Об этом я также докладывал Горбачеву на Главном военном совете еще 18.10.89 года; на Совете обороны в 1990 году и летом 1991 года; во время военных маневров проведенных в границах Одесского военного округа летом 1990 года (привлекались Сухопутные войска, Военно-воздушные силы, Военно-Морской Флот и Воздушно-десантные войска) - мне было поручено готовить, проводить и в ходе учения пояснять Горбачеву характер действий войск. Докладывая, я одновременно настойчиво проводил линию, о которой говорил выше, то есть посвящал его в настроения людей, в наши нужды. Кстати, показал ему также, что подготовка Буша к войне в Персидском заливе не что иное, как проверка возможностей и способностей НАТО мобилизовать и приобщить к своей коалиции другие страны, в т. ч. Советский Союз, принизить роль и место СССР в мире и, наконец, то, что Буш преследовал в этом конфликте и свои личные интересы - в Кувейте добывала нефть его собственная фирма, о чем писала американская газета "Ю. С. Ньюс энд Уорлд Рипорт". Кроме того, я рассказывал Горбачеву о тяжелом положении офицеров в связи с выводом войск из стран Восточной Европы и Монголии. Поэтому то, что я ему говорил уже в 1991 году в Крыму, было для него не ново, и он мне об этом сказал во время беседы. Да и Дмитрий Тимофеевич Язов постоянно и многое ему докладывал.
Во встречах и беседах с И. Силаевым, еще когда он был в положении первого заместителя предсовмина СССР, а затем В. Величко - тоже в этом же ранге (каждому из них поочередно поручалось заниматься Прибалтикой и возглавлять правительственную комиссию, а я в нее входил) я также тогда старался проводить линию на восстановление конституционности и стабильности в Прибалтике.
|
|
Смысл моих выступлений, бесед и телеграмм 1990–1991 годов можно проверить хотя бы по шифротелеграммам, которые я направлял из Вильнюса и Баку (кстати, некоторые из них обсуждались и были приняты на Политбюро ЦК КПСС, о чем мне, например, в Баку сообщали Е. Примаков и А. Гиренко). Всегда все в телеграммах я сводил к одному: спрашивал - какую мы ставим перед собой цель? Это, в свою очередь, должно определить соответствующие методы действий. И далее конкретизировал (прошу обратить внимание). Цитирую:
"Если мы решили, к примеру в Литве, заставить все органы работать по существующей Советской Конституции и выполнять положения Конституции Советской Литвы, Указы Президента СССР (а они постоянно подвергались надругательству со стороны Ландсбергиса, что вызывало возмущение народа Литвы), то должны быть и соответствующие меры, и методы наших действий. Я лично полагаю, что на территории Литвы необходимо ввести временно президентское правление (на период приведения всего в соответствие с законом).
Если же мы считаем, что надо только притушить возгорающееся пламя национализма, сепаратизма и анархии (чем, кстати, мы и занимаемся), то надо иметь в виду, что под образующейся коркой мнимого спокойствия будет обязательно создаваться критическая масса, которая в конечном итоге приведет к взрыву и тяжелейшим социально-политическим деформациям, жертвам и крови, и не только в Прибалтике.
И, наконец, может быть третий вариант нашей цели - дать полную свободу событиям, т. е. ничего не предпринимать и никого не трогать. Считать все происходящее нормальным процессом демократического развития, следовательно, не надо "драматизировать" обстановку, о чем нам постоянно напоминают некоторые члены Политбюро. В этих условиях вообще не следует вмешиваться в происходящие процессы, дать полную свободу центробежным силам. Но я предупреждаю: нам надо иметь в виду, что эти силы в конечном итоге разнесут не только Прибалтику, но и весь Советский Союз".
|
|
Вот об этом я писал в докладах, и это можно подтвердить документами, телеграммами в Москву. Об этом в 1991 году я говорил на заседании Совета Федерации, где фактически провоцировал Горбачева к тому, чтобы он обрушился на меня. Но все прошло мимо. Он вообще ушел от ответов на поставленные вопросы.
К сожалению, события развернулись по третьему, катастрофическому варианту.
Что же касается моих практических шагов по умиротворению и стабилизации обстановки, то они имели место фактически везде и постоянно. Приведу только один пример - по Баку. Буквально на третий день после похорон погибших была организована по моей инициативе встреча с коллективом одного из крупнейших заводов города- имени лейтенанта Шмидта. Первоначально встретили меня "в штыки". Несколько часов шел тяжелый, но откровенный, правдивый разговор. Однако в итоге мы расстались не только мирно, но коллектив завода пообещал через два дня прекратить забастовку и приступить к работе. И действительно, через двое суток они разыскали меня по телефону уже в Нахичевани, где я налаживал функционирование железной дороги между Арменией и Азербайджаном, и доложили, что завод работает. И таких встреч было много, в т. ч. в Вильнюсе - с коллективом завода радиоизмерительных приборов; в Степанакерте - по просьбе покойного Поляничко встречался с первым секретарем горкома КПСС, которого я убедил в том, что надо прекратить забастовку хотя бы учителей, школы должны работать - дети не обязаны испытывать на себе гнет неурядиц, которые возникли у родителей. Школы открылись. Были встречи в Цхинвале (Южная Осетия) и т. д.
|
|
Так было везде, где мне приходилось бывать. В этих шагах можно проследить мое отношение и взгляды на социально-политические проблемы и явления, которые имели место у нас в стране. Они были однозначны и преследовали одну цель - мир, стабильность, законность и порядок.
В связи с изложенным, на мой взгляд, важно обратить внимание суда на картину, которую пытается сейчас выстраивать свидетель Горбачев в показаниях следователю.
В моих показаниях, как и в показаниях свидетелей Валентина Сергеевича Павлова, Владимира Александровича Крючкова, Дмитрия Тимофеевича Язова, Олега Семеновича Шенина, Олега Дмитриевича Бакланова в ходе предварительного следствия и в показаниях других, проходящих по делу ГКЧП, весьма четко отмечено, что и устными заявлениями в различных условиях, и письменными докладами, и самими практическими действиями я и мои товарищи открыто и ясно еще до августовских 1991 года событий предпринимали шаги по недопущению катастрофы.
А пример из свидетельских показаний Станислава Ивановича Гуренко? Член Политбюро ЦК КПСС Гуренко ставит категорический вопрос о необходимости принятия мер по недопущению катастрофы, а Горбачев все это амортизирует, фактически игнорирует.
В то же время свидетель Горбачев в ходе предварительного следствия и особенно во время своих последних двухлетних выступлений по телевидению старается ввести общественность и правоохранительные органы в заблуждение. Он, в частности, говорит, что руководители, которые вошли в ГКЧП, всегда и во всем его поддерживали и что, мол, их выступление для него было неожиданным. То есть надо понимать, что вроде в лицо ему они говорили одно, то есть поддерживали и разделяли его политику, а сами фактически плели за его спиной "сети", готовили заговор!
Это лживое заявление! Оно, несомненно, является попыткой обелить себя, отвлечь внимание народа от преступных деяний Горбачева по развалу страны.
Во-первых, фактически все члены ГКЧП и другие лица ему лично официально не один раз письменно и устно докладывали о тяжелой обстановке и о необходимости принятия адекватных мер противодействия губительным тенденциям (в т. ч. речь шла и о ЧПГ о президентском правлении).
Во-вторых, сам он - Горбачев - не один раз давал личные указания многим (в т. ч. Валентину Сергеевичу Павлову, Александру Ивановичу Тизякову и др.) разработать вопрос о введении ЧП. Поэтому выход ГКЧП с предложением о введении в ряде районов ЧП не мог быть неожиданностью.
В-третьих, 23.11.90 года было принято постановление Верховного Совета "О положении в стране", где констатируется, что в стране создалась чрезвычайная обстановка, а в постановляющей части президенту четко и ясно предписывалось принять адекватные (т. е. чрезвычайные) меры.
В-четвертых, обстановка в стране, доведенная до критического рубежа, вынудила тех же членов правительства (впоследствии членов ГКЧП) просить Верховный Совет, и последний вынужден был в 1990 году принять Закон "О правовом режиме чрезвычайного положения".
В-пятых, выступление Павлова, Крючкова, Язова, Пуго на закрытом заседании Верховного Совета в июне 1991 года, их доклады - разве это не лучшее подтверждение принародного, открытого и прямого несогласия с линией Горбачева? Ведь они требовали принятия экстренных мер, чтобы предотвратить катастрофу! В том числе имелись в виду в определенных районах и особые, чрезвычайные меры. Правда, докладывалось это культурно, цивилизованно, без непарламентских выражений, что позволяет себе Горбачев в общении со своим окружением, чем, кстати, гордится.
В-шестых, сам свидетель Горбачев, чувствуя, что введение ЧП неизбежно, тоже занимался изучением этой проблемы, находясь в Крыму. Показывал нам исписанные листы. И в своих воспоминаниях говорит об этом.
Таким образом, для Горбачева принципиально ни вопрос о введении ЧП в отдельных районах страны и отраслях народного хозяйства, ни само выступление ГКЧП, им же самим и спровоцированное, не были неожиданными. И он отлично знал мнения всего своего окружения, в т. ч. лиц, которые потом вошли в ГКЧП.
Весьма важно, что он ждал и желал этого! И хотел, чтобы кто-то ввязался бы в эту историю.
Горбачев, выслушивая такие предложения и даже требования, не говорил ни "да", ни "нет"! Своим бездействием он подталкивал добросовестное окружение к выступлению. При этом расчет был таким: в зависимости от успеха или неуспеха ГКЧП принять соответствующее решение - объединиться с нужными силами. А если выступление будет безуспешным - обвинить во всех грехах. То есть во всех случаях обеспечить себе положение "на плаву".
Что же касается моих действий, то я, с учетом своего служебного и депутатского положения, а также в меру своих сил и возможностей предпринимал все, чтобы наша страна не была ввергнута в пучину бед. И делал это открыто.
Мои действия, естественно, кое-кому не нравились и у нас (Горбачеву, Яковлеву, Шеварднадзе), и за рубежом (особенно руководству США). Американцы не могли простить мне моей позиции по Прибалтике. Даже в связи с этим дважды переносили мой официальный визит в США. Это было очень наглядно. А в итоге так и не пожелали, чтобы я приехал. Считаю, что правильно сделали: тем самым раскрыли свое отношение к тем, кто был против развала СССР.
У некоторых может сложиться мнение, что я именно сейчас высказываю критические замечания в адрес Горбачева. Отнюдь! В ноябре 1991 года мной на полях книги Горбачева "Августовский путч" были написаны комментарии, которые появились в прессе за месяц до свержения его с престола. Там я дал подробные разоблачения всех его основных измышлений. Одна из газет с такой публикацией мною уже представлена в Суде.
Но очень важно, чтобы Суд обратил внимание на маневрирование, предпринимаемое Горбачевым. Цель одна- замести следы и уйти от ответственности за содеянное. Дико слышать, но факт - он думает баллотироваться в президенты России. Я вынужден еще раз сказать, что этот человек, опираясь на поддержку Запада, может пойти на любой безнравственный и беззаконный шаг.
Таким образом, причины и мотивы, побудившие меня к действиям в августе 1991 года, объективно существовали. Это дестабилизация обстановки в государстве и хаос в экономике, падение уровня жизни народа, реальная угроза государственной безопасности и обороноспособности страны, угроза развала СССР, что было реальным и самым главным.
А в целом - антинародная политика Горбачева. Все это вызывало у меня логичные адекватные законные действия! И никаких признаков преступных деяний я в них не усматриваю. Все законно опиралось на мои идеалы и жизненные позиции, на мои убеждения, а они отвечали требованиям Конституции СССР.
Второй принципиальный вопрос - мои политические и правовые оценки августовских событий 1991 года. Причинно-следственные связи этих событий с теми явлениями, которые их породили.
Августовские события 1991 года не возникли вдруг, внезапно, на пустом месте и на безмятежном политическом горизонте. Создание ГКЧП - это не плод действий беспечных, безответственных людей или лиц, рвущихся к власти. Члены этого комитета, как и я, как и многие миллионы поддержавших ГКЧП, прошли тяжелейшее морально-психологическое испытание, прежде чем решились на такой шаг протеста. Да, ГКЧП полностью не достиг поставленной цели. И это его вина и его беда. Но даже одно то, что члены ГКЧП пошли на такой благородный и ответственный шаг, уже говорит о многом. Это мужественный, патриотический шаг, на который могут решиться самые достойные люди, тем более в той партийно-государственной системе, в которой мы жили. Кстати, последнее, к сожалению, многие не могут себе представить даже сейчас. Такое выступление в тех условиях фактически просто исключалось.
С момента событий и по сей день существует один простой, но принципиальный вопрос, ответив на который можно, на мой взгляд, ответить и на все остальные. Вопрос пространный, но очень важный.
А именно - если бы Горбачев не подвел страну к катастрофе; если бы в государстве выполнялись хотя бы основные положения Советской Конституции, на которой присягал и давал народу клятву Президент СССР; если бы выполнялись Указы Президента и не было войны законов; если бы не были разрушены хозяйственные связи и не наступила анархия в экономике и финансах, а вместе с этим и обнищание народа; если бы не разрастались межнациональные конфликты, кровопролитие, национализм, сепаратизм и экстремизм, а на пути все возрастающей преступности была поставлена преграда; если бы наша молодежь не подвергалась растлению и разложению; если бы Советскому Союзу не грозил развал, ущемление его суверенитета, государственной безопасности и обороноспособности; если бы всего этого реально не было, то появился ли бы ГКЧП? Или если бы со стороны Горбачева, которому дали неограниченную власть, предпринимались хоть какие-то меры противодействия этим тенденциям, имели бы место вообще августовские события?
Да нет, конечно! И само появление, и действия ГКЧП никакого сходства с путчем, мятежом или государственным переворотом не имели - этот ярлык был навешен в угоду Горбачеву лицами, которые желали использовать события как громоотвод в своих личных политических целях. Фактически же выступление ГКЧП - это протест против бездействия Горбачева в условиях приближающейся катастрофы - катастрофы, которую создал именно Горбачев.
Для членов ГКЧП и некоторых лиц (далеко не для всех), которые поддерживали ГКЧП или выполняли какие-то задания, все окончилось трагично. Но не это главное. Хотя совесть этих людей перед своим народом чиста, честь свою они не запятнали и закон в условиях правового беспредела не только не нарушили, а сделали попытку не допустить попрания Советской Конституции, сохранить Советский Союз. Главное же в том, что Горбачев и силы, стремившиеся к перевороту, использовали фактор появления ГКЧП для форсирования своих действий.
Важно обратить внимание Суда на один существенный момент. Горбачев и некоторые политики из руководетва сегодняшнего дня часто заявляют, что якобы ГКЧП повинен в развале Советского Союза, что если бы ГКЧП не выступил, то этого бы не произошло. Это ложь и стремление отвести удар от себя! Если бы ГКЧП и не выступил, то мы вползли бы фактически в ту же катастрофу. Мы к ней уже шли!
Но ГКЧП выступил и все обострил, раскрыл советским людям в своем "Обращении к народу" существо обстановки. Готов был принять меры к наведению порядка. И хотя еще и мер-то не было, а уже на рынках Москвы, у лавочников (особенно на Арбате) цены на все товары понизились 19 и 20 августа в два раза. А 23 августа цены на те же товары подскочили в четыре-пять раз.
Не ГКЧП открыл путь экстремистским силам, а Горбачев, который обезглавил парламент, Кабинет министров, все силовые министерства, ЦК КПСС, посадив законопослушных руководителей (точнее, интеллигентных, но крайне наивных идеалистов) в тюрьму и тем самым нагнал страху на всех остальных - мол, их тоже может постигнуть та же участь. Таким образом, все было парализовано! Никто и ничто в государственных и партийных структурах не могло оказать какого-либо сопротивления экстремизму и сепаратизму.
Итак, называть ГКЧП антиконституционным, как это делает Генеральная прокуратура в Обвинительном заключении, - это не только безграмотно и совершенно неуместно, но и означает, что делаются умышленные шаги кому-то в угоду, в противоречии с истиной и с существом этого комитета и его действиями. Он, комитет, был ЗА Конституцию, а не против, не АНТИ. Уже только поэтому - конституционный.
И если сегодня еще раз охарактеризовать личности, входящие в ГКЧП (а это самое ближайшее окружение президента, стоявшее во главе всех властных и силовых структур государства), то ни у кого не могло быть сомнений в том, что они, взявшись за стабилизацию ситуации, могли бы справиться с этой задачей. Ни у кого, в том числе и у меня, не было сомнения, что в стране был бы наведен элементарный порядок и для народа была бы создана стабильная, безопасная обстановка, ликвидированы все межнациональные конфликты.
Заставили бы все и всех выполнять и Конституцию Советского Союза, и хозяйственные планы. Был бы положен конец анархии и войне законов, были бы созданы должные условия для развития истинной демократии и многоукладной экономики. А главное - была бы отведена угроза развала СССР, а республики, которые желали бы выйти из его состава, могли бы это решить цивилизованным путем, т. е. по закону. Во всяком случае, не было бы того кошмара, в который ввергли наш народ после августа 1991 года.
Стабильная обстановка, в свою очередь, привлекла бы и инвестиции иностранного капитала. Характерно: Клинтон продлевает коммунистическому Китаю режим наилучшего экономического благоприятствования! И не просто коммунистическому Китаю, а Китаю, который в 1992 году раздавил выступления студентов на центральной площади в Пекине (что, кстати, правильно сделал), а в 1993 году подавил выступления в Тибете.
А у нас десятый год идут по пути так называемой демократии" развалили по требованию и в угоду Западу Советский Союз, за последние годы размыли все коммунистическое, раздавили Советы, расстреляли парламент России, порвали с международным рабочим и коммунистическим движением, - и что же мы получили от Запада за все это усердие? Практически ничего! Продолжаем пребывать на третьестепенном уровне, в графе нестабильных стран мира с непредсказуемыми перспективами. А чтобы стратегическое ядерное оружие не могло представлять опасности для США, Клинтон принимает необходимые меры, о чем говорит его визит в Россию и недавний - в Прибалтику. Никто никогда не был и не будет заинтересован в развитии и укреплении России. Наоборот, будут стараться окончательно захомутать нашу Отчизну и командовать. Клинтон приказал к 31.08.94 г. вывести все наши войска из Эстонии - и мы покорно выполняем это требование.
Хочу подчеркнуть - все, входившие в состав ГКЧП, не имели амбиций на власть, большую той, которую уже имели. И никто эту большую власть и не получил в течение 19–20 августа 1991 года. У всех уже была чрезвычайно большая власть. А потом, это люди высокого долга, личной порядочности, для которых государственное, общественное - превыше всего. Никто не мог и помышлять зариться на президентскую власть - это обвинение выглядит неуклюже, в чем, надеюсь, Суд уже убедился (и это будет подтверждено в ходе допроса свидетелей, я уверен в этом). Наоборот, намеревались всячески помочь Горбачеву с учетом его трусливой и бездеятельной натуры, может быть, умышленно бездеятельной. А после установления порядка в стране, в т. ч. в народном хозяйстве, Горбачев по окончании своего отдыха мог и должен был вернуться на прежний трон, но уже в новых, более благоприятных для страны и для него условиях. И никто Горбачеву в этом не мешал. И хотя сегодня все это звучит глупо (Горбачева надо было решительно отстранять от власти любым путем), но все было именно так.
Вернемся в 1985 год. Все ринулись поддерживать идею всестороннего совершенствования нашей жизни: экономики, демократии, внешнеполитического курса, т. е. поддерживали перестройку. "Холодная война" заставляла народ беспокоиться о сохранении мира на земле, недопущении вооруженного столкновения. Все эти идеи, изложенные руководителем страны Горбачевым, были восприняты народом с большим энтузиазмом. Тем более что отдельные просветы от таких шагов по улучшению жизни народа уже конкретно просматривались в непродолжительный период руководства страной Ю. Андроповым.
Уверовав в эти идеи и, следовательно, в Горбачева, все, как это было заведено, пошли за ним фактически вслепую, считая его достойным и верным народу лидером. Как это было, например, тридцать лет при Сталине.
В 1985 году в стране произошел взрыв демократии. Именно взрыв, а не преобразования с разумной подготовкой к ним народа и его всесторонним информированием. Первоначально внешне все казалось эффективным, вроде и правильным, прогрессивным. Якобы в этот период обеспечивалась гласность.
Вместе со взрывом гласности и демократии было якобы позволено говорить (выступать) всем и обо всем на равных: как тем, кому незаконно в прошлом запрещали это делать, так и тем, кто законно преследовался за соответствующие нарушения и преступления, т. е. не только инакомыслящим, но и уголовно наказуемым. Все всплыли! Взрыв так называемой демократии поднял все и всех со дна нашего общества. А социальное дно, как известно, есть в любом государстве.
Неопытному человеку, тем более нашему простому, доверчивому труженику, обычному обывателю в хорошем смысле слова, вдалбливалось, что он, как часто говорили Горбачев и Яковлев, вдохнул воздух свободы. И это внушали методически, постоянно, с напором всеми средствами массовой информации. В действительности же в этой мутной воде политиканы делали свое дело.
Какое же дело делали "архитекторы перестройки" со своими "прорабами"? Главное - провести четкую селекцию: в одном случае - кого допустить к так называемой демократии, а фактически к программе реставрации капитализма, т. е. тех, на кого можно было опираться; во втором случае - кому в этом отказать, а может, и дать по рукам, чтобы не мешал развиваться, так сказать, "естественному объективному демократическому процессу", как любил говорить наш генсек, т. е. по рукам давали тем, кто был против реставрации капитализма.
Но, говоря о демократическом процессе в обществе, целесообразно взглянуть на демократизацию в высшем в то время органе страны - ЦК.
При Сталине в здание ЦК можно было свободно пройти, предъявив партийный билет.
При Горбачеве разрешение на то, чтобы выписали разовый пропуск (при наличии партбилета), давал лично заведующий отделом. Но самое главное - обстановка в ЦК была такая гнетущая, душная, что не хотелось туда приходить. Царила какая-то всеобщая подозрительность, напряженность. Даже разговаривали с посетителями (да и между собой) скованно, не по-человечески, с оглядкой.
И все это посеял Горбачев - "великий демократ". В итоге проводимой политики в стране и партии наступает гиперполяризация политических сил, в основе которой лежало полное перераспределение средств массовой информации и высоких трибун. Кто их раньше имел и выступал за Конституцию (пусть даже с ошибками и нарушениями), тот полностью лишался этих средств и соответствующих возможностей. А тот, кто якобы олицетворял демократию, но выступал против Конституции, против сохранения Советского Союза, против Советов, против социализма, за капитализм и, следовательно, за обнищание трудящихся, падение престижа, авторитета, государственной безопасности, суверенитета и обороноспособности страны, - тот получал широкую дорогу и все средства массовой информации для обеспечения своих действий.
Из года в год, начиная с 1985 года, у нас в стране становилось все хуже и хуже. Казалось, что давно надо было бы принимать меры, и в первую очередь лично к нему, Горбачеву, и к тем, кто непосредственно организует развал страны. Выражением необходимости таких мер были протесты, которые высказывались, и не один раз, в республиках, в областях, на производствах, на пленумах ЦК КПСС, на съездах народных депутатов. Настроение и возмущение народа, несомненно, доходили и до него. Следовательно, это доходило и до будущих членов ГКЧП. Они, конечно, аккумулировали информацию. Но Горбачев с помощью Яковлева, очень хитро и умело маскируя свою стратегическую цель, скрываясь за бутафорной демагогией о социализме, продолжал вместе со своими соратниками идти прежним предательским курсом. Новые инъекции радужных обещаний в воспаленное сознание народа - и Горбачев опять получает вотум доверия и продолжает вести страну к рубежу, на котором все перерождается, переходит в необратимые разрушительные процессы. Еще раз подчеркиваю этот очень важный вывод.
Для полного и правильного представления о моих переживаниях, о моем внутреннем состоянии в то время (а я уверен, что это переживали почти все мои соотечественники) я прошу Суд выслушать еще один довод. Оценивая сложившуюся обстановку, внутренне каждый из нас, людей, тертых жизнью, чувствовал, что должно произойти что-то тяжелое. Некоторые прямо говорили, что все идет к государственному перевороту. И что для организаторов таких действий было очень важно "спрятать концы", т. е. представить события в таком свете, когда главный смысл всего происходящего, именно сам государственный переворот, был бы скрыт от общественности. А смена социального строя прошла бы под лозунгами социализма и Советской власти. А потом можно было бы и сбросить эту декорацию о социализме и Советах.
Для этого нужна была надежная ширма. Такой ширмой явился XXVIII съезд КПСС (1990 год).
Кратко прокомментирую несколько фрагментов. Вот фрагмент доклада Горбачева (см. "Материалы XXVIII съезда КПСС", стр. 3):
"За пять лет (т.е. с 1985 по 1990г.) мы сделали революционный рывок, и это позволило нам выйти на главный перевал. Вопрос сегодня стоит так: либо советское общество пойдет вперед по пути начатых глубоких преобразований, и нас ждет достойное будущее, либо верх возьмут контрперестроечные силы, и тогда страну, народ ждет мрачное время… Так что разговор предстоит начистоту, надо поставить все точки над i".
И далее шла демагогия о том, какое тяжелое наследие нам досталось, о противодействии каких-то бюрократических слоев (безымянных) в управленческих структурах и т. п. "Но мы, - говорит Горбачев, - сделаем все, чтобы перестройка развивалась, как мирная революция, переводя страну в рамках социалистического выбора в новое качество без потрясений" (стр. 9).
Ну, не фарисейство ли это? Для большей убедительности, а точнее - обрлванивания людей на съезд было представлено так называемое "Программное заявление XXVIII съезда КПСС", озаглавленное - "К гуманному демократическому социализму" (автор, естественно, Яковлев).
К этому несчастному социализму, к строительству которого, как я уже говорил, за все годы Советской власти мы так по-настоящему и не приступили (при Сталине заложили фундамент), к этому социализму популисты-политики только успевали менять прилагательные и ничего не делали по существу. Вот и на XXVIII съезде социализм уже стал гуманным и демократическим. Хотя он должен быть просто по-настоящему социализмом.
Но "Программное заявление" звучало! И это убаюкивало всех, в том числе и меня.
На стр. 80 говорится: "…партия противодействует силам, которые хотели бы повернуть общество вспять - к буржуазному строю" (это я особо подчеркиваю). А фактически перестройка была подчинена именно этой цели - возродить буржуазный, т. е. капиталистический, строй.
На стр. 89–90 сказано решительно: "Пока существует опасность вооруженных конфликтов, стране нужна надежная оборона".
Ну, не кощунство ли все это? Не цинизм ли высшей степени? Ведь Вооруженные Силы уже разрушались. И разрушались Горбачевым!
Все заявления, все декларации на протяжении всех лет перестройки были рассчитаны только на притупление бдительности, обман и оболванивание народа. Обстановка в стране уже была плохой и продолжала ухудшаться из месяца в месяц. Лозунги и решения съезда КПСС, съездов народных депутатов, пленумов ЦК КПСС и других форумов не только не выполнялись, но и мер к тому не предпринималось. Более того, демократическими СМИ высмеивались. Однако Горбачевым все подавалось так, что мы за пять лет якобы совершили революционный рывок, другого пути у нас нет, и иного нам не дано. А жизнь становилась уже нетерпимой.
Все это прекрасно видел весь народ. Росло возмущение. Приезжаешь в воинскую часть, в училище, военную академию, на завод, к труженикам колхозов, к ученым (я был народным депутатом СССР) и не знаешь, куда глаза девать, что отвечать на конкретные вопросы, а главное - почему у нас все хуже и хуже и не видно никакого просвета? Ведь перестройка предусматривает улучшение, а не ухудшение.
Поэтому заявление о том, что появлению ГКЧП предшествовал большой период все ухудшающейся жизни народа, считаю обоснованным. Ухудшение сопровождалось постоянным удобрением морально-психологической почвы идеологией Горбачева - Яковлева, рассчитанной на разрушение социалистического государства, нашего Союза, но под лозунгами:
"Нам надо побольше социализма!"
"Социализм должен быть с человеческим лицом!"
"Мы должны больше заботиться об общечеловеческих ценностях".
В один из дней после вечернего заседания на XXVIII съезде КПСС Яковлев встретился в узком кругу с группой единомышленников и в своем выступлении без демагогической паутины прямо сказал, что им написана книга по переустройству "этой страны", но ее пока опубликовать нельзя. "Меня повесят на первом столбе", - так выразился Яковлев. Все это стало известно многим делегатам съезда, в связи с чем разразился скандал.