Родился 1 июня 1950 года в деревне Пужмо Вавожского района, в семье крестьян. Он был вторым ребёнком среди шестерых детей, поэтому, как только подрос, стал надеждой и опорой родителей. Сначала на его плечи легли хлопоты по хозяйству, а позднее стал помогать родному колхозу. Своей школы в деревне не было, пришлось ходить за несколько километров в соседнюю деревню Гурезь Пудга. После окончания восьмого класса поступил в СПТУ №5, где и получил профессию механизатора, такую нужную на селе. Вскоре его призвали служить на Северный флот. Службу проходил мотористом – механиком на торпедном катере в городе Североморске. Морская служба многому его научила, сделала его мужчиной. Вернулся домой в 1971 году. Отдыхал матрос недолго, вскоре собрался и уехал в г.Ижевск, где устроился на работу в милицию, с одной целью - получить паспорт. В то время у колхозников паспортов не было, да и выдавали их неохотно, удерживая людей в колхозе. После года работы, получив долгожданный документ, перешёл работать бульдозеристом в строительный трест №17. В 1974 г. встретил девушку, в октябре женился. Родились сыновья. Нужно было содержать семью. В поисках высокооплачиваемой работы оказался в УМР (Управление механизированных работ) Удмуртнефтегазстроя. По заданию работал в Дебёсском районе, оказывая помощь колхозам, пахал, сеял, убирал, словом, делал очень нужную крестьянскую работу, активно участвовал в решении Продовольственной программы страны. Неоднократно был отмечен грамотами, благодарностями и ценными подарками за добросовестное отношение к труду. Учился на курсах повышения квалификации в Москве, успешно освоил импортную технику, что позднее пригодилось при переходе в ЦТТ НГДУ (цех технологического транспорта нефте-газодобывающего управления). В 1977г. семья Николая Степановича приехала в Игру, потому что в Игринском районе начали активно разрабатывать нефтяные месторождения. Прибыло много специалистов из Татарстана, Башкирии, а жилья не хватало. Люди жили в вагончиках, палатках. Тогда-то было принято решение о строительстве нового микрорайона. Но никто не унывал. Жили весело. Здесь завязывались знакомства, переходящие в дружбу на долгие годы. Среди бытовой неустроенности, под звуки гитары зарождалась любовь, создавались молодые семьи. И здесь пригодились его умелые руки. Устроился он в СМУ – 6, где работал и бульдозеристом, и крановщиком. Вскоре на ранее пустом поле выросли дома №2,3,4,5,10, новая поликлиника, котельная ЦТТ, общежитие НГДУ. С лёгкой руки строителей было положено начало МРН «Нефтяник». Когда в СМУ -6 прошла реорганизация, Н.С.Блинов ушёл работать в ДПМК – 5. Девять лет честно трудился на ремонте и укладке дорог, затем снова вернулся в ЦТТ НГДУ.
В октябре 1986 года получил повестку из военкомата. Его вместе с другими резервистами призвали на службу, переодели в солдатскую форму, погрузили в эшелоны и отправили по месту дислокации полка, на Украину, в город Припять. Николай Степанович вспоминает: «Мы попали во второй поток, до нас там уже работали наши земляки. Поставили перед фактом, что нужно оказать помощь в ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Согласия не спрашивали. Даже больных с радикулитом отправляли, отметив в карте, что «здоров». О том, что работать там опасно даже не обговаривали. Отправляли нас, как пушечное мясо, в надежде, что через 5 лет после аварии мы все покинем этот мир». По прибытии в Припять, заночевали в школе. Утром с удивлением заметили, что за окном непривычная для города тишина, на улицах ни людей, ни машин, только изредка появляются военные: город словно умер».
Уральский образцовый полк (до сих пор помнит номер в/ч 44332), в котором служил Н.С.Блинов, разместили в 30-тикилометровой зоне от Чернобыльской атомной электростанции (независимо от расстояния, когда происходил очередной выброс с АЭС, даже там было нечем дышать). Распределили по ротам, дали задание и отправили на место работы. Посадили его на бульдозер. Сначала они занимались очисткой деревень – снимали верхний радиоактивный слой почвы, который вывозили в могильники. Деревни были пустые. Работали вслепую, не задумывались о том, какое облучение получают. Лопатами грузили заражённый грунт на машины, туда же затаскивали трупы животных. Средств защиты никаких. Рукавиц не хватало, резиновые сапоги нарасхват. После работы осматривал врач и специалист с дозиметром (но никто не говорил правды о том, сколько рентген получил каждый солдат), затем была баня и возвращение в полк. Дисциплина была армейская, всё было расписано вплоть до отбоя. Работали с 8-00 до 17-00, бывало, конечно, что и задерживались. Завтрак, обед, ужин строго по часам. Кормили хорошо. Позднее Николая Степановича определили полковым плотником. Потом он и земляка Толю Тронина к себе перетащил. А перед отъездом, в феврале 1987г. отправили на АЭС. «Привезли нас на территорию станции, разбили на группы по семь человек. Каждому поверх солдатской формы выдали свинцовую рубаху, которая закрывала только спину и грудь. Толщина листа была с палец. Я даже присел под её тяжестью. На голове шапка – ушанка. Распределили орудия труда: кому метёлка, кому лом либо лопата, кому волокуша. Объяснили, чем будем заниматься и оставили под открытым небом, рядом с АЭС. Вскоре завели всех внутрь станции, т.к. над нами появились вертолёты с американскими представителями, которым внушалось, что аварию ликвидируют не солдаты, а гражданское население. 
Не хотели показывать насколько велика трагедия. Как только очередная группа спустилась с крыши АЭС, нас отправили им на смену. Это было жуткое зрелище, но разглядывать было некогда, оставаться долго наверху было опасно. Крыша станции была поделена на 4 сектора. В каждом секторе работали люди, у каждого был свой участок. Сверху падал мокрый снег, было сыро и скользко. Кто-то ломом разбирал завал на крыше, кто-то при помощи лопат грузил весь мусор на волокушу, кто-то заметал пыль. Мне досталась волокуша. Я еле дотащил её до края крыши, сбивалось дыхание, участилось сердцебиение, и с высоты почти 22-двухэтажного дома опрокинул вниз всё содержимое. Внизу тоже работали люди, которые собирали этот мусор и грузили на машины. Всё это сыпалось прямо на них. О людях тогда совсем не думали, они работали без средств защиты, голыми руками собирали дымящиеся урановые трубки, дышали заражённым воздухом. Респираторы очень быстро выходили из строя, да они и не могли защитить от радиации. В зоне аварии останавливались часы, засвечивалась плёнка в фотоаппаратах, даже импортная техника вставала, компьютеры поражала радиация. А люди работали вопреки всем законам! И тут прозвучал сигнал тревоги, оповещавший о том, что время пребывания закончилось, и все побежали прочь, к спуску». На крыше он пробыл 1 минуту 22 секунды, но успел получить облучение в 20 рентген (что было позднее подтверждено справкой из Чернобыльского архива). Внизу, на выезде из зоны их обследовали дозиметристы, медики. После бани, переодевшись в чистое обмундирование, они вернулись в полк. Почти сразу их отправили домой. Это было в феврале 1987 года.
По возвращении он получил командировочные: 93 рубля за каждый проведённый в Чернобыле месяц. И месяц лечения в санатории. В 1988 году ему стало плохо, мучила постоянная слабость, выпали все зубы, но никто не хотел признавать, что это связано с радиацией.
В течение ряда лет он и его товарищи добивались признания их ликвидаторами аварии на АЭС, льгот, положенных им по закону, прошли не один суд, но своего добились. В 1999 году он был признан инвалидом III группы, а в 2001г. – в связи с перенесённой лучевой болезнью, связанной с радиационным воздействием, получил II группу инвалидности, бессрочно. По состоянию здоровья с бульдозера списали, перевели сторожем в п/л «Олимпиец». В 2000г. в возрасте 50 лет вышел на пенсию. У него два сына, внучка и внук - есть кому продолжить фамильное древо.
За мужество и героизм, проявленные в ходе ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, в 2008году Николай Степанович Блинов награждён Орденом Мужества. Он член Союза «Чернобыль» Игринского района.
Из книги «Чернобыль. История подвига», Н.Платонова