще всего в значении «народный», но в ином смысле, аналогичном тому, что имеем в виду мы, говоря «народная медицина», «народная музыка», то есть нечто принятое в народе. В этом случае этнопсихология должна была бы пониматься по аналогии с этноботаникой, этноэкологией и т. П. в значении народного представления о психологии. Чаще всего этот термин этничность в западной науке употребляют политологи, когда речь заходит о «настойчивой и отчетливой самоидентификации, основанной на этнической принадлежности, и о конфликтах на этнической почве». В таких случаях под этничностью понимают, «во-первых, групповую идентичность, то есть организацию множества людей в определенную группу, и, во-вторых, солидарность и принятие индивидуального членства в такой группе» (Т. Парсонс). По определению Э. Хобсбаума, «этничность – это заготовленный способ выражения реального смысла групповой идентичности, который связывает членов [группы], то есть «нас», чтобы подчеркнуть отличие от «них»». Причем такого рода определения в основном касаются национальных меньшинств. Так, по мнению А. Кохена, «этничность – это, по существу, форма взаимодействия между культурными группами, действующими внутри общего социального контекста (то есть внутри большей общности)». Этничность понимается прежде всего как основа идентичности «национального меньшинства» в противоположность «национальному большинству».
«Этничность – это свойство, принадлежащее тем, кто признается членом данного общества, обладающего общими культурными чертами, в том числе общими предками и общей историей; это свойство, проявляющееся в результате взаимодействия с членами более широкого общества, имеющего другие культурные черты» — утверждает Ф. Ригс.
Начиная с 70-х годов ведущим западным подходом к исследованию этнической идентичности был оппозиционалистский подход. На этническую идентичность смотрят как на нечто, проявляющее себя в процессе взаимодействия. Более того, все большим числом исследователей этническое взаимодействие трактуется как решающий фактор в достижении этнической идентичности. Так, П. Ван Ден Берге утверждал, что «этничность может расти или ослабевать в ответ на внешние условия». В качестве источника этнической идентичности часто понимались притеснения и гонения, переживаемые этническими группами. Например, с точки зрения Роберта Мэста, субъективная этническая идентичность, как защитный механизм обусловлена не столько реальными культурными различиями, сколько является результатом подавления этих различий со стороны внешних сил. Таким образом, этническую идентичность рассматривают как следствие межэтнических отношений. Однако в рамках оппозиционалистского подхода взгляды различных исследователей значительно варьируются, диапазон мнений расходиться в пределах, от того взгляда, что взаимодействие является одним из факторов формирования этнической идентичности до того взгляда, что оппозиционность является первичным основанием устойчивой идентичности.
Этническая идентичность имеет своим основанием общность культуры. В более конкретных формулировках различные исследователи предлагали различное понимание этой культурной базы. По определению Г. Де Воса, «этническая группа — это самоосознаваемая группа людей, которые имеют общие парадигмы традиции, не разделяемые другими, с которыми они контактируют. Эти парадигмы обычно включают в себя религиозные верования и практику, язык, общее понимание течения истории, общих предков, общую историческую родину.» С точки зрения С. Энлоу, эта культурная основа состоит в «базовых верованиях и ценностях, позволяющих отличать истинное от ложного, определяющих правила взаимоотношений, расставляющих приоритеты, оценки, цели.» По определению У. Фримана, «члены группы объединены некоторым общим способом, которым они что-либо делают и тем, что они делают.» А Ж. Деверё вообще определяет этничность как «нечто, относящееся к поведению», однако, в качестве отдельного пункта он выделяет “языковое поведение” или то, что он называет «самоэтнографией», то есть само приписывание.
Акцент на само приписывание, как на самую существенную или как на одну из самых существенных характеристик в определении этнической идентичности делает целый ряд исследователей. Так, в частности, рассматривает ее Лола Романуцци-Росс. Особое значение проблеме само приписывания придает Ф. Барт, который трактует этничность как осознанное поле коммуникации и взаимодействия, основанное на идентификации себя в качестве отличающегося от других. В любом случае, большинство современных определений этничности включают в себя и объективные (культурная база) и субъективные (само приписывание) характеристики.
Вопрос о границах, как о главном критерии этнической группы поставил Фредерик Барт. По мысли Барта, который, как упоминалось выше, не исключал культурной обусловленности этнической идентичности, единственным реальным для нас способом определения этнической группы является способ, основанный на исследовании тех границ, которыми она сама себя очерчивает, отвлекаясь от культурного содержания, находящегося в пределах этих границ. «Культурные черты, которые обозначают эту границу, — писал он, — могут меняться; культурные характеристики членов [этнических групп] также подвержены трансформации; организационные формы группы — и те могут изменяться. И только факт постоянной дихотомии между членами [группы] и «внешними» позволяет нам определить [этническую] общину и исследовать изменения культурных форм и содержаний.»
Барт полагает, что «этнические границы направляют социальную жизнь в определенное русло и это влечет за собой сложную организацию поведения и социальных отношений. Их этого необходимо следует предположение, что члены группы в определенном смысле «играют в одну и ту же игру», а это означает, что «имеется некий потенциал разнообразия их связей и отношений, чтобы в необходимом случае покрыть все разнообразные сферы деятельности. С другой стороны, отвержение чужих, членов иных этнических групп предполагает осознание границ допускаемой вариативности. С чужими взаимодействие ограничивается определенными областями, где наблюдается взаимопонимание и общий интерес.» В различных конкретных ситуациях эти области, а следовательно, вся структура межэтнических отношений — разные. Поэтому различны и внешние культурные проявления демонстрируемые членами той или иной этнической группы.
Ф. Барт не рассматривал «самоприписывание» к этнической группе как существенную черту этнической идентификации, а использовал концепцию «этнической роли», исполнение которой строится на общем для группы «культурном знании». Последнему Барт дает только общее и довольно расплывчатое определение, указывая, однако, что то «культурное знание», на котором строятся внутриэтнические отношения, гораздо более сложное и гораздо менее структурированное, чем то, на котором строятся межэтнические отношения. Но именно на основании этого «знания» и способности вести себя адекватно своей этнической роли каждый человек и рассматривается в качестве члена или не члена этнической группы. Этническая группа оценивает его способность вести себя адекватно своей роли в качестве ее члена, для чего, конечно, недостаточно лишь приписать себе подобную роль. Барт ставил также проблему подвижности границ этнической группы и указывал, что эта подвижность социально обусловлена.
Этой же проблемы касался и П. Ван Ден Берге: «Способ одеваться, говорить, вести себя во многом зависит от контекста. Один и тот же человек может буквально следовать этническим обычаям внутри общины и выглядеть совершенно ассимилированным вне ее. Иногда эта стратегия может быть тонкой и служит методом сопротивления ассимиляции. В случае, когда доминирующая в обществе группа поощряет традиционное поведение, человек может «разыгрывать из себя туземца». В различных ситуациях, когда индивид сознательно манипулирует своей этничностью, он таким путем стремиться достичь определенного общественного положения, целей, влияния.»
Таково то смысловое поле, в котором понятие этничности существует в западной литературе. Как нетрудно заметить, оно имеет прежде всего «постколониальное» психологическое и культурное происхождение, ориентируясь прежде всего на необходимость объяснения внезапного «ренессанса этничностей», которым сопровождалось крушение колониальных империй. Этот ренессанс этничностей во многом был результатом «конструктивистской» деяельности, манипулирования этничностями, и строился через противопоставление ведущей группе — культуре метрополии или же доминирующей этнической группы. Историческая и политическая ситуация проецировалась на теоретическую схему и предопределяла ее.
В отечественной этнологии, термины этничность и этническая идентичность, равно, как и другие термины с корнем «этно» чаще всего используются как взаимозаменяемые и означающие «народ как национальную общность». Соответственно, этничность и этническую идентичность понимаются как национальность (в смысле национальной принадлежности) и национальную идентичность (в смысле идентификации себя с определенным народом).
Отечественные исследователи исходят из неявной предпосылки, что им известно определение этноса и это определение в общем-то совпадает со знаменитым определением Ю.В. Бромлея: «этнос – это исторически сложившаяся на определенной территории устойчивая совокупность людей, обладающих общими относительно стабильными особенностями языка, культуры и психики, а также сознанием своего единства я отличия от других подобных образований (самосознанием), фиксированным в самоназвании».
Характерными признаками этноса в данном понимании являются общность территории проживания, наличие общего исторического прошлого, единого языка, культуры, особенностей психики. Самое главное, что общность эта осознаваема самими людьми, что находит отражение в сознании своего единства и отличия от других общностей, в наличии самоназвания или общего имени для своей группы.
Автор наиболее популярного «альтернативного» подхода — Л.Н. Гумилев рассматривал этнос как прежде всего природное явление. В его понимании этнос – это тот или иной коллектив людей (динамическая система), противопоставляющий себя всем прочим аналогичным коллективам («мы» и «не мы»), имеющий свою особую внутреннюю структуру и оригинальный стереотип поведения. При этом Гумилев считал, что этнический стереотип поведения не передается по наследству, а усваивается ребенком в процессе культурной социализации и является довольно прочным и практически неизменным в течение всей жизни человека. Однако по сути, Гумилев пытается описать другими словами и с другой стороны ту же самую «идею» этноса, которую описывает Бромлей, в то время как процитированные выше определения западных исследователей дают нам представление о совсем другой «идее».
Отечественная концепция этничности также может быть объяснена как проекция определенных социально-политических условий. Постсоветская и постимперская ситуация, по крайней мере на своем первом этапе, менее всего может рассматриваться как «этническое возрождение». Скорее это политический раскол по определенным ранее очерченным границам, которые уже в советское время считались «национальными». Существовало советское понятие «дружбы народов», не оставлявшее сомнения в том, что существуют реальные субъекты этой дружбы, реальные большие группы, которые и являются основой национально-территориального деления. Поэтому проблема противопоставления «большого» общества и «малого» общества, которое обособляет себя за счет этничности практически не возникала, крупные советские национальные группы представляли собой в большинстве своем именно большие общества, которые были построены в сложную иерархическую систему советского общества и которые потом ликвидировали эту иерархию.
Настоящая проблема этничности вырисовывается только сейчас, когда именно разделившиеся советские «нации» обнаружили внутри себя ногообразие этносов и групп, которые добиваются признания своего «этнического» характера. Ключи к пониманию западной ситуации, породившей концепцию этничности в тех межэтнических конфликтах, которые в будущем — например, конфликт кряшен и татар в Татарстане. Пока же, в понимании термина этничность отечественная наука пользуется своеобразной «двойной бухгалтерией», используя многие западные наработки, но при этом прочитывая их в своем ключе, сквозь призму своего понимания этничности. Это проявляется, в частности, и в специфике использования трех основных западных подходов к определению «природы» этничности: «первородного», или примордиалистского (primordial), инструменталистского и конструктивистского.
Ученые «первородной» («примордиалистской») ориентации, главным образом антропологи, этнологи и в меньшей степени социологи, рассматривают этничность в качестве изначальной характеристики, присущей индивиду как члену реально существующей этнической группы. Это «этничность в сердце», замешанная на «крови» и «почве». Вне зависимости от социологизаторской, биологизаторской или культурологической трактовки, ее основа — кровное родство, общее происхождение и исконная территория. Среди известных западных представителей преимущественно этой ориентации авторы обзоров выделяют Ван ден Берга, Энтони Смита, Клиффорда Гиртца, среди отечественных — Ю.В.Бромлея, Л.Н.Гумилева. Отечественных исследователей здесь естественно привлекает «вещное» понимание этноса как реально существующей группы, обладающей определенными свойствами.
Противоположная «первородству» научная ориентация — конструктивизм — наиболее распространенный на западе современный подход в объяснении природы этничности. Для его последователей этничность коренится не «в сердцах», а «в головах» индивидов, которые являются членами этнических групп — «воображаемых сообществ» или «социальных конструкций». Смысл этничности для конструктивиста в значительной степени воплощается в словах норвежского антрополога Ф. Барта, рассматривающего этот феномен как форму социальной организации культурных различий. В рамках этой ориентации особую значимость приобретают не позитивистские и натуралистические трактовки этнических феноменов, основанные на объективных атрибутах этнической группы, как, например, территория или исторические факты, а их субъективная сторона: групповое сознание, мифотворчество, чувство солидарности. Конструктивисты рассматривают этничность как ситуативный, нередко «навязанный» феномен. Процесс социального конструирования, по мнению В.А. Тишкова, может быть направлен, в частности, на компенсацию дефицита культурной отличительности. С этой целью предпринимаются специальные усилия в поддержку процесса культурной дивергенции: «Элиты в стремлении мобилизовать этническую группу против своих противников или против центральной государственной власти стремятся увеличивать сумму групповых черт и символов, чтобы доказать, что члены группы отличаются не только какой-то отдельной чертой (например, диалектом), а многими чертами». В. А. Тишков подчеркивает, что этот процесс приобретает масштабный характер, если ему на службу поставлена государственная машина. Так, по его мнению, различия между русскими и украинцами, между казахами и киргизами, между узбеками и таджиками стали более четкими и разнообразными за последние десять лет, чем это было в советский период. Этот подход не только активно осваивается в настоящее время, но и становится основой многочисленных этнополиттехнологических опытов «построения» тех или иных этничностей.
Третье направление – инструменталистская ориентация – сочетает в себе и «первородные», и «конструктивистские» начала. Сложившись в рамках политологии, социологии власти и политической антропологии, оно отличается функциональным и утилитаристским подходом. Ученые инструменталистской ориентации предлагают объяснение этничности как средства достижения групповых интересов, как идеологию, создаваемую элитой для мобилизации группы. К наиболее известным американским инструменталистам относят Жоржа Девоса, одного из редакторов известной книги «Этническая идентичность». Инструменталистского подхода придерживаются многие современные отечественные исследователи например Губогло, Дробижева, Ядов.
Г.У. Солдатова предлагает придерживаться особого варианта инструменталистского подхода, который «смыкается с социально-психологическими теориями, где этничность трактуется как эффективное средство для преодоления отчуждения, восстановления попранной национальной гордости, как социальная терапия (Соколовский)». Такой взгляд она предлагает дополнить «рассмотрением этничности как присущего группе внутреннего психокультурного ресурса, как культурных архетипов, актуализируемых извне. Такая «разбуженная», «возбужденная» этничность используется в целях этнополитической мобилизации, социального контроля, распределения баланса доминирования и подчинения в межгрупповых отношениях».
Функции этничности. Дискуссии вокруг ее понимания
В самом общем смысле этничность может быть определена как такая характеристика личности, которая объективно и субъективно фиксирует ее месторасположение в социальном пространстве, то есть принадлежность к тому, или иному этнонациональному сообществу. С одной стороны, этничность — объективно заданная характеристика культурно-генетической принадлежности личности. С другой стороны, она отражает степень готовности личности идентифицировать себя с группой своей принадлежности. В этом аспекте понятие «этничность» становится тождественным понятию «этническая идентичность» и означает осознание и восприятие себя как члена той или иной группы, проявляющееся в чувстве общности и восприятии как ценностей основных ее характеристик.
Ответ на вопрос о функциях этничности — это ответ на вопрос о том, из каких потребностей и сторон жизнедеятельности людей она возникает [1, c. 42]. Наиболее интересная, на наш взгляд, попытка решить эту проблему предложена С.В. Соколовским [3, c. 9—12]. Анализ современных концепций позволил автору выделить три группы трактовок значимости этничности.
С позиций структурно-функционального подхода роль этничности описывается в категориях пользы, которую она приносит для личности. Этничность в данном случае выступает как утилитарная ценность, ее назначение — сделать окружающий мир более комфортным и безопасным путем приобщения к «своим». Поэтому эта группа функций удачно, на наш взгляд, названа С.В. Соколовским — «этничность как дом». Говоря об этничности как утилитарной ценности, автор обращает внимание на трактовку ее роли как средства преодоления характерной для современного общества проблемы отчуждения, а также как способ упрощения взаимодействия путем разделения социального мира на «своих» и «чужих», восприятие которых стереотипизированно в культуре «своих».
К утилитарным функциям мы бы отнесли и роль этничности как того убежища, в котором личность пытается спастись в условиях социальной фрустрации, рассчитывая (часто, не без оснований) на помощь и поддержку «своих».
Для второй группы выделенных С.В. Соколовским функций, названных автором «этничность как язык», характерна ее трактовка как особой формы дискурса. С одной стороны, это — часть повседневной речевой практики, способ говорить о «нас» и «них», с другой — это способ концептуализации социального мира и конструирования этнического пространства, сфера профессионального сознания. И в том, и в другом случае, этничность выступает как мировоззренческая, когнитивная ценность, поскольку позволяет сформировать взгляд на мир, осознать его структурное разнообразие.
И, наконец, в третью группу С.В. Соколовским объединены интерпретации исследуемого феномена, которые позволяют говорить об «этничности как вызове». Сюда включены те профессиональные взгляды, которые акцентируют свое внимание на уникальности и бесценности каждой из культур, необходимости сохранения многообразия этнического мира как условия выживания человечества. Эта аргументация позволяет представить этничность как гуманитарную ценность.
На уровне обыденного сознания, в среде самих этнических сообществ, особенно тех, существование которых находится под угрозой, этничность приобретает наиболее выраженный характер и превращается в экзистенциональную ценность. Именно это и позволяет легко привлекать такие группы в этномобилизационные процессы.
Проведенный С.В. Соколовским анализ этничности с позиций сложившихся в современной науке подходов открывает, на наш взгляд, возможность выделения ее утилитарных, мировоззренческих и гуманитарных функций. Именно эти функции позволяют рассматривать этничность как инструмент в решении личностных и социальных проблем, превращают ее в важный фактор развития современного мира, дают возможность ее использования во благо или зло.
Несколько иной принцип выделения функций этничности предлагает С.В. Сикевич [1, c. 20—21; 2, c. 4—5]. Ею выделяются три основные, органически присущие этничности функции, а именно: регулятивная, информационная и психологическая (или защитная), и две, носящие ситуативный характер. К последним автором отнесены инструментальная (или мобилизационная) и мотивационная функции этничности. В определенных обстоятельствах, особенно в условиях социального кризиса, межгруппового конфликта и т. д. этничность становится эффективным инструментом для достижения определенных экономических, политических и других целей. И этот инструмент, умело используется элитой, нередко оказывается более действенным, чем классовые или политические группировки. Сама же акцентированная этничность выступает как критерий оценки социальных, в том числе и политических, изменений. В этом заключается мотивационная функция этничности.
В работах других авторов называются и другие функции этничности. Действительно, их перечень можно было бы продолжить. Вместе с тем, мы считаем возможным пойти другим путем, выделив основные, взаимосвязанные между собой группы функций, отражающих сущностные особенности данного феномена. По нашему мнению, основное назначение этничности сводится к выполнению ею 2-х основных групп функций.
Первая из них — это самоопределение личностью своего места в социуме. Потребность в принадлежности, согласно теории А. Маслоу, относится к фундаментальным социальным потребностям личности, а Э. Эриксон отводит ей важнейшую роль в своей концепции развития личности, считая, что уже изначально личность нацелена на поиск путей включения в жизнь общества. Поэтому поиск ответа на вопрос «Кто Я?» соответствует заложенной в самой природе человека потребности в психосоциальной идентичности как важнейшего условия целостности личности. При этом человек вряд ли может обойтись без поиска своих родовых, в том числе этнических, корней. И пока сохраняется распределение народонаселения земли на народы-этносы, остается необходимость поиска и этих своих координат в социальном пространстве.
Из этой потребности вытекает и вторая из основных функций этничности — интеграция-дезинтеграция. В данном случае этничность выступает в роли фактора, который позволяет вычленить этнические границы группы, сравнить «нас» с «ними» в оппозиции «мы»-«они».
Все другие весьма разнообразные проявления значимости этничности относятся, на наш взгляд, к области использования данного фактора в удовлетворении потребностей личности и групп, с которыми она себя идентифицирует.
Значение понятия нации обсуждалось главным образом в нашей стране, в большинстве же других стран было принято какое-то одно его значение. О смысле понятий <этнокультурная общность>, <этнонация> шли споры среди мировой научной общественности. В основном они велись больше в академическом плане, но имели выходы и на политику.
Дискуссия вокруг понимания этничности стала развертываться с начала 70-х годов. Обычно ее связывают с ситуацией в мире распадом колониальной системы, образованием новых государств, обострением межэтнических отношений в самих индустриальных странах. Проблемы этничности обсуждались в рамках объяснительных моделей в различных теориях, в том числе в теориях социальных изменений, межгрупповых отношений, дискриминации, этнической идентичности, ассимиляции. Все эти теории сводят, как правило, к трем подходам к пониманию этнического феномена - примордиалистскому, инструменталистскому и конструктивистскому.
В теориях примордиалистского подхода выделяются два направления: социобиологическое и эволюционно-историческое. Сторонники первого рассматривают этничность как объективную данность, изначальную (примордиальную, т.е. исконную) характеристику человечества. Они объясняют этничность с помощью эволюционно-генетических идей, интерпретируя ее как <расширенную родственную группу>, <расширенную форму родственного отбора и связи>. Излагая эту точку зрения, Ван ден Берг писал: <С прогрессивным ростом размера человеческих обществ границы этноса становились шире, связи родства соответственно размывались... Однако потребность в коллективности более широкой, чем непосредственный круг родственников на основе биологического происхождения, продолжает присутствовать даже в современных массовых индустриальных обществах>'*.
Примордиалисты подчеркивают в этничности глубокую аффективную привязанность людей. Объяснение этому наука пытается дать лишь в последнее время, когда социальные психологи стали разрабатывать теорию аффилиации (потребности в принадлежности к группе).
Авторы и последователи другого - эволюционно-исторического - направления примордиалистского подхода рассматривают этносы как социальные, а не биологические сообщества, глубинно связанные с социально-историческим контекстом. Это реально существующие группы с присущими им чертами - языком, культурой, идентичностью, отличающими их от других групп.
Примордиалистское представление об этносе, главным образом второго направления, до 60-70-х годов XX в. практически доминировало в мировой науке, а в отечественной науке было единственным до начала 90-х годов.
Наибольшее распространение получили представления об этносе, сформулированные Ю.В. Бромлеем. Согласно данным представлениям, этносы характеризуются определенными собственно этническими свойствами (язык, культура, этническое самосознание, закрепленное в самоназвании), но эти свойства формируются только в соответствующих условиях - территориальных, природных, социально-экономических, государственно-правовых'*.
Социобиологическое понимание этноса представлено в отечественной науке концепцией Л.Н. Гумилева, который считал этнос природным, биологическим феноменом. Источником развития, по Л.Н. Гумилеву, является пассионарный толчок. По существу, ученый продолжил развитие идей, сформулированных в начале XX в. С.М. Широкогоровым, хотя культуру, создаваемую этносом, он понимал как социальное явление.
Есть еще одна концепция понимания этноса. Н.Н. Чебоксаров и С.А. Арутюнов развивали представление об этносе как типе общности, основанной на информационных связях. Сходной концепции придерживается и А.А. Сусоколов'*. (Подробнее см. с. 214.)
В 70-х годах в США в связи с необходимостью объяснений массовых этнических и расовых движений начали появляться новые объяснительные концепции этничности. Теория <плавильного котла>, которая представляла <ассимиляторское> направление в оценке этнических взаимодействий, стала заменяться концепцией так называемого <салата>. В <салате> же при общей консистенции сохраняется и каждый ингредиент (составляющая). Какой же это ингредиент?
В сборнике статей <Этничность, теория и опыт>, вышедшем под редакцией Н. Глезера ид. Мойнихана, этническая группа трактовалась как общность, объединяемая интересами, а этничность как средство для достижения групповых интересов, мобилизации в политической борьбе'*. Практически это - социологичное определение той реальности, которую изучают и этносоциологи, и этнополитологи.
Такое представление об этничности стало называться инструменталистским. Его сторонники объясняют сохранение этнических групп потребностями людей в преодолении отчуждения, характерного для современного общества массовой культуры, потребительских ценностей и прагматизма.
Подобные объяснительные мотивы исходят из социально-психологических теорий личности, общения. В известной мере они согласуются с теорией аффилиации и компенсаторных потребностей. Политический психолог Дж. Дэвис, развивая этот подход, писал о потребностях, которые побуждают людей к равенству, достоинству'*. Этническая группа способна поддержать людей в реализации таких потребностей, мобилизовывать на их осуществление.
Этническую мобилизацию объясняют также потребностью в изменении социальной стратификации (стремлением подняться в высшие слои общества), в разделении рынка, для чего требуется участие во власти. Поэтому данное направление в объяснении этничности называют также гедонистическим (речь о нем будет идти при объяснении межэтнических конфликтов).
Согласно третьему - конструктивистскому - подходу к пониманию этнической общности, порождаемое на основе дифференциации культур этническое чувство и формулируемые в его контексте представления и <доктрины> представляют собой интеллектуальный конструкт писателей, ученых, политиков. Широкое распространение образования и средств массовой информации позволило передавать их идеи самым широким массам. Ключевую роль в мобилизации членов этнической группы на коллективные действия во имя политических или социальных целей играют лидеры, которые нередко преследуют собственные цели и совсем не всегда выражают волю народов. В учебниках и работах по социальной и культурной антропологии часто цитируют Б. Андерсена, Р. Бурдье, Э. Геллнера, Э. Хобсбаума как выразителей идей конструктивизма'*.
Конструктивисты широко и специфическим образом иллюстрируют образование традиций, в частности приводят пример об изобретении знаменитой шотландской мужской юбки, которая была придумана англичанином и благодаря деятельности любителей гэльской культуры стала ассоциироваться с гэльскими кланами. Много примеров подобного конструирования можно привести и из постсоветской действительности. Так, ингушские лидеры обосновывают мысль о том, что село Ангушт в Пригородном районе и есть <прародина ингушей>, а осетинские интеллектуалы, настаивая на тезисе о том, что аланы - предки осетин, <кости которых разбросаны по всему Северному Кавказу>, называют республику Северную Осетию Аланией.
С позиций конструктивизма В.А. Тишков формулирует понимание народа (этнической общности) как группы людей, члены которой разделяют общее название и элементы культуры, имеют общее происхождение и историческую память, обладают чувством солидарности. Все эти признаки - <результат особых усилий, особенно процесса нациостроительства>*''. Считая этнонацию социальным конструктом, конструктивисты вместе с тем признают ее значимой реальностью, способной определять действия людей, их мобилизацию для достижения целей.
Концепция конструктивизма естественно вызывает немало вопросов и даже возражений. Так, В.В. Коротеева верно отмечает, что тексты могут читать все (добавим: и слышать о каких-то идеях, видеть создаваемые символы - флаги, гербы и т.п.), но соответствующие воображения, представления возникают не у всех. <Воображение объединяет лишь тех, кто обладает сходным жизненным опытом и подтверждает существующие деления*'.
Действительно, немало идей, которые <конструкторы> хотели бы внести в сознание людей, остаются лишь в их собственном воображении, другие же становятся консолидирующей силой в условиях недоступности людям средств массовой информации и системы образования. В период чеченского кризиса на территории республики это было совершенно очевидно. Не случайно, даже самый активный пропагандист конструктивизма в России В.А. Тишков все же солидаризировался с теми, кто считает, что в трактовке этничности <обстоятельный анализ требует интеграции всех подходов>.
Для этносоциологов важным в подходах к пониманию этничности было
1) признание сторонниками всех подходов решающей роли этнической идентичности для самовыделения группы и для выделения ее другими, равно как и для деятельности людей в этнической сфере;
2) формирование идей инструменталистской концепции, позволяющих сделать социально-психологические подходы к объяснению этничности понятными этнологам и другим обществоведам;
3) обоснование в конструктивистском подходе роли идеологий и идеологов в формировании этнической солидарности.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Для того чтобы этнонациональная поли